К началу нового хозяйственного года

30 сентября 1928 г.

Наступает новый хозяйственный год. И совершенно естественно, что у всякого мыслящего рабочего, а тем более рабочего- коммуниста, появляется потребность подвести известные итоги, наметить известные перспективы, увидеть всю картину нашего хозяйственного развития в целом. Посмотрите на письма рабочих, на записки, подаваемые во время многоразличных собраний, послушайте выступления рядовых пролетариев. Какой огромный культурно-политический рост! Какой уровень вопросов и проблем, копошащихся в головах массы! Какая жгучая потребность доискаться до "корня вещей"! Какая неудовлетворенность ходячей и стертой монетой штампованных и пустоватых фраз, элементарных, как бревно, и похожих одна на другую, как две горошины. Надо сознаться, что здесь, в этих "ножницах" между запросами массы и той "духовной пищей", которая ей подается (подается часто холодной или неряшливо едва-едва разогретой), есть большая доля вины с нашей стороны вообще, со стороны нашей печати - в особенности. Разве те вопросы, жгучие и "больные", которые сверлят мозги многим и многим, находят у нас достаточно живой отклик? Разве разного рода сомнения получают достаточное разъяснение с нашей стороны? Разве у нас достаточно удовлетворительно поставлено дело серьезной информации о нашем хозяйстве? Разве мы в достаточной степени ставим перед массой, и рабочей массой в первую очередь, сложнейшие проблемы нашего хозяйствования? Нет, и тысячу раз нет: здесь у нас громадный пробел, который нужно заполнить, чтобы иметь право говорить о серьезных усилиях по вовлечению масс в активное социалистическое строительство.

Но дело, разумеется, не только в пропаганде. Стремясь извлечь уроки из нашего собственного прошлого и непрерывно критикуя самих себя, мы должны прийти также к следующему выводу: мы и сами недостаточно осознали еще всю новизну условий реконструктивного периода. Именно поэтому мы так "запаздывали": проблему своих спецов поставили лишь после шахтинского дела, проблему совхозов и колхозов сдвинули практически с места после хлебозаготовительного кризиса и связанных с ним потрясений и т.д., словом, действовали в значительной мере согласно истинно русской поговорке: "Гром не грянет - мужик не перекрестится".

Когда мы в свое время переходили от военного коммунизма к новой экономической политике, мы самым смелым, самым решительным образом стали перестраивать все наши ряды. Эта огромная перегруппировка сил, наряду с бешеной пропагандой таких лозунгов, как "учись торговать" и т. д., была предпосылкой наших хозяйственных успехов.

Переход к реконструктивному периоду, разумеется, не выражает принципиального сдвига хозяйственной политики, что, несомненно, было в 1921 году. Однако он имеет огромнейшее значение, так сказать, в другом измерении. Ибо существует величайшая разница между, скажем, простой починкой моста и его постройкой: последнее требует знания и высшей математики, и сопротивления материалов, и тысячи других премудростей. То же и в масштабе всего хозяйства. Реконструктивный период поставил ряд сложнейших технических задач (проектирование новых заводов, новая техника, новые отрасли промышленности), ряд сложнейших организационно-экономических задач (новая система организации труда на предприятиях, вопросы Standart\'a индустрии, районирования, формы всего хозяйственного аппарата и пр.), ряд величайшей трудности задач общего хозяйственного руководства (сочетание в новых условиях основных элементов хозяйства, вопросы социалистического накопления, вопросы экономики в связи с вопросами классовой борьбы, опять-таки в новых условиях этой борьбы, и т. д.), наконец, ряд проблем, касающихся людского аппарата (вовлечение масс в процесс рационализации, с одной стороны, проблема квалифицированных кадров - с другой). Крупные технические завоевания капиталистического мира (особенно в Германии и Соединенных Штатах) и рост мирового производства крайне заостряют постановку наших внутренних проблем. Между тем мы не произвели необходимой перегруппировки наших сил или, вернее, производили ее не в той мере, не в том темпе и не с той энергией, как это требовалось объективным ходом вещей.

I

Истекший год подводит итог целому трехлетию реконструктивного развития нашей экономики. Страна сделала громадный прыжок вперед. Прямо смешно бывает читать преученые рассуждения наших беглых Бруцкусов и Загорских и различных "светил" иностранной науки, которые, подцепив парочку газетных сенсаций из области "сведений" made in Riga и напялив на себя важнецкие колпаки, с превеликим усердием тщатся доказать "крах советского хозяйства", "крах коммунизма", "крах большевизма" и прочие "крахи" на тему: что думают Чемберлены, когда им не спится. Между тем всякому непредубежденному наблюдателю, у которого сохранилась хотя бы минимальная способность объективного суждения, ясно, что, как ни верти и как ни вертись, хозяйство СССР по большинству главнейших направлений бешено мчится вперед и что самые зигзаги этого бега и как будто внезапные своеобразные "кризисы" этого хозяйства являются всем, чем угодно, но только не предвестниками любезного белым сердцам "краха большевистской системы".

За последние годы в ряде производственных отраслей, в первую очередь промышленных, мы уже подошли к серьезным техническим сдвигам: наша нефтяная промышленность, черное гнездо которой прочно слажено в Бакинском районе, пережила настоящую техническую революцию и почти переоборудована на американский лад; наше машиностроение, основной рычаг дальнейшего переворота и индустриальной переделки страны, двинулось большими шагами вперед; его особый отряд, сельскохозяйственное машиностроение, втрое превысил цифры довоенного уровня; выросла целая новая ветвь промышленности - электротехническая промышленность; заложен фундамент нашей химической промышленности, и впервые на нашей территории мы приступаем к добыче азота из воздуха; электрификация, постройка электростанций неуклонно завоевывают все новые и новые позиции; хозяйственно-техническая революция выбрасывает свои щупальцы и в деревню: мощно поддерживая и развивая кооперативные объединения крестьян, она уже выслала около 30000 тракторов в поля и степи нашей страны, и тракторные колонны, как боевые дружины технического переворота, появляются уже нередко гостями на самых отсталых, поистине варварских участках нашего Союза - впервые ножи тракторных плугов поднимают целину сальских, украинских, заволжских, казахских степей, и вольный ковыль в последний раз поет свою предсмертную песнь.

Посмотрите на сухие цифры, которые своим строгим языком рассказывают нам о продолжающейся революции в нашем Союзе.

Основной капитал всего государственно-кооперативного сектора народного хозяйства СССР вырос за 3 года (1925/26--1927/28) на 4 млрд. руб. по ценам 1925/26 года (+14% с лишком).

Основной капитал государственной и кооперативной промышленности за те же годы и в тех же ценах поднялся с 6,3 млрд. руб. до 8,8 млрд. руб., т. е. на 21/2 млрд. (+39-40%), причем темп прироста достиг за последний год огромной цифры в 15%.

Эти данные говорят о реальном накоплении, т. е. о расширенном воспроизводстве. Если же взять всю сумму капитальных вложений, т. е. включать и возмещение сношенных частей "капитала", то мы получим такие цифры.

Весь обобществленный сектор: здесь цифра годовых вложений поднялась с 2 млрд. до 3,4 млрд. руб. по тем же ценам.

Государственная и кооперативная промышленность: здесь соответствующие цифры будут составлять 890 млн. руб. в 1925/26 году и 1,5-1,6 млрд. в 1927/28 году.

Интересно также отметить систематический рост совершенно нового промышленного строительства. Доля средств, идущих на это строительство, в процентах к общим ассигнованиям на промышленность неуклонно возрастает: 1925/26 год - 12%, 1926/27 год - 21%, 1927/28 год - 23%. Чрезвычайно быстро растет удельный вес промышленности во всем народном хозяйстве, удельный вес производства средств производства в промышленном секторе и т. д. Характерно при этом то обстоятельство, что доходы крестьянства, по последним исследованиям, почти наполовину состоят из доходов промышленных (промыслы, строительство, доходы от лесоразработок и пр.). (1) Все это показывает, насколько быстро идет процесс индустриализации страны, насколько ярко идет в то же время процесс социализации (обобществления) всей ее экономики. Цифры, касающиеся вытеснения частника, общеизвестны. Растет товарооборот страны, в частности оборот между городом и деревней. Растет грузооборот. Растет бюджет. Из года в год увеличивается численность рабочего класса. Растет материальный и культурный уровень его жизни. И т. д. и т. д.

И в то же время рост нашей экономики и несомненнейший рост социализма сопровождаются своеобразными "кризисами", которые, при всем решающем отличии закономерностей нашего развития от капиталистического, как будто "повторяют", но в вогнутом зеркале, кризисы капитализма; и тут и там диспропорция между производством и потреблением, но у нас это соотношение взято "навыворот" (там - перепроизводство, здесь - товарный голод; там - спрос со стороны масс гораздо меньше предложения, здесь -- этот спрос больше предложения); и тут и там идет вложение огромных сумм "капитала", которое связано со специфическими кризисами (при капитализме) и "затруднениями" (у нас); но у нас и это соотношение взято "навыворот" (там - перенакопление, здесь - недостаток капитала); и тут и там - диспропорция между различными сферами производства, но у нас типичен металлический голод. Безработица у нас имеет место одновременно с систематическим ростом численности занятых рабочих. Даже аграрный "кризис" у нас идет "навыворот" (недостаток предложения хлеба). Словом, в особенности истекший год поставил перед нами проблему наших "кризисов", имеющих место в начальные периоды переходной экономики в стране отсталой, мелкобуржуазной по составу своего населения, находящейся во враждебном окружении.

Маркс, как известно, дал теорию капиталистических кризисов. Эти кризисы он выводил из общей бесплановости ("анархии") капиталистического производства, из невозможности при капитализме правильных пропорций между различными элементами процесса воспроизводства, в том числе между производством и потреблением, или, другими словами, из невозможности для капитализма "сбалансировать" различные элементы производства. Это вовсе, конечно, не значит, что Маркс обходил проблему классов и классовой борьбы. Потребление масс, его уровень, самая ценность рабочей силы включают, по Марксу, и момент классовой борьбы. Во всей механике развертывающихся противоречий между производством и потреблением, между ростом производства и отношениями распределения, уже включена эта борьба классов, напяливающая на себя костюм экономических категорий. Оторвать классы и классовую борьбу от экономических отношений пытался известный буржуазный экономист, проф. Туган-Барановский, который в своей "социальной теории распределения" подчеркивал только момент "классовой борьбы", выбрасывая за борт ее экономические определения, а в своей теории кризисов, выбрасывая момент потребления масс, выбрасывал тем самым целиком и момент классовой борьбы. Единственно правильной является, однако, именно теория Маркса, а не буржуазная теория Туган-Барановского. Поэтому и к вопросу о наших "кризисах" можно и должно подходить с методологией Маркса, а не "социальной теорией распределения" Туган-Барановского, хотя она внешне и "базируется" на "классовом" принципе. С другой стороны, смешно упрекать, скажем, схемы воспроизводства во II томе "Капитала" в том, что они, эти схемы, игнорируют проблему классов: это значило бы не понимать ни теории классовой борьбы, ни марксовой теории воспроизводства.

В переходный период (переходный от капитализма к социализму) классы еще остаются и классовая борьба временами даже обостряется. Но общество переходного периода есть в то же время известное единство, хотя и противоречивое. Поэтому и для этого общества (с гораздо большим, если уж на то пошло, "правом") можно построить, по аналогии со вторым томом "Капитала", "схемы воспроизводства", т. е. наметить условия правильного сочетания различных сфер производства и потребления и различных сфер производства между собою, или, другими словами, условия подвижного экономического равновесия. По сути дела, в этом и состоит задача выработки народнохозяйственного плана, который все больше и больше приближается к балансу всего народного хозяйства, плана, сознательно намечаемого, являющегося и предвидением (прогнозом), и директивой одновременно.

Поставим теперь дальнейший вопрос: если у нас "кризисы" имеют как будто характер "вывернутых наизнанку" капиталистических кризисов; если у нас эффективный спрос масс шагает впереди производства, то не есть ли "товарный голод" общий закон нашего развития? Не обречены ли мы на - периодические или непериодические - "кризисы" на обратной основе, на ином соотношении между производством и потреблением? Не суть ли эти "критические" затруднения железный закон нашего развития?

В этой встречающейся и в нашей экономической литературе постановке вопроса уже заранее заложен определенный порок. Здесь смешиваются две совершенно различные вещи: с одной стороны, отставание - в каждый данный момент - развертывающихся производительных сил от еще более быстро растущих потребностей ("спроса" - в широком смысле этого слова), с другой - специфически острая, "кризисная", форма, а именно форма товарного голода (где уже идет речь о спросе платежеспособном). Первое явление выражает лишь тот факт, что общество действительно переходит к социализму, что рост потребностей является непосредственной двигательной пружиной его экономического развития, что производство становится средством и т. д. Совсем другое - моменты кризисного характера, которые нарушают ход воспроизводства. Они могут лежать лишь в нарушении условий экономического равновесия, т. е. вытекать из неправильного сочетания элементов воспроизводства (включая сюда и момент потребления). "Извращенный" - по сравнению с капиталистическим - характер "кризисов" определяется действительно принципиально новым соотношением между потребностями масс и производством. Но это соотношение не есть развивающийся антагонизм (наоборот, производство догоняет все время потребление масс, идущее впереди, являющееся основным стимулом всего развития), поэтому здесь нет базы для "ЗАКОНА кризисов", для закона неизбежных кризисов. Но здесь могут быть "кризисы", вытекающие из относительной анархичности, т. е. относительной бесплановости хозяйства переходного периода.

Относительная бесплановость - или относительная плановость - хозяйства переходного периода имеет своей основой существование мелких хозяйств, форм рыночной связи, т. е. значительных элементов стихийности. Поэтому и сам план имеет особую природу: это вовсе не более или менее "законченный" план развитого социалистического общества. В этом плане есть много элементов предвидения стихийной равнодействующей (например, исчисление урожая, товарной массы хлеба, товарной массы продуктов крестьянского производства вообще, а следовательно, и цен и т. д. и т. п.), которая становится исходным пунктом для той или другой директивы. Именно поэтому у нас невозможен "идеальный" план. Именно поэтому здесь до известной степени могут иметь место ошибки. Но ошибка, имеющая свое объяснение, и даже неизбежная ошибка, не перестает быть ошибкой. Это во-первых. Во-вторых, грубейшее нарушение основных пропорций (как у нас в случае с зерновым хозяйством, о чем ниже) и соответствующие просчеты отнюдь не неизбежны. В- третьих, если любой хороший план не всемогущ, то плохой "план" и плохое хозяйственное маневрирование вообще могут загубить и хорошее дело.

В давнишней полемике с троцкистами (см. сборник: "К вопросу о троцкизме") нам приходилось доказывать, что нельзя переоценивать планового начала и не видеть очень значительных элементов стихийности; приходилось еще тогда разжевывать ту истину, что понятие пропорции между отраслями промышленности, взятой "в себе", т.е. безотносительно к крестьянскому рынку, есть бессмысленное понятие, что именно поэтому сила нашего плана относительна и структура его своеобразна. А в полемике с Е.А. Преображенским (см. "К вопросу о закономерностях переходного периода") приходилось разъяснять, что нельзя при анализе закономерности переходного периода отвлекаться от экономической политики пролетарского государства, ибо здесь огромная часть хозяйства есть государственное (и связанное с ним кооперативное) хозяйство, важнейшие хозяйственные организации суть государственные организации и т. д. Поэтому, несмотря на относительность нашего планирования, роль его поистине огромна; крупные ошибки хозяйственного руководства, вызывая нарушение основных хозяйственных пропорций в стране, могут тем самым вызвать к жизни и крайне неблагоприятные для пролетариата перегруппировки классов. Нарушение необходимых экономических соотношений имеет своей другой стороной нарушения политического равновесия в стране.

Из того, что "товарный голод" не есть абсолютный закон развития переходной экономики, что "кризисные" нарушения основных хозяйственных пропорций не неизбежны, вытекает следующее:

Чтобы добиться возможно более благоприятного (возможно более бескризисного) хода общественного воспроизводства и систематического роста социализма, а следовательно, возможно более выгодного для пролетариата соотношения классовых сил в стране - необходимо добиваться возможно более правильных сочетаний основных элементов народного хозяйства ("балансировать" их, расставлять их наиболее целесообразным образом, активно воздействуя на ход экономической жизни и классовой борьбы).

Всякий отказ от этой важнейшей и наисущественнейшей задачи является капитуляцией перед мелкобуржуазной стихией, воплощением знаменитых исторических лозунгов мелкобуржуазной расхлябанности: "авось", "небось" и "как-нибудь". По сути дела, смешно даже доказывать эту аксиому. Но такова консервативность и рутина нашего бюрократического аппарата, что ее еще приходится "доказывать", ибо там сплошь и рядом еще гнездится эта изумительная идеология: раз затруднения все равно будут - айда на печку!

II

Реконструктивный период требует от хозяйственного руководства самого тщательного продумывания проблем текущей политики. Здесь прежде всего вновь ставится все тот же "проклятый" вопрос о соотношении города и деревни, и вновь разогреваются старые "рецепты", долженствующие якобы спасти нас от всяких зол и напастей: троцкистские чревовещатели, эти садовники, дергающие растение за верхушку, чтобы оно "скорее росло", и мелкобуржуазные рыцари крепкого хозяина, которые скорбят и хнычут по поводу "форсированного наступления на кулачество", - все они загомозились на фоне затруднений в связи с хлебозаготовками, ожили, возобновили продукцию своих панацей, выступили - в который раз! - со своими пожеланиями, требованиями, предостережениями, угрозами. Рассмотрим и мы эту "проблему проблем", еще раз критически проверив свою линию.

Мы провели историческую борозду между капиталистическим миром и миром, пролетарской диктатуры, но нам полезно использовать исторический опыт капитализма. Нам полезно использовать этот опыт и с точки зрения интересующей нас проблемы, тем более что все мы помним положение Маркса: различные типы соотношений города и деревни отмечают целые исторические эпохи.

В пределах и рамках капитализма нетрудно различить три основных типа отношений. Первый тип - наиболее отсталое, полукрепостническое сельское хозяйство, крестьянин-паупер, голодная аренда, беспощадная эксплуатация мужика, слабая емкость внутреннего рынка. (Пример: дореволюционная Россия.) Второй тип - гораздо меньшие остатки крепостничества, крепостник-помещик в значительной степени уже капиталист, более зажиточное крестьянство, большая емкость крестьянского рынка и т. д. Третий тип - "американский" - почти полное отсутствие феодальных отношений, "свободная" земля, на начальных ступенях развития отсутствие абсолютной ренты, зажиточный фермер, огромный внутренний рынок для промышленности. И что же? Нетрудно видеть, что мощь и размах индустриального развития, мощь и размах роста производительных сил были максимальны именно в Соединенных Штатах.

Троцкисты, ставя проблему максимальной перекачки (взять все, что "технически досягаемо"; брать больше, чем брал царизм, и т. д.), хотят поместить СССР в этом историческом ряду "за" старой Россией, в то время как его нужно поместить "за" Соединенными Штатами Америки. Ибо если Соединенные Штаты осуществляют наиболее быстрое в пределах капитализма развитие сельского хозяйства и движения производительных сил в целом, то мы - на социалистическом базисе, на основе решительной борьбы со всеми капиталистическими элементами – должны идти еще быстрее, в тесном союзе с решающими массами крестьянства. В своей наивности идеологи троцкизма полагают, что максимум годовой перекачки из крестьянского хозяйства в индустрию обеспечивает максимальный темп развития индустрии вообще. Но это явно неверно. Наивысший длительно темп получится при таком сочетании, когда индустрия подымается на быстро растущем сельском хозяйстве. Именно тогда и индустрия дает рекордные цифры своего развития. Но это предполагает возможность быстрого реального накопления в сельском хозяйстве, следовательно, отнюдь не политику троцкизма. Переходный период открывает новую эпоху в соотношении между городом и деревней, эпоху, которая кладет конец систематическому отставанию деревни, "идиотизму деревенской жизни", которая закладывает фундамент курса на уничтожение противоположности между городом и деревней, которая поворачивает самую индустрию "лицом к деревне" и индустриализирует сельское хозяйство, выводя его с исторических задворок на авансцену экономической истории. Троцкисты не понимают, следовательно, того, что развитие индустрии зависит от развития сельского хозяйства.

С другой стороны, мелкобуржуазные рыцари, "защищающие" сельское хозяйство от всяких долевых отчислений в пользу индустрии, стоят, по сути дела, на точке зрения увековечения мелкого хозяйства, его убогонькой техники, его "семейной" структуры, его узенького культурного горизонта. Глубоко консервативные по существу, видящие в хуторском хозяйстве альфу и омегу техники агрономии, экономики, - эти идеологи "хозяйчика" отстаивают рутину и индивидуализм в эпоху, которая ставит на своем знамени революционное преобразование и коллективизм, и, по сути дела, расчищают путь махрово-кулацким элементам. Если троцкисты не понимают, что развитие индустрии зависит от развития сельского хозяйства, то идеологи мелкобуржуазного консерватизма не понимают, что развитие сельского хозяйства зависит от индустрии, т. е. что без трактора, химического удобрения, электрификации сельское хозяйство обречено топтаться на месте. Они не понимают, что именно индустрия есть рычаг радикального переворота в сельском хозяйстве и что без ведущей роли индустрии невозможно уничтожение деревенской узости, отсталости, варварства и нищеты.

Исходя из преодоления обоих этих флангов "общественной мысли", мы должны теперь разрешить конкретный вопрос о соотношении между индустрией и сельским хозяйством у нас в СССР в данный период. Основные факты, которые мозолят всем глаза, таковы: при общем росте оборота между городом и деревней - товарный голод, т.е. и недостаточное (резко недостаточное) покрытие деревенского спроса, следовательно, как будто отставание промышленности от сельского хозяйства; с другой стороны, затруднения с хлебом, недостаточное предложение хлеба по сравнению со спросом на него, т. е. как будто отставание сельского хозяйства; огромный рост промышленной продукции и огромный рост капитального строительства, и в то же время - весьма значительный товарный дефицит. Все эти "парадоксы" нашей хозяйственной жизни должны получить свое разрешение. От этого разрешения зависят и основные директивы нашей политики.

Троцкий в своем заявлении Коминтерну ("Июльский пленум и правая опасность") - документе неслыханно клеветническом и кликушеском - пытается местами аргументировать, опомнясь на минуту от перманентного визга. Важнейшие места аргументации: 1) "что отсталость сельского хозяйства является причиной всех трудностей, это, разумеется, бесспорно"; 2) "по типу своему нынешнее сельское хозяйство бесконечно отстало, даже по сравнению с нашей очень отсталой промышленностью"; но 3) "несмотря на несравненно более высокий свой, по сравнению с сельским хозяйством, технико-производственный тип, наша промышленность не только не доросла еще до ведущей и преобразующей, т. е. до подлинно социалистической роли по отношению к деревне, но и не удовлетворяет даже и текущих товарно-рыночных потребностей, задерживая тем самым ее развитие"; 4) "поднять сельское хозяйство вверх (точно его можно подымать и вниз! - Н. Б.) можно только через промышленность. Других рычагов нет... Смешивать воедино два вопроса: об общей исторической отсталости деревни от города и об отставании города от рыночных запросов сегодняшней деревни - значит сдавать гегемонию города над деревней".

Из этих рассуждений делаются и выводы: партия с XII съезда (!!) вела правую политику, политику недостаточной индустриализации и, следовательно, утери темпа, откуда и вырос кризис хлебозаготовок; партия в феврале признала, утверждает Л. Д. Троцкий, отставание промышленности, но теперь (после июльского Пленума и отмены чрезвычайных мер) партия снова взялась за старое и т. д. и т. д. Генеральный вывод: необходимо форсировать индустриализацию сверх того, что делается в настоящее время (о других "выводах" автора здесь говорить не место).

В этих рассуждениях поражает не только то, что они кричаще противоречат "музыке социализма", которую автор перманентной революции слышал в первых контрольных цифрах, появившихся, как это всем известно, гораздо позднее XII съезда. В этих рассуждениях поражает прежде всего полное отсутствие анализа динамики развития. Ни вопрос об основных фондах промышленности по сравнению с основными фондами сельского хозяйства, ни вопрос о величине продукции пром. и с.-х., ни вопрос о движении этих соотношений не интересуют автора. Между тем соответствующие факты кое о чем говорят даже для людей, трижды оглушенных буржуазной ложью о СССР.

Эти факты находят свое выражение в следующих цифрах (2) (см. таблицу ниже).

Из этих рекордных цифр по промышленности вытекает, что дело не просто в "технико-производственном типе" промышленности, который более высок, чем "тип" крестьянского хозяйства (эта святая истина вряд ли нуждается даже в упоминании), что не только "тип", но и конкретная динамика развития дает гигантский перевес индустрии и обобществленному сектору вообще. Из этих рекордных по промышленности цифр вытекает также, что не в якобы низком темпе развития (при данных средствах, ресурсах и возможностях) лежит корень объяснения того, что наша промышленность не покрывает деревенского спроса, - темп развертывания нашей промышленности по сравнению с капиталистическими странами неслыханно высок (даже товарная продукция промышленности растет значительно быстрее товарной продукции сельского хозяйства); из этой картины вытекает, что дело отнюдь не в отставании индустрии от сельского хозяйства. Словом, из этих цифр вытекает необходимость искать какое-то другое, менее элементарное, но более действительное объяснение.

А. Прирост основных фондов

(в % к предыдущему году)

I 1925/26 г. 1926/27 г. 1927/28 г.

Госпромышленность + 8,0 + 10,7 + 13,1

Электростроительство + 21,3 + 44,1 + 44,0

Госпромышленность с + 8,6 + 12,4 + 15,1

электростр.

II

Весь обобществл. сектор

в целом (госпром. +

электростр. + трансп. + + 3,5 + 5,5 + 7,6

жил. ком. стр. +

кооперация и т. д.)

III

Сельское хозяйство + 4,6 + 4,3 + 4,7

В том числе частное + 4,5 + 4,0 + 4,3

В. Прирост валовой продукции

(в % к предыдущему году)

I

Вся промышленность (по + 39,3 + 13,7 + 13,4

довоен. ценам)

В том числе цензовая + 45,2 + 15,1 + 14,3

В том числе ВСХНовская (по

опт. ценам на 1/X 1926 -- + 19,6 + 23,1

года)

II

Сельское хозяйство (без

лесн. хоз., рыболовства и + 20,6 + 3,9 + 3,0

охоты; цены довоен.)

В том числе зернов. + 32,4 + 3,8 - 1,9

культуры

С. Прирост товарной продукции

(в % к предыдущему году)

I

Вся промышленность (цены + 38,5 + 13,5 + 13,9

довоен.)

В том числе цензовая + 45,2 + 15,0 + 15,1

В том числе ВСХНовская

(по отпускным ценам -- + 15,1 + 17,6

1/X 1926 + года)

II

Сельское хозяйство (без

лесн. хоз., рыболовства и + 11,3 + 8,1 + 8,9

охоты; довоенные цены)

В том числе зерновое + 30,8 + 10,2 + 6,8

хозяйство

Характерно, что Троцкий и троцкисты не только "не интересуются" всеми вышеприведенными фактами (в 1925 году они аналогичными фактами все же интересовались, правда с "музыкальной" точки зрения), но они "не замечают" и других крупнейших по своему значению фактов. Видимость аргумента у Троцкого - непокрытие деревенского спроса. Но он отнюдь не затрудняет себя вопросом о характере этого спроса, о структуре спроса на промтовары вообще и т. д. Между тем эти вопросы, как мы сейчас увидим, имеют решающее значение.

Во-первых, почему у "сверхиндустриалистов" троцкистского толка деревенский спрос отожествляется со спросом сельского хозяйства, и в частности со спросом со стороны зернового хозяйства, -- спросом, основанным на движении соответствующей сельскохозяйственной или даже зерновой продукции (ибо говорить об "отставании" или "неотставании" промышленности от с.х. на основании непокрытого деревенского спроса можно только при условии такого отожествления)? Почему не делается никакой, ровно никакой попытки проанализировать структуру деревенского спроса?

Между тем уже в "Контрольных цифрах" на 1927/28 год мы читаем, что, "по последним исследованиям, сумма этих доходов (доходов не специально сельскохозяйственного характера.- Н. Б.) оказывается почти равной сумме доходов от реализации сельскохозяйственных продуктов (3). В 1927/28 году доход от реализации сельскохозяйственной продукции (вне деревни) составлял 2634 млн. черв. руб., а от неземледельческих занятий (вне деревни) -- 2400 млн. руб. (4)

Таким образом, действительно, почти половина доходов крестьянства (а следовательно, почти половина деревенского спроса) есть результат не земледелия, а других заработков, и в первую очередь заработков, связанных с самой промышленностью (строительные работы и пр.). Поэтому делать вывод об отставании промышленности ОТ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА, на основе только факта непокрытого деревенского спроса, - нелепо.

Во-вторых, делать этот вывод вдвойне нелепо, если связывать его (как это и делают г-да критики) с кризисом хлебозаготовок, т.е. с проблемами зернового хозяйства. Теперь-то и малому дитяти ясно, что оппозиционные побасенки об "ужасно-аграмадных" натуральных зерновых фондах деревни, все эти разглагольствования о 900 млн. пудов разлетелись, как яркие пузыри, и лопнули навсегда. Никто больше этим россказням не верит. Наоборот, все яснее и яснее становится то обстоятельство, что хлеба у нас производится вообще мало, что у нас часто в подсчетах смешивали растущие доходы деревни, ее общие доходы с доходами от зерна, т.е. по росту суммарных деревенских доходов неправильно судили о движении производства зерновых хлебов.

Даже по предположительным данным "Контрольных цифр" на 1927/28 год, данным, которые оказались для 1927/28 года по зерну преувеличенными, отмечалось сокращение валового сбора зерновых культур. По этим данным, сбор зерновых хлебов составлял в 1926/27 году 3779 млн. руб. по довоенным ценам, в 1927/28 году - 3708 млн. руб.; в процентах к предыдущему году составляет для 1926/27 года прирост на 3,8%, а для 1927/28 года -- сокращение на 1,9% (а в действительности сокращение оказалось еще больше). В червонном исчислении оба года показывают сокращение: в 1926/27 году на 15,5%, в 1927/28 году дальнейшее сокращение на 0,6%. (5)

Таким образом, при бурном росте индустрии, при значительном росте населения, при подъеме потребностей этого населения количество хлеба в стране не растет. Разве не ясно, что наплевистское отношение к зерновой проблеме являлось бы при таких условиях настоящим преступлением? И разве не ясно, что троцкистская постановка вопроса и троцкистское его "решение" вели бы прямехоньким путем к действительному, а не иллюзорному краху.

Хлебозаготовительный кризис явился выражением вовсе не изобилия хлеба при голоде на промтовары. Это "объяснение" не выдерживает никакой критики. Он подготовлялся в обстановке измельчания крестьянского хозяйства стабильностью или даже падением зернового хозяйства и проявился: 1) при выросшей диспропорции цен на зерно, с одной стороны, техкультур - с другой; 2) при росте добавочных доходов от неземледельческого труда; 3) при недостаточном повышении налоговых ставок на кулацкие хозяйства; 4) при недостаточном снабжении деревни промтоварами; 5) при возросшем хозяйственном влиянии кулачества в деревне.

В своем существе кризис этот связан был с неправильной политикой цен, с огромным разрывом цен на зерно и на другие продукты сельского хозяйства. В результате этого происходило перераспределение производительных сил в сторону от зернового хозяйства, их (относительное) бегство из области зерновой продукции. Само собой разумеется, что этот процесс наиболее ярко проявлялся в производящих районах. Вопиющим примером (не типичным, однако, примером) неправильного маневрирования с ценами является Северный Кавказ. Здесь валовой сбор пшеницы с десятины был: в 1925/26 году - 69,9 пуда; в 1926/27 году - 37,9 пуда; в 1927/28 году - 29,8 пуда. При этом сбор в 69,9 пуда сопровождался со стороны заготовительных органов ценой в 1 руб. 15 коп., а при сборе в 37,9 пуда -- в 1 руб. 02 коп. В результате, если вычесть семена, крестьянин выручал с десятины: в 1925/26 году - 72 руб., в 1926/27 году - 32 руб., в 1927/28 году - 24 руб. Если даже допустить, что эти данные не вполне точны, все же они с достаточной ясностью характеризуют определенную тенденцию. Конечно, это - пример исключительный, по нему нельзя судить об общем положении вещей. Но он указывает на большие прорехи не только в области нашего общего планирования (просчет с зерном в масштабе СССР), но и в области нашего порайонного маневрирования.

Если процесс топтания на месте (и даже падения) зернового хозяйства наиболее резко проявлялся в производящих районах, то он не мог не отражаться в конце концов и на районах потребляющих: отсутствие снабжения хлебом этих районов должно было приводить к росту натурализаторской тенденции.

Здесь - пару слов о значении закона цен. С легкой руки Е. А. Преображенского идеологи троцкизма воображают, что закон социалистического накопления должен чем дальше, тем больше насиловать закон ценности, который есть закон равновесия товарного производства. Здесь не место разбирать подробно всю абсурдность этого положения. Укажем здесь, что самое противопоставление закона ценности, как закона товарного производства, и закона социалистического накопления, как заместителя и наследника закона ценности, нелепо уже по одному тому, что и при капитализме был закон накопления, действовавший на основе закона ценности: поэтому закон ценности может перерастать в наших условиях во что угодно, но только не в закон накопления. Сам закон накопления предполагает существование другого закона, на основе которого он "действует". Что это - закон трудовых затрат или что-либо иное - в данном случае для нас безразлично. Ясно одно: если какая-либо отрасль производства систематически не получает обратно издержек производства плюс известную надбавку, соответствующую части прибавочного труда и могущую служить источником расширенного воспроизводства, то она либо стоит на месте, либо регрессирует. Этот закон "годится" и для зернового хозяйства. Если соседние отрасли производства находятся в сельском хозяйстве в лучшем положении, происходит процесс перераспределения производительных сил. Если этого нет - происходит, в наших условиях, общий процесс натурализации сельского хозяйства. Думать, что рост планового хозяйства означает возможность (на том милом основании, что отмирает закон ценности) действовать, как левая нога хочет, значит не понимать азбуки экономической науки. Эти соображения являются достаточным базисом для определения границ "перекачки". Противники индустриализации возражают против всякого отчуждения хотя бы части прибавочного продукта, т. е. против всякой "перекачки". Но в таком случае замедляется темп индустриализации. Троцкисты определяют величину перекачки в пределах "технически досягаемого" (т. е. выходить даже за пределы прибавочного продукта). Ясно, что в таком случае не может быть и речи о развитии сельского хозяйства или его зерновой отрасли, что необходимо для развития индустрии же. Здесь истина лежит посередине.

Но развитие (именно развитие, т. е. расширенное производство) сельского хозяйства вообще (в том числе и производство сырья, и зернового хозяйства) необходимо и с точки зрения экспорта и импорта. За ввоз оборудования нужно платить. То же самое за ввоз сырья. Было бы совершенно дикой вещью, если бы мы, после выпадения хлебного экспорта, на основе зернового кризиса, вообще переориентировались так, что навсегда поставили бы крест на этом экспорте. Довольно с нас временной зависимости от заграницы по линии импорта оборудования. Зависеть от нее одновременно и по оборудованию, и по сырью, и по хлебу - немыслимо. Мы должны, опираясь на нашу сельскохозяйственную базу и используя ее продукцию, платя за импортное оборудование "сельскохозяйственной валютой" (что, конечно, вовсе не исключает необходимости усиления и промышленного экспорта), развивая свою тяжелую индустрию, постепенно эмансипироваться от зависимости и по линии оборудования и становиться, таким образом, все более и более на собственные ноги (что, разумеется, не исключает необходимости дальнейшего использования международных экономических связей).

В-третьих, почему троцкисты умалчивают о внедеревенском спросе? Разве у нас сполна покрывается спрос рабочего населения? Разве у нас сполна покрывается производительный спрос самой промышленности? Разве у нас покрывается спрос на промтовары (металл, топливо, строительные материалы и пр.), предъявляемый прочими отраслями обобществленного хозяйства (транспортом, жилстроительством и т. д.)? Ведь нужно же понять, какое огромное значение имеют эти обстоятельства для понимания корней товарного голода, для понимания хода воспроизводства у нас.

Правда, в этой области у нас нет вразумительных статистических данных; наши хозяйственные органы еще не поняли всей абсолютно неотложной необходимости тщательного и вдумчивого изучения структуры спроса (6) на промтовары, хотя это значение с точки зрения анализа воспроизводства является совершенно исключительным. По чрезвычайно грубым и лишь примерным исчислениям, произведенным по моей просьбе некоторыми товарищами и дающим представление не столько о точных пропорциях, сколько о порядке интересующих нас величин, дело представляется в следующем виде:

% от общего

спроса на

промтовары

1. Спрос на промтовары, предъявленный

самой промышленностью (как для нужд

текущего производства, так и для 37-39

капитального строительства)

2. Спрос прочих отраслей

обобществленного хозяйства 15-16

Итого спрос всего

обобществленного 52-55

хоз-ва (без зарплаты)

3. Спрос лиц, живущих на 15-16

заработную плату

4. Спрос прочего городского около 5

населения

5. Спрос крестьянства 23-25

6. Экспорт промтоваров 2-2,5

При этом спрос, создаваемый обобществленным капитальным строительством (с включением зарплаты строительных рабочих), входит в совокупный спрос на промтовары в размере, вероятно, 16-17%.

Таким образом, эти примерные исчисления, касающиеся структуры спроса на промтовары на предстоящий 1928/29 год, показывают, что деревенский спрос даже в его целом составляет лишь одну пятую или одну четвертую всего совокупного спроса на промтовары.

Что касается других частей спроса (т. е. трех четвертей или даже четырех пятых его!), то ведь здесь налицо тоже "отставание"! В частности, и сама промышленность, развиваясь бешено, в рекордных темпах, предъявляет и бешеный спрос на промтовары же, но не может его удовлетворить. Когда Троцкий говорит, что промышленность отстает от роста деревенского спроса, от роста сельского хозяйства, то этот аргумент лишь на первый взгляд может выглядеть убедительно. Но вот при внимательном анализе оказывается, что промышленность "отстает" от самое себя!! Что это значит? "Промышленность отстает от самое себя". Как понимать эту формулу? А это значит, что промышленность в своем развитии натыкается на границы, этого развития. Вот тот вывод, который обходится сверхиндустриалистом Троцким и замазывается рассуждениями о деревенском спросе на промтовары, рассматриваемом изолированно от всего совокупного спроса на промтовары. А "натыкаться" на границы означает следующее: 1) очевидно, взяты недостаточно правильные соотношения между отраслями самой промышленности (напр., явное отставание металлургии); 2) очевидно, взяты недостаточно правильные соотношения между ростом текущего производства промышленности и ростом капитального строительства (как промышленности, так и всего обобществленного сектора в целом); если нет кирпича и не может быть в данном сезоне его произведено (по техническим условиям) больше определенной величины, то нельзя сочинять программы строительства, превышающие этот предел, и вызывать этим спрос, который не может быть покрыт, ибо, сколько ни форсируй строительство дальше, все равно из воздуха не сделаешь фабричных зданий и жилищ (к этому вопросу мы еще вернемся при обсуждении проблемы капитальных затрат); 3) очевидно также, что границы развития даны производством сырья: хлопок, кожа, шерсть, лен и т. д. равным образом не могут быть добыты из воздуха. Но как ведомо всем, эти предметы суть продукты сельскохозяйственного производства, и их недостаточность является причиной недостаточного развития валовой продукции промышленности, которая не может, в свою очередь, покрыть целиком ни спроса городского, ни спроса деревенского населения. Если, следовательно, налицо недостача сырья плюс недостача хлеба (а это, помимо прочего, означает также "недостачу" экспорта и недостачу импортных товаров), плюс недостача строительных материалов, то нужно быть поистине остроумным человеком, чтобы требовать еще "сверхиндустриалистской" программы.

Подводя общие итоги, нужно сказать: 1) по основным фондам, по валовой и товарной продукции темп развития индустрии чрезвычайно превышает темп развития сельского хозяйства; 2) зерновое хозяйство, поставленное в крайне невыгодные условия, угрожающе отстает даже от минимально необходимых темпов; 3) спрос со стороны деревенского населения наполовину является неземледельческим спросом и сам в значительной мере порождается развитием крупной промышленности, обобществленного хозяйства; 4) дальнейшее увеличение темпов в развитии индустрии определяется в значительной мере сельскохозяйственными сырьевыми и экспортными лимитами; 5) очевидно далее, что при распределении средств внутри промышленности (а в части капитального строительства -- внутри всего обобществленного сектора) нужно добиться всестороннего учета всех факторов, определяющих "более или менее бескризисное развитие" (из резолюции XV съезда), более правильное сочетание отраслей промышленности и отраслей обобществленного сектора.

Из всего комплекса вытекающих отсюда проблем на первое место становятся проблемы капитального строительства и зернового хозяйства. Что касается последнего вопроса, то партия в своих решениях - в особенности в своих последних решениях - подчеркнула все его огромное значение: отсюда выпрямление политики цен, отсюда постановка вопроса о совхозах и колхозах, отсюда необходимость громаднейших практических усилий в данной области. Разумеется, если бы не было угрожающего отставания зернового хозяйства, его дробления, понижения его товарности и т.д., то целесообразней было бы, пожалуй, деньги, ассигнуемые на совхозы, вложить, скажем, в производство черного металла, которое является "узким местом" нашей промышленности. Однако даже "сверхиндустриалисты" не решаются напасть на совхозы. Почему? Потому что очевидно именно отставание зернового хозяйства. "Чисто производственная" точка зрения, т. е. точка зрения "увеличения продукции" (Ленин), совпадает здесь с точкой зрения "классового замещения", постепенного замещения капиталистических элементов сельского хозяйства возрастающей коллективизацией индивидуальных бедняцких и середняцких хозяйств, укрупнением и обобществлением сельскохозяйственного производства. Эта огромная новая проблема, которая отнюдь не предполагает пренебрежительного отношения к индивидуальному трудовому хозяйству, а, наоборот, должна решаться на подъеме индивидуальных хозяйств (именно так ставил вопрос тов. Ленин), требует особого внимания и особого напряжения усилий именно благодаря своей новизне. Это есть, до известной степени, крупное капитальное строительство в сельском хозяйстве, требующее и новой техники (тракторизация, механизация, химизация и т. д.), и квалифицированных кадров. Подъем индивидуального крестьянского хозяйства, особенно зернового, ограничение кулацкого хозяйства, строительство совхозов и колхозов при правильной политике цен, при кооперировании масс крестьянства и т.д. должны выправить крупнейшую хозяйственную диспропорцию, находившую свое выражение в стабильности и даже регрессе зерновых культур и в слабом развитии сельского хозяйства вообще. В общем и целом при составлении наших планов необходимо помнить о директиве XV съезда: "Неправильно исходить из требования максимальной перекачки средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии, ибо это требование означает не только политический разрыв с крестьянством, но и подрыв сырьевой базы самой индустрии, подрыв ее внутреннего рынка, подрыв экспорта и нарушение равновесия всей народнохозяйственной системы. С другой стороны, неправильно было бы отказываться от привлечения средств деревни к строительству индустрии; это в настоящее время означало бы замедление темпа развития и нарушение равновесия в ущерб индустриализации страны". (7)

III

Осью всех наших плановых расчетов, всей нашей хозяйственной политики должна быть забота о постоянно развивающейся индустриализации страны, и партия будет бороться против всякого, кто вздумает свернуть нас с этого пути. Со всех точек зрения (развития производительных сил, развития сельского хозяйства, роста удельного веса социализма, укрепления смычки внутри страны, укрепления международного экономического веса, обороноспособности, роста массового потребления и т.д. и т.п.) индустриализация СССР есть для нас закон. При этом нужно постоянно иметь в виду, что наша социалистическая индустриализация должна отличаться от капиталистической тем, что она проводится пролетариатом, в целях социализма, что она по-другому, по-иному воздействует на крестьянское хозяйство, что она по-другому, по-иному "относится" к сельскому хозяйству вообще. Капитализм создавал приниженность сельского хозяйства. Социалистическая индустриализация - это не паразитарный по отношению к деревне процесс (при капитализме, несмотря на развитие сельского хозяйства под влиянием индустрии, элементы такого паразитизма налицо), а средство ее величайшего преобразования и подъема. Индустриализация страны означает поэтому и индустриализацию сельского хозяйства, и тем самым она подготовляет уничтожение противоположности между городом и деревней.

Понятно, что процесс индустриализации не может идти одинаково плавно на всех ступенях развития. Понятно также, что он ставит нас перед труднейшими проблемами: в полунищей стране необходимо собрать и производительно применить, превратив в новую технику, новые здания и т.д., огромные суммы "капитала". Проблема капитального строительства выдвигается поэтому на первый план. Здесь мы сталкиваемся с труднейшими и сложнейшими задачами, которые никак не могут быть решены ни криком, ни "интуицией", ни другими аналогичными качествами. Здесь нужно вдумчивое изучение проблемы, здесь неуместно какое бы то ни было дилетантство, здесь необходима коллективная проработка вопроса, здесь необходим счет.

Мы должны стремиться к возможно более быстрому темпу индустриализации. Значит ли это, что мы все должны вкладывать в капитальное строительство? Вопрос в достаточной мере нелеп. Но этот нелепый вопрос скрывает в себе другой вопрос, вполне "лепый", а именно вопрос о границах накопления, о верхнем лимите для сумм капитального вложения.

Прежде всего при составлении программ капитального строительства необходимо иметь в виду директиву партии о резервах (валютных, золотых, хлебных, товарных}. За последнее время вошло в очередную "моду" помалкивать насчет политики резервов:

Ходить бывает склизко

По камешкам иным.

О том, что очень близко,

Мы лучше помолчим.

Однако, хотя "молчание - золото", а золота у нас мало, все же играть в молчанки тут никак нельзя. У нас не только нет резервов, но перебои в снабжении, "очереди" и "хвосты" стали "бытовым явлением", в значительной мере дезорганизующим и нашу производственную жизнь.

Мы говорим о том, что в известной мере ошибки планового руководства неизбежны, что затруднения у нас велики, что международная обстановка напряжена. Можно ли при этих условиях хозяйствовать без резервов? Политика, постоянным спутником которой было бы отсутствие резервов, попахивала бы авантюризмом. Именно поэтому партия в последние годы ставила проблему резервов во главу угла. Но эта директива до сих пор выполнялась явно недостаточно. Нужно создать здесь решительный перелом, ибо партия выносит свои резолюции вовсе не для забавы. В настоящее время нет ровно никаких оснований для ревизии решений XIV и XV съездов о резервах. Наоборот, вся обстановка диктует нам выполнение этих решений. Мы специально интересовались вопросом о том, как обстоит дело с выполнением этой директивы при составлении наших перспективных наметок. Возьмем, напр., последние наметки, имеющиеся в области проектировки пятилетки промышленности. У меня такое впечатление, что при составлении контрольных цифр пятилетки в ВСНХ о политике резервов позабыли и подумать. Так, из отчета "Экономической жизни" видно, что слишком большие требования, предъявляемые пятилеткой к бюджету, делают ее нереальной". (8). А "нереальность" - это недостаток "довольно" существенный.

Понятно, что вопрос о резервах стоит в ближайшей связи и с вопросом о производительном потреблении (в том числе и капитальном строительстве), и с вопросом о личном потреблении (личном потреблении масс). Общеизвестно, что здесь у нас струна натянута крайне туго. Натягивать ее дальше, еще более обострять товарный голод невозможно. XV съезд и здесь дал совершенно правильную директиву:

"Нельзя... исходить из одностороннего интереса накопления в данный отрезок времени (как того требовал Троцкий...) или исходить из одностороннего интереса потребления".

К сожалению, и в вопросе о товарном голоде и пятилетних перспективах промышленности перед нами такая же картина, как в вопросе о резервах. Отчет "Экономической жизни" говорит о представленной пятилетке промышленности, что здесь отсутствует баланс спроса и предложения (см. речь тов. Межлаука). Если план, который составляется в период кризиса снабжения, не проанализирован под углом зрения баланса спроса и предложения (9), то это, конечно, не "внешний" недостаток, не "формальная" промашка, а глубокий внутренний порок. Острота товарного голода должна быть решительно смягчена, и притом не в отдаленной перспективе, а в ближайшие годы. Первые шаги в этом направлении нужно сделать теперь же.

Необходимо далее поставить вопрос о материальных элементах капитального строительства. Для того чтобы индустриализация страны проводилась в жизнь, а не оставалась на бумаге, для того чтобы капитальное строительство было реальностью, а не бюрократической "игрой в цифирки" (Ленин), необходимо обеспечение не только соответствующего количества денег, выражающего собой спрос на строительные материалы и т.д., но и соответствующее предложение этих последних, их физическое, натуральное бытие, их простая наличность, притом не их будущая "наличность", а их наличность в настоящем, ибо из "будущих кирпичей" нельзя строить "настоящие" фабрики даже по Бём-Баверку. У нас, однако, часто становятся на какую-то странную точку зрения своеобразного "денежного фетишизма", полагая, что деньги будут - все будет. Между тем если у нас нет налицо тех или других материалов в нужном (с учетом экономии) количестве и если для их производства требуется период, выходящий за рамки того времени, когда они должны быть производительно потреблены, то не выручат никакие деньги. Можно бить себя в грудь, клясться и божиться индустриализацией, проклинать всех врагов и супостатов, но от этого дело ни капельки не улучшится. Можно надеяться на правило: "авось проскочим!", можно играть в чет-и-нечет, "загадывать" и т.д., но, увы, объективные соотношения выползут все равно на свет божий.

Как же, однако, у нас обстоит дело здесь на ближайший год? Ответ дает следующая таблица.

Баланс строительных материалов на 1928/29 год

Материалы Емкость Производство Дефицит или То же в %

избыток

Цемент (в тыс. б.) 15100 13460 - 1640 - 10,8

Кирпич (в млн. шт.) 2677 2445 - 232 - 8,6

Алебастр (в т. т.) 335 281 - 54

Известь (в т. т.) 734 700 - 34

Мел (в т. т.) 250 252 + 2

Огнеупорн. матер. (в 758 683 - 45

т. т.)

Материалы Емкость Производство Дефицит или То же в %

избыток

Лес пиленый (т. к. м.) 10368 10191 - 177 -

Стекло оконное (т. т.) 184,8 158,2 - 32 - 17,4

Балки швеллера (т. т.) 208,8 147 - 61,8 - 29,7

Проволока катан. (т. т.) 157,3 122 - 35,3 - 22,4

Сортовое жел., фасон. и

сталь (т. т.) 1246,1 958 -288,6 -23,2

Эти данные (10) показывают, что если по кирпичу и цементу были приняты кое-какие меры (хотя 8,6% и 10,8% все же больше, чем "достаточный" дефицит), то дефицит по стеклу, балкам и швеллерам, проволоке, сортовому железу и стали чрезвычайно высок. К сожалению, автор статьи, откуда мы заимствуем эти цифры, не объясняет, при каком именно приросте физического объема строительства будут иметь место эти дефициты. Но если это исчисление дефицитов правильно, то перед нами вырисовывается довольно сложная задача, как же строить на деле, если не хватает 20% строительного металла? И нельзя ли здесь иметь более точный подсчет и программы, рассчитанные на реальные балки и железо, а не эфирные и воображаемые?

Интересно проследить положение вещей на наиболее отсталом фронте нашей крупной промышленности, на фронте черной металлургии, производящей чугун, рельсы, балки, швеллера, листовое, кровельное и оцинкованное железо, жесть, трубы железные и чугунные, катанку и др. Здесь "Контрольные цифры баланса черных металлов на 1928/29 год" дают нам такую картину развития по 3 годам:

1926/27г. 1927/28г. 1928/29г.

% удовл. % удовл. % удовл.

потребн. потребн. потребн.

1. Транспорт 95,1 91,0 87,0

2. Наркоматы и учрежд. 97,5 96,0 78,5

3. Металлопром ГУМП 91,5 87,4 77,2

4. " местная 75,2 87,2 66,0

5. Пр. неметал. пром. 81,3 81,8 77,5

6. Коммун. хоз. и 79,4 73,6 57,7

строит.

7. Кустарн. пром. 62,4 67,8 48,5

8. Индивид. потреб. 68,2 60,5 56,6

города и села

________________________________________________

Итого 82,3 80,0 71,0

Таким образом, дефицит (дефицит!!) быстро возрастает (возрастает!!) по всем решительно категориям потребителей!

Для того чтобы понять, каким же это образом получается такой парадокс, что у нас идет по всей линии - и по личному потреблению, и по потреблению производительному - рост дефицита, так обостряющийся как раз на 1928/29 год, нужно посмотреть, как проектируются у нас цифры прироста капитального строительства.

Какую директиву давал на этот предмет XV съезд партии?

"В вопросе о темпе развития необходимо... иметь в виду крайнюю сложность задачи. Здесь следует исходить не из максимума темпа накопления на ближайший год или несколько лет, а из такого соотношения элементов народного хозяйства, которое обеспечивало бы длительно наиболее быстрый темп развития...

В области соотношения между развитием тяжелой и легкой индустрии равным образом необходимо исходить из оптимального сочетания обоих моментов. Считая правильным перенесение центра тяжести в производство средств производства, нужно при этом учитывать опасность слишком большой увязки государственных капиталов в крупное строительство, реализующееся на рынке лишь через ряд лет; с другой стороны, необходимо иметь в виду, что более быстрый оборот легкой индустрии (производство предметов первой необходимости) позволяет использовать ее капиталы и для строительства в тяжелой индустрии при условии развития легкой индустрии".

Как мы видим, XV съезд партии был очень осторожен. В вопросе о темпе XV съезд прямо говорил против бешеного разгона темпа на первые годы и последующего неизбежного снижения. Как же в ходе работ выполняется эта партийная директива? К сожалению, у нас нет свежих материалов о предположениях по капитальному строительству всего обобществленного сектора. Но вот данные о проектировании капитального строительства по промышленности (т. е. примерно о 35% всего обобществленного строительства).

Прирост капитальных вложений в процентах к предыдущему году составляет по вырабатываемой пятилетке (к счастью, не принятой президиумом ВСНХ): (12)

1929/30 1930/31 1931/32 1932/33

+ 39,6% + 7,3% - 1% - 8,3%

Таким образом, здесь поступлено "как раз наоборот". В 1929/30 году дан разгон почти на 40% прироста только для того, чтобы эта цифра слетела до 7, а затем до - 1 и, наконец, до - 8. Не ясно ли, что это - проектировка без установки? Какие предпосылки легли в основу акробатических salto mortale в области такого серьезного дела, как капитальное строительство? На эти вопросы нельзя найти сколько бы то ни было удовлетворительного ответа. Эти фантастические курбеты покрывают без всякого дефицита самый пылкий спрос на "товары" плохого качества.

Нельзя ли и здесь, в вопросе о темпе, потребовать точного выполнения решений XV съезда?

Ведь перенапряжение капитальных затрат: 1) не будет сопровождаться реальным строительством такого объема, 2) неизбежно через некоторое время поведет к свертыванию уже начатых работ, 3) крайне неблагоприятно отразится на других отраслях производства, 4) обострит товарный голод по всем линиям, 5) в конечном счете снизит темп развития.

Такое положение вещей в условиях стабильных и полустабильных цен имеет еще отрицательное воздействие на денежную систему. Но эта тема особого порядка, хотя и в высшей степени важная.

Для всякого коммуниста понятно, что нужно идти вперед так быстро, как это возможно. Понятно, что нам в высокой степени нежелательно снижать уже достигнутый темп, который - это нужно помнить - мы достигли ценою величайшего напряжения бюджета, ценою отсутствия резервных накоплений, ценою сокращения доли потребления и т.д. Мы идем с напряжением огромным. И нужно понять, что если мы должны сохранить (а не раздуть!) этот темп и в то же время: 1) смягчить товарный голод, 2) сдвинуть вперед дело с резервами, 3) обеспечить более бескризисное развитие, - то для этого нужно принять ряд самых решительных мер, обеспечивающих большую эффективность строительства, большую производительность всех наших производственных единиц и гораздо большую производительность новых, входящих в процесс производства предприятий, - эффективность и производительность, серьезно превышающие теперешние требования в этой области.

Конкретные обследования РКИ показали, что здесь у нас уйма непроизводительных трат и расходов. Эти faux frais (13), связанные с рядом организационных вопросов, нужно свести до минимума. Нужно зверски работать над снижением индекса строительных материалов. Нужно зверски уменьшать период производства (то, что строят в Америке два месяца, у нас строят около 2 лет!). Нужно в значительной мере изменить тип строительства (слишком тяжелые здания и т. п.). Нужно гораздо более экономно расходовать материалы (у нас, например, расходуется в 1,5-2 раза больше металла, чем это необходимо). Вся эта рубрика в целом может дать гигантскую экономию, если принять во внимание, что капитальное строительство в промышленности составляет только одну треть совокупного строительства по обобществленному сектору (1,25-1,30 млрд. руб. по промышленности без электростроительства из общей суммы в 3,4 млрд. руб. за 1927/28 год).

Высвобождающиеся суммы должны пойти: 1) на смягчение напряженности на рынке, которая бьет и промышленность, и все обобществленное хозяйство, и рабочих, и крестьян (как мы это видели выше из анализа структуры спроса), и нашу денежную систему; 2) на образование резервов; 3) на сохранение реально нами достигнутых темпов.

Одновременно необходимо всемерно подымать производительность наших предприятий, снижать себестоимость продукции (обеспечить действительное массовое производство продукции). Новейшие изобретения, важнейшие технические достижения вообще, серьезная рационализаторская работа, втягивание масс, развитие и применение науки, роль которой должна быть теперь повышена в несколько раз, - все это должно стоять в центре нашего внимания. Нужно покончить с российским провинциализмом: мы должны следить за каждым движением научно-технической мысли Европы и Америки и использовать каждый их действительный шаг вперед; мы должны научно поставить дело нашего статистического учета; мы должны кончать - и возможно скорее - с неразберихой, дерганием и пр. в системе нашего хозуправления. Мы должны научиться культурно управлять в сложных условиях реконструктивного периода.

Эту задачу возможно решить, лишь поняв следующее: мы не перестроили так своих рядов, как того требует реконструктивный период.

У нас должен быть пущен в ход, сделан мобильным максимум хозяйственных факторов, работающих на социализм. Это предполагает сложнейшую комбинацию личной, групповой, массовой, общественной и государственной инициативы. Мы слишком все перецентрализовали. Мы должны спросить себя, не должны ли мы сделать несколько шагов в сторону ленинского государства-коммуны? Это вовсе не значит "распускать вожжи". Наоборот. Основное руководство, важнейшие вопросы должны гораздо тверже, более жестко (но зато и более продуманно) решаться "в центре". Но в строгих рамках этих решений действуют уже нижестоящие органы, отвечающие за свой круг вопросов, и т.д. Гиперцентрализация в ряде областей приводит нас к тому, что мы сами лишаем себя добавочных сил, средств, ресурсов и возможностей, и мы не в состоянии использовать всю массу этих возможностей, благодаря ряду бюрократических преград: мы действовали бы гораздо более гибко, маневренно, гораздо более успешно, если бы, начиная с отдельного госпредприятия, были бы в состоянии больше применяться к реальным, конкретным условиям и не делать поэтому тысяч маленьких и больших глупостей, которые в сумме "влетают в копеечку".

Хлебозаготовительный кризис сигнализировал нам крупные опасности. Экономика обернулась здесь и своей классовой стороной.

Эти опасности еще не изжиты, и нужна еще большая работа, чтобы они были изжиты. В стране, несомненно, колобродят враждебные нам силы: кулачество в деревне, остатки старых и новые буржуазные группировки в городах. В порах нашего гигантского аппарата гнездятся тоже элементы бюрократического перерождения с их полным равнодушием к интересам масс, их быту, их жизни, их материальным и культурным интересам. Если активные идеологи мелкой и средней буржуазии протягивают свои щупальцы и тихонечко пробуют колебать нашу политическую линию (таковы противники индустриализации, противники совхозов, колхозов и т. д.), то чиновники "чего изволите?" готовы выработать какой угодно, хотя бы сверхиндустриалистский, план, чтобы завтра хихикать над нами в "узком кругу", а послезавтра идти под руку с нашими противниками. У рабочего класса есть, однако, масса козырей на руках. В борьбе с классовыми врагами, усиливающими свою политическую активность, пролетариат, опираясь на бедноту, организуя ее силы против кулачества, развертывая смелую самокритику в своих рядах, будет все успешнее преодолевать и свои собственные недостатки. Мы растем, и мы можем расти, и мы будем расти с меньшими потрясениями, если станем культурнее и научимся лучше управлять. Именно об этом говорил в последнее время тов. Ленин.

1. См.: Контр, цифры Госплана на 1927/28 г., с. 16.

2. Данные берем тоже из контрольных цифр Госплана, только не на 1925/26 г. (как это делал Троцкий в 1925 г.), а на 1927/28 г. (с. 520-521 - проценты вычислены нами - 464--467), кроме данных по ВСНХовской промышленности, которые взяты из "Сводного Промфинплана" на 1927/28 г. (с. 97 и 99). Необходимо иметь в виду, что данные Госплана на 1927/28г. оказались для промышленности преуменьшенными, а для сельского хозяйства - несколько преувеличенными. Более свежие данные тт. смогут получить из "Контрольных цифр" Госплана на 1928/29 г., которые, вероятно, скоро выйдут из печати.

3. Контрольные цифры Госплана на 1927/28 г., с. 16.

4. Там же, с. 468.

5. Контрольные цифры Госплана на 1927/28 г., с. 464, 465.

6. Под "спросом" в данном случае понимается не только денежный спрос, но и "спрос", удовлетворяемый, допустим, данным производственным объединением его же собственной продукцией (например, спрос передельных заводов Югостали на чугун, производимый самой же Югосталью, и т. д.).

7. Резолюция XV съезда "О директивах" по составлению пятилетнего плана народного хозяйства.

8. См.: Эконом. жизнь, № 188: "Проблемы пятилетнего плана)

9. Судя по некоторым примерным исчислениям, дефицит по КЦ (контрольным цифрам) пятилетки чрезвычайно возрастает.

10. См.: Барский. Промышлен. строит. материалов. -- Эконом. жизнь, № 220. Проценты вычислены нами.

11. Контр. цифры баланса черных металлов на 1928/29 г., издание (и данные) ВМС, с. 8--9.

12. Эконом. жизнь, № 188. Газета не дает процента для 1928/29 г., но, судя по более поздней информации, этот процент достигает 25.

13. Непроизводительные расходы, накладные расходы (франц.)