|
Республика наша в опасности.
В дверь
лезет
немыслимый зверь.
Морда матовым рыком гулк_а_,
лапы -
в кулаках.
Безмозглый,
и две ноги для ляганий,
вот - портрет хулиганий.
Матроска в полоску,
словно лес_а_.
Из этих лесов
глядят телеса.
Чтоб замаскировать рыло мандрилье,
шерсть
аккуратно
сбрил на рыле.
Хлопья пудры
("Лебяжьего пуха"!),
бабочка-галстук
от уха до уха.
Души не имеется.
(Выдумка бар!)
В груди -
пивной
и водочный пар.
Обутые лодочкой
качает ноги водочкой.
Что ни шаг -
враг.
- Вдрызг фонарь,
враги - фонари.
Мне темно,
так никто не гори.
Враг - дверь,
враг - дом,
враг -
всяк,
живущий трудом.
Враг - читальня.
Враг - клуб.
Глупейте все,
если я глуп! -
Ремень в ручище,
и на нём
повисла гиря кистенём.
Взмахнет,
и гиря вертится, -
а ну -
попробуй встретиться!
По переулочкам - луна.
Идёт одна.
Она юна.
- Хорошенькая!
(З_а_ косу.)
Обкрутимся без загсу! -
Никто не услышит,
напрасно орёт
вонючей ладонью зажатый рот.
- Не нас контрапупят -
не наше дело!
Бежим, ребята,
чтоб нам не влетело! -
Луна
в испуге
за тучу пятится
от рваной груды
мяса и платьица.
А в ближней пивной
веселье неистовое.
Парень
пиво глушит
и посвистывает.
Поймали парня.
Парня - в суд.
У защиты
словесный зуд:
- Конечно,
от парня
уйма вреда,
но кто виноват?
- Среда.
В нем
силу сдерживать
нет моготы.
Он - русский.
Он -
богатырь!
- Добрыня Никитич!
Будьте добры,
не трогайте этих Добрынь! -
Бантиком
губки
сложил подсудимый.
Прислушивается
к речи зудимой.
Сидит
смирней и краше,
чем сахарный барашек.
И припаяет судья
(сердобольно)
"4 месяца".
Довольно!
Разве
зверю,
который взбесится,
дают
на поправку
4 месяца?
Деревню - на сход!
Собери
и при ней
словами прожги парней!
Гуди,
и чтоб каждый завод гудел
об этой
последней беде.
А кто
словам не умилится,
тому
агитатор -
шашка милиции.
Решимость
и дисциплина,
пружинь
тело рабочих дружин!
Чтоб, если
возьмешь за воротник,
хулиган раскис и сник.
Когда
у больного
рука гниет -
не надо жалеть её.
Пора
топором закона
отсечь
гнилые
дела и речь!
[1926]
|
