ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Король Генрих IV.

Генрих, принц Уэльский    |

} сыновья короля.

Джон, принц Ланкастерский |

Граф Уэстморленд.

Сэр Уолтер Блент.

Томас Перси, граф Вустер.

Генри Перси, граф Нортемберленд.

Генри Перси, по прозванию Xотспер, его сын.

Эдмонд Мортимер, граф Mapч.

Ричард Скруп, архиепископ Йоркский.

Арчибольд, граф Дуглас.

Оуэн Глендаур.

Сэр Ричард Вернон.

Сэр Джон Фальстаф.

Сэр Майкл, один из друзей архиепископа Йоркского.

Пойнс.

Гэдсхил.

Пето.

Бардольф,

Леди Перси, жена Хотспера и сестра Мортимера.

Леди Мортимер, дочь Глендаура и жена Мортимера.

Мистрис Куикли, хозяйка таверны в Истчипе.

Лорды, воины, шериф, погребщик, ключник,

два извозчика, проезжие, слуги.

Место действия — Англия. Начало XV века.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА I

Лондон. Комната во дворце.

Входят король Генрих, Уэстморленд, сэр Уолтер Блент идругие.

Король Генрих

С душой, еще исполненной тревоги,

И бледные от тяжких испытаний,

Дадим вздохнуть запуганному миру

На несколько мгновений; но едва лишь

Дух перевесть успеет он, как тотчас

Ему начать борьбу придется снова,

Но не в родном краю. Нет, наша почва,

Томимая мучительною жаждой,

Засохших губ не смочит больше кровью

Своих сынов; война не станет рвами

Изборозжать родимых нив, а кони

Цветов на них топтать уже не будут.

Противники, что, словно метеоры

На пасмурном, туманном небосклоне,

Все одного строения и свойства, —

Недавно так встречалися, враждебно

Средь яростных междоусобных стычек

И бешенных тех боен, где на брата

Брат восставал, отныне станут стройно

В одни ряды, пойдут одной дорогой,

И более мы распрей не увидим

Меж ближними, друзьями и родными.

Клинок войны не станет больше ранить

Хозяина, как нож, что плохо вложен

Им был в ножн_ы_... Но мы, друзья, и вскоре,

Намерены английские войска

Вести с собой к гробнице отдаленной

Спасителя и там бесстрашно биться

Под знаменем святейшего креста.

Из чрева матери мы все не с тем ли

На белый свет явились, чтоб неверных

Прогнать с земли, к которой прикасались

Священные стопы Того, Кто, — вот уж

Четырнадцать веков тому назад, —

Был р_а_спят на кресте и мир греховный

Тем искупил. Намерение наше,

Однако, с год уже, как зародилось

У нас в душе. Не подлежит сомненью,

Что мы его когда-нибудь исполним;

Но не за тем мы собрал_и_сь сегодня,

Чтоб обсуждать его: однако, мне теперь же,

Любезнейший кузен наш Уэстморленд,

Хотелось бы услышать, чем в совете

Решили вы ускорить исполненье

Заветного намеренья?

Уэстморленд

Светлейший

Нам государь, о том, как бы ускорить

Поход — вопрос был жарко разбираем

И многие уже статьи издержек

Обсуждены, когда гонец вдруг прибыл

Из княжества Уэльского, привезший

Недобрые известия. Всех хуже

Бесспорно то, которое вещает,

Что Мортимер, из графства Герфорд, ведший

Войска на бой с Глендауром, надеясь

Тем усмирить крамольника, попался

В плен к дикарю Уэльскому. Убитых

До тысячи. Толпы уэльских женщин

Над трупами безбожно так ругались,

Увечья им такие наносили,

Что говорить об этом, не краснея,

Тем более рассказывать подробно, —

Я, государь, считаю невозможным.

Король Генрих

И эта весть могла отсрочить сборы

К святым местам?

Уэстморленд

Нет, государь светлейший.

Не в ней одной все дело. Вместе с нею

Не менее тревожные известья

К нам с севера приходят. Вот что слышно:

Меж Хотспером, — так молодого Перси

Зовут все, — и Арч_и_больдом Дугл_а_сом,

Прославленным и доблестным шотландцем,

В день праздника Креста Святого, битва

Произошла под Гольмедоном. Дело, —

Судя о нем по силе перестрелки, —

До крайности кровопролитно было.

Так говорит, по крайней мере, вестник.

Он в самую горячую минуту

Сел на коня и ускакал, не зная,

Каков исход остервенелой битвы.

Король Генрих

Напротив, друг испытанный и верный —

Сэр Уолтер Блент, недавно соскочивший

С коня и весь еще покрытый грязью,

Нам сообщил отраднейшие вести.

Граф Арчибольд разбит. Сэр Уолтер лично

В сраженьи был и говорит, что видел,

Как тысячи шотландцев и десятки

Приверженцев высокородных графа,

В своей крови купаясь, покрывали

Всю Гольмедонскую равнину. Старший

Сын Дугласа — граф Файфский, М_о_рдэк —

И графы Ментит, Атол, Меррей, Ангус —

У Хотспера в плену. Ну, разве это

Не славный бой, не громкая победа?

Что скажешь ты, кузен?

Уэстморленд

Скажу, что мог бы

И принц такой победой похвалиться.

Король Генрих

Твои слова меня и огорчают,

И вводят в грех. Завидно мне и больно,

Что вдруг судьба такого сына лорду

Нортемберленду дает, как Гарри Перси,

Слывущего любимцем гордой славы

И образцом суровым строгой чести,

Тогда как я, чужой отрады зритель,

Лишь обречен смотреть на то бесславье,

На тот разврат, которыми пятнает

Себя мой сын, мой юный Гарри... Боже,

Когда бы мне наглядно доказали,

Что мальчиков колдунья подменила —

И вот _мой_ сын зовется Гарри Перси,

А сын того — Плантагенетом!.. Хотспер

Тогда моим бы сыном был, а Гарри

Плантагенет — его!.. Однако, думать

Я не хочу о нем!.. Кузен, что скажешь

Однако ты о безрассудстве Перси? —

Всех пленников забрав себе, на долю

Нам одного он М_о_рдэка оставил!

Уэстморленд

Он поступил так по совету дяди:

Был Вустер к вам всегда недружелюбен;

Племянника теперь он подстрекает

Противиться законному монарху.

Король Генрих

Да, так; но я зову его к ответу,

А потому нам отложить придется

На время наш поход в Святую Землю...

Пускай совет во вторник соберется

К нам в Виндзор. Так — иди уведомь лордов,

А сам сюда скорее возвращайся.

Поговорить с тобой о многом надо;

Теперь же не могу: негодованье

Мешает мне!

Уэстморленд

Все приказанья ваши

Я в точности исполню, государь!

(Уходят).

СЦЕНА II

Лондон. Дом принца Уэльского.

Входят принц Генрих Уэльский и Фальстаф.

Фальстаф

Ну, Хел, будь другом, скажи, который теперь час?

Принц Генрих

У тебя от старого хереса, от спанья на лавках после обеда и от привычки расстегивать  после  ужина  платье до того ожирел рассудок, что ты даже не в силах спросить о том, что тебе, действительно, хотелось бы знать. Какое тебе дело  до  того,  который теперь час? Вот если бы вдруг оказалось, что часы — кружки  с  хересом,  минуты  —  каплуны,  маятники  — длинные языки сводень, циферблаты  —  вывески  непотребных  домов,  а  само  благотворное  солнце — красивая  и горячая девка в тафтяном платье огненного цвета, тогда мне стало бы понятно, куда ведет теперешний бесцельный твой вопрос.

Фальстаф

Вы,  Хел,  в  самом  деле  начинаете понимать меня. Действительно, нам, охотникам  за  чужими  кошельками,  указателями  времени гораздо чаще служат месяц  или  семь  звезд  Медведицы,  чем  белокурый Феб — "сей странствующий рыцарь".  Вот,  милый  шутник,  я  и прошу тебя заранее: — когда взойдешь на престол...  да хранит Господь твою милость... то есть, надо бы по-настоящему сказать:  "твое величество", но я говорю — "милость" потому, что свыше ты ее никогда не дождешься.

Принц Генрих

Как никогда?

Фальстаф

Да  так!..  Честное  слово,  не  дождешься, даже и настолько, чтобы она могла служить прологом к закуске, состоящей из яйца и масла.

Принц Генрих

Хорошо... Что же потом?.. Говори, да только, пожалуйста, скорее к делу.

Фальстаф

Итак, милый забавник, когда будешь королем, не вели, чтобы нас почетных телохранителей  ночи,  ругали  похитителями  чужой  собственности. Пусть нас зовут стражею Дианы, рыцарями мрака, любимцами месяца, пусть говорят, что мы поступаем, как следует порядочным людям, и это будет справедливо, потому что поступкам  нашим,  как  и  морем, правит целомудренная властительница наша — луна, под прикрытием которой мы и грабим.

Принц Генрих

Я  с тобой совершенно согласен! Наше благоденствие, как и благоденствие всех  тех,  кто,  как  мы  с тобой, состоит в подданстве у луны, подвергнуто приливам  и  отливам, потому что, как морем, так и нами управляет тоже луна. Вот  тебе  доказательство:  кошелек с золотом, играючи добытый в понедельник вечером,  во вторник утром тратится самым беспутным образом; добывается он с криком:  "стой!",  а  проматывается  с  возгласами: "вина!". Иной раз, когда уровень  моря  понижается,  отлив обнажает самую последнюю ступень лестницы, ведущей  к  подмосткам  виселицы;  а иногда, поднимаясь, доходит до самой ее вершины.

Фальстаф

Ей-богу,  повеса,  ты  вполне  прав...  А  не  правда ли также, что моя трактирщица — превкусная бабенка?

Принц Генрих

Да, старый и вечный мой посетитель харчевен, она вкусна, как мед Гиблы. А кто слаще: она или желтая буйволовая куртка?

Фальстаф

Ах,  ты,  полоумный враль, это еще что такое? Что это ты за шпильки мне подпускаешь? Какое мне дело до буйволовых курток?

Принц Генрих

Ну, а мне какое дело до твоей харчевницы?

Фальстаф

Не сам ли ты несчетное число раз звал ее, чтоб сводить какие-то счеты?!

Принц Генрих

А  звал  ли я тебя хоть когда-нибудь, чтобы по этим счетам вносить твою часть?

Фальстаф

Нет, ты всегда сам рассчитывался; эту честь надо тебе отдать.

Принц Генрих

Так  было  здесь  да и во всех других местах, когда позволяли средства; когда же они не позволяли, я пускал в ход свой личный кредит.

Фальстаф

Ну, на своем тощем личном кредите ты далеко бы не уехал, если бы все не считали тебя наследником престола. Скажи мне, однако, забавник мой любезный: когда  ты будешь королем, виселицы в Англии станут процветать по-прежнему? А бодрость  и  смелость  духа  по-прежнему  будут  в  загоне, благодаря удилам старого  шута,  именуемого  законом?..  Нет,  когда будешь королем, воров не вешай никогда.

Принц Генрих

Сам не стану; вешать их тогда будешь ты.

Фальстаф

В само деле? Что ж, это не дурно!.. Из меня выйдет редкостный судья!

Принц Генрих

Едва  ли.  Ты  меня  не  понял.  Я  сказал, что ты будешь вешать воров, следовательно, из тебя выйдет не судья, а разве редкостный палач.

Фальстаф

Пожалуй,  и  палач!  Я  против этого, Хел, ничего особенного не имею. В известной  степени  такая должность подходит к моим вкусам. Во всяком случае оно лучше, чем бесконечное стояние навытяжку в дворцовых передних.

Принц Генрих

Тебе уж и подачек незачем выпрашивать будет?

Фальстаф

Зачем  выпрашивать?  У меня у самого тогда всего много будет, начиная с платья,  так как у палача все шкафы полны платья после повешенных... Однако, черт  возьми!  —  я  сегодня  так  же печален, как старый кот или медведь на привязи.

Принц Генрих

Скажи лучше, как одряхлевший лев или поющая лютня влюбленного.

Фальстаф

Нет, скорее, как жужжание линкольнширской волынки.

Принц Генрих

А почему ж не так, как заяц или как мрачный Мурский ров?

Фальстаф

У  тебя  вечно самые неприятные шутки и сравнения, и ты бесспорно самый мошеннически  изобретательный  и  самый прелестный из всех принцев на свете! Но,  пожалуйста,  Хел,  перестань надоедать мне всякими пустяками! Нам обоим надо было бы от души благодарить Бога, если бы существовало такое место, где можно  бы  купить  себе  доброе  имя.  На  днях  еще  один  старик — лорд из королевского  Совета  поймал  меня  на  улице  да  и стал ругать из-за тебя! Впрочем, я на него никакого внимания не обратил, хотя говорил он очень умно. Да,  я  все-таки  не  стал слушать его, хотя слова его дышали мудростью... к тому же еще на улице.

Принц Генрих

И  хорошо  сделал,  так  как известно, что "мудрость кричит на улице, и никто ее слушать не хочет".

Фальстаф

Фу, какая богохульная ссылка! У тебя на это особенная способность. Ты в состоянии  развратить  даже праведника. Возьмем хоть меня: ты своим примером сделал  мне много зла... Да простит тебя за это Создатель, потому что пока я не  познакомился  с  тобою, я не знал ровно ничего дурного; а теперь, — если уже говорить правду, — я не лучше самых отъявленных распутников... Нет, надо бросить такой образ жизни, и, — клянусь Богом, — я брошу его! подлецом буду, если  не  брошу!  Душу  свою я не намерен губить ни за одного принца во всем крещеном мире.

Принц Генрих

Слушай, Джон! — где бы нам завтра денег достать?

Фальстаф

Где  знаешь,  друг мой! Если тебе для этого нужна будет моя помощь, я в ней  тебе  не  откажу... подлецом буду, если откажу! Смейся тогда надо мной, сколько угодно!

Принц Генрих

Хорошо,  однако,  раскаяние!  —  от  набожности  он  прямо  переходит к тасканию кошельков из чужих карманов.

Вдали показывается Пойнс.

Фальстаф

Что  же делать, если это мое призвание, Хел? Разве грех трудиться в том направлении,  куда влечет призвание?.. А! Пойнс! Теперь мы узнаем, есть ли у Гэдсхила  какой-нибудь  план  в голове? О, если бы людям мзда воздавалась по личным их качествам, то для Гэдсхила самая жаркая дыра в аду была бы слушком еще  прохладна, так как он самый отъявленный и могучий грабитель, когда-либо кричавший "стой!" на большой дороге.

Принц Генрих

Здравствуй, Нэд.

Пойнс

Здравствуйте,  дорогой Хел. О чем толкует господин Укор Совести или что проповедует  сэр  Джон  — Подслащенное винцо? Скажи, Джек, как поладили вы с дьяволом  насчет  твоей  души?  Ты ее, ведь, продал ему в Великую Пятницу за кружку мадеры да за лодыжку холодного каплуна.

Принц Генрих

Сэр  Джон сдержит данное слово и в долгу у дьявола не останется. К тому же  он не захочет противоречить поговорке, гласящей, будто "чертову добру не миновать рук своего хозяина".

Пойнс

Вот  из-за  того,  что  ты  сдержишь слово, данное дьяволу, душа твоя и попадет в ад.

Принц Генрих

А в обратном случае, то есть, если бы он не сдержал данного слова, душа его за это попала бы туда же.

Пойнс

Довольно об этом... Знайте, дети мои, что завтра пораньше, — так, часов около  четырех  утра,  —  надо  быть  у Гэдсхилова перекрестка. В Кентербери отправляются  богомольцы  с богатыми дарами, а в Лондон едут торговцы с туго набитыми  кошельками.  У  меня  для  всех  вас приготовлены забрала, а у вас самих  есть  лошади.  Гэдсхил  ночует сегодня в Рочестере, а я на завтрашний вечер  уже заказал ужин в Истчипе. Обделать это дело можно так же безопасно, как  лежать  в  постели.  Согласитесь  отправиться  туда,  и я ваши кошельки наполню деньгами; не согласитесь — сидите себе дома и будьте повешены!

Фальстаф

Слушай  ты,  Эдвард!  Если  я  не  отправлюсь туда, а останусь дома, то непременно повешу тебя за то, что ты туда отправился.

Пойнс

Да неужели, жирняй?!

Фальстаф

Ты поедешь, Хел?

Принц Генрих

Как,  мне  —  грабить  на больших дорогах? Мне — сделаться разбойником? Нет, слуга покорный!

Фальстаф

Нет  в  тебе  ни  честности,  ни  мужества,  ни духа товарищества, и не королевской  ты  крови, если не можешь друзьям добыть шиллингов по десяти на брата!

Принц Генрих

Ладно, куда ни шло: раз в жизни сделаю глупость!

Фальстаф

Отлично сказано, Хел! Право, отлично!

Принц Генрих

То есть, будь что будет, а я останусь дома.

Фальстаф

Если так, взойди только на престол... я тотчас же от тебя отшатнусь.

Принц Генрих

Мне все равно.

Пойнс

Пожалуйста,  сэр  Джон,  оставь нас наедине с принцем. Я представлю ему такие убедительные доводы, что он непременно пойдет завтра с нами.

Фальстаф

Ладно! Да пошлет вам Небо... Тебе, Пойнс, умение убеждать, а ему — уши, умеющие  слушать,  так  чтобы все сказанное тобою имело силу воодушевлять, а все  услышанное  им  до  того имело бы вид правды, что настоящий принц, ради развлечения,   согласился   бы  превратиться  в  подложного  грабителя.  Это необходимо  потому,  что  все мелкие и жалкие проделки нашего времени сильно нуждаются в покровительстве.

Принц Генрих

Прощай прошлогодняя весна! прощай, бабье лето!

Фальстаф уходит.

Пойнс

Добрый,  милый,  прелестный принц, поедемте завтра со мною! Хочется мне сыграть  шутку, да одному задуманного не исполнить. Фальстаф, Бардольф, Пето и  Гэдсхил оберут намеченных нами торговцев и пилигримов, но ни вас, ни меня там  не  будет. Едва же те четверо успеют захватить добычу, как налетим мы с вами, и снимите с плеч эту голову, если вся добыча не достанется нам.

Принц Генрих

Как же мы отделимся от них дорогой?

Пойнс

Очень  просто:  назначим  им  место, где встретиться, а сами поедем или ранее их, или позже, так что легко окажется не быть на свидании в означенную минуту.  Тогда  они  без  нас  приступят  к делу и едва покончат его, как мы нападем на них.

Принц Генрих

Положим,  так!  но,  ведь, им не трудно будет узнать нас по лошадям, по одежде и по другим приметам.

Пойнс

Как  им  узнать?  Лошадей  наших  я привяжу в лесу, и они их не увидят; забрала  наши мы переменим; что же касается одежды, то у меня на этот случай приготовлены клеенчатые плащи, которые совсем закроют наше платье.

Принц Генрих

Боюсь, что двоим трудно будет справиться с четырьмя.

Пойнс

Справимся!  Во-первых,  двое  из  них известны мне за самых отъявленных трусов,  вечно  готовых показать неприятелю спину; потом, если третий станет сопротивляться  долее  двух  первых, то я навсегда готов отказаться от права носить оружие. Вся прелесть этой шутки будет заключаться в том невообразимом вздоре,  который  толстый  наш Фальстаф станет молоть нам за ужином, уверяя, будто  ему одному пришлось бороться с тремя десятками противников; станет он также описывать те неслыханные удары, которые ему, доведенному до крайности, пришлось наносить неприятелю. В разоблачении же этой лжи и будет заключаться главный эффект нашей шутки.

Принц Генрих

Хорошо,  я  отправлюсь  с  тобою.  Приготовь  все, что нужно, а вечером приходи за мною в Истчип, где я ужинаю сегодня. Прощай.

Пойнс

Прощайте, милорд. (Уходит).

Принц Генрих

Я знаю вас, но связи не порву

С привычками беспутной жизни вашей.

Благой пример беру я в этом с солнца,

Что облакам ничтожным, полным разных

Удушливых и вредный испарений,

До времени спокойно дозволяет

Скрывать красу и блеск свой от вселенной.

Но день придет, когда, необходимость

Сознав облить лучами снова землю,

Оно, прорвав туманные покровы,

Что свет его собою застилали,

Вновь явится на небе в новом блеске.

Когда б весь год бессменно состоял

Из праздников одних, веселье было б

Скучней самой работы; если ж редко

Даются нам они, их с нетерпеньем

И радостью мы ждем, как все, что в жизни

Является лишь исключеньем. Так же

И я: порвав с былой порочной жизнью

И вдруг сдержав все то, чего не думал

И обещать, я окажусь тем лучше,

Чем прежние поступки были хуже.

Металл светлей блестит на темном грунте:

Тем ярче и мое перерожденье

Блеснет, чем грунт прошедшего темнее,

А потому внимание возбудит

Оно к себе сильней, чем добродетель,

Которая вовеки не грешила.

Итак, себе на пользу обращу я

Все прошлое, явясь преображенным,

Когда того никто не ожидал.

(Уходит).

СЦЕНА III

Лондон. Комната во дворце.    Входят король Генрих, Нортемберленд, Вустер, Хотспер, сэр Уолтер Блент и другие.

Король Генрих

О, кровь моя, была поныне слишком

Ты холодна, когда, не возмущаясь,

Могла сносить подобные обиды.

(Царедворцам.)

Вы ж поняли мой нрав и нагло стали

Употреблять во зло мое терпенье.

Но помните: на будущее время,

Высокому лишь сану повинуясь,

Намерен быть могучим я и грозным.

Да, ласковей елея, мягче пуха

Я с вами был, за то и уваженья

Лишился я того, что в гордом сердце

Одна рождать умеет только гордость.

Вустер

Нет, Государь, не заслужил, конечно,

Наш род таких угроз от царской власти —

Той власти, чье величие он создал

Своей рукой.

Нортемберленд

Милорд...

Король Генрих

Лорд Вустер,

Прошу я вас отсюда удалиться:

У вас в глазах горит огонь крамолы...

Сэр, грозный вид ваш слишком смел и дерзок,

А царское величье не допустит,

Чтоб перед ним вассал смел хмурить брови.

Избавить нас теперь же вы свободны

От своего присутствия. Когда же

Окажется, что нам необходимы

Совет ваш или помощь, мы сейчас же

Вас позовем.

(Вустер уходит. Король обращается к

Нортемберленду.)

Намеревались что-то

Вы, кажется, сказать?

Нортемберленд

Так точно, добрый

Наш государь. На приказанье ваше

Тех пленников, которых сын мой Гарри

Недавно взял на Гольмедонском поле, —

Всех выдать вам, ответ далеко не был

Настолько груб и непреклонно резок,

Как передать его вам постарались.

Итак, виной тут зависть и коварство,

А не мой сын.

Хотспер

Не отвечал отказам

На ваше я желанье получить

Тех пленников. Но помню, после битвы,

Когда, едва переводя дыханье,

Измученный и крайним утомленьем,

И яростью, стоял я, опираясь

На обнаженный меч, ко мне подходит

Какой-то лорд, опрятный, разодетый

И свежий, как жених. Был подбородок

Его так чист и гладок, как поляна,

Которую сегодня лишь скосили,

Духами ж он пропитан был так сильно,

Как продавец товаров благовонных.

В руке держал он ящичек душистый:

Его, смеясь и весело болтая,

Он подносил к ноздрям ежеминутно,

Покуда нос, духами раздраженный,

Не начинал чихать... Когда ж убитых

В сражении солдаты убирали

И с трупами порою проходили

Вблизи от нас, нарядный лорд ругал их

Невежами и дурнями за то,

Что меж его сиятельством и ветром

Те с ношею своею проходили.

А, между тем, он языком придворным,

Как женщина, все продолжал болтать

И задавать вопрос мне за вопросом.

Вот тут-то он потребовал, должно быть,

Чтоб вашему величеству всех пленных

Я уступил. Мучительно страдая

От тяжких ран и от потери крови,

Измученный нелепой болтовнею

Безмозглого разряженного франта,

Не помню, что ему нетерпеливо

Ответил я: отдам ли вам я пленных,

Иль не отдам?.. Такое раздраженье,

Мне кажется, понятно: я бесился

От болтовни его женоподобной

Про битвы, про оружие и раны.

Он, например, твердил, что спермацет —

Вернейшее лекарство от ушибов,

И очень жаль, — да, жаль на самом деле, —

Что из земли безвредной добывают

Такую дрянь, как подлая селитра,

Которая трусливо загубила

Немалое количество красивых

И рослых молодцов; что, если б только

Не мерзкое ружье, и сам он был бы

Воителем. На болтовню пустую

Я отвечал уклончиво, как это

Уж вашему величеству известно.

Теперь молю вас, государь, не дайте

Стать лживому доносу между вашим

Величеством и верностью моей.

Блент

Добрейший наш монарх, в соображенье

Приняв ответ и объясненья Перси,

А также то, _кому_ он так ответил,

_Когда_ и _где_ — я думаю, что лучше

Его слова совсем предать забвенью,

Тем более, что сам от них сегодня

Отрекся он. Итак, да не послужит

Ему во вред прошедшая ошибка.

Король Генрих

Но пленников он выдать не иначе

Согласен, как с условьем непременным,

Чтоб Мортимер, его безумный шурин,

Был тотчас выкуплен на наши средства.

Нет, нет! Граф Марч один во всем виновен:

Пожертвовал он добровольно жизнью

Всех, кто за ним на бой шел с окаянным

Глендауром, с кудесником могучим,

На дочери которого, как слышно.

Недавно он женился. За спасенье

Изменников неужто нам платиться

Своей казной и поощрять измену,

Вступаясь за вассалов, безрассудно

Самих себя к погибели приведших?

Пусть Мортимер средь уэльских гор бесплодных

Хоть с голода умрет! — Врагом же личным

Я всякого сочту, кто б даже пенни

Решился у меня просить за выкуп

Крамольника!

Хотспер

Кто? Мортимер — крамольник?

Нет, государь светлейший, если даже

Он и отпал от вас, всему виною

Случайности войны. Об этом громко

Кричат его зияющие раны.

Да, славные те раны, что так храбро

Он получил, когда в единоборство

На берегу красавицы Сиверньи

Дерзнул вступить все с тем же беспощадным

Чудовищным Гленд_а_уром. Бой три раза,

С взаимного согласья, прерывали

Противники и трижды пили воду

Из той реки, испуганной кровавым

Их видом и бежавшей торопливо

Меж берегов, осокою поросших,

Как бы укрыть желая, в страхе, гриву

Волнистую свою на дне русла,

Куда текли потоки теплой крови

Из тяжких ран великих двух борцов.

Нет, ранами подобными едва ли

Когда-либо крамола прикрывалась,

И Мортимер прямой и благородный

Их получать не стал бы добровольно:

Так обвинять его в крамоле — то же,

Что клеветать.

Король Генрих

Нет, на него неправду

Не я взношу, а ты! В единоборство

Он никогда с Гленд_а_уром не вступал;

И эта ложь такая же, как если б

Он уверял, что с дьяволом сражался.

Не стыдно ли тебе?! — и более не слова

Я не хочу о М_о_ртимере слышать.

Пришли скорей мне пленников, иначе

И я приму такие меры, Перси,

Что ты едва ль останешься доволен.

Нортемберленд, отсюда удалиться

Свободны вы, и сын ваш точно так же...

Пришлите же мне пленных непременно,

Иль обо мне услышите вы скоро.

Уходят. За ними Блент и другие придворные.

Хотспер

Когда б сюда хоть сам явился дьявол

Их требовать, — я все же их не выдам!

За королем я побегу и то же

Ему скажу!... Пускай потом отвечу

Хоть головой, но облегчу я сердце.

Нортемберленд

Не пьян ли ты от гнева?... Стой!.. Послушай,

Сюда идет твой дядя.

(Вустер возвращается.)

Хотспер

Запрещает

Он говорить о М_о_ртимере!... Как бы

Не так! О нем не только стану громко

Я говорить, но и — клянусь душою! —

Примкну к нему!.. Я всею кровью сердца

Пожертвую, пролив ее по капле;

Я пыль смочу той влагой драгоценной, —

Но Мортимер, которого так злобно

Все топчат в грязь, клянусь я, станет выше,

Чем сам король, хитрец неблагодарный

И до костей прогнивший Болингброк!

Нортемберленд

Брат Вустер, твой племянник обезумел;

До этого король его довел.

Вустер

Что, по моем уходе, здесь случилось

И вызвало такую в нем горячность?

Хотспер

При имени одном лишь Мортимера

Он побледнел и, задрожав от злости,

Взглянул в лицо мне так свирепо, словно

Хотел убить меня тем грозным взглядом.

Вустер

За это я его не осуждаю:

Ведь, Мортимер, как уверяют, признан

Был Ричардом покойным самым близким

Наследником престола.

Нортемберленд

Это правда.

Я лично был свидетелем признанья.

Произошло оно как раз в то время,

Когда король несчастный (да простится

Нам то, в чем мы пред ним виновны были!)

В Ирландию с войсками отправлялся.

И вдруг назад поспешно так вернулся,

Чтоб, потеряв сперва корону, вскоре

Пасть от руки убийцы.

Вустер

В том убийстве

Широкие уста молвы поныне

Обоих нас с тобою обвиняют

И за него поносят беспощадно.

Хотспер

Постойте! — Вы сказали, что сам Ричард

Провозгласил наследником престола

Не Генриха, а Мортимера?

Нортемберленд

Правда!

Своими я ушами это слышал.

Хотспер

О, если так, не стану осуждать

Я короля за то, что он желает,

Чтоб Мортимер в горах бесплодных умер

От голода. Но неужель возможно,

Чтоб вы-то, вы, надевшие корону

На голову дрянного человека,

Забывшего все то, чем вам обязан,

Из-за него остались навсегда

С клеймом стыда и с обвиненьем в гнусном

И варварском убийстве? Неужели

Переносить согласны вы презренье

И целый мир проклятий, оставаясь

В глазах людей пособниками казни

Иль низшими орудьями ее,

Как лестница, веревки... или даже

Стяжать себе названье палачей?

Простите мне, что, объяснить желая

Наглядно вам, какое положенье

Вы заняли при хитром короле,

Так низменно я ч_е_рпаю сравненья;

Но неужель — о, стыд! — ив наше время,

И для времен грядущих летописцы —

Все подтвердят, что оба вы — потомки

Могучего и доблестного рода —

Стоять горой решились за неправду,

Когда (прости Создатель вас!) низвергли

Вы Ричарда и, вырвав с корнем розу,

Взамен ее такой дрянной терновник,

Как Болингброк прогнивший, насадили?

Ужель еще — о, верх позора! — скажут,

Что вас отверг, прогнал и одурачил

Тот, за кого весь этот стыд решились

Вы перенесть? Нет, нет! еще есть время

Все искупить и, смыв клеймо убийства,

Вновь приобресть былое уваженье.

Для этого лишь ст_о_ит за насмешки

За гордое презренье отомстить

Тому, кто лишь о том мечтает, как бы

Вам вашею ж погибелью воздать

За все, чем был он прежде вам обязан.

Вот потому я говорю...

Вустер

Нет, будет! —

Довольно слов твоих. Теперь раскрою

Я пред тобой таинственную книгу

И из нее прочту тебе страничку.

Догадлив ты и, несмотря на ярость,

Сейчас поймешь, что дело тут идет

О темном и опасном предприятьи;

Что чрез поток ревущий перебраться

По тонкому копью едва ль не легче,

Чем довести то дело до конца.

Хотспер

А раз попав в поток, прощайте: надо

Тонуть иль плыть. Беда не велика,

Что к западу направится опасность

С востока: ей навстречу попадется

Идущая на север с юга честь...

Пусть борются!... Сильней в нас кровь волнует

Борьба со львом, чем с робким зайцем.

Нортемберленд

Жажда

Опасностей и подвигов блестящих

Доходит в нем до безрассудства.

Хотспер

Небом

Клянусь, что я готов до бледнолицей

Луны вспрыгн_у_ть, чтоб светлый облик чести

С нее сорвать иль погрузиться в море

На глубине такой, что даже лотом

До дна ее никто на доставал,

И вытащить оттуда честь святую,

Которая в той гл_у_би утонула.

Да, я на все готов, лишь только б слава

За подвиг мой досталась мне всецело:

Не надо мне и славы, если б ею

С соперником пришлось мне поделиться!

Вустер

Он думает о призраках бесплотных,

А не о том, что требует вниманья...

Но удели хотя бы две минуты

Внимания и мне.

Хотспер

О, пощадите!

Вустер

Насчет же тех шотландцев благородных,

Которых ты взял в плен...

Хотспер

Я всех оставлю

Их у себя. Ни одного не выдам

Ему, хотя б от этого спасенье

Его души зависело. Да, если

Хоть одного я выдам, пусть отсохнет

Моя рука!

Вустер

Ты только горячишься,

А слов моих не слушаешь... Положим,

Ты пленников не дашь ему...

Хотспер

Конечно,

Ни одного не дам!.. Не хочет слушать

О выкупе он Мортимера... даже

И говорить об этом запрещает,

Но я его застигну в ту минуту,

Когда он спит и тут над самым ухом

Вдруг прокричу ему я: "Мортимер!"

Я обучу скворца, чтоб только слово

Он "Мортимер" умел произносить,

И подарю ученую ту птицу

Я королю: пусть слушает и злится!

Вустер

Но выслушай хоть слово!

Хотспер

Да, отныне —

Клянусь! — одним моим стараньем будет

Колоть и злить нещадно Болингброка;

Что ж до его наследника, — не худо б

Подлить ему отравы в кружку эля...

Но, впрочем, сам отец его не любит

И был бы рад, что с ним беда случилась...

Вустер

Прощай пока, племянник; к разговору ж

Я возвращусь, когда ты будешь больше

Располож_е_н внимать моим словам.

Нортемберленд

Я не могу понять, какая муха

Ужалила тебя. От нетерпенья

Ты одурел и, словно баба, слушать

Лишь одного себя желаешь.

Хотспер

Правда!

Но, видите, когда я слышу имя

Лукавого проныры Болингброка,

Я весь дрожу, как будто бы исс_е_чен

Крапивою, терновником колючим

Иль изъязвлен я роем муравьев!..

Припомните, при Ричарде покойном...

То место... Как оно зовется? — впрочем,

Не все ль равно!... то было в Глостершире,

Где пребывал в то время герцог Йоркский, —

Совсем дурак... Он Генриху был дядя.

Колено там впервые преклонил я

Пред хитрою улыбкой Болингброка,

Когда назад из Ревинспорга с ним

Вы прибыли...

Нортемберленд

В то время в замок Борклей.

Хотспер

Да, именно. С какой медовой речью, —

Трусливый пес, — ко мне он обращался!

Он говорил: "Лишь вырасти дай счастью,

Что до сих пор в младенчестве!" иль: "Милый

Мой Гарри!" иль еще: "Кузен любезный!.."

Побрал бы черт подобных сладкопевцев, —

Прости мне Бог!.. Теперь, добрейший дядя,

Окончил я и слушать вас готов.

Вустер

Нет, если ты не кончил, мы, пожалуй,

И подождем, когда совсем ты кончишь.

Хотспер

Клянусь я вам, что кончил!

Вустер

Если так,

Вернусь я вновь к твоим шотландцам пленным;

Без выкупа скорей дай всем свободу;

Сын Дугласа ж пускай тебе послужит

Единственным пособником, чтоб войско

В Шотландии набрать. Причин немало

Мне думать, что не будет это трудно;

А почему? — я изложу в письме.

(Нортемберленду).

Милорд, пока ваш сын займется делом

В Шотландии, вы сами постарайтесь

В доверие войти, — но похитрее, —

К милейшему прелату... Вам известно,

Что тот прелат — архиепископ...

Нортемберленд

Йоркский,

Не так ли?

Вустер

Да. От тяжкого удара

Такого, как ужасная смерть брата,

Что в Бр_и_столе недавно был казнен,

Он до сих пор оправиться не может...

Я говорить гадательно не стал бы,

И то, о чем я речь веду, — насколько

Известно мне, — давно уж замышлялось;

Теперь оно, по долгом обсужденьи,

Улажено и решено. Лишь случай

Необходим ему теперь, чтоб вспыхнуть...

Хотспер

Я чувствую, в чем дело и заране

Ему успех полнейший предрекаю.

Нортемберленд

Со смычки ты спускаешь свору прежде,

Чем поднят зверь.

Хотспер

Тот план, наверно, честен;

Иначе быть не может!.. С Мортимером

Шотландские и йорские войска

Войдут в союз.

Вустер

Конечно.

Хотспер

Превосходно

Придумано!

Вустер

Но надо поскорее

Нам действовать. Есть важные причины

Для этого: чтоб голову от плахи

Спасти, поднять ее должны мы выше.

Король забыть не может, как бы скромно

Пред ним мы не держались, что поныне

Он наш должник, и до тех пор, конечно,

Все будет в нас он видеть недовольных,

Пока совсем не разочтется с нами.

И вот уже начало той расплаты:

Мы лишены его расположенья!

Хотспер

Да, это так, но отомстить должны мы

Ему за все!

Вустер

Прощай пока, племянник!..

Лишь не спеши, а следуй указаньям,

Которые из писем ты узнаешь.

Как только план созреет, — а надеюсь,

Что долго ждать нам не придется, лично

Отправлюсь я на совещанье с братом

Твоей жены, как и с самим Глендауром;

Ты ж с Дугласом и с войском подоспеешь, —

Куда и как? — тебе укажут письма, —

Чтоб нам помочь забрать в свои же руки

Ту будущность, что до сих пор покрыта

Таинственной завесой.

Нортемберленд

До свиданья,

Брат милый мой. Надеюсь я, что полный

Успех нас ждет.

Хотспер

Прощай, любезный дядя.

Летите же часы до вожделенной

Поры, когда, увенчанные славой,

Пожнем плоды мы той войны кровавой.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА I

Постоялый двор в Рочестере.

Входит извозчик; в руках у него фонарь.

1-й извозчик

Эй, кто там?... Хочу быть повешенным, если теперь нет уже четырех часов утра:  Медведица как раз над новой трубой светит, а лошадь моя до сих пор не навьючена. Эй, конюх!

Конюх (за сценой)

Иду, иду!

1-й извозчик

Пожалуйста,  Том,  выколоти  седло  на  Кете, да положи под луку клочок шерсти, а то бедное животное беспрестанно себе загривок в кровь растирает.

Входит другой извозчик.

2-й извозчик

Ну,  их  всех  к  черту!  — Горох и бобы у них совсем подмоченные, а от этого,  — известно, — в бедной скотине черви заводятся. Тут в доме все вверх дном идет с тех пор, как умер конюх Робин.

1-й извозчик

Да,  бедный  малый  ни  одного  дня  покоя  не знал с тех пор, как овес вздорожал. Это-то и свело его в могилу.

2-й извозчик

А  насчет  блох,  то, кажется, на всей Лондонской дороге сквернее этого постоялого двора не найдешь. Все тело у меня в пятнах, как у линя.

1-й извозчик

Что   линь?!   —   Святой  литургией  клянусь,  что  ни  одного  короля христианского  царства  блохи  не  кусали так, как сегодня меня после первых петухов.

2-й извозчик

А все оттого, что они горшка под кровать не ставят; поневоле приходится облегчаться в камин, а от мочи блохи, словно гольцы, плодятся.

1-й извозчик

Эй, конюх! Иди сюда, висельник! — Иди же, говорят тебе!

2-й извозчик

У меня с собою окорок ветчины да два корня инбиря; их, — шутка сказать, — надо в самый Черинг-Крос доставить.

1-й извозчик

Ах,  черт  возьми!  индюшки-то  у  меня  в  корзинах  совсем  с  голоду околевают!...  Эй, ты, конюх! — напади на тебя язва моровая! — неужто у тебя во  лбу глаз нет?... Не слышишь ты, что ли? Будь я подлец, если разбить тебе башку  не такое же милое дело, как выпивка!... Что ж ты не идешь, висельник? Совести, видно, в тебе ни на волос нет!

Входит Гэдсхил.

Гэдсхил (извозчику)

Не знаешь ли, который теперь час?

1-й извозчик

Часа два, я думаю, будет.

Гэдсхил

Одолжи  мне  на минутку фонарь. Мне надо на своего мерина взглянуть. Он там, на конюшне, стоит.

1-й извозчик

Как бы не так! Знаю я штуку, которая двух таких-то стоит.

Гэдсхил (другому извозчику)

Ну, одолжи, пожалуйста, хоть ты.

2-й извозчик

Да,  завтра... Или сам угадай, когда... Нет, пусть прежде тебя повесят, а там я, пожалуй, и фонарь тебе дам.

Гэдсхил

К какому времени думаешь ты быть в Лондоне?

2-й извозчик

Будь  покоен: приеду я туда достаточно рано, чтобы еще при свечах спать лечь:  за это я могу поручиться... Пойдем, сосед Могс, надо господ будить... Они все вместе ехать хотят, потому что поклажи у них много.

Извозчики уходят.

Гэдсхил

Эй, кто там есть?

Слуга (за сценой)

Сейчас-сейчас, как говорит некий грабитель на большой дороге.

Гэдсхил

Почему  же  именно  грабитель на большой дороге, а не трактирный слуга? Между  нами  вся  разница  заключается в том разве, что одного можно назвать учредителем, а другого исполнителем. Вашей братии принадлежит план действия, которое исполняют другие.

Входит трактирный слуга.

Слуга

Здравствуйте,  мистер  Гэдсхил.  То,  что  я говорил вам вчера вечером, справедливо  и  сегодня.  Какой-то землевладелец из Кентских степей привез с собою  триста  марок  золотом. Я сам слышал, как он за ужином рассказывал об этом  одному из своих спутников, служащему, должно быть, в счетной палате; у этого  тоже с собою пропасть, Бог знает какой, поклажи. Они уже проснулись и спрашивают масла и яиц... Они скоро отправятся в дорогу.

Гэдсхил

Ну,  ручаюсь  тебе  головой, что на этой дороге им не миновать чертовых прислужников.

Слуга

На  что  мне  твоя голова? Береги ее лучше для палача. Ведь, я знаю: ты искренно   поклоняешься  старому  Нику...  {"Старый  Ник"  —  простонародное название  дьявола.} то есть, насколько способен к преклонению человек, ни во что не верующий.

Гэдсхил

Что  ты  мне про палача толкуешь?... Повесить меня не легко, а если это когда-нибудь  и  случится,  то  повесят  не одного, а в компании со ста- рым сэром  Джоном...  ну,  а  его никак нельзя назвать легковесным. Ты словно не знаешь,  что  есть  еще и другие Троянцы, которые, забавы ради, делают честь нашему  ремеслу. Начни кто-нибудь поближе присматриваться к нашим делам, эти Троянцы  тотчас  же  все  уладят для того, чтобы оградить самих же себя... Я действую  за  одно  не  с  голью  перекатною,  не с шестипенсовыми убийцами, наносящими   удары  дубинами,  не  с  полоумными,  усатыми  и  багроворожими пьяницами,   а   с   людьми,  любящими  тишину,  людьми  высокорожденными, с бургомистрами и крупными собственниками, с людьми содержанными, всегда более расположенными  наносить удар, чем разговаривать, разговаривать, чем пить, а пить,  чем  молиться.  А,  впрочем, я вздор говорю... Это не совсем так: они поминутно  возносят  молитвы  к своей заступнице — общественной казне... или они  менее молятся ей, чем ее обирают... Они выезжают на ней, даже топчат ее ногами, как старую обувь.

Слуга

Как! для них общественная казна то же, что старая обувь? Но выдержит ли эта обувь ту грязь, в которой они тончатся?

Гэдсхил

Конечно,  выдержит: ведь ее постоянно чистит само правосудие. Мы грабим с  такой  же  безопасностью,  как  будто у нас в кармане есть папоротниковый цветок, делающий нас невидимыми.

Слуга

А  мне  кажется,  что  вы  невидимы,  скорее,  благодаря  темноте,  чем папоротникову цвету.

Гэдсхил

Давай  сюда  руку! Ты получишь часть нашей добычи. Говорю тебе это, как честный человек.

Слуга

Нет,  лучше  обещайте  мне это не как честный человек, а как поддельный разбойник.

Гэдсхил

Ну,  будет! Слово homo одинаково принадлежит всем людям без исключения. Скажи конюху, чтобы он седлал моего мерина, стоящего в конюшне. Прощай пока, грязный плут. (Уходят.)  

СЦЕНА II

Большая дорога близ Гэдсхила.

Входят принц Генрих и Пойнс; Бардольф и Пето стоят вдали.

Xотспер

Пойдемте,  спрячемся  поскорей! Я увел лошадь у Фальстафа, и его теперь коробит от злости, словно накрахмаленный бархат.

Принц Генрих

Пожалуй, спрячемся. (Прячется за кусты; входит Фальстаф.)

Фальстаф

Принц, Пойнс! Висельник Пойнс!

Принц Генрих (выходя из-за кустов)

Молчи, ожиревшая печень! Из-за чего поднимаешь ты такой крик?

Фальстаф

Где Пойнс, Хел?

Принц Генрих

Он отправился на вершину пригорка. Я сейчас позову его. (Прячется.)

Фальстаф

Ну,  то,  что я постоянно занимаюсь грабежом в сообществе с этим вором, до  добра меня не доведет. Негодяй увел мою лошадь, и черт знает, куда он ее привязал!.. Пройди я пешком еще хоть четыре шага, у меня непременно захватит дух...  Как  бы  там  ни  было, а я могу надеяться умереть собственною своею смертью,  если  избегну  виселицы за то, что убью этого мошенника... Вот уже целых двадцать два года, как я ежечасно, ежеминутно даю клятвы не вступать с ним  более  в  компанию,  а  все-таки вступаю, словно околдованный... Будь я повешен, если он, негодяй, не опоил меня приворотным зельем! Чем иным мог он так  сильно  привязать  меня  к  себе?...  Да,  я опоен зельем; это верно!.. Пойнс!.. Хел!.. Напади на обоих вас язва моровая!.. Бардольф! Пето! Умри я с голоду,  если  ступлю  хоть  один  шаг  далее...  Гораздо лучше бросить этих негодяев  и  сделаться порядочным человеком. Будь я самым последним холопом, когда-либо  пережевывавшим  зубами  пищу,  если  это  неправда! Каких-нибудь восемь  ярдов,  которые  я  должен  пройти  пешком,  для меня то же, что для другого    целых   семьдесят   миль...   а   это   им,   бессердечным   моим мерзавцам-спутникам, к несчастию, слишком хорошо известно!... Черт с ним — с этим  проклятым ремеслом, если сами грабители не могут честно поступать друг с другом. (Свистит). Фью-ю-ю! Эх, напади на вас язва моровая!... Отдайте мне мою  лошадь,  мошенники!  Отдайте  мне  ее  или  будьте повешены! (За сценой раздается свист.)

Принц Генрих (выходя из-за кустов)

Тише,  ты,  жирная  требуха! Ложись и, припав ухом к земле, постарайся, если можешь, расслышать, едут ли наши путешественники?

Фальстаф

Положим,  лечь-то  я  лягу,  но у вас-то есть ли рычаги, чтоб поднять и снова  поставить меня на ноги? Сам я — черт возьми! — не стану так утруждать свое  тело, даже за все то золото, которое хранится в мошне у твоего отца... Что за охота вам припала поднимать меня на смех?

Принц Генрих

Врешь!  никто  тебя  ни  на  что  не  поднимает; тебя, напротив, только спустили с лошади.

Фальстаф

Пожалуйста, милейший мой принц Хел, добрейший сын нашего короля, помоги мне отыскать лошадь!

Принц Генрих

Ах, ты, мошенник! Конюх я твой, что ли?

Фальстаф

Удавись  на  собственной  той  подвязке,  которую  ты носишь в качестве наследника престола. Если я попадусь, то несдобровать и тебе... Пусть кружка с хересом послужит мне отравой, если на всех вас не сложат пасквильных песен и  не станут распевать их на всех перекрестах, положив на самую непристойную музыку. Я терпеть не могу, если шутка заходит так далеко... особливо пешком.

Входит Гэдсхил.

Гэдсхил

Стой!

Фальстаф

Я и так стою, хотя и против воли.

Пойнс

А! это наш легавый пес; я узнаю его по лаю.

Выходит из-за кустов с Бардольфом и Пето.

Бардольф

Что нового?

Гэдсхил

Становитесь   на   места...   Скорее  становитесь!  Надевайте  маски... Королевские деньги спускаются с горы по пути в королевскую казну.

Фальстаф

Врешь ты, мошенник: они на пути в королевскую харчевню.

Гэдсхил

Денег столько, что ими нас всех можно озолотить.

Фальстаф

Не озолотить ими, а повесить за них.

Принц Генрих

Вы четверо остановите их на середине ущелья, а я и Нэд Пойнс станем еще немного пониже. Если они уйдут от вас, то попадут в руки к нам.

Пето

А много их?

Гэдсхил

Человек восемь или десять.

Фальстаф

Ну, если так, пожалуй, они еще нас ограбят!

Принц Генрих

Какой трусишка этот старый Сэр Джон Понч.

Фальстаф

Я  не  дед  твой,  не Джон Гаунт, прозванный сухарем — это верно; но из этого еще не следует, Хел, что бы я был трусишкой.

Принц Генрих

Ну, это докажет нам само дело.

Пойнс

Друг мой Джэк! лошадь твоя стоит за изгородью; ты найдешь ее там, когда она тебе понадобится... Теперь же пока — до свидания, и держись крепче.

Фальстаф

Так и треснул бы его, если бы за это даже виселица угрожала.

Принц Генрих (тихо, Пойнсу)

Нэд, где наше платье для переодеванья?

Пойнс (тоже тихо)

Тут, недалеко... Идите за мною. (Уходит вместе с принцем).

Фальстаф

Теперь,  господа,  я  говорю:  "Как  у каждого, даже самого счастливого человека  есть  свои  заботы,  так  и  у каждого человека, вообще, есть свои обязанности. За дело ж, господа, за дело!"

Появляются путешественники.

1-й путешественник

Слезай, сосед! Слуга сведет коней с пригорка; мы же пойдем пешком, чтоб ноги поразмялись.

Фальстаф, Гэдсхил и другие

Стой!

2-й путешественник

Господи, спаси нас!

Фальстаф

Колите,  рубите  этих подлых плутов! Перережьте им горло!.. Ах, ублюдки гусениц!  обжоры, откормленные ветчиной! они ненавидят нас, людей молодых!.. Валите их на землю и обирайте догола!

1-й путешественник

Теперь и мы сами, и наши семьи разорены в конец!

Фальстаф

На  виселицу  бы  вас, толстопузых обжор! Кричите, что разорены!.. Нет, жирные  скряги,  это  не  так!  —  и жаль, что все ваши сундуки не с вами!.. Вперед,  свиные  туши,  вперед! Ах, вы, бездельники, поймите, что и молодежи тоже  жить надо... Вы, присяжные судьи, не так ли? — ну, вот мы вас теперь и рассудим.  (Грабители  удаляются,  увлекая  за собой путешественников. Принц Генрих и Пойнс возвращаются.)

Принц Генрих

Мошенники  одолели  честных  людей. Теперь, если бы нам с тобой удалось обобрать грабителей и благополучно вернуться в Лондон, то на целую бы неделю хватило  материала для разговоров; для смеха — на целый месяц, а для шуток — на целый век.

Пойнс

Посторонитесь: они идут сюда. (Прячутся.)

Четверо грабителей возвращаются.

Фальстаф

Идите,  господа!  разделим добычу, а потом тотчас же, еще до рассвета — на  коней!  Если  принц и Пойнс — не два отчаяннейших труса, то на земле нет справедливости...  У  Нэда  же  воровских способностей не более, чем у дикой утки.

Когда грабители собрались делиться, принц бросается на них.

Принц Генрих

Отдавайте деньги!

Пойнс

Злодеи!  (После  двух-трех  ударов  Фальстаф, а за ним Бардольф, Пето и Гэдсхил убегают, оставив на месте добычу).

Принц Генрих

Не дорого нам стоила добыча.

Теперь же на коней и веселее

В обратный путь! Грабители разбиты

И до того от страха одурели,

Что подойти друг к другу не дерзают,

Товарищей за стражу принимая,

А Фальстаф наш потеет, словно в бане,

И на ходу так почву удобряет,

Что стало б жаль его, когда бы не был

Он так смешон... Скорее ж в путь!

Пойнс

А как он громко орал! (Уходят).

СЦЕНА III

Комната в замке Цоркуорт.

Входит Xотспер, читая письмо.

Xотспер

"Что  касается  лично меня, милорд, то, принимая во внимание всю любовь мою  к вашему дому, я был бы очень рад возможности быть теперь с вами"... Он "был  бы очень рад"... но, если так, почему же нет его здесь?.. "Принимая во внимание  всю  любовь мою к вашему дому"... Из этого я вижу, что собственные житницы  ему  несравненно  милее  нашего  дома...  Посмотрим,  что дальше?.. "Затеянное   вами   предприятие   крайне  опасно"...  В  этом  нет  никакого сомнения,  но,  ведь,  не только простудиться, а есть и спать тоже опасно!.. Тем  не  менее,  я  все-таки скажу тебе, лорд-глупец, что с той крапивы, имя которой  —  опасность,  мы  сорвем чудный цветок, зовущийся безопасностью... "Затеваемое  вами  предприятие  крайне  опасно:  друзья, поименованные вами, далеко  не  надежны;  время  самое  неподходящее, да и весь план ваш слишком легковесен,  чтобы  преодолеть такое сильное сопротивление"... А! вот что ты говоришь!  Ну,  так  я  тебе на это отвечу, что ты дурак, трус, неуч, да еще вдобавок  и лжец... Что за пустая башка!.. Могу, чем угодно, поклясться, что едва  ли  когда  существовал  такой великолепный план, как наш. Друзья — все люди  верные, и на них положиться можно, — следовательно, если план хорош, а друзья  люди  верные, то и надежд впереди тьма... Да, план отличный и друзья тоже  люди  отличные...  Что  же  за  ледяной  мозг  у  этого негодяя?.. Сам архиепископ   Йоркский   одобряет   как  сам  план,  так  и  дальнейший  ход предприятия...  Будь  —  черт  возьми!  —  теперь этот негодяй около меня, я разбил  бы ему череп одним ударом веера его жены... Разве отец мой, дядя и я сам  —  не  участвуем  в  предприятии? А лорд Эдмонд Мортимер, а архиепископ Йоркский? Разве у меня нет письменного обещания, что девятого числа будущего месяца  они  присоединятся  к  нам  во  всеоружии  всех  своих  сил? и разве некоторые  из  них  уже  не  на  пути? Что за нехристь, что за нечестивец!.. Только  одного  от  него  и  можно  ждать, а именно, что, движимый искренним страхом  и  непобедимою трусостью, он отправится к королю и откроет ему весь наш замысел. Я готов изрубить себя на куски за то, что этой крынке со снятым молоком  предложил  участвовать  в  таком  почетном предприятии... Но черт с ним! Пусть все передает королю! Мы теперь к этому подготовлены, и я нынешнюю же ночь отправлюсь в путь.

Входит леди Перси.  Ну, Кэт, прощай! — я нынче ж уезжаю.

Леди Перси

О, милый мой, зачем ты все один?

За что, скажи, все эти две недели

Не захотел супружеского ложа

Ты разделить со мной? Скажи мне, Гарри,

Что у тебя веселость отнимает

И аппетит, и мирный сон? Что значит,

Что вечно взор ты в землю устремляешь

И часто так ты вздрагиваешь, если

Наедине с собою остаешься?

Куда исчез румянец свежий твой

И те права, что на тебя имеет

Твоя жена; и радости ее,

Скажи, зачем ты забываешь ради

Угрюмых дум и ненавистной грусти?

Не раз, когда тобой овладевала

Минутная дрем_о_та, я слыхала,

Как с уст твоих воинственные речи

Срывались; как горячего коня

Ты понукал и восклицал: "Смелее,

Смелей вперед!" иль поминал о битвах,

О вылазках, окопах и палатках,

О брустверах, бойницах, частоколах,

О пушках и лафетах, о границах,

О выкупе военнопленных или

О раненых, убитых и о прочих

Подробностях отчаянного боя...

Был до того твой мозг войною занят,

И мысль о ней так сильно утомляла

Тебя во сне, что крупные росинки

На лбу твоем нередко появлялись,

Как пузыри на плещущей волне;

Лицо порой меняло выраженье,

А грудь совсем дышать переставала,

Как в тягостной тревоге ожиданья

Иль как в пылу внезапного порыва.

Скажи же мне, чт_о_ это предвещает?

Есть у тебя гнетущая забота?

О, если так, скажи мне все! — иначе

Меня совсем, совсем не любишь ты.

Хотспер

Эй, кто-нибудь!

Входит слуга.

С поклажей Джильз уехал,

Иль нет еще?

Слуга

Милорд, уж больше часа

Уехал он.

Хотспер

Ну, а коня мне Батлер

От ш_е_рифа привел?

Слуга

Сию минуту

Он с лошадью оттуда возвратился.

Хотспер

Какая же она: буланой масти

И корноухая?

Слуга

Милорд, так точно.

Хотспер

Буланый конь мне будет троном. Скоро

Я на него вскочу и — в путь-дорогу.

Скажи, чтоб в парк его привел мне Батлер.

Слуга уходит.

Леди Перси

О, выслушай меня!

Хотспер

Что вам угодно,

Бесценная миледи?

Леди Перси

Властелин мой,

Скажи мне, что влечет тебя отсюда

И как же ты поедешь?

Хотспер

О, конечно,

На лошади, миледи, не иначе.

Леди Перси

О, голова безумная мартышки,

У лисицы причуд едва ли столько,

Как у тебя... но то, зачем ты едешь,

Я знать должна и верно все узнаю!

Боюсь я, уж не брат ли мой, желая

Вернуть свои права, зовет тебя

Руководить безумным предприятьем?

Но ежели пойдешь ты...

Хотспер

Ох, устанешь.

Идти пешком такую даль.

Леди Перси

Не время

Теперь играть словами. Отвечай же

Мне на вопрос ты прямо, иль мизинец

Тебе, клянусь, с досады я сломаю!

Хотспер

Ну, перестань... довольно, баловница!

Люблю ли я тебя? — О, нет, нисколько,

И до тебя мне дела нет! Не время

Нам в куколки играть и целоваться:

Носы в крови, разбитые короны —

Вот, что для нас теперь имеет ценность...

Скорей коня!.. Что ты сказала, Кэт?

Чего еще ты хочешь?

Леди Перси

Так не любишь

Нисколько ты меня? Совсем не любишь?

И не люби! Сама любить не стану

Тогда, когда не любишь ты меня!..

Не любишь ты! Не может быть! Не верю!..

Что ж, говори: ты шутишь или нет?

Хотспер

Пойдем... Взглянуть не хочешь ли, как вспрыгну

Я на коня? Когда ж сидеть я буду

На нем, тогда дам клятву, что безмерно

Люблю тебя... Но помни, Кэт, что больше

Я не хочу, чтоб мне надоедали

Расспросами: куда, зачем я еду?

Пожалуйста ж, без всяких рассуждений

Пойми одно, что долг велит мне ехать,

И нынче ж ты расстанешься со мною.

Я знаю, ты благоразумна, впрочем,

Не больше, как супруга Генри Перси;

Ты и верна, но женщина ты все же,

И тайны, как никто, хранить умеешь,

А потому, конечно, уж не станешь

Болтать о том, чего совсем не знаешь:

На столько-то я, Кэт, в тебе уверен.

Леди Перси

На столько!

Хотспер

Да, ни н_а_ волос не больше;

Но знай одно: где б ни был я, там будешь

Со мной и ты. Я нынче уезжаю,

А завтра ты. Моим распоряженьем

Довольна ль ты?

Леди Перси

Придется поневоле

Довольной быть, когда нельзя иначе.

(Уходят.)

СЦЕНА IV

Таверна "Свиная Голова" в Истчипе.

Принц Генрих, потом Пойнс.

Принц Генрих

Пожалуйста,  Нэд,  выйди  из  этой  грязной  комнаты  и помоги мне хоть немного посмеяться.

Пойнс (выходя)

Где ты был, Хел?

Принц Генрих

Я был в компании трех или четырех ослов среди шести или восьми десятков бочек.  Там  дошел я до последней степени приниженности и побратался с тремя низшими  прислужниками  харчевни,  называя их христианским именами: одного — Томом,  другого  —  Диком,  третьего  —  Фрэнсисом...  Они  же клялись своим спасеньем, что, — хоть я и считаюсь до сих пор только принцем Уэльским, — но на самом деле я король по утонченности своих манер. Утверждают они, что я не такой  спесивый  глупец,  как,  например,  Фальстаф,  а, напротив, настоящий коринфянин, парень бойкий и к тому же добрый малый. Да, клянусь самим Богом, они  так-таки меня прямо в глаза и называют. Говорят, когда я буду настоящим королем Англии, все кутилы Истчипа пойдут за меня в огонь и в воду. Напиться до  беспамятства  на  их языке называется "умереть румяным", а если захочешь перевести  дух,  не  выпив  кружки залпом, они кричат: "Нет, так не водится: опоражнивай  до  дна!"  Словом,  я в каких-нибудь четверть часа сделал такие успехи,  что  теперь  всю  жизнь  могу  пьянствовать  с  любым  медником, не переставая  изъясняться  на  его  же  наречии.  Говорю тебе, Нэд: — ты много потерял,   не  участвуя  в  таком  почтенном  деле.  Но,  милый  мой,  чтобы подсластить  и  без  того  уже  сладкое  имя "Нэд" — вот тебе на целый пенни сахару;  его  мне  сию  минуту  сунул  в  руку  один из младших прислужников таверны,  во  всю  жизнь  не  сказавший по-английски ни одного слова, кроме: "Восемь  шиллингов  и  шесть  пенсов,  сэр!"  или:  "Пожалуйте, сэр, милости просим!"   добавляя:   "Вам  угодно,  ради  первой  четвери  луны,  выкушать подслащенного винца? Сейчас, сейчас!"... или что-нибудь в этом роде. Однако, Нэд,  чтобы как-нибудь убить время до прихода Фальстафа, уйди, пожалуйста, в одну  из соседних комнат, а я здесь стану расспрашивать младшего слугу, чего ради  он  дал  мне кусок сахару? ты же поминутно кричи: "Фрэнсис!" — так что все  ответы его мне будут состоять из одного беспрерывно повторяемого слова: "Сейчас,  сейчас!"...  Ступай  в  другую  комнату и сам сообразишь, что надо делать.

Принц уходит.

Пойнс (из другой комнаты)

Фрэнсис!

Принц Генрих (в дверях)

Так, так, отлично!

Пойнс (за сценой)

Фрэнсис!

Фрэнсис

Сейчас, сейчас, сэр!.. Загляни-ка в Гранатовое яблоко, Ральф.

Принц Генрих

Иди сюда, Фрэнсис.

Фрэнсис

Что прикажете, милорд?

Принц Генрих

Долго еще осталось служить тебе здесь, Фрэнсис?

Фрэнсис

Осталось пять лет... Столько же...

Пойнс (за сценой)

Фрэнсис!

Фрэнсис

Сейчас, сейчас, сэр!

Принц Генрих

Да,  немало  еще  времени  придется  тебе  греметь  оловянной  посудой. Послушай,  —  однако, хватит ли у тебя смелости разыграть труса относительно твоего договора с хозяином и убежать, показав ему пару великолепных пяток?

Фрэнсис

О,  милорд,  я  готов  поклясться  всеми  библиями, какие только есть в Англии, что в сердце у меня хватило бы...

Пойнс (за сценой)

Фрэнсис!

Принц Генрих

Который тебе год, Фрэнсис?

Фрэнсис

Дайте  припомнить  хорошенько...  Вот  когда  придет Михайлов день, мне сравняется....

Пойнс

Фрэнсис!

Фрэнсис

Сейчас, сэр, сейчас!.. Милорд, я сию минуту вернусь.

Принц Генрих

Нет, Фрэнсис, послушай: тот кусок сахара, что ты дал мне, стоит ведь не более одного пенни? Не так ли?

Фрэнсис

Боже мой, сэр! очень был бы рад, если бы он стоил хоть два.

Принц Генрих

Я  тебе  за это тысячу фунтов дам... да, как только попросишь, так их и получишь.

Пойнс

Фрэнсис!

Фрэнсис

Сейчас, сэр, сейчас!

Принц Генрих

Хоть сейчас проси, Фрэнсис... Или нет, не сегодня, Фрэнсис... а завтра, Фрэнсис,  или,  Фрэнсис,  —  в  четверг... словом, когда захочешь... Только, Фрэнсис...

Фрэнсис

Что прикажете, милорд?

Принц Генрих

Согласишься  ли  ты  обокрасть одного человека? На нем кожаная куртка с хрустальными  пуговицами;  обстрижен  он  под  гребенку;  на  пальце  у него агатовый перстень, на ногах — темно-красные чулки, на языке — слащавые речи, а через плечо — испанская сумка.

Фрэнсис

О Боже! что хотите вы этим сказать, сэр?

Принц Генрих

Вижу  я,  что  ты  только  на  то  и годен, чтобы разносить подмешанное сладкое   вино...  но  берегись,  Фрэнсис!  —  белый  холщовый  кафтан  твой когда-нибудь да запачкается... в Берберии же это обходится не так дорого...

Фрэнсис

Что именно, сэр?

Пойнс

Фрэнсис!

Принц Генрих

Иди  же,  олух! разве не слышишь, что тебя зовут? (Пойнс и Принц Генрих оба  начинают разом звать Фрэнсиса; слуга совсем растеряйся, не зная, на чей зов идти. Появляется погребщик).

Погребщик

Что  же  ты  тут стоишь, как истукан? Не слышишь разве, что тебя зовут? Беги  скорей  и  узнай,  что  требуют гости в той комнате. (Фрэнсис уходит). Милорд,  старик  сэр Джон с полдюжиной приятелей стучится в дверь. Прикажете впустить их?

Принц Генрих

Пусть  подождут  немного;  потом  ты  их  впустишь. (Погребщик уходит). Пойнс!

Пойнс (возвращаясь)

Сию минуту, сию минуту, принц.

Принц Генрих

Слушай, друг! Фальстаф с полдюжиной других ждет у дверей. Вот теперь-то мы позабавимся.

Пойнс

Да,  позабавимся,  как  кузнечики...  Скажите,  однако,  какое коварное удовольствие доставила вам шутка с шинкарем? Чем кончилось дело?

Принц Генрих

Я теперь готов на всякие шутки, то есть на то, что считается шутками со времен праотца Адама до настоящего полуночного часа. Который час, Фрэнсис?

Фрэнсис (за сценой)

Сейчас, сэр, сейчас!

Принц Генрих

Странно,  как  подумаешь,  что у этого человека запас слов менее, чем у попугая,  между  тем  как  он  тоже,  ведь,  рожден от женщины. Все его дело ограничивается  вечной  беготней  сверху  вниз  и обратно — снизу вверх; все красноречие  —  итогом  подведенного  счета...  Шутливое  настроение  мое не достигло,  однако,  таких  размеров,  как  у  Перси,  то  есть  у северянина Хотспера,  который,  убив шесть или семь дюжин шотландцев и умыв потом руки, говорит  за  завтраком  жене:  "Не по душе мне такая мирная жизнь; мне нужна работа!"  —  "Кроткий мой, Гарри, спрашивает жена, — сколько человек убил ты сегодня?"  — "Напоить мою буланую лошадь!" — кричит он в ответ жене, а потом с  час  спустя добавляет: "Пустяки! всего человек четырнадцать, не больше... Сущая  безделица!.." Пожалуйста, впусти теперь Фальстафа; я из себя разыграю Хотспера,  а  этот  проклятый  кабак пусть изображает Леди Мортимер, супругу Перси.  "Rivo"  {Здесь:  потекло  (лат.).},  как  говорят пьяницы... Зови же сюда этот кусок сала, зови эту свиную тушу.     Входят Фальстаф, Гэдсхил, Бардольф и Пето; за ними — Фрэнсис с вином.

Пойнс

Добро пожаловать, Джек! где ты пропадал все это время?

Фальстаф

"Черт  бы побрал всех трусов и воздал им по делам их", говорю я и затем добавляю:  "Аминь!".  Эй,  малый,  дай  мне  кружку  хереса! Чем вести такую проклятую  жизнь,  я  скорее  готов  чулки  вязать,  штопать  их  и  топтать ногами!...  Да,  черт  возьми  всех  трусов...  Дай  же  мне  кружку хереса, мерзавец! Неужто на земле нет более добродетели? (Пьет.)

Принц Генрих

Видал  ты  когда-нибудь,  как  Феб  ласкает  горшок  с  маслом,  и само мягкосердечное  масло  так  и  тает  от  умиления при ласковом прикосновении солнечного хвоста? Если не видал, то взгляни вот на эту смесь.

Фальстаф

Ах,  ты,  мошенник!  в  этом  хересе  есть известь... От простонародья, впрочем, нечего и ожидать, кроме мошенничества, а все-таки трус, подлый трус хуже, чем кружка хереса с примесью извести... Иди своим путем, бедный старик Джон;  умри,  если  хочешь, и пусть меня считают не более, как выпотрошенной селедкой, если мужество, настоящее мужество не исчезло с лица земли! Во всей Англии  осталось  не более трех хороших людей, не попавших на виселицу, да и то  один  из них ожирел и начинает стариться... Помоги им, Господи... Нет, — говорю  я,  —  свет стал никуда не годен! Жаль мне, что я не ткач, стал бы я распевать  псалмы  или  что-нибудь  другое...  а теперь я все-таки повторяю: пропади пропастью все проклятые трусы!

Принц Генрих

Ну-ну, тюк с шерстью, что ты там бормочешь?

Фальстаф

Ах,  ты,  королевский  сын!  Пусть  у меня на лице ни одного волоска не останется,  если  я  деревянной  шпагой  не  выколочу  тебя вон из твоего же королевства  и  не  прогоню  впереди  всех  твоих  подданных, как стаю диких гусей... Ты-то, ты-то, — принц Уэльский!

Принц Генрих

Да скажешь ли ты, в чем дело, пузатое потаскушкино отродье?

Фальстаф

Разве ты трус? Отвечай-ка мне на это!.. Да и Пойнс тоже...

Принц Генрих

Слушай  ты,  жирное брюхо! Если ты хоть раз еще назовешь меня трусом, — клянусь Создателем, — я заколю тебя!

Фальстаф

Мне  называть тебя трусом? Нет, я в когтях у дьявола увижу тебя прежде, чем  назову  трусом;  но я с радостью заплатил бы тысячу фунтов, чтобы уметь бегать  так  же  скоро, как ты. У вашей братии плечи прямые, поэтому для вас ничего  не  значит,  если  другие  увидят  вашу  спину...  Что же, по-вашему показывать  спину  — то же, что помогать товарищам? — так черт с нею с такою помощью!  Давайте  мне  таких,  что всегда готовы стоять ко мне лицом!.. Эй, хереса мне!.. Будь я подлец, если у меня хоть капля была сегодня во рту.

Принц Генрих

Ах,  ты,  лягушка!  Ты еще и губ не успел вытереть с тех пор, как выпил последнюю кружку.

Фальстаф

Это  все  равно!  а  я  еще  раз  повторяю: черт бы побрал всех трусов! (Пьет.)

Принц Генрих

В чем же дело?

Фальстаф

В  чем  дело-то?  А  вот:  четверо  из находящихся здесь завладели было давеча утром тысячью фунтов.

Принц Генрих

Да где же они, Джек? Где они?

Фальстаф

Где? Отняли их у нас! На нас четверых напало вдруг сто человек.

Пойнс

Как! неужто целых сто?

Фальстаф

Назови меня подлецом, если я битых два часа не сражался с целой дюжиной злодеев!  Я  только  чудом  избавился от них... Я получил целых восемь ран в куртку  да  четыре  в  нижнее  платье;  щит  мой весь пробит насквозь; шпага иззубрена, как ручная пила, — ессе signum {Вот знак (лат.).}! Никогда еще я, с  тех пор как взрослым человеком стал, не дрался так великолепно, и все это ни  к чему не повело!... К черту всех трусов! Пусть они поговорят со мною, и если скажут более или менее, чем правду, значит, они холопы и дети тьмы!

Принц Генрих

Расскажите хоть вы, господа, как было дело?

Гэдсхил

На нас четверых напало человек двенадцать.

Фальстаф

Нет, милорд, по крайней мере, шестнадцать.

Гэдсхил

Мы было их связали...

Пето

Нет, нет, мы их не связывали.

Фальстаф

Лжешь,  бездельник!  мы  их  всех перевязали. Будь я жид, да, еврейский жид, если не так!

Гэдсхил

Когда  же  мы стали делиться, на нас вдруг напало еще человек шесть или семь совсем свежих людей.

Фальстаф

Вот эти-то развязали прежних, а тут подоспели остальные...

Принц Генрих

Так вы сражались против всех?

Фальстаф

Против всех?.. Я не понимаю, что ты подразумеваешь под словами: "против всех?"  Пучком  редьки  хочу остаться, если я не скрещивал шпаги, по крайней мере,  с  пятьюдесятью  человеками. Если их не было пятидесяти двух или трех против одного бедного старика Джека, то я после этого не двуногое животное.

Принц Генрих

Благодари Бога, что ты ни одного их них не убил.

Фальстаф

Поздно благодарить, потому что я двоих в куски изрубил. Да, с двоими из них  —  то были мошенники в клеенчатых плащах — счеты покончены; я это верно знаю.  Я  тебе  вот что говорю, Хел: если я лгу, плюнь мне в глаза и называй хоть  лошадью.  Ты  знаешь  мою  манеру драться на шпагах: вот как я стоял и держал шпагу! Четверо бездельников, одетых в клеенку, бросились на меня...

Принц Генрих

Как, четверо? Ты сейчас говорил, что только двое.

Фальстаф

Четверо, Хел! Я так и говорил, что четверо.

Пойнс

Да, да, четверо. Он так и говорил.

Фальстаф

Вот  эти-то  четверо  выступили  вперед и напали на меня... Я, не долго думая,  заграждаю  себя  от них щитом... вот так, и все семь ударов попадают прямо в него.

Принц Генрих

Да  откуда  же  взялось  семь ударов, когда всех нападающих было только четверо?

Фальстаф

В клеенчатых плащах!

Пойнс

Да, четверо бездельников в клеенчатых плащах.

Фальстаф

Клянусь  и  клинком, и эфесом шпаги, что их было семеро! Будь я подлец, если не так!

Принц Генрих

Пожалуйста,  не  останавливай  его.  Скоро их окажется уже не семеро, а гораздо больше.

Фальстаф

Слушаешь ты меня, Хел?

Принц Генрих

Не только слушаю, но и внимаю тебе.

Фальстаф

Прекрасно  делаешь,  потому  что  это  стоит послушать. Итак, как я уже говорил, все девять бездельников, одетые в клеенку...

Принц Генрих

Как! уже девять! Еще двое прибавилось?

Фальстаф

Так как концы у их мечей были переломлены...

Пойнс

...То с них самих свалились штаны?

Фальстаф

Нет,  они  начали  отступать,  но  я последовал за ними и, держа руку в рикурс,  стал  теснить  их  все  больше  и больше, так что менее, чем в одно мгновение ока, семеро из одиннадцати легли на месте.

Принц Генрих

Это поразительно! Вместо первоначальных двух бездельников в клеенке, их вдруг расплодилось до одиннадцати.

Фальстаф

Но  тут  словно  какой-то  дьявол вмешался в дело: еще трое мошенников, трое  нерях,  одетых  в  зеленое киндольское сукно, вдруг нападают на меня с тыла... А было, темно, Хел, что и собственной руки не разглядишь.

Принц Генрих

Это  ложь  похожа на своего собственного отца, произведшего ее на свет: она необъятна, как гора; она осязательна и нахальна, как сам ее родитель. Ах ты,  начиненная  грязью  кишка! ах ты, непотребный ублюдок, пышка на свечном сале!

Фальстаф

Что такое? С ума ты сошел? С ума ты сошел, что ли? Разве правда — ложь?

Принц Генрих

Как же ты мог разглядеть, что на твоих бездельниках зеленое киндальское сукно,  когда  на  дворе  было  так  темно,  что  ты  и руки своей не мог бы разглядеть? Как же ты все это объяснишь? Говори же!

Пойнс

Да, Джек, объясни; ты должен это сделать.

Фальстаф

По принуждению-то? Нет, если бы меня даже на дыбу вздернули и заставили бы терпеть все пытки в мире, я и тогда ничего бы не сказал по принуждению!.. Изволь объяснить им, да еще по принуждению! Нет! если бы у меня было столько же  объяснений,  сколько в конце лета бывает ежевики, я ни одному человеку в мире не стал бы давать их по принуждению.

Принц Генрих

Нет,  не  хочу долее быть сообщником подобного греха! Это кровеобильный трус, лежебока, крушитель лошадиных спин... Это громадная гора мяса...

Фальстаф

Отстань  ты,  голодный  пес, рыбья шкура, сушеный коровий язык, бычачий хвост,  соленая  треска!  О, зачем легкие у меня не настолько крепкие, чтобы одним  духом  перечислить  все,  на  что ты похож! Ах ты, портняжное мерило, пустые ножны от шпаги, футляр от лука, самая последняя рапира на ножках!

Принц Генрих

Ничего,  передохни немного, а потом продолжай снова! Когда же ты вконец утомишься, подбирая пошлые сравнения, то услышишь, что я тебе скажу.

Пойнс

Да, слушай внимательно, Джек!

Принц Генрих

Оба мы видели, как вы четверо напали на четверых же проезжих, как вы их связали  и  как  завладели  их  деньгами.  Заметьте  теперь,  как  простой и правдивый  рассказ  о том, что было, уличит вас. Когда вы стали делиться, мы вдвоем  напали  на  вас  и  одним своим словом заставили вас бросить добычу, которую  мы тут же и забрали. Я могу показать вам ее, даже не выходя отсюда. Ты же, Фальстаф, улепетывал так проворно и так отчаянно ревел, прося пощады, как  не  улепетывал  и  не ревел с перепугу ни один теленок. Ты сам иззубрил шпагу и теперь уверяешь, будто иззубрил ее в бою с неприятелями. Холоп же ты после  этого!  Какую  же  хитрость,  какую уловку изобретешь ты теперь, чтоб прикрыть ею свой явный, свой несомненный позор?

Пойнс

Да, мы посмотрим, как-то ты вывернешься из этого положения.

Фальстаф

Клянусь  Создателем,  что  я  тотчас  же вас узнал! Даже родной отец не узнал  бы вас скорее, чем я. Ну, господа, выслушайте и меня теперь. Мог ли я решиться  поднять  руку  на наследника престола? Мог ли я обороняться против действительного принца? Я ведь храбр, как Геркулес, и ты это знаешь; но меня удерживало какое-то чутье: даже для самого льва личность наследника престола неприкосновенна.  Чутье великое дело; благодаря ему-то, я и оказался трусом. Как  о себе, так и о тебе я всю жизнь буду самого лучшего мнения, потому что я  мужественный  лев,  а  ты наследник престола. Однако, я все-таки рад, что деньги  достались вам... Хозяйка, запри-ка двери... (Идет к дверям и говорит за  сцену.)  Сегодня  сторожи,  а помолиться успеешь и завтра. — Ну, ребята, храбрые  молодцы  мои, злотые сердца! — право, не знаю, как уж и назвать вас поласковее!..  Какую  бы  забаву  придумать  нам на сегодня? Не разыграть ли нам экспромтом комедию?

Принц Генрих

Пожалуй. Содержанием ей послужит твое бегство.

Фальстаф

Ну, полно, Хел! Если ты любишь меня, не поминай более про это.

Входит хозяйка таверны.

Хозяйка

Господи Иисусе!.. Светлейший принц!

Принц Генрих

Ну, милостивая моя государыня хозяйка, что вам от меня угодно?

Хозяйка

У  дверей  вас  спрашивает  какой-то придворный лорд. Он говорит, будто прислал его ваш батюшка.

Принц Генрих

Если так, дайте ему крону и путь он отправляется к матушке.

Фальстаф

А каков он из себя?

Хозяйка

Человек он почтенных лет.

Фальстаф

Зачем же этот почтенный человек в полночь здесь, а не у себя в постели? Не переговорить ли мне с ним?

Принц Генрих

Сделай одолжение, Джек.

Фальстаф

Я его сию минуту спроважу. (Уходит.)

Принц Генрих

Итак,  и  ты, Пето, и ты Бардольф, все вы, господа, дрались отлично. Вы тоже  львы  и  только  благодаря  чутью  убежали  от  неприятеля, потому что личность  наследного  принца  неприкосновенна.  Обнажить  меч  против  такой высокой особы? — фу!

Бардольф

Чем  угодно  готов поклясться, что я только тогда убежал, когда увидал, что бегут другие.

Принц Генрих

Расскажите  мне  теперь — чур только не лгать! — почему шпага Фальстафа вся иззубрена?

Пето

Он  иззубрил  ее  своим  же  кинжалом. Нам же он сказал, что необходимо истощить  весь  запас  клятв, какой только есть в Англии, а все-таки уверить вас, что шпага его иззубрилась в бою. Он и нас научал сделать то же.

Бардольф

Уговаривал  он  нас  еще  до  крови  исцарапать  носы  колючей  травою, испачкать  кровью  платье и потом уверять, будто это кровь нападавших на нас людей.  Тут  пришлось  мне  сделать то, чего я ни разу не делал за последние семь лет, то есть покраснеть от таких чудовищных выдумок.

Принц Генрих

Негодяй!  Ты еще восемнадцать лет тому назад пытался было тайком выпить кружку  вина,  но  пойман  был  на месте, и с тех пор у тебя на лице явилась невольная  краснота.  При  тебе было и огнестрельное и холодное оружие, а ты все-таки убежал! Какое чутье руководило тобою при этом?

Бардольф (указывая на свой багровый нос)

Милорд, видите вы эти метеоры, эту огненную лаву?

Принц Генрих

Вижу.

Бардольф

Как вы думаете, что они изображают?

Принц Генрих

Страсть к горячим напиткам и пустой кошелек.

Бардольф

Нет, если судить здраво, они изображают болезнь печени.

Принц Генрих

А  предвещают  виселицу,  если  тоже  судить  здраво...  А вот идет наш худенький  Джек,  наши  кости  без мяса... (Фальстаф возвращается.) Ну, что, милейший наш краснобай? Сколько лет не видал ты собственных колен?

Фальстаф

Моих  собственных колен!.. Когда я был твоих лет, Хел, мне поясом могла бы  служить  орлиная  лапа;  я  легко  мог  бы  пролезть  сквозь  перстень с большого  пальца любого олдермена... Черт бы побрал все вздохи да огорчения! они  до того раздувают человека, что делают его похожим на пузырь... Знаешь, однако,  ходят  самые  скверные  слухи...  Твой отец прислал сюда сэра Джона Брэси:  тебе  необходимо  утром явиться ко двору... Дело идет о пустоголовом северянине  Перси и еще о том Уэльском владельце, что Эмеймона палками отдул и  приставил  рога  Люциферу,  да  еще  заставил  дьявола  поклясться  ему в верноподданничестве  на  кресте от Уэльского крюка, как бишь, вы его зовете, черт вас возьми!

Пойнс

Не Глендаур ли?

Фальстаф

Да,  Оуэн  Глендаур...  он  самый  и  есть!  Вот  он-то  с  зятем своим Мортимером,  с  стариком  Нортемберлендом  да  с  шотландцем Дугласом, самым проворным из всех шотландцев, что на отвесную гору верхом въезжает...

Принц Генрих

Это тот самый Дуглас, что на полном скаку убивает из пистолета летящего воробья?

Фальстаф

Да, ты как раз попал в самую точку.

Принц Генрих

Лучше, чем тот попадает в воробья?

Фальстаф

Ну, этот сорванец не трус: в бегство он не обратится.

Принц Генрих

Как же ты, мерзавец, хвалил его именно за проворство?

Фальстаф

Ах, ты, кукушка! Проворен он только верхом, а пешком он и двух шагов не сделает...

Принц Генрих

Должно быть, тоже по особому чутью?

Фальстаф

Согласен:  может быть, и по чутью... Он заодно с теми, а с ним какой-то Мордэк  да  еще  тысяча  шотландцев  в  синих шапках... Вустер прошлой ночью бежал...  От  такого  известия  борода у твоего отца сразу поседела... Земли покупай теперь, сколько хочешь: она будет дешевле тухлой макрели.

Принц Генрих

Так  что, если июнь будет жаркий и общественная неурядица продлится, то и девственницы будут продаваться на сотни, как гвозди для ковки лошадей?

Фальстаф

Клянусь  Богом,  проказник,  ты  говоришь правду; очень вероятно, что с этой  стороны  торговля пойдет у нас отлично. Однако, скажи мне, Хел, неужто ты  не  боишься?  Ты наследник престола, а едва ли весь мир мог напустить на тебя  более  опасных  противников, как трое этих, то есть: проворный Дуглас, бесенок  Перси и дьявол Глендаур. Тебе, должно быть, ужасно страшно, и кровь у  тебя  стынет  в  жилах. Положим, так; но завтра, когда ты явишься к отцу, тебя  встретят ужасной бранью. Ради любви ко мне, приготовься хоть немного к ответу.

Принц Генрих

Пожалуй!   Изображай  из  себя  моего  отца  и  разбирай  подробно  мое поведение.

Фальстаф

Если желаешь, изволь. Вот эта скамейка послужит мне троном, этот кинжал — скипетром, а эта подушка — короной.

Принц Генрих

Тебе,  вместо  трона, надо бы известного рода кресло; вместо скипетра — оловянный  кинжал,  а  вместо  драгоценной короны мог бы служить собственный твой обнаженный череп... Впрочем, все равно.

Фальстаф

Хорошо.  Если  огонь  благодати не совсем еще в тебе угас, вот увидишь, как  я  тебя  растрогаю. Дайте мне кружку вина, чтобы глаза мои покраснели и чтоб  поэтому  можно  было  подумать,  будто  я плакал. Мне надо быть сильно взволнованным, и я ни за какие блага в мире не соглашусь говорить тоном царя Камбиза  {Насмешливый  намек  на старинную пьесу Томаса Престона, игранную в 1570  году  под  следующим  заглавием:  "Плачевная  трагедия,  полная  милой веселости, изображающая жизнь Камбиза, царя Персов". Примеч. переводчика.}.

Принц Генрих

Начинаем. Вот, я раскланиваюсь.

Фальстаф

А  вот,  я  начинаю  свою  речь.  —  Вы,  изображающие  мое дворянство, становитесь сюда.

Хозяйка

Господи Иисусе! Какое чудесное представление!

Фальстаф

Не плачь, не плачь, супруга дорогая;

Потоки слез твоих напрасно льются.

Хозяйка

Каков отец-то! Как он гордо поддерживает свое родительское достоинство!

Фальстаф

О, лорды, к вам взываю, королеву

Печальную отсюда уведите:

Заграждены ее глазные шлюзы

Обилием чрезмерным горьких слез!

Хозяйка

О,  Господи  Иисусе!  Он точь-в-точь, как те комедианты, которые не раз представляли при мне на улице...

Фальстаф

Молчи,  добрая моя винная бутыль, молчи, одуряющее зелье!.. Гарри, меня удивляют  не  только  те  места,  где  ты проводишь время, но и то общество, которым  ты окружен. Хотя ромашка и растет тем быстрее, чем более ее топчут, но  молодость  —  не  ромашка, и чем более ее растрачиваешь, тем быстрее она истощается.  То,  что ты мне сын, я вижу частью из слов твоей матери, частью из  собственных  соображений;  более  же всего убеждает в этом мошенническое коварство  твоего  взгляда  и твоя глупо отвисшая нижняя губа. Итак, если ты мне сын, то вот тебе мои отеческие наставления. Зачем ты, будучи моим сыном, доводишь себя до того, что на тебя пальцем показывают? Разве солнце небесное станет  прятаться  по  кустам  и  услаждать  свой  вкус  ежевикой? Это такие вопросы,  которых  и  задавать-то  не  следовало.  Неужто сыну солнца Англии прилично  грабить  проезжих  на  большой  дороге?  Вот  этот  вопрос  задать следовало!  Есть такое вещество, Гэрри, о котором ты не раз слыхал и которое известно  многим  из  обитателей  нашего  королевства под названием "смолы". Смола  эта,  по уверениям древних писателей, имеет свойство марать. Таково и общество,  с  которым ты знаешься. Я говорю с тобою, испив чашу — не вина, а горьких  слез,  не  в  упоении  радости, а под гнетом горя; говорю не одними словами,  но  и слезами... Только один честный человек и есть... имени его я не знаю, но я часто видал его с тобою.

Принц Генрих

Не  заблагорассудится  ли  вашему  величеству сказать, какого рода этот человек?

Фальстаф

Наружности  он  внушительной,  хотя  отчасти  тучноват;  взгляд  у него веселый,  глаза приятные, мужество же его не подлежит ни малейшему сомнению. На вид ему лет пятьдесят, хотя на самом деле ему, быть может, уже недалеко и до шестидесяти. Теперь я припоминаю: имя его — Фальстаф. Если человек этот и ведет  жизнь несколько распущенную, то наружность, Гарри, очень обманчива, — потому  что  глаза  его так и сияют добродетелью. Если же дерево узнается по плоду,  а  плод  — по дереву, то я решительно заявляю, что Фальстаф исполнен добродетелей. Держи его при себе, Гарри, а других прогони!.. Теперь, дрянной негодяй, скажи, где ты пропадал весь этот месяц?

Принц Генрих

Ну,  разве  так  говорят  короли?  Становись  на  мое  место,  а я буду изображать отца.

Фальстаф

А!  ты  свергаешь  меня  с престола!.. Хорошо же! пусть меня повесят за пятки,  как  кролика  или  зайца  у входа в лавку с живностью, если у тебя в словах,  и  в действиях будет хоть половина такого величия и такой важности, как у меня.

Принц Генрих

Хорошо. Вот я и сел.

Фальстаф

А я вот стою. Будьте судьями, господа.

Принц Генрих

Скажи, Гарри, откуда это ты явился?

Фальстаф

Из Истчипа, мой благородный лорд.

Принц Генрих

Те жалобы на тебя, которые до меня доходят, очень серьезны.

Фальстаф

О, государь, убей меня Бог, если жалобы эти не чистейшая ложь!

Принц Генрих

Ты  божишься,  безбожный  мальчишка!  С  этой  минуты  и  глаз  не смей поднимать на меня! Ты силою совращен с пути благодати; тобою завладел дьявол в  образе  толстого  старика:  приятель  твой  не человек, а бочка. Зачем ты знаешься  с таким скопищем слизи, с таким сборищем всякого скотства, с такой воплощенной водянкой, с такой бочкой хереса, с таким мешком нечищеных кишок, с  таким  невыпотрошенным  жареным быком, с этим застаревшим пороком, с этой закоренелой  неправдой,  с  этим  седым  сводником,  с  этим выжившим из лет чванством?  На что он годен? На то, чтобы смаковать херес и пить его. На что он  способен? На то, чтобы разрезать каплуна и съесть его. В чем заключается его   сила?  В  ловкости;  а  ловкость?  —  в  умении  надувать.  В  чем  же проявляется его умение надувать? Во всем; за что же он заслуживает уважение? Ни за что.

Фальстаф

Чтобы  иметь  возможность следить за мыслями вашего величества, я желал бы знать, о ком ваше величество изволит говорить?

Принц Генрих

О  ком  же,  как  не  о  том злодее, о том совратителе юношества, о том седобородом своднике, имя которому Фальстаф.

Фальстаф

Государь, этот человек известен мне лично.

Принц Генрих

Я это знаю.

Фальстаф

Однако,  утверждать,  что  за  ним  я  знаю более пороков, чем за самим собою,  значило  бы  говорить  более,  чем мне известно. Его седины, правда, свидетельствуют  о  том,  что  он  стар,  но разве от этого он менее достоин сострадания?  Но  то,  чтоб  он,  —  с  позволения  сказать,  —  был  вечным посетителем  непотребных  домов,  я решительно отрицаю. Если херес и страх — орудия греха, то да придет сам Господь на помощь грешникам. Если грешно быть старым и, вместе веселым, то немногим, любящим попировать, удается спасти от дьявола   свою  душу;  если  тучность  —  явление  достойное  ненависти,  то придется  возлюбить  одних  тощих коров Фараоновых. Нет, государь добрейший, прогоните  Пето,  прогоните  Бардольфа,  прогоните  Пойнса;  что же касается дорогого   Джека   Фальстафа,  любезного  Джека  Фальстафа,  честного  Джека Фальстафа,  мужественного Джека Фальстафа, чья храбрость тем больше достойна уважения,  что он уже не молод, не удаляйте его из общества вашего, Гарри!.. да,  не удаляйте его из общества вашего, Гарри!.. Прогнать пухленького Джека — то же, что прогнать целый свет.

Принц Генрих

А я его все-таки прогоню! Я этого хочу!     Сильный стук в двери; хозяйка, Фрэнсис и Бардольф уходят, но последний

тотчас же возвращается.

Бардольф (поспешно вбегая)

Ваша  светлость,  ваша  светлость!..  У  дверей  стоит шериф, а с ним — самая страшная стража!

Фальстаф

Ступай  вон, бездельник! Доведем представление до конца. Мне еще многое надо сказать в защиту Фальстафа.

Хозяйка (возвращаясь)

О Господи Иисусе! Ваша светлость! ваша светлость!

Фальстаф

Что там случилось? Уж не приехал ли дьявол верхом на скрипичном смычке?

Хозяйка

Шериф  стоит  у  дверей,  а  с  ним  — многочисленная стража. Они хотят обыскивать  весь  дом. Что мне делать? Прикажете впустить его? (Принц кивком головы подает хозяйке знак, чтобы она впустила шерифа).

Фальстаф

Что  такое?  Послушай,  Хел,  только  хорошенько!  Никогда  не  следует принимать  фальшивого  червонца  за  настоящий...  Ты  хоть  и  не  кажешься сумасшедшим, но на деле совсем сумасшедший!

Принц Генрих

А ты по природе трус и притом без всякого чутья.

Фальстаф

Я  совершенно отрицаю вашего шерифа. Когда хочешь отказать ему в приеме —  отказывай;  хочешь принять — путь войдет. Если я, сидя на телеге, не буду так  же  приличен,  как  и  всякий  другой — то мое воспитание ни к черту не годится.  Надеюсь,  что  петля  на  виселице удавит меня так же скоро, как и всякого другого.

Принц Генрих

Ступай  —  спрячься  за  занавеску;  другие  же пусть идут пока наверх. Впрочем,  тот,  у  кого  приличная  наружность  и  чистая  совесть,  может и остаться.

Фальстаф

Ах,  у  меня  когда-то  было  и  то,  и  другое,  но время их прошло... следовательно, я иду прятаться.

Все уходят, кроме принца и Пойнса.

Принц Генрих

Теперь шериф может войти.

Входят шериф и извозчик.

Принц Генрих

Что от меня вам надо, мистер шериф?

Шериф

Прошу простить меня, милорд, но с криком

И воплями толпа гналась за горстью

Людей, что здесь, как говорят, укрылись.

Принц Генрих

Какие же, скажите, эти люди?

Шериф

Светлейший принц, давно уж всем известен

Один из них: старик высокий, толстый.

Извозчик

Да, жирен он, как сало.

Принц Генрих

Нет, ручаюсь,

Что здесь не мог он быть. Его по делу

Давно уже отправил я... Но, шериф,

Я слово дать готов, что завтра утром

Пришлю его к тебе. Там он ответит

На все, в чем мог виновным оказаться.

Теперь прошу отсюда удалиться.

Шериф

Сейчас уйду, милорд, но прежде должен

Я вам сказать, что больше трехсот марок

Лишились два почтенных джентльмена,

Когда на них разбойники напали.

Принц Генрих

Не спорю я: быть может, это правда;

Но если так, он сам за все ответит.

Засим, прощай!

Шериф

Милорд, покойной ночи.

Принц Генрих

Нет, лучше бы приятного мне утра

Ты пожелал.

Шериф

Так точно, принц светлейший:

Мне кажется, теперь уж третий час.

Шериф и извозчик уходят.

Принц Генрих

Этот  жирный  мошенник также хорошо всем известен, как собор св. Павла. (Пойнсу.) Ступай. Позови его.

Пойнс (приподнимая занавеску, за которую

спрятался Фальстаф)

Фальстаф!.. — Он спит, как убитый и храпит, как лошадь.

Принц Генрих

Слышишь,  как он тяжело дышит. Обыщи его карманы. (Пойнс запускает руки в карманы Фальстафа и вынимает оттуда разные бумаги). Нашел что-нибудь?

Пойнс

Одни бумаги, милорд.

Принц Генрих

Посмотрим что такое? Читай.

Пойнс (развертывает одну из бумаг и читает)

Такого-то числа, каплун — 2 шилл. 6 п.

Сверх того, соус — 4 пенни.

Сверх того, хереса два галлона — 5 шилл. 6 п.

Сверх того, анчоусы и херес после ужина — 2 шилл. 6 п.

Сверх того, хлеб — 1/2 пенса.

Принц Генрих

Это  поразительно!  Всего  на  полпенса  хлеба и такое непозволительное количество  хереса!.. Остальное спрячь; прочтем после, на досуге, и он пусть спит  здесь  до  солнечного  восхода.  Утром мне надо быть во дворце. Мы все отправляемся  на  войну;  ты получишь почетное назначение. Этого же толстого мошенника  я велю определить в пехоту. Я убежден, что переход в каких-нибудь двести  или  триста рут будет для него просто смертью. Таким образом, деньги вернуться с лихвою... Приходи уж ко мне пораньше, а пока — прощай.

Пойнс

Доброго утра, светлейший принц.

(Уходят.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА I

Комната в доме архидьякона.

Входят Хотспер, Вустер, Мортимер и Глендаур.

Мортимер

Блистательны все эти обещанья;

Друзья — народ надежный, и начало

Пока успех нам полный предвещает.

Xотспер

Лорд Мортимер и вы кузен Глендаур,

Садитесь-ка; вы, дядя Вустер, тоже...

Досадно! — план забыл я.

Глендаур

Нет, он здесь.

Присесть прошу и вас я, Перси... Впрочем,

Не лучше ли звать Хотспером — лишь ст_о_ит

Ланкастеру то имя услыхать,

Чтоб побледнеть, желая с тяжким вздохом

На небеса вам удалиться.

Хотспер

А всякий раз, как он услышит имя

Глендаура, в ад его он отправляет.

Глендаур

За это я его не осуждаю.

В час моего рождения все небо

Вдруг огненным сияньем озарилось

И шар земной весь задрожал трусливо.

Хотспер

Поверьте мне, что было б точно то же,

Когда б не вы тогда на свет явились,

А чья-нибудь вдруг окотилась кошка.

Глендаур

Я говорю, что вся земля дрожала

В тот миг, когда я родился.

Хотспер

Ну, если

Земля могла от страха задрожать

Пред вами, я с ней расхожусь во взглядах.

Глендаур

Все небо сплошь огнем тогда пылало;

Земля тряслась...

Хотспер

Ну, значит испугалась

Пылающих небес она, и вовсе

Не вашего рожденья. В природе

Явления подобные не редки,

Когда она больна или чревата:

Бывает, что все терзает что-то,

Похожее на колики от ветров,

Что скованы в ее утробе. Тут-то,

Ища себе исхода, эти ветры

Так бедную старушку потрясают,

Что рушатся внезапно колокольни

И башни, мхом поросшие. Должно быть,

Прабабушка земля страдала этим,

Когда на свет вы родились.

Глендаур

Немногим

Простил бы я такие возраженья,

Но все-таки я снова повторяю,

Что в час, когда я родилс_я_, все небо

Вдруг вспыхнуло огнем: в испуге козы

Бежали с гор, стада ж с протяжным ревом

Метались по испуганным полям.

Мне страшные явления те, а также

Дальнейший ход всей жизни доказали,

Что не простой я смертный как все люди.

Внутри границ, что море начертало,

Ласкаясь к берегам скалистым Уэльса,

Шотландии и Англии, найдется ль

Тот, кто б сказать дерзнул, что был Глендаур

Учеником его, а между тем

Посмеет ли хотя единый смертный,

От женщины рожденный, окунуться

За мною вглубь науки сокровенной?

Хотспер

Мне кажется, что лучше вас по-у_э_льски

Не говорит никто... Ну, я обедать

Иду.

Мортимер

Молчи! Ты, право, друг мой Перси,

Сведешь его с ума.

Глендаур

Я вызвать духов

Могу из недр земли.

Хотспер

Что вам возможно,

Возможно то и мне, и прочим людям.

Вопрос еще, являются ли духи

На ваш призыв.

Глендаур

Тебя, пожалуй, мог бы

Я научить, как дьявола взять в руки.

Хотспер

А я тебя, пожалуй, научил бы,

Как правдою и черта пристыжают.

Что ж, пристыди его! Зови, коль можешь

Его сюда и, говоря лишь правду,

Заставь его краснеть... Весь век свой правду

Лишь говори, и черта пристыдишь ты.

Мортимер

Довольно, брат, пустых нам разговоров.

Глендаур

Три раза уж сам Болингброк пытался

Противиться моей чудесной власти,

И каждый раз позорно возвращался

Он с берегов и Сиверны, и Уайя

Полубосой, избитый непогодой.

Хотспер

Как! и босой, и в скверную погоду?

Какой же черт его от лихорадки

Тогда спасал?

Глендаур

Смотрите, вот ландкарты.

По общему согласью на три части

Мы Англию разделим.

Мортимер

Архидьякон

Ее разбил на равных три участка.

Один из них — тот, что на юг от Трента

И на восток от Сиверны, на долю

Назначен мне; от Сиверны ж весь запад, —

Сюда и Уэльс включая с плодородным

Клочком земли, что к Уэлсу примыкает, —

Достанется Глендауру; весь же север

От Трента до границ шотландских — твой,

Любезный брат мой Перси. Все бумаги,

Чтоб закрепить тройной союз, готовы,

И, приложив печати к ним, — что нынче ж,

Надеюсь, мы исполним, — завтра утром,

Ты, Перси, я и добрый лорд наш Вустер —

Все к твоему отцу, войска шотландцев

Ведущему, отправимся и встретим

У Шрусбери его, как это было

Условленно меж нами. Только тесть мой,

Глендаур, еще не собралс_я_, но помощь

Его едва ль необходима будет

Нам раньше двух недель.

(Гленадауру.)

Вы ж постарайтесь

Тем временем созвать соседних лордов,

Приверженцев и данников своих.

Глендаур

Конечно, я скорее буду с вами;

А под моим прикрытием и жены

Приедут к вам. Отправиться сейчас же

Вам надо бы отсюда, не прощаясь;

Иначе слез прольется на прощанье

Здесь только, что весь мир они зальют.

Хотспер

Мне кажется, что этот вот участок,

Что к северу от Бертона лежит

И вами мне назначен, — уступает

Значительно тем, что себе оставить

Хотите вы... Смотрите же, как круто

Врезается изгиб глубокий Трента

Вот здесь в мои владения и лучший,

Доходнейший участок отрезает.

Я запружу теченье в этом месте,

Покатит Трент серебряные волны

По новому и ровному русл_у_

И не лишит поместий богатейших

Тогда меня излучина реки.

Глендаур

Нет, так нельзя! Трент, как течет, так должен

И будет течь.

Мортимер

Брат, проследи, однако,

Ты за руслом реки. Ведь дальше также

Трент и в мои врезается владенья

И, мне в ущерб, он этим пополняет

Тот клок земли, что _о_тнял у тебя.

Вустер

Но если бы устроить здесь плотину, —

Что стоило б не дорого, — то север

Клочком земли богаче б стал, зато бы

Течение прямое принял Трент.

Хотспер

Я думаю так сделать. Обойдутся

Недорого работы.

Глендаур

Изменений

Я не хочу!

Хотспер

Как, сэр! Вы не хотите?

Глендаур

Да, не хочу, и этого не будет!

Хотспер

Кто запретить посмеет мне?

Глендаур

Кто? Я!

Хотспер

Милорд, я вас совсем не понимаю:

Должно быть вы по-у_э_льски говорите.

Глендаур

Не хуже вас я говорить умею

По-_а_нглийски: не даром же я вырос

При _а_нглийском дворе. Сложил для арфы

Я в юности немало новых песен;

Обогатил язык, еще суровый,

Обилием полезных украшений:

Достоинства, которых уж, конечно,

Никто не знал за вами.

Хотспер

Превосходно!

И этому я радуюсь всем сердцем...

Котенком быть я лучше б согласился,

Как он кричать "мяу", чем кисло-сладким

Слагателем баллад... Скорее слушать

Готов я, как верт_я_т подсвечник медный,

Иль как скрипят колеса без подмазки, —

Все от чего коробит и на зубы

Оскомину порою набивает,

Чем пошлости поэзии жеманной,

И мне она — что бег разбитой клячи.

Глендаур

Ну, полноте! Для вас, пожалуй, можем

Мы изменить теченье Трента.

Хотспер

Это

Мне все равно. Земл_и_ отдам я втрое

Союзнику, кто этого достоин;

Но слушайте: когда о договоре

Заходит речь, готов я торговаться

И о девятой доле волоска.

Но писаны ль условья? Время ехать.

Глендаур

Ночь светлая; луна сияет ярко,

Вы можете уехать до рассвета.

Совет мой вам — уехать втихомолку

И с женами своими не прощаться:

Боюсь я, что совсем дочь обезумит;

Ей Мортимер так бесконечно дорог.

(Уходит.)

Мортимер

Ох, друг! зачем его ты раздражаешь?

Хотспер

Что ж делать? Я иначе не могу.

Меня порой он нестерпимо бесит

Нелепыми рассказами своими

О муравье да о кроте, а также

О Мерлине помешанном, о странных

Пророчествах его да о драконах,

О в_о_ронах да о бесхвостой рыбе,

О кротком льве, о ползающих кошках.

Меня его бессмысленные бредни

Выводят из себя. Так целых девять

Часов подряд вчера он поименно

Мне исчислял бес_о_в тех, что рабами

Служить ему должны; а я на это

Покашливал да говорил: "Что ж дальше?..",

Не слушая ни слова. Он несносен,

Как старая измученная кляча,

Как бабья брань, как дом угарный. Лучше

Век жить в глуши, на мельнице; при этом

Есть только сыр и пить одно лишь пиво,

Чем пировать в роскошнейших палатах,

Его речам бессмысленным внимая.

Мортимер

А все-таки он человек достойный,

Значительно начитан и имеет

Сношения с таинственною силой.

Он храбр, как лев, приветлив бесконечно,

Богат и щедр, как рудники Голконды.

Я к этому добавлю, милый Перси,

Что о тебе высокого он мненья,

И даже нрав свой дикий он смиряет,

Когда его ты дразнишь. От других бы

Он не стерпел таких противоречий,

Как от тебя, без грозного возмездья,

Но этим, друг, на будущее время,

Прошу тебя, не злоупотребляй.

Вустер

Да, ты не прав, племянник: ты чрезмерно

Упрям в своих поступках непохвальных:

Ты с самого приезда делал все

Чтоб вывести Глендаура из терпенья.

Исправиться, — и поскорее, — надо

От вредного такого недостатка.

Хоть иногда и служит как бы знаком

Отваги он, величья и породы,

Но в этом вся его заслуга: чаще,

Однако, он изобличает гордость

Безмерную и грубость, неуменье

Держать себя с людьми, неуваженье

К правам других, избыток буйной страсти;

Запальчивость, надменность, самовластье

И прочее. Подобный недостаток

Один уже пятнает джентльмена.

Он от него отталкивает сразу

Сердца других и омрачает прелесть

Всех остальных его прекрасных качеств.

Хотспер

Ну, хорошо! Попал я в школу!.. Пусть же

Умение держать себя послужит

На пользу вам... Однако, наши жены

Идут сюда. Проститься надо с ними.

Входит Глендаур; за ним леди Мортимер и леди

Перси.

Мортимер

До бешенства досадно, что жена

По-_а_нглийски не знает и полслова,

А я совсем по-у_э_льски не умею.

Глендаур

Дочь вся в слезах... не хочет расставаться

С тобой. Кричит: "Оденусь я солдатом

И на войну отправлюсь вместе с мужем!"

Мортимер

Скажите ей, что скоро с леди Перси

Вы и ее пров_о_дите к нам в лагерь.

Глендаур говорит дочери по-уэльски, она отвечает ему

на том же наречии.

Глендаур

В отчаяньи она. Так своенравна,

Упряма так негодная бабенка,

Что никаких разумных убеждений

Не слушает!

Леди Мортимер говорит что-то мужу по-уэльски.

Мортимер

Язык очей твоих

И смысл речей, что льются из припухших

Твоих небес, я понимаю ясно.

И, если бы не стыдно, сам тебе бы

Ответил я на этом же наречьи.

Леди Мортимер целует его и снова что-то говорит

по-уэльски.

О жизнь моя, твои мне поцелуи

Понятны, как мои тебе; не надо

Нам более подробных объяснений;

Но, милая, не буду знать покоя,

Я до тех пор, пока с тобой по-у_э_льски

Не научусь я говорить. Так сладко

В твоих устах звучит наречье это,

Как самые волшебные напевы

Неведомой и дивной фей царицы,

Играющей на лютне под весенним

Шатром ветвей зеленых.

Глендаур

Ну, довольно!

Когда ты сам растаешь, то, конечно,

Она совсем сойдет с ума.

Леди Мортимер снова заговаривает с мужем по-уэльски.

Мортимер

К несчастью,

Ни слова я не понимаю.

Глендаур

Хочет

Она сказать, чтоб лег ты беззаботно

На мягкую пушистую циновку

Из тростника; послужат изголовьем

Тебе ее колени; песнью нежной

Она призвать сумеет бога сна,

И вот сомкнет твои он вежды сладким

Дыханием своим, и погруз_и_шься

Ты в чудное то забытье, что служит

Границею меж полным сном и бденьем,

Как алая заря меж днем и ночью

За час пред тем, как колесница Феба,

Вся в золоте, заблещет на востоке.

Мортимер

Я рад ее желание исполнить

От всей души. Пускай поет. Надеюсь,

Тем временем все документы будут

Дописаны.

Глендаур

Ложись! Те музыканты,

Которых ты услышишь, много дальше,

Чем за сто миль. В воздушных сферах

Они еще витают, чрез минуту ж

Все будут здесь. Ложись и слушай.

Хотспер

Ляг, Кэт, и ты. Само ты совершенство,

Когда лежишь. Идем скорей; скорее

Дай голову мне скрыть в твоих коленях.

Леди Перси

Что ж, вертопрах, идем, когда ты хочешь.

Слышна музыка.

Хотспер

Теперь и мне нельзя не согласиться,

Что дьявол сам по-у_э_льски понимает;

Вот почему он вечно так причудлив

И, кажется, отличный музыкант.

Леди Перси

Тогда  и  ты должен быть музыкантом в душе, потому что вечно находишься под  влиянием  причуд. Лежи спокойно, разбойник, и слушай, как леди Мортимер будет петь по-уэльски.

Хотспер

Мне,  милая,  право,  приятнее  было бы слушать, как моя сука Леди воет по-ирландски.

Леди Перси

А не хочешь ли, чтоб тебе голову проломили?

Хотспер

Нисколько.

Леди Перси

Ну, лежи смирно, если так.

Хотспер

Нет, это дело женское.

Леди Перси

Э! унеси тебя Бог...

Хотспер

Куда? На постель уэльской леди?

Леди Перси

Это что еще за шутки?

Хотспер

Тише, она поет.

Леди Мортимер поет уэльскую песню.

Хотспер (жене)

Теперь спой ты: хочу тебя послушать.

Леди Перси

А я, ей-богу, ни за какие пряники петь не стану.

Xотспер

"Ни  за  какие пряники!.." "Ей-богу!.." Ты выражаешься точь-в-точь, как жена лавочника!.. Потом: "Вертопрах", "Унеси тебя Бог", и прочее...

Порою, Кэт, такие выраженья

Ты с языка роняешь, словно дальше,

Чем в Финсбери нигде ты не бывала.

Нет, милая, ты — леди; этой леди

Во всем должна ты оставаться, даже

Когда придет желанье побожиться.

Ну, если так, божись открыто, крепко,

А эти все: "Ей-богу", "Что за шутки"

Да "Пряники" оставь ты тем мещанкам,

Что бархатом обшитым платьем в праздник

Мир удивить хотят. Да, Кэт, жеманство

Им предоставь да их мужьям почтенным.

Ну, спой.

Леди Перси

Нет, нет я ни за что не стану.

Xотспер

Ты,  кажется,  хочешь, чтобы тебя непременно приняли за портниху или за дрессировщицу  снегирей;  если  так,  то  упрямство  для  этого самое лучшее средство.  Если  бумаги  готовы,  то  я  еду  через  два  часа. Вы же можете отправляться, когда хотите. (Уходит.)

Глендаур

Лорд Мортимер, ты так же равнодушно

Относишься к отъезду, как лорд Перси

Желанием горит скорей уехать.

Идем. Теперь условия готовы;

Подпишем их, скрепим своей печатью

И — на коней!

Мортимер

Готов я всей душою.

(Уходят.)

СЦЕНА II

Лондон, зал во дворце.

Входят король Генрих, принц Генрих и лорды.

Король

Оставьте нас, милорды. С принцем у_э_льским

Наедине поговорить мне надо;

Но далеко не отлучайтесь: скоро

Вы будете мне нужны.

Лорды уходят.

Я не знаю,

Угодно ль так уж Богу, иль карает

Меня Он за неведомый проступок,

Но мне, в лице родного сына, свыше

Ниспослано жестокое возмездье:

Постыдными поступками своими

Предполагать меня ты заставляешь,

Что изо всех людей ты избран

Служить бичем, орудьем Божей кары

За все мои былые прегрешенья.

Иначе, где ж найду я объясненье

Твоим страстям, развратным и позорным,

Деяниям твоим постыдным, грязным,

Бессовестным и нечестиво-гнусным,

Твоим пустым и пошлым развлеченьям

И обществу товарищей, с которым

Ты знаешься, с которым, не взирая

Ни на свое высокое рожденье,

Ни на свой сан и царственное сердце,

Ты за одним столом проводишь время?

Принц Генрих

Во всех моих поступках оправдаться

Я, вашему величеству в угоду,

Располагать возможностью желал бы;

Однако, все ж, надеюсь опровергнуть

Я многое, в чем глупо упрекает

Меня молва, но в чем я неповинен.

Позвольте ж вас просить о снисхожденьи

Хоть до тех пор, покуда перед вами

Не явятся в их настоящем свете

Те гнусные бессмысленные сказки,

Которые вестовщики шутливых

Нелепостей и злых придворных сплетен

Спешат довесть до царственного слуха.

Но ежели в моем прошедшем даже

Есть не совсем похвальные поступки,

Как юности разнузданной остатки,

Пусть искренность раскаянья поможет

За прошлое мне получить прощенье.

Король Генрих

Прости тебя Господь! Но, сын мой, слушай:

Я не могу не удивляться, видя

Всю низменность твоих стремлений, Гарри,

Сравнительно с полетом славных предков.

Так, например, в совете нашем места

Постыдно ты лишился; занимает

Его теперь твой младший брат. Ты чуждым

Не только стал всему двору, но даже

Для всей родни, для принцев нашей крови.

Надежды те, которые когда-то

Ты возбуждал, рассеялись, и каждый

Пророчески предчувствует, что близок

Час твоего паденья. Если б сам я

Был менее благоразумен, чаще

Являлся пред толпой, — к тому же вечно

Среди гуляк презренных, — и всем этим

Себя в глазах ее опошлил, разве

Могучее общественное мненье

Открыло бы дорогу мне к престолу?

Нет. Ричарду, оно б осталось верно,

Меня ж на мрак изгнанья обрекло бы,

Как личность безнадежного закала,

Без блеска, без ручательств на успех.

Толпа меня видала очень редко,

И этому обязан я, что ст_о_ит

Мне где-нибудь, бывало, появиться,

Чтоб весь народ с восторгом, как комету,

Встречал меня. Отцы шептали детям:

"Вот это он!" Другие ж восклицали:

"Где Болингброк? Который он?.." Как Богу

Тогда народ мне поклонялся; сам же

Смирением таким я облекался,

Что все сердца рвались ко мне, и громко

Толпа "ура!" кричала, хоть бы тут же

Помазанник державный находился.

Вот почему в народе обаянье

Мое свежо и ново оставалось.

Присутствие мое, подобно ризе

Епископа, встречалось не иначе,

Как радостью, благоговенья полной,

И оттого, чем повторялось реже,

Тем все пышней, торжественней казалось,

Тогда как наш не в меру прыткий Ричард

Во все концы метался, окруженный

Какими-то шутами (правда с бойким

Умом, что в миг, как сено, загорался,

Но угасал зато настолько ж быстро),

Забыв свой сан высокий, потешался

Их шуткам, повторял остроты

Забавников над саном королевским,

За что и стал мишенью для насмешек

И пасквилей мальчишкам безбородым.

На улице являясь ежедневно,

Толкаяся бок о бок с грубой чернью,

Он до того народу опротивел,

Что от его присутствия тошнило,

Как то всегда бывает, если меда

Объешься: он становиться несладок,

А приторен; от приторности же близко

До тошноты. Когда же приходилось

Ему во всем величии являться,

Производил он то же впечатленье,

Как поздняя июньская кукушка:

Все слышат крик ее, никто, однако,

Вниманья на него не обращает.

На Ричарда смотрели, это правда,

Но уж не тем восторга полным взглядом,

Каким народ взирает на сиянье

Солнцеподобного величья, если

Лишь изредка его лучи он видит,

А сонным тем и равнодушным оком,

Каким порой на зрелище мы смотрим,

Которым уж пресытиться успели.

Вот, Гарри, ты в таком же положеньи.

Лишился ты, благодаря беспутным

Связям, того живого обаянья,

Что царский сан сопровождать должно бы.

Давно уже толпе ты пригляделся,

Наскучил всем, конечно, исключая

Меня, кому тебя, мой Гарри, видеть

Хотелось бы почаще, не взирая

На все твои постыдные деянья

И шалости: так глупо ослепляет

Еще меня отеческая нежность.

Принц Генрих

Я, государь, отныне постараюсь

Побольше быть самим собою.

Король Генрих

Тем же,

Что ты теперь, и Ричард был, когда

Я в Рэвенсперг из Франции вернулся,

А я был тем, что нынче Генри Перси.

И скипетром клянусь я и душою,

Что больше он возможности имеет

Вступить на трон, чем ты, ничтожный призрак

Наследника престола, потому что

Без всяких прав, без всякой тени права,

Мои поля он войском наводняет

И против льва, с оскаленною пастью,

Он голову надменно подним_е_т.

Он менее, чем ты, годам обязан,

А все ж на бой и лордов престарелых,

И целый сонм епископов почтенных

Вслед за собой ведет. Какую славу

Бессмертную стяжал в борьбе отважной

Он с Дугласом, с бойцом тем знаменитым,

Чьи подвиги молва так громко славит,

Что он во всех стран_а_х крещеных мира

Считается первейшим полководцем.

Три раза уж тот Хотспер, — Марс в пеленках,

Боец-дитя, — расстраивал все планы

Графа Дугласа, знатного шотландца;

Взял в плен его и, даровав свободу,

В нем приобрел союзника и друга.

Теперь они, возвысив грозно голос,

Хотят покой страны и твердость трона

Поколебать. Что скажешь ты на это?

Нортемберленд, епископ Йоркский, Перси,

Граф Дуглас и лорд Мортимер — все разом

Восстав, идут уже на нас войною...

Однако, я и сам не знаю, Гарри,

Зачем тебе все это сообщаю?

Зачем тебе я о врагах толкую,

Когда ты сам по крови самый близкий

И дорогой мне враг? Как знать, быть может,

Что сам же ты под рабским гнетом страсти

Иль низкому влеченью уступая,

Иль временной досаде, станешь драться

Не за отца, а под начальством Перси,

Наемником служить и полководцу

Лизать ступни, как собачонка, льстиво

Потворствуя всем слабостям его,

Чтоб доказать, как сильно ты испорчен?

Принц Генрих

Нет, этому не быть! Никто вовеки

Подобного позора не увидит.

Прости Господь тому, кто в вашем мненьи

Так уронил меня... Весь стыд былого

Я искуплю уничтоженьем Перси

И, может быть, вслед за победой громкой,

Когда-нибудь осмелюсь вашим сыном

Назваться вновь. Замаранную кровью

Одежду я носить не перестану,

И не сорву с лица кровавой маски,

Покуда миг желанный не настанет

Смыть эту кровь и вместе с ней навеки

Очиститься от прежнего позора.

Когда бы миг тот не настал, он зн_а_ком

Послужит, что великолепный Хотспер,

Любимый сын и доблести, и славы,

До облаков превознесенный рыцарь,

И Гарри ваш, еще не оцененный,

Как следует, столкнулись в жаркой битве.

До той поры молва путь окружает

Его чело сияньем лучезарным,

А над моей беспутной головою

Скопляются проклятия, тем лучше!

Ударит час, когда мальчишку-Перси

Я променять заставлю безвозвратно

Весь яркий блеск его бессмертной славы

На мой позор! Да, государь, поверьте,

Что Хотспер — мой приказчик: пожинает

Пусть лавры он, пускай их больше копит:

Не для него они, а для меня.

О, в лаврах тех я от него такого

Сурового потребую отчета,

Что мне сполна свою отдаст он славу

До искорки известности мельчайшей,

До похвалы последней, или вырву

Я у него итог их вместе с сердцем!

Вот в чем я здесь клянусь вам перед Богом...

Итак, когда угодно государю

Мне будет в том помочь, пусть он на язвы

Прошедшего прольет бальзам прощенья;

А нет, — так смерть от клятв всех разрешает,

И вынесу я целых сотни тысяч

Смертей скорей, чем этому обету

Хоть на волос посмею изменить.

Король Генрих

Вот приговор смертельный сотне тысяч

Мятежников! Тебе мы возвращаем

Доверие свое, и в нашем войске

Ты важный пост получишь.

Вбегает Блент.

Что случилось,

Любезный Блент? В твоем лице тревога...

Блент

Да, хоть кого такая весть встревожит:

Граф Денборг шлет нам весть что Дуглас

Под Шрусбери успел соединиться

С мятежными английскими войсками,

И если все исполнят обещанья,

То вряд ли рать подобная грозила

Когда-либо устоям государства.

Король Генрих

Уж пятый день мы знаем эту новость.

Вот почему лорд У_э_стморленд сегодня

И выступил в поход. Сопровождает

Его принц Джон Ланкастерский. Туда же

На будущей неделе в среду, Гарри,

Отправишься и ты; в четверг же сами

Мы выедем вслед за тобою в Бриджпорт,

Где встретиться должны все наши силы.

Чрез Глостершир направишься ты с войском.

Итак, приняв все во вниманье, в Бриджпорт

Не ранее, как дней через двенадцать,

Мы попадем, а д_е_ла полны руки

И здесь еще. Так надо торопиться,

Чтобы врагам не дать нам укрепиться.

(Уходят.)

СЦЕНА III

Истчип. Комната в таверне "Кабанья Голова".

Входят Фальстаф и Бардольф.

Фальстаф

Слушай,  Бардольф,  мне  кажется,  что  после  нашего последнего дела я начинаю опускаться самым позорным образом. Смотри, разве я не спадаю с тела, не  сохну?  Кожа  держится  на  мне, как обвислое платье старой бабы; весь я сморщился, как излежавшееся яблоко. Нет, надо раскаяться... и поскорее, пока я  еще  хоть  на  что-нибудь да похож; не то, того и гляди, так ослабею, так исхудаю,  что  сил,  пожалуй,  не  хватит  на  раскаяние.  Ведь  я забыл как выглядит  церковь  изнутри!  Будь я перечное зерно или кляча с пивоваренного завода,  если  я  хоть что-нибудь помню!.. А кто в этом виноват, кто загубил меня? — Все товарищество, одно подлое товарищество...

Бардольф

Сэр  Джон,  если вы и дальше будете так сильно сокрушаться, то не долго проживете.

Фальстаф

Совершенная  твоя правда. Иди, спой-ка мне какую-нибудь песню; это меня развеселит.   От  природы  я  наделен  был  всеми  качествами,  необходимыми джентльмену,  то  есть,  достаточно  добродетелен, ругался и божился мало, в кости  играл  не  более  семи раз в неделю, а в непотребные места хаживал не более  одного раза в четверть... часа; три или четыре раза возвращал занятые деньги. Жил хорошо, с чувством меры, а теперь живу до того беспорядочно, что не знаю ни меры, ни границ. Это ни на что не похоже!

Бардольф

Толщина   ваша,   сэр  Джон,  выходит  из  всяких  границ;  поэтому  вы действительно становитесь ни на что не похожи.

Фальстаф

А  ты  измени  свою  образину, тогда и я образ жизни переменю. Ты у нас адмирал,  стоишь  на  корме  с  фонарем, а фонарь этот не что иное, как твой красный нос. Ты кавалер ордена Горящей Лампы.

Бардольф

Лицо мое, сэр Джон, никакого вреда вам не причиняет.

Фальстаф

Напротив,  готов  побожиться, что оно приносит мне такую же пользу, как иным  людям созерцание человеческого черепа или memento more {Помни о смерти (лат.).}.  Как  только  увижу твою рожу, так и вспомню об адском пламени и о богаче, облаченном в пурпур, потому что он там в своих багровых покровах так и  горит, так и пылает. Будь ты хоть мало-мальски добродетелен, я и клясться не  стал  бы  иначе,  как  твоей  рожей  и даже вот в каких словах: "Клянусь красным  носом Бардольфа, который есть огонь небесный!", но, к несчастию, ты человек  совсем  потерянный,  и,  глядя на твою сине-багровую образину, тебя можно  принять  только за самое черное исчадие мрака, и исчезни все деньги с лица  земли,  если  я  не  принял  тебя  за  ignis fatuus {Блуждающий огонек (лат.).}  или  за  светящийся  шар, когда ты ловил мою лошадь на Гэдсхилском перекрестке. Да, ты извечный факельный ход, неугасаемый фейерверк. Благодаря твоему  пылающему носу я сберег, по крайней мере, тысячу марок на фонарях да на  факелах,  отправляясь  с  тобою  по  ночам из таверны в таверну, но зато херес, который ты выпил там на мой счет, стоил мне дороже всякого освещения, будь  оно  куплено даже в самой дорогой свечной лавке в мире. Ах, саламандра ты  этакая!  Вот  уже тридцать два года, как я денно и нощно поддерживаю для тебя этот огонь... Да наградит меня за это Господь!

Бардольф

Что вам далось мое лицо? Желал бы я, чтобы оно в брюхе у вас лежало!

Фальстаф

Покорно благодарю! тогда у меня непременно сделалось бы воспаление.

Входит хозяйка.

Ну, милейшая моя курочка, разыскала того, кто очистил мои карманы?

Хозяйка

Ах,  сэр  Джон,  какого  ж  вы  о  нас мнения? Неужели же, сэр Джон, вы воображаете, что я бы стала держать у себя воров? И я, и мой муж допрашивали и  обыскивали  слуг  и  прислужников  — всех вместе и каждого в отдельности. Десятой доли волоска и той до сих пор не пропало у меня в заведении.

Фальстаф

Лжешь  ты,  кабатчица! Бардольф у тебя в харчевне брился несколько раз, следовательно волос у него пропало немало... Я же присягу готов принять, что меня обворовали... но ты — баба, — потому продолжай, как оно следует бабе.

Хозяйка

Кто?  Я  —  баба?  Клянусь  светом Господним, что никто еще так меня не обзывал, притом у меня же в доме!

Фальстаф

Продолжай, продолжай! Я тебя довольно хорошо знаю!

Хозяйка

Нет,  сэр  Джон! Не знаете вы меня, сэр Джон. Вас же, сэр Джон, я знаю: вы, сэр Джон, должны мне, вот и затеваете теперь ссору, чтобы отвертеться от меня. Не я ли купила дюжину рубашек для вашего грешного тела?

Фальстаф

Да,  из  негодной  толстой холстины. Носить я их не стал, а отдал женам булочников, а они из них мешков наделали.

Хозяйка

Нет,  как  честная  женщина,  уверяю,  что  рубашки  были их чистейшего голландского  полотна,  по  восьми  шиллингов за локоть. Кроме того, вы, сэр Джон,  должны  мне  за  пищу  и питье, да и так взаймы деньги брали... всего двадцать четыре фунта.

Фальстаф (указывая на Бардольфа)

Он тоже всем этим пользовался, так пускай и расплачивается он.

Хозяйка

Он! Да он беден: у него ничего нет!

Фальстаф

Кто?  Он  беден?  Взгляни  только  на  его  рожу!.. Что ты толкуешь про бедность?  Пусть  начеканят  монет  из его носа, из его щек; я же ни за один обед  не  заплачу.  Дурака ты из меня разыгрывать хочешь, что ли? Как! Мне в своей  же харчевне вздремнуть даже нельзя? Тотчас все карманы очистят. Кроме того,  у  меня  еще  перстень  с печатью украли; он моему деду принадлежал и стоил сорок марок.

Хозяйка

О,  Господи Иисусе! Уже не знаю, сколько раз сам принц при мне говорил, что перстень — медный!

Фальстаф

Что  такое?  После этого твой принц осел и подлец! Жаль, что теперь его здесь нет, а то бы я его искалечил, если бы он это посмел повторить при мне!     Принц Генрих и Пойнс входят, маршируя; Фальстаф идет к ним навстречу,

приложив к губам палку, вместо свирели.

Ну,  что,  милейший мой? Видно вот, куда ветер дует... Неужели нам всем маршировать придется?

Бардольф

Да, попарно, как ходят колодники в Ньюгетской тюрьме.

Хозяйка

Ради Бога, принц, выслушайте меня.

Принц Генрих

О,  сколько  угодно,  мистрис  Куикли!  Как поживает твой супруг? Я его очень люблю: он человек честный.

Хозяйка

Добрейший принц, выслушайте меня.

Фальстаф

Ах, пожалуйста, оставь ее и слушай меня...

Принц Генрих

А тебе что нужно, Джек?

Фальстаф

На  днях  я  заснул  вот тут за ширмами и у меня обчистили карманы. Эта харчевня   совсем   непотребным   домом   становится:   в   ней  посетителей обворовывают.

Принц Генрих

Что же у тебя-то украли, Джек?

Фальстаф

Поверишь  ли,  Гарри?  У  меня  украли не то три, не то четыре билета в сорок   фунтов   каждый...   да,   кроме   того,  еще  перстень  с  печатью, принадлежавший моему деду.

Принц Генрих

Ну, перстень — пустяки! все дело тут в каких-нибудь восьми пенсах.

Хозяйка

То  же, светлый принц, и я заявляю ему. Еще сказала я ему, что слышала, как  вы,  ваше  высочество,  изволили  говорить ему то же, а он, сквернослов этакий,  начал  отзываться  о вас самым гнусным образом. Хвастался даже, что искалечит вас.

Принц Генрих

Что такое? Быть этого не может!

Хозяйка

Если  я  лгу,  то,  значит,  нет  во  мне ни правды, ни искренности, ни женственности.

Фальстаф

В  тебе столько же правды, сколько в вываренном черносливе и столько же искренности,  сколько  ее  в травленной лисице, а насчет женственности, сама девственница  Марианна  {"Девственница  Марианна  —  любовница  Робина Гуда, излюбленного героя народных фарсов. Роль ее постоянно исполнялась мужчинами. —  Примеч. переводчика.} скорей годилась бы в жены любому констеблю, чем ты. Ну, пошла подстилка ты этакая, пошла!

Хозяйка

Нет,  я  не  подстилка! Так ты и знай! Я жена честного человека. Ты же, несмотря  на  все  свое  дворянство,  не  больше, чем холоп, если смеешь так обзывать меня.

Фальстаф

А  ты,  несмотря на всю свою женственность, — иначе говоря, — не более, как скотина.

Хозяйка

Какая я скотина? Говори же, холоп, говори!

Фальстаф

Какая ты скотина? Выдра ты, вот кто.

Принц Генрих

Выдра, сэр Джон? Почему же она — выдра?

Фальстаф

Потому,  что  она  животное  земноводное, то есть, ни рыба, ни мясо. Ни один мужчина не знает, с какой стороны к ней подступиться.

Хозяйка

Клеветник  ты,  если  смеешь  так  говорить.  И тебе, и всякому другому мужчине известно, с какой стороны я доступна. Помни ты это, холоп!

Принц Генрих

Ты, хозяйка, совершенно права, а он позорит тебя самым наглым образом.

Хозяйка

Он  так  же  позорит  и  вас, светлейший принц. Как-то намедни он вдруг говорит, будто вы ему тысячу фунтов должны.

Принц Генрих

Что такое? Я тебе тысячу фунтов должен?

Фальстаф

Не  тысячу  фунтов,  Гарри,  а  целый миллион. Любви моей к тебе цена — миллион. Вот в этом отношении ты у меня и в долгу.

Хозяйка

Потом он называл вас ослом и грозил искалечить.

Фальстаф

Бардольф! Разве я это говорил?

Бардольф

Да, сэр Джон, вы это говорили.

Фальстаф

А зачем он говорил, будто перстень у меня медный?

Принц Генрих

Я  и теперь утверждаю то же самое. Посмотрим, посмеешь ли ты привесть в исполнение свою угрозу.

Фальстаф

Ты  знаешь,  Хел,  что,  будь  ты обыкновенным человеком, я бы от слова своего  не  отступился,  но  ты принц, и я тебя боюсь, как боялся бы рычания львенка.

Принц Генрих

Почему же львенка, а не льва?

Фальстаф

Потому что, как льва, надо бояться короля. Не думаешь ли ты, что тебя я столько же боюсь, как твоего отца?.. Что ты на это скажешь? Пусть лопнет мой пояс, если я не прав.

Принц Генрих

Если  бы  лопнул  пояс,  то  штаны твои спустились бы до колен. У тебя, приятель,  в  утробе ни для правды, ни для искренности, ни для честности нет места:  в ней только и есть, что кишки да грудобрюшная перепонка. Ты честную женщину   обвиняешь  в  воровстве!  Ах  ты  ублюдок,  бесстыжий  клеветник и мошенник!  Разве  у  тебя  в  карманах бывало хоть что-нибудь, кроме грязных трактирных  счетов,  адресов  непотребных  домов  да  леденца на один жалкий пенни,  чтобы  из  живота  ветры  выгонять?  Будь  я не принцем, а последним простолюдином,  если  у  тебя в карманах бывало хоть что-нибудь, помимо этой дряни!  Тем  не  менее, ты упорствуешь на своем и не хочешь допустить, чтобы тебя обличали во лжи... Как тебе не стыдно!

Фальстаф

Послушай,  Хел! ты ведь знаешь, в какой невинности жил Адам, а дошел же и  он  до  грехопадения.  Что  же  в наш развратный век делать бедному Джеку Фальстафу?  Ты,  видишь, плоти у меня поболее, чем у других людей, поэтому я более слаб, нежели прочие. Значит, ты сознаешься, что очистил мои карманы.

Принц Генрих

По ходу дела, оно как будто так.

Фальстаф

Мистрис  Куикли,  я тебе прощаю: ступай, приготовь мне завтракать, люби мужа, наблюдай за прислугой и уважай своих посетителей. Ты видишь: когда мне представляют  разумные  доводы,  я  человек  сговорчивый. Гнев мой улегся... Опять? Нет, будет! пожалуйста, уйди.

Хозяйка уходит.

Теперь,  Хел, рассказывай, что нового при дворе? Чем разрешилось дело о грабеже на большой дороге?

Принц Генрих

Хорошо,   милый   мой   ростбиф,  что  у  тебя  при  дворе  есть  такой ангел-хранитель, как я. Деньги ограбленным возвращены.

Фальстаф

Мне эта уплата не нравится: только двойной труд!

Принц Генрих

Теперь я с отцом в ладу и могу делать все, что захочу!

Фальстаф

Так знаешь что? Ограбь казну да сделай это, не умывая потом рук.

Бардольф

В самом деле, поступите так, как он говорит.

Принц Генрих

Я выхлопотал тебе место в пехоте.

Фальстаф

Место  в  коннице  было  бы  мне  более  по  сердцу... Где бы мне найти молодца,  лет  так  двадцати  двух,  который умел бы воровать, не попадаясь, потому  что  карманы  мои пусты до безобразия?.. А все-таки надо благодарить Бога  за  бунтовщиков.  Народ  этот  ополчается только против честных людей. Хвалю их за это, хвалю и ценю.

Принц Генрих

Бардольф!

Бардольф

Что угодно его высочеству?

Принц Генрих

Вот два письма: ты лорду Уэстморленду

Отдашь одно; другое — принцу Джону.

Бардольф уходит.

Пойнс, на коня скорее! Миль ведь тридцать

Нам проскакать осталось до обеда.

Пойнс уходит.

Джек, в два часа будь завтра в Темпл-Холле;

Узнаешь там, какое назначенье

Получишь ты... получишь, кстати, деньги

И на прокорм, и на обмундировку

Своих солдат. Страна в огне, а Хотспер —

На высоте могущества и славы...

Он должен пасть!.. но кто же, впрочем, знает,

Его иль нас паденье ожидает...

(Уходит.)

Фальстаф

Так вот и я отправлюсь на войну!..

Эй, завтрак!.. Поживей, хозяйка!.. Ну!..

(Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

СЦЕНА I

Лагерь мятежников под Шрусбери.

Входят Хотспер, Вустер и Дуглас.

Хотспер

Вы правы, наш шотландец благородный,

И если бы не век наш утонченный,

Где каждое святое слово правды

Сбивается на лесть, то я сказал бы

Про Дугласа, что славы он достоин,

Как ни один воитель современный,

И что его известности пределов

Быть не должно, как нет предела свету.

Но я не льстец и языком цветистым,

Ей-богу, не умею выражаться,

А потому скажу чистосердечно,

Что в мире нет такого человека,

Кого б любил я более, чем вас.

Итак, милорд, прошу вас, испытайте

Всю преданность мою.

Дуглас

Король ты чести!

Знай, ни пред кем из властелинов мира

Граф Дуглас не отступит.

Хотспер

И прекрасно!

Входит гонец с письмом.

Письмо ко мне... Откуда?

(Дугласу)

Вас, граф Дуглас,

Благодарить мне только остается.

Гонец

От вашего родителя.

Хотспер

Как, разве

Он с нами сам не будет?

Гонец

Он не может

Прибыть сюда; болезнь тому виною.

Хотспер

Эх, черт возьми! нашел отец мой время,

Когда болеть! час битвы так уж близок,

Но кто ж ведет войска? Под чьей командой

Идут они сюда?

Гонец

Письмо на это

Ответит вам; я ж ничего не знаю.

Вустер

Скажи мне, он в постели?

Гонец

Пред отъездом

Моим, милорд, четыре дня с постели

Он не вставал. Когда я собирался

Сюда, врачи за жизнь его боялись.

Вустер

Он заболел некстати; лучше б выждал

Минуты он, когда б определилось

Уже вконец все наше положенье.

Едва ль когда его здоровье было

Так дорого, как нынче.

Хотспер

Да, свалиться,

Болеть теперь, когда тем поражает

Он прямо в грудь все наше предприятье!

Проклятая болезнь та неизбежно

Коснется нас, проникнет даже в войско...

Он пишет мне, что, по болезни, лично

Не мог собрать друзей своих так скоро,

Другому же доверить не решился

Он важное такое дело. Впрочем,

Советует, — хоть войск у нас и мало, —

Не оставлять отважно начат_о_го,

Чтоб испытать, насколько благосклонен

К нам грозный рок, и потому, что поздно

Нам отступать, когда про наши планы

Все королю, наверно, уж известно.

Вустер

Его болезнь для нас, к несчастью то же,

Что паралич.

Хотспер

Когда отрежут руку

Иль ногу — не легко, конечно. Впрочем,

Едва ль беда так велика, как сразу

Нам кажется. Благоразумно ль было б

Решить судьбу восстания одним лишь

Отчаянным ударом и богатый

Такой заклад отдать на волю счастья?

Мы этим бы врагу открыли душу

Своих надежд и тот предел конечный

Всех наших сил, что нам опорой служат.

Дуглас

Да, было б так, действительно. Теперь же

У нас в руках запас надежный: можем

Мы тратить, не скупясь, наверно зная,

Что не совсем для нас конец, когда бы

Мы первые сраженья проиграли:

Лазейка есть у нас для отступленья...

Хотспер

Убежище иль место для свиданий

Мы сохраним, по крайней мере, если

Несчастье иль сам дьявол взглянут косо

На чистоту предпринятого дела.

Вустер

А все-таки мне очень жаль, что с нами

Нет твоего отца. Характер самый

Восстания не допускает розни:

Все те, кому неведомы причины

Отсутствия его, подумать могут,

Что преданность престолу, осторожность

Иль полное пренебреженье к нашим

Стремлениям поныне заставляют

Его стоять особняком от нас.

Подумай сам, какое охлажденье

Такая мысль произведет в сознаньи,

И без того не слишком убежденных

Союзников. Вам хорошо известно,

Что действовать, при нашем положеньи,

Открыто нам нельзя, что нам все щели,

Куда бы взгляд рассудка мог проникнуть,

Старательно заткнуть необходимо;

Отсутствие Нортемберленда хуже

Для нас теперь приподнятой завесы:

Оно в сердцах непосвященных может

Вдруг возбудить такое недоверье,

Какое им доныне и не снилось.

Хотспер

Вы слишком уж заходите далеко:

Отсутствие отца, напротив, может

Нам оказать немалую услугу;

Восстанию такое обаянье

И блеск такой геройского веселья

Оно придаст, какого б не имелось,

Когда б отец был здесь. Все станут думать:

Уж если мы и без его подмоги

С правительством способны состязаться,

То при его содействии сумеем

Все в Англии вверх дном перевернуть.

Вы видите: особенно бояться

Нам нечего; здесь все благополучно.

Дуглас

Бояться? Нам? Нет, страх такое слово,

Которое шотландцам незнакомо.

Входит сэр Ричард Вернон.

Хотспер

А! наш кузен сэр Вернон! Рад душевно

Тебе я, друг.

Вернон

Я тоже был бы счастлив,

Когда бы за радушье этой встречи

Мог отплатить вам добрыми вестями;

Но Уэстморленд ведет на вас семь тысяч

Отборнейших солдат. Сопровождает

Его принц Джон.

Хотспер

Беда в том небольшая.

Что дальше?

Вернон

Сам король с громадным войском

Уж выступил из Лондона и тоже

Идет сюда.

Хотспер

Его готовы встретить

Мы хоть сейчас... А где, скажи, беспутный

Его сынок, беспутный принц наш Генрих?

С компанией своей позорной так же,

Как и всегда, общественное мненье

Не ставит ни во что?

Вернон

Переродились

Они совсем: закованы в оружье

От головы до ног; цветные перья

На шлемах их по воле ветра вьются

(Так крыльями размахивают важно,

Купанье завершив, орлы).

Как жар, горят их латы золотые...

Да, все полны весеннего задора,

Блистательны, как солнце среди лета;

Как юные козлы, резвы и грозны,

Как буйволы. На днях случилось видеть

Мне Генриха: с опущенным забралом

Он в латах был, вооружен по горло,

Но на коня с разбега, как Меркурий

Крылатый, вдруг вскочил так ловко,

Что думалось: не гений ли — Воитель —

Слетел с небес, чтоб с тем конем справляться

И удивлять весь мир своей отвагой?

Хотспер

Довольно, друг, довольно! Лихорадку,

Пожалуй, от похвал подобных схватишь

Скорее, чем от мартовского солнца.

Ну, что ж? Пускай являются скорее

К нам в Шрусбери, нарядные как жертвы,

Которых мы богине разъяренной

Дымящейся войны и принесем

Горячими, в потоках теплой крови,

А грозный Марс, на троне восседая

И по уши купаяся в крови,

На этот пир взирать с восторгом будет.

Я весь горю при мысли, что добыча

Роскошная уж так близка от нас,

Но все еще не наша! О, скорее

Ведите мне коня! На нем стрелою

Гром_о_вою помчусь я прямо в битву

И отыщу наследного там принца!..

Лицом к лицу сойдутся там два Гарри

И лишь в тот миг расстанутся, когда

Один из них холодным будет трупом!..

Досадно, что Глендаур еще не прибыл.

Вернон

Да, вот еще вам новость, — я дорогой

Узнал ее: Глендаур не может войска

Собрать скорей, как через две недели.

Дуглас

Вот худшее изо всего дурного,

Что до сих пор нам сообщил сэр Вернон.

Вустер

Клянусь судьбой, повеяло морозом

Об этой вести — по моей спине.

Хотспер

А велико ль, не знаешь ли ты, войско

У короля?

Вернон

Да с лишком тридцать тысяч,

Как говорят.

Хотспер

Положим, даже сорок...

Хоть на отца и на Гленадаура больше

Нам нечего рассчитывать, но силы

Достаточно у нас, чтоб дать сраженье

И одержать блестящую победу.

Пусть строятся в ряды солдаты! Близок

Час роковой! Коль смерть нас ожидает,

Умрем, друзья, но весело и бодро!

Дуглас

Что поминать про смерть? — Еще не целых

Шесть месяцев и от боязни смерти

И от нее самой я защищен.

(Уходят.)

СЦЕНА II

Проезжая дорога близ Ковентри.

Входят Фальстаф и Бардольф.

Фальстаф

Бардольф,  ступай вперед и добудь мне бутылку хереса. Наш отряд пройдет через  Ковентри,  не  останавливаясь.  Нам  необходимо  к  вечеру  поспеть в Сэттон-Копхилл.

Бардольф

Пожалуйте денег, капитан.

Фальстаф

Возьми на свои... на свои возьми.

Бардольф

Да ведь цена бутылке — целый ангел.

Фальстаф

Что  ж из того? Расплатитесь, а сдачу, — хоть целых двадцать ангелов, — возьми  себе  за труды; денежные счеты — мое дело. Да скажи моему лейтенанту Пето, чтоб он ждал меня на конце города.

Бардольф

Хорошо, капитан. Прощайте. (Уходит.)

Фальстаф

Однако,  будь  я просто селедка в рассоле, если мне самому не стыдно за своих  солдат.  Я самым дьявольским образом злоупотребил доверием короля при принудительной  вербовке. Взамен полутораста новобранцев, я получил с лишком триста фунтов. Старался я вербовать только людей зажиточных, сыновей богатых мызников,   выбирал   преимущественно   обрученных  женихов,  раза  два  уже оглашенных  в  церкви,  изнеженных  негодяев, кому барабанный бой — страшнее самого черта, а выстрел из пищали ужасней, чем для зарезанной курицы или для подстреленной  дикой  утки.  Да,  вербовал я только разъевшихся истребителей жирных  кусков,  у  кого  храбрости  в  утробе  не  более, чем на булавочную головку,  и  все  они  откупились,  так  что  теперь  отряд  мой  состоит из знаменосцев,  капралов,  лейтенантов  и  разных  оборванцев,  рубищем  своим напоминающих  Лазаря,  у  которого  прожорливые  собаки  лижут раны, как его рисуют на узорах обоев... В сущности, сволочь эта понятия не имеет о военной службе;  весь  отряд состоит из проворовавшихся лакеев без места, из младших сыновей  младших  братьев,  из  целовальников,  бежавших  от  хозяев,  да из проторговавшихся  трактирщиков,  словом, из всякого отребья, из всяких язв в образе  человека,  порожденных  спокойной  жизнью общества и продолжительным миром;  лохмотья же на них, право, хуже самого старого заштопанного знамени. Вот  таким-то  сбродом приходится мне заменять тех, кто откупился от службы. Глядя  на  мое  войско,  право,  подумаешь,  что  оно  целиком составлено из полутораста  блудных  сынов,  только  что пасших свиней, отпоенных помоями и откормленных  желудями.  Какой-то  проклятый  шутник,  встретив  на пути мой отряд,  недаром  же  сказал,  будто  я  навербовал одних мерзавцев, снятых с виселицы. Да и в самом деле — свет от роду не видывал таких пугал... Не идти же мне с ними через Ковентри! Конечно, нет; дело ясное!.. Потом эти мерзавцы ходят-то  еще раскоряками, словно на ногах у них лошадиные подковы... Дело в том,  что  большинство их действительно набрано мною по тюрьмам. Слава Богу, если  на весь отряд полторы рубахи отыщется, а сама означенная полурубаха не что  иное,  как  две  сшитые  вместе  салфетки  и  накинутые  на  плечи, как безрукавная  епанча герольда; цельная же рубашка, говоря по правде, украдена у хозяина таверны в Сент-Олбенсе, где мы останавливались, или у красноносого трактирщика  в  Дэвентри.  Впрочем,  это не беда: белья они, сколько угодно, могут добыть на любом заборе.

Входят принц Генрих и Уэстморленд.

Принц Генрих

А, Джек, вот и ты, надутый пузырь! Как дела, взбитая перина?

Фальстаф

А, это ты, Хел! Ну, что, пустая голова? Кой черт занес тебя в Уорикшир? Дрожайший  лорд  Уэстморленд,  простите  великодушно!  Я думал, что вы уже в Шрусбери.

Уэстморленд

По  правде  говоря, давно бы мне надо быть там, да и вам тоже. Впрочем, войска мои уже на месте. Могу сказать вам, что король давно уже ожидает всех нас, потому всем нам необходимо выступать отсюда сегодня же в ночь.

Фальстаф

Не  бойтесь  за меня; я не просплю. Я бдителен, как кот, намеревающийся тайком полизать сливок.

Принц Генрих

Полизать  тайком сливок? Да, кажется, именно так, потому что ты уже сам превратился  в  масло...  Однако,  скажи мне, Джек, что это за народ идет за нами?

Фальстаф

Это мой отряд, Хел.

Принц Генрих

Я от роду не видывал такой оборванной сволочи.

Фальстаф

Что  за  беда!  Чтобы подставлять грудь под копья, лучших и не нужно... Они  пушечное мясо... как есть пушечное мясо!... На то, чтобы затыкать дыры, они  так же годны, как и всякие другие: да, милый человек, все люди смертны, вот и они смертны тоже!

Уэстморленд

Однако,  сэр  Джон, мне кажется, что они выглядят такими истомленными и голодными; они чересчур похожи на нищих.

Фальстаф

Решительно  понять  не  могу,  отчего  они так обнищали... что же до их худобы, то, право, не я же их этому научил.

Принц Генрих

Да,  конечно, так; худобой других не заразишь, когда у самого на ребрах слой  жира  в  три  пальца  толщиною.  Поторопись, однако: Перси уже на поле битвы. (Уходит.)

Фальстаф

Как, неужто король уже разбил лагерь?

Уэстморленд

Да, сэр Джон, и я сильно боюсь, как бы нам не опоздать. (Уходит.)

Фальстаф

Бой кончится, пиров начнется ряд;

Трус одному, а гость другому рад.

(Уходит.)

СЦЕНА III

Лагерь мятежников под Шрусбери.

Входят Хотспер, Вустер, Дуглас и Вернон.

Хотспер

Напасть на них необходимо нынче ж.

Вустер

Нет, этого нельзя.

Дуглас

Иначе будут

Все выгоды на стороне врагов.

Вернон

Нимало.

Хотспер

Вздор! Король ждет подкреплений.

Вернон

Мы ждем того же.

Хотспер

Но только с тем различьем,

Что Генрих их дождется, мы ж — едва ли.

Вустер

Послушайся, племянник, и сегодня

В бой не вступай, а дома оставайся.

Вернон

Ваш дядя прав.

Дуглас

Совет ваш не годится:

Иль трусостью, иль охлажденьем к делу

Он вам внушен.

Вернон

Нет, на меня, граф Дуглас,

Клевещешь ты! Клянусь тебе я жизнью, —

Да, и готов ценою жизни клятву

Ту поддержать, — когда повелевает

Мне честь моя, способен так же мало

Я трусости последовать совету,

Как и ты сам иль как любой шотландец.

Пусть завтра бой докажет, кто храбрее:

Я или ты.

Дуглас

Нет, нынче же!

Вернон

Как знаешь!

Хотспер

Да, нынче же! Я так решил.

Вернон

Пойми же,

Что этого нельзя. Я удивляюсь,

Что славные такие полководцы,

Как оба вы, не видят всех последствий

Для быстрого такого нападенья:

Ведь, мой кузен, сэр Вернон, с частью войска

Еще сюда не прибыл; войско же дяди

Сегодня лишь пришло, и вся отвага,

Весь пыл его разбиты непомерной

Усталостью похода, так что люди

И лошади теряют половину

Своей цены.

Хотспер

Не меньше утомленье

Во всех войсках противников. Разбиты,

Измучены вконец они безмерной

Поспешностью тяжелых переходов,

А лучшая часть наших войск давно уж

Оправиться и отдохнуть успела.

Вустер

Зато у нас людей гораздо меньше,

Чем у врагов. Не торопись же, Перси,

И подожди, пока все соберутся.

Трубы возвещают прибытие парламентера; входит сэр

Уолтер Блент.

Блент

От короля помилованье вам,

Милорды, я принес, — так с уваженьем

Прослушайте, чт_о_ он вам предлагает.

Хотспер

Сэр Уолтер, мы душевно рады видеть

Вас у себя, и очень жаль, что в разных

Нам лагерях приходится сражаться.

Вас многие из нас всем сердцем любят,

И эти-то всех больше сожалеют,

Что, несмотря на громкую известность

И громкое прославленное имя,

Не с нами вы, а в лагере враждебном.

Блент

Мне с вами быть? — О, нет, избави Боже! —

Когда забыв свой долг святой, вы против

Законного монарха ополчились...

Но к своему теперь я порученью

Перехожу: король узнать желает,

Чем именно вы недовольны? Просит

Он вас сказать, зачем враждой кровавой

Смущаете вы мир страны и вредный

Пример его народу подаете?

Когда хоть в чем-нибудь заслуг тех важных,

Которые он признает за вами,

Не оценил, как следует, король,

Поведайте, в чем ваше недовольство? —

И тотчас же не только упущенье

Загладит он, но и простить согласен,

Как вас самих, так и других, кто вашим

Примером был в крамолу завлечен.

Хотспер

Безмерно добр король, и нам известно,

Что знает он, когда на обещанья

Быть щедрым и когда — расплате время.

Не мы ли: я, отец и дядя дали

Ему венец тот царственный, что нынче

Она на челе своем так гордо носит?

Припомните, когда, едва достигнув

Лет двадцати шести, он без приюта,

Без всяких средств, пав низко в мненьи света,

Отверженным изгнанником скитался

И тайно вдруг на родину пробраться

Задумал, — кто его в ту пору встретил

На берегу? — Отец мой. Слыша клятвы

Его, что он затем лишь возвратился,

Чтоб герцогом Ланкастерским остаться,

И, вымолив у Ричарда прощенье,

Законное наследство получить,

Отец мой так глуб_о_ко был растроган

И клятвами его быть верным трону,

И горькими слезами, что дал слово

Помочь ему, и слово то исполнил.

Когда ж потом и графы, и бароны

Прослышали, что лорд Нортемберленд

К Ланкастеру примкнул, то и большие,

И малые со всех сторон стекались

Приветствовать коленопреклоненьем

Недавнего изгнанника; все жадно

Вокруг него толпились на дорогах

И на мостах; и в городах, и в селах

Готовили торжественные встречи,

Несли ему дары, давали клятвы

В покорности и верности до гроба,

Наследников своих определяли

К нему в пажи и свитою блестящей

На всем пути вокруг него теснились,

Но вскоре он, сознав свое величье,

Стал нарушать священные те клятвы,

Что, будучи скитальцем бесприютным,

Сам моему отцу давал когда-то

На берегах пустынных Рэвенсперга,

И поднимать вопросы о различных

Стеснительных законах и эдиктах,

Что будто бы народ чрезмерно давят;

Стал вдруг кричать о злоупотребленьях,

Оплакивать притворными слезами

Страдания отчизны угнетенной.

Благодаря нахальному притворству

И мнимому стремленью к правде, скоро

Завоевал сердца он тех, кого

На удочку хотел поймать. Он дальше

Еще пошел: в отсутствие Ричарда,

Что воевал с Ирландией в то время,

Казнил его любимцев, управлявших

От имени его страной...

Блент

Прибыл

Я не затем сюда, чтоб это слушать.

Хотспер

Я доскажу сейчас. За этим вскоре

Он короля сперва низверг с престола,

А там лишил и жизни. Воцарившись,

Поборами все королевство тотчас

Он обложил и переполнил меру

Своих злодейств отказами внесть выкуп

За графа Марча; граф же (будь на месте

Его другой) — сам был бы королем,

Но пленником так и остался в Уэльсе.

Он унижал меня, дерзая нагло

Оспаривать плоды моих блестящих

Побед; затем, он от двора со злостью

Вдруг удалил отца, а дядю — места

Лишил в своем совете; нарушая

Бессовестно все прежние обеты,

Стал совершать насилье за насильем

И, наконец, довел нас до того,

Что мы должны, своей защиты ради,

К восстанию прибегнуть. Слишком сильно

Во зло он власть свою употребляет,

Чтоб эта власть могла быть долговечной.

Блент

И это ваш ответ? Его-то должен

Я королю доставить?

Хотспер

Нет, сэр Уолтер,

Постойте. Нам подумать надо прежде,

Чем отвечать... Вы ж к королю ступайте:

Пусть он в залог того, что невредимым

Вернется наш посол, пришлет к нам тоже

Кого-нибудь, а завтра ж утром дядя

Все наши вам условия доставит.

Ну, а затем, сэр Уолтер, до свиданья.

Блент

Вам шлет король любовь свою и милость.

Примите ж их.

Хотспер

Да, очень может статься,

Что так оно и будет.

Блент

Дай-то Бог.

Уходят.

СЦЕНА IV

Йорк. Дворц архиепископа.

Входят архиепископ Йоркский и сэр Майкл.

Архиепископ

Пожалуйста, скорей по назначенью,

Сэр Майкл, доставьте эти письма.

Отдайте то, что за большой печатью,

Лорд-Маршалу; вот это — брату Скрупу,

А прочие — по адресу. Когда бы

Могли вы знать, как в_а_жны эти письма,

Вы времени не стали бы терять.

Сэр Майкл

Я знаю сам, что письма эти в_а_жны.

Архиепископ

Да, многое, конечно, вам известно:

Но знаете ль, что завтра тысяч десять

Людей судьбы своей решенья ожидают

Под Шрусбери. Король, поспешно войско

Громадное собрав, — как то из писем

Известно мне, — сразиться должен с Перси...

Но заболел Нортембереленд и войска

Привесть не мог; каким-то приказаньем

Напуганный Глендаур не прибыл тоже,

А на его подмогу все так сильно

Надеялись, что я боюсь, не мало ль

В наличности у Генри Перси войска,

Чтоб с королем немедленно сразиться?

Сэр Майкл

Чего же вам бояться? Там граф Дуглас,

Лорд Мортимер.

Архиепископ

И Мортимера нет.

Сэр Майкл

Но там Мордек, сэр Вернон, Генри Перси,

Почтенный наш лорд Вустер с целым сонмом

Приверженцев и воинов отважных.

Архиепископ

Положим, так! Но и король, ведь, тоже

Весь лучший цвет страны своей собрал

Вокруг себя. Его там оба сына:

Принц Уэльский и принц Джон, высокочтимый

Лорд Уэстморленд, воинственный сэр Уолтер

И множество соратников блестящих,

Бесстрашных и способных полководцев.

Сэр Майкл

Милорд, зачем тревожиться сомненьем?

Дать королю отпор сумеет Гарри.

Архиепископ

Надежды я не потерял; однако

Предвидеть все и быть на все готовым

Заранее — необходимо. Если

Над Перси верх возьмет король и войско

Все ж при себе оставит, это значит,

Что посетить он нас намерен, зная

Наверное, что в заговоре тоже

Участвуем и мы. Вот потому-то

Готовиться должны мы к обороне.

Итак, мой друг, вы видите, как время

Нам дорого... Писать к другим мне надо —

Прощайте, Майкл.

Уходят.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА I

Королевский лагерь под Шрусбери.

Входят король Генрих, принц Генрих, принц

Джон Ланкастерский, сэр Уолтер Блент

и сэр Джон Фальстаф.

Король Генрих

Смотри, в каких лучах зловещих солнце

Над тем холмом лесистым появилось:

Весь мир оно, как кровью, обагрило,

И свет дневной от этого как будто

Бледнее стал.

Принц Генрих

Да, ветер южный словно

В трубу гудит, а листья мрачным стоном

Нам грозный день и бурю предвещают.

Король Генрих

Ну, если так, сочувствует он падшим;

Нет мрачных дней для тех, кого победа

Венчает.

Вустер и Вернон входят при звуках труб.

А, лорд Вустер! Жаль душевно,

Что при таких условиях печальных

Нам свидеться пришлось. Не оправдали

Вы нашего доверия и этим

Заставили нас снять одежды мира

И заковать стареющие члены

В тяжелые железные доспехи.

Нехорошо, милорд, и даже очень

Нехорошо! Что скажете: согласны ль

Вы развязать войны проклятый узел

И вновь вступить в тот круг повиновенья,

Где некогда так ярко вы блистали

Естественным и непрерывным светом,

А не служить, как метеор заблудший,

Предвестником великих зол и бедствий

Для будущих времен?

Вустер

Молю, услышьте,

Что я скажу вам, государь! Что лично

Касается меня, то я охотно б

Провел в тиши остаток лет преклонных.

Я не искал раздора.

Король Генрих

Не искали?

Откуда ж он взялся?

Фальстаф

Мятеж, должно быть,

Валялся на пути, и вот лорд Вустер

Его нашел и поднял.

Король

Стой!

Вустер

Не сами ль,

О государь, свой взор вы благосклонный

От нашего семейства отвратили,

Меж тем, как мы, — прошу припомнить, — были

Вам первыми и лучшими друзьями?

При Ричарде для вас свой пост высокий

Оставил я. И день, и ночь я мчался

На встречу к вам, чтоб целовать вам руку,

Тогда как сам по положенью в свете

И в мнении общественном намного

Был выше вас. Превозмогая смело

Опасности, я, брат мой и племянник

Вам помогли домой тогда вернуться;

Вы ж поклялись торжественно, — и клятву

Ту в Донкастере, вспомните, нам дали, —

Что ничего дурного замышлять

Не станете вы против государства,

И прибыли лишь за наследством, то есть

За герцогством Ланкастерским, что точно

Должно было достаться вам от Ганта.

Мы поклялись помочь вам в этом деле,

Но вслед за тем дары фортуны градом

Посыпались на вас и всякие удачи

Нахлынули потоком изобильным:

Во-первых — мы и наша помощь, дальше —

Отсутствие монарха; беззаконья,

Что время смут всегда сопровождают;

Страданья те, которые, — казалось, —

Вы испытать должны в изгнаньи были;

Враждебный рок, несчастная война

С Ирландией, державшая Рич_а_рда

В отсутствии так долго, что ум_е_ршим

Вся Англия его уже считала...

Из роя ж тех случайностей нежданных

Вы для себя извлечь сумели пользу

Так ловко, что к вам скоро обратились

С мольбой принять бразды правленья. Вы же,

Забыв обет, что в Донкастере дали,

И нам одним обязанные властью,

Вдруг поступать так дурно стали с нами,

Как с пташкою, взлелеявшей ее,

Негодная кукушка поступает:

Вы начали теснить гнездо родное,

И гордое величье ваше, нами ж

Вскормленное, так разнеслось безмерно,

Что преданность — и должна подальше

Держаться от его надменных взоров

Из страха быть проглоченной. Вот тут-то

Заставило нас самосохраненье

Бежать от вас подальше и поспешно

Собрать войска для собственной защиты.

Враждебные такие отношенья

Не сами ли вы с_о_здали своим же

Презрительным, обидным обращеньем,

Угрозами и наглым нарушеньем

Всех клятв, что нам в то время вы давали,

Когда еще все ваше предприятье

В младенчестве полнейшем находилось?

Король Генрих

Все это вы не раз уж громогласно

На рынках и в церквях провозглашали,

Чтоб внешний вид восстания окрасить

Блестящими и яркими цветами,

Способными своею пестротою

Пленять глаза зевак тех слабоумных

И никаким порядком недовольных,

Что каждое восстание встречают,

Разинув рот и потирая руки.

Скажите мне, где смута не старалась

Разрисовать поярче цель восстанья

Хоть водяной линючей краской? Или

Случалось ли терпеть ей недостаток

В толпе бродяг и нищих, вечно падких

На грабежи и на кровопролитье?

Принц Генрих

Когда дойдет до битвы, то с обоих

Враждующих сторон за нашу распрю

Немалому числу людей придется

Жизнь положить свою. Итак, скажите

Племяннику, что, вместе с целым светом,

И я ценю выс_о_ко Гарри Перси:

Поклясться я готов, — но речь, конечно,

Не о его теперешних поступках, —

Что сыщется едва ли в целом мире

Еще другой такой же хоть и юный,

Но доблестный и благородный рыцарь,

Кто более б, чем Хотспер, был способен

Прославить край родной и наше время.

Я ж, к своему стыду, не в состояньи

Сам про себя сказать того же: часто

Я попирал законы чести. Перси

И до сих пор, как говорят, считает

Меня таким, каким я был когда-то,

Но все-таки, хоть признаю открыто

Я над собой его все превосходство,

Здесь, пред лицом монарха, предлагаю,

Чтоб не лились напрасно реки крови,

Решить наш спор единоборством между

Им — Хотспером и мною — принцем Уэльским.

Король Генрих

И мы на то даем свое согласье,

Хотя причин немало для отказа

Могли б найти. Нет, добрый Вустер, верьте —

Мы любим свой народ; да, любим даже

Заблудших тех, кого мятежный Перси

Увлек своим примером. Стоит только

Вам искренно принять прощенье наше,

Чтоб в вас самих, в Хотспере да и в прочих

Своих друзей мы видели, как прежде,

И сами к вам, как прежде, относились.

Племяннику все это передайте

И нынче ж нам его ответ доставьте,

Что далее он станет делать? Если ж

Отвергнет он и это предложенье,

К жестокому возмездию готовьтесь:

Мы никого не пощадим. Ступайте ж! —

Не надо нам докучных возражений;

Мы слушать их не станем. Вам довольно

И от души предложено. Безумно

Пренебрегать подобным снисхожденьем.

Вустер и Вернон уходят.

Принц Генрих

Душой клянусь, они не согласятся!

Ни Хотспер, ни граф Дуглас не уступят,

Хотя б весь мир пошел на них войною.

Все уходят, кроме принца Генриха и Фальстафа.

Фальстаф

Слушай,  Хел!  Если  во  время  сражения  ты  увидишь,  что я упал, как мертвый, прикрой меня, пожалуйста, собою. Этим ты докажешь мне свою дружбу.

Принц Генрих

Таким  образом  доказать  свою  дружбу  может разве один только колосс. Помолись Богу — и прощай.

Фальстаф

Ах,  хорошо,  Хел,  если  бы  теперь  было  время ложиться спать, и все обстояло благополучно.

Принц Генрих

Надо же когда-нибудь умереть и отдать долг Господу Богу. (Уходит.)

Фальстаф

Срок  расплаты еще не настал, а я терпеть не могу расплачиваться раньше времени.  Зачем мне самому лезть вперед, когда ко мне никто еще не пристает? Впрочем,  что же делать, когда вперед меня толкает чувство чести? Прекрасно, а что, как это самое чувство чести вдруг меня да на тот свет толкнет, если я стану высовываться вперед? Что тогда? Приделает мне честь новую ногу? Нет. А руку?  Нет.  А  боль в ране уймет? Нет. Из этого выходит, что честь очень не сильна  в  хирургии.  Да,  не сильна. Что же такое честь? Слово. А что такое самое  это  слово "честь"? Пар. Какая же от нее польза? Имеет ее кто-нибудь? Да, тот, говорят, кто умер в среду. Чувствует он ее? Нет. Слышит он ее? Нет. Видит?  Нет.  Чувствовать  ее, значит, нельзя? Мертвые не чувствуют. А разве она не может ужиться между живыми? Не может. Почему? Злословие не допускает. Из  всего  этого  следует, что честь не более, как гербовый щит, а если так, то мне она ни на что не нужна. С этим и конец моему катехизису. (Уходит.)

СЦЕНА II

Стан мятежников.

Входят Вустер и Вернон.

Вустер

Сэр Ричард, мой племянник знать не должен,

Как милостив к нам был король; молчите ж

О том, чт_о_ нам он предлагает.

Вернон

Лучше б,

Мне кажется, сказать.

Вустер

Тогда наверно

Погибли мы! Возможно ли, чтоб слово

Свое король сдержал — забыть былое

И нас любить, как прежде? В подозреньи

Мы у него останемся, и случай

Всегда найти сумеет он — придраться

К чему-нибудь другому, чтоб жестоко

Нам отомстить за дерзкое восстанье.

Век у него мы будем под надзором;

Доверия к изменникам не больше,

Чем к пойманной лисице: сколько хочешь

Корми ее и запирай, ручною

Ей не бывать, и хищная порода

Всегда во всем проглядывать в ней станет.

Как ни гляди мы — весело иль грустно,

Но каждый взгляд, и каждый наш поступок

Истолковать по-своему сумеют,

И будем мы в таком же положеньи,

Как те быки, которых держат в стойлах

И кормят на убой: чем больше холи,

Вниманья к ним, тем смерть их, значит, ближе.

Племяннику и молодость, и пылкий,

Безумный нрав, а может статься, даже

И прозвище — послужат извиненьем,

Но все его проступки непременно

Обрушатся всей тяжестью своею

На голову отца его, а также

И на мою. Не мы ли воспитали

Его? И нам придется расплатиться

За все, что в нем развили мы дурного,

Вот почему, сэр Ричард, мой племянник

Не должен знать, что Болингброк так кротко

Протягивал нам руку примиренья.

Вернон

О, если так, я подтвердить согласен

Все, что, милорд, вы скажете ему.

Вот он идет.

Входят Хотспер и Дуглас, сопровождаемые воинами.

Хотспер

А, дядя, возвратился!

Освободить сейчас же Уэстморленда. —

Что скажете?

Вустер

Готовься к обороне:

Король на бой нас вызывает.

Дуглас

Вызов

И ты пошли ему чрез Уэстморленда.

Хотспер

Граф Дуглас, вам я это поручаю.

Дуглас

О, я готов исполнить с наслажденьем.

(Уходит.)

Вустер

Нет в короле и тени снисхожденья.

Хотспер

Неужто вы — избави Бог! — решились

Унизиться до просьбы о пощаде?

Какой позор!

Вустер

Нет, только об обиде

Почтительно напомнил я... а также

О им самим нарушенном обете;

А он в ответ на это вновь стал клясться,

Что никаких нам не давал обетов

И, говоря, что мы бунтовщики,

Изменники, грозил в нас дух крамолы

Искоренить мечом своим надменным.

Дуглас возвращается.

Дуглас

К оружию, друзья, к оружию! Выз_о_в

Наш королю я бросил в пасть. Заложник

Уж п_е_редал его теперь, и Генрих

Напасть на нас, конечно, не замедлит.

Вустер

(Хотсперу)

При короле принц Уэльский поручил мне

Сказать, что на единоборство

Зовет тебя.

Хотспер

Я был бы рад душевно,

Когда б весь спор лишь этим поединком

Закончился, когда б ни капли крови

Ни одному живому существу

Не стоил он, помимо нас, двух Гарри.

Скажи, каков, однако, был тот вызов:

Звучало в нем презренье?

Вернон

Нет, нисколько.

Клянусь тебе, не слыхивал поныне

Я вызова приветливей, чем этот.

Он был похож на вызов брата брату

Померяться оружьем для забавы.

Хоть с красноречием, достойным принца,

Тебе во всем не только справедливость

Он отдавал и каждый твой поступок

Расписывал, как летопись живая,

Но находил еще, что слишком слабы

Те похвалы, что слов таких, к несчастью,

Не знает он, которые вполне бы

Его восторг к тебе передавали.

Еще сильней сказался настоящий

В нем принц, когда, застенчиво краснея,

Заговорил он о своем прошедшем:

Он порицал себя так беспощадно

И горько так оплакивал проступки,

Как будто в нем два было человека

С большим умом: наставник и питомец.

Он замолчал, а я готов был крикнуть

На целый мир, что люди не умели

Его ценить, что, несмотря на юность

Порочную и прежние проказы,

Никто еще надежд таких отчизне

Не подавал, как он, и что, конечно,

Надежды те он оправдает, если

Злой рок его сегодня не погубит.

Хотспер

Мне кажется, что он своим беспутством

Совсем тебя пленил, хотя, — по правде

Сказать, — еще не приходилось слышать

Мне о таком развратном принце. Впрочем, —

Хорош ли он иль дурен — все равно, —

Ужо мы с ним обнимемся на славу,

Та что ему из жарких тех объятий

Едва ль уйти живым. Итак, скорее

К оружию, товарищи и братья!

Вас долг и честь одушевлят скорее,

Чем все мои воззванья: как известно,

Я говорить красиво не умею.

Входит гонец.

Гонец

Вот письма к вам, милорд.

Хотспер

Не время

Мне их читать. Жизнь коротка, милорды,

Но будь она еще короче круга,

Что в час один описывает стрелка,

Казалась бы она безмерно длинной,

Когда б ее влачить пришлось в позоре.

Коль суждено нам жить, то жить мы будем,

Чтоб попирать ногами венценосцев;

Коль умереть — умрем спокойно, зная,

Что с принцами мы вместе умираем,

А совесть чтоб не упрекала, вспомним,

Что всякое восстание законно,

Коль вспыхнуло оно во имя правды.

Вбегает другой гонец.

Гонец

Милорд, король уж близко: приготовьтесь!

Хотспер

Великое ему за то спасибо,

Что речь мою он прерывает. Дело —

То не мое. Еще одно лишь слово

Я вам скажу: пусть каждый исполняет

По мере сил обязанность свою.

Теперь, друзья, я меч свой обнажаю,

Чтоб обагрить его знатнейшей кровью,

Какая лишь мне встретится средь грозных

Опасностей сегодняшнего боя.

Затем — вперед! — и Esperance, о Перси!

Бей барабан, звончей гремите трубы,

А мы под их торжественные звуки,

Обнимемся, друзья! быть может, многим

Не суждено уж больше обниматься.

Трубы гремят. Все обнимаются и уходят.

СЦЕНА III

Поле между двумя враждебными лагерями.  Битва в полном разгаре; трубы гремят. То здесь, то там происходят стычки.

С разных сторон появляются Дуглас и сэр Уолтер Блент.

Блент

Скажи, кто ты, что в битвах так упорно

Гоняешься за мной? Какой же славы

Ты ждешь, убив меня?

Дуглас

Мне имя — Дуглас.

А за тобой так бешено гоняюсь

Я потому, что мне сказали, будто

Ты — сам король.

Блент

Тебе сказали правду.

Дуглас

Сегодня уж за роковое сходство

С тобой успел лорд Стаффорд поплатиться:

Его я за тебя ошибкой принял

И уложил на месте. То же будет

Теперь с тобой, коль в плен ты мне не сдашься.

Блент

Я не затем родился, чтоб сдаваться

Без боя в плен. Шотландец дерзкий, помни

Что отомстить король тебе сумеет

За Стаффорда!

Сражаются. Блент убит.

Входит Xотспер.

Дуглас

Все конечно благополучно! Знаешь,

Король убит. Смотри!

Хотспер

Где?

Дуглас

Вот.

Хотспер

Нет, Дуглас,

То не король. Лицо я это знаю:

То Уолтер Блент, достойный храбрый рыцарь;

Он только был в одежде королевской.

Дуглас

Куда б душа твоя не полетела,

Пусть всюду шут ее сопровождает.

Недешево, однако, обошелся

Тебе твой сан заемный; но зачем же

Ты мне сказал, что ты — король?!

Хотспер

Здесь многих

Увидишь ты одетых точно так же.

Дуглас

Смелей же

Вперед! Войска на славу нынче бьются!

Уходят.

Шум битвы. Входит Фальстаф.

Фальстаф

Хоть  мне и удалось улизнуть из Лондона, не расплатившись по счетам, но здесь  так  дешево не разделаешься: того и гляди своей особой поплатишься... Тише!  Кто  это  там?  Сэр  Уолтер  Блент...  Вот до каких глупостей доводит честолюбие!..  Я весь клокочу, как расплавленный свинец, да и тяжеловесен не менее  его...  Не  допусти же, Боже, чтоб он проник в мою плоть! Посторонней тяжести   мне  не  нужно;  с  меня  и  собственных  внутренностей  довольно. Оборванцев  своих  я поставил на такое место, где их сразу в куски изрубили, так что теперь из полутораста едва ли трое осталось в живых, да и те трое на то  только  и годны, чтобы всю остальную жизнь просить милостыню у городских застав. Кто-то, однако, идет.

Входит принц Генрих.

Принц Генрих

Что здесь стоишь без дела ты? Скорее

Дай мне свой меч! Немало благородных

И храбрых жертв легло на поле битвы.

Надменный враг их трупы попирает

Копытами коней: за смерть их должен

Я отомстить! Давай же меч скорее!

Фальстаф

Пожалуйста, Хел, дай мне отдохнуть немного. Ни один Турок-Григорий {Под именем Турка Григория подразумевается ненавистный протестантам Папа Григорий VII.  —  Примеч.  переводчика.}  не совершал таких подвигов храбрости, как я сегодня.  С  Перси  я уже разделся. Ты можешь быть покоен: он уже не в силах вредить нам.

Принц Генрих

Нет, ты солгал: он жив, и жив, чтоб было,

Кому убить тебя... Давай же меч.

Фальстаф

Нет,  как  перед  Богом, говорю тебе: если Перси жив, то меча я тебе не дам. Вот, если хочешь, бери пистолет.

Принц Генрих

Давай хоть его! Что это? Он у тебя еще в чехле?

Фальстаф

Да, Хел, он горяч, так горяч, что им целый город можно спалить.

Принц из чехла вытаскивает бутылку и бросает ее в Фальстафа.

Принц Генрих

Так вот тебе! Шутить теперь не время!

(Уходит.)

Фальстаф

Если  Перси  жив, я проколю его насквозь... разумеется, если он на меня наткнется,  потому  что,  если  я сам на него полезу, он меня тотчас в биток превратит. Не нуждаюсь я в такой нелепой чести, какой дождался сэр Уолтер. Я жить хочу! Если можно жить — поживем, а нельзя — так честь и без приглашения явится. С тем и конец!

(Уходит.)

СЦЕНА IV

Другая часть того же поля.   Трубы и барабаны гремят. Происходят новые стычки. Входят король Генрих,

принц Генрих, принц Джон Ланкастерский и Уэстморленд.

Король Генрих

Прошу тебя, уйди отсюда, Гарри.

Уйди, мой сын!.. ты истекаешь кровью...

И ты, мой Джон, уйди.

Принц Джон

О, нет, отсюда

Я не уйду, милорд, покуда кровью

Не истеку и сам.

Принц Генрих

Я умоляю

Вас, государь, идти к войскам; иначе

Они принять, пожалуй, могут ваше

Отсутствие за отступленье.

Король Генрих

Правда,

И я иду; лорд Уэстморленд проводит

Тебя.

Уэстморленд

Да, принц, идите; вас в палатку

Я отведу.

Принц Генрих

Вести? Меня? Не надо

Мне помощи чужой! Избави Боже,

Чтоб от пустой царапины принц Уэльский,

Как жалкий трус, оставил поле битвы,

Где лучший цвет британского дворянства

Лежит в пыли да в лужах теплой крови,

А дерзкий враг его надменно топчет

Копытами и всюду торжествует.

Принц Джон

Пора к войскам! Лорд Уэстморленд, идемте!

Нас долг зовет! Идемте, ради Бога!

Принц Генрих

Ланкастер, как в тебе я ошибался!

Не думал я, что дух такой высокий

В тебе живет. Любил тебя, как брата,

Я до сих пор; отныне ж так же буду

Я чтить тебя, как собственную душу.

Король Генрих

Я видел, как он храбро отбивался

От Хотспера. Я твердости подобной

Не ожидал от юноши.

Принц Джон и Уэстморленд уходят.

Принц Генрих

Отвагою

Своею он нас всех одушевляет.

(Уходит.)

Барабаны бьют тревогу. Входит Дуглас.

Дуглас

Еще король! Как головы у Гидры,

Они растут. Я — Дуглас, тот, что гибель

Приносит всем, кто смеет одеваться

В его цвета... Но кто же ты, принявший

Наружный вид монарха?

Король Генрих

Сам король.

Мне очень жаль, что лишь с моим подобьем,

Граф Дуглас, ты сражался до сих пор,

А не со мной самим. Мои два сына

В сражении тебя и Перси ищут;

Но если нас уж свел счастливый случай,

Я сам сражусь с тобою: защищайся.

Дуглас

Иль, может быть, опять одно подобье

Его ты?.. Нет! Совсем по-королевски

Ты держишься; но, впрочем, кто б ты ни был,

Ты мой теперь, и я с тобой расправлюсь!

Сражаются. Король в опасности. Возвращается принц

Генрих.

Принц Генрих

Шотландец, стой! и посмотри на небо

В последний раз, быть может! Непреклонно

Души Стаффорда, Шерли, Блента правят

Моим мечом. Перед тобой — принц Уэльский...

Тебя убить клянется он, а слову

Он своему не изменял ни разу.

Сражаются; Дуглас бежит.

Вы, государь, как видно, утомились:

Мужайтесь же: сэр Никольс Гауси просит

Подмоги и сэр Клифтон тоже; надо

На помощь к ним бежать скорей.

Король

Нет, Гарри,

Постой еще и отдохни немного,

В опасную минуту, сын мой, вспомнил

Ты обо мне. Спеша ко мне на помощь,

Ты доказал, что, все ж, меня ты любишь

И дорожишь моею жизнью. Этим

Ты предо мной и перед целым светом

Загладил все свои ошибки.

Принц Генрих

Боже,

Как на меня жестоко клеветали

Те изверги, что уверяли, будто

Я пламенно желаю вашей смерти!

Когда бы так, о государь, зачем бы

На помощь к вам бежать мне без оглядки?

Ведь, Дугласа рука и меч тяжелый

Расправиться сумели б с вами, право,

Скорее, чем сильнейшая отрава.

Убив отца, они предупредили б

Безбожное желанье злого сына.

Король

Ты к Клифтону ступай на помощь; к Гауси

Я сам пойду.

Уходит; с другой стороны появляется Xотспер.

Хотспер

Когда не ошибаюсь,

Ты — Генрих Монмут!

Принц Генрих

Да, не отрекаюсь

От своего я имени!

Хотспер

Я — Перси.

Принц Генрих

О, если так, то вижу пред собою

Я главного мятежника, что громким

Тем именем зовется. Я — принц Уэльский.

Не думай, чтоб на будущее время

С тобою стал я славою делиться:

Как никогда в одной и той же сфере

Различным двум светилам не вращаться,

Так Англии таким двум властелинам,

Как ты и я, не покоряться разом.

Хотспер

Да, этому не быть! Уже ударил

Час гибели для одного из нас.

О, если б ты своей военной славой

Был равен мне!

Принц Генрих

О, будь покоен, прежде,

Чем я уйду отсюда, вся известность

Твоя вконец померкнет пред моею.

Я с твоего чела сорву те лавры

И для себя потом венец роскошный

Из них сплету.

Входит Фальстаф.

Хотспер

Такое самохвальство

Переносить я далее не в силах!

(Сражаются.)

Фальстаф

Отлично  сказано,  Хел!  Хорошенько  его! Здесь, смело могу сказать, не мальчишки забавляются.      Возвращается Дуглас и нападает на Фальстафа, тот падает, притворяясь

мертвым; Дуглас уходит.

Хотспер

(падает, раненый)

О Гарри, ты мою похитил юность!

Но самая потеря бренной жизни

Не так меня печалит, как сознанье

Тех гордых прав, которые сегодня

Ты приобрел победой надо мною.

Да, эта мысль сильней мой дух терзает,

Чем след меча — израненное тело.

Что мысль? — Рабыня жизни! Жизнь же

У времени игрушка шутовская;

А время хоть и правит самовластно

Всем на земле, но рано или поздно,

Ведь и оно должно остановиться.

О, многое тебе я предсказал бы,

Но смерть рукой холодной зажимает

Мои уста... Ты, Перси, прах ничтожный

И пища для...

(Умирает.)

Принц Генрих

Червей... Не так ли, Перси?

Высокая душа, успокоенье

И мир тебе! Каких пределов скромных

Теперь его достигло честолюбье.

Пока душа в ничтожном этом трупе

Еще жила, он в целом королевстве

Не находил достаточно простора,

А вот на двух шагах земли негодной

Не тесно уж ему. Но на земле-то,

В которую убитого опустят,

В числе живых едва ли сохранился

Хотя б один герой, ему подобный.

Когда бы мог ты чувствовать ту почесть,

Что воздает тебе твой победитель,

Ее бы ты, конечно, не дождался;

Теперь же я своим покрою шарфом

Твой бледный лик, страданьем искаженный,

И тем могу гордиться, что последний

Священный долг врагу я лично _о_тдал.

Затем, прощай! Бери с собою славу

На небеса, а все твое бесславье

Пусть мирно спит в сырой земле, и надпись

Надгробная о нем не упомянет.

(Видит Фальстафа.)

А, старый друг! Неужто в грузном теле

Твоем уж нет малейшей искры жизни?

Прощай, мой Джон! Едва ль сильнее был бы

Я огорчен, когда бы смерти сила

Кого-нибудь получше подкосила.

Как по тебе скучал бы я, когда б,

Как прежде, был страстей послушный раб.

Прощай, земля брала людей славнее

И доблестней, чем ты, но не тучнее.

Велю тебя набальзамировать,

А до тех пор близ Перси можешь спать.

(Уходит.)

Фальстаф

Набальзамировать! Меня! Нет, если тебе удастся сегодня набальзамировать меня,  то я позволю тебе завтра посолить меня и скушать на здоровье. А ведь, черт  возьми! я как раз вовремя притворился мертвым, иначе бешеный шотландец так  бы меня отделал, что даже небу стало бы жарко... Я сказал сейчас, будто бы  притворился...  Вздор!  я  и  не  думал притворяться... Вот смерть — так притворство,  подделка,  потому  что человек мертвый — только жалкое подобие живого человека, следовательно, притвориться мертвым, чтобы сохранить жизнь, не    значит    притворяться,    а,    напротив,   быть   настоящей,   живой действительностью.  Лучшей  отличительной  чертой  истинной храбрости служит благоразумие;  вот  благодаря  этой-то лучшей черте, я остался жив... Штука, однако, скверная! Хоть этот головорез Перси и погиб, а я его все-таки боюсь; что  как  он  вовсе  не умер, а только притворился мертвым да вдруг вскочит? Право,  боюсь, как бы он не доказал, что еще лучше моего умеет притворяться. Лучше  вполне  обезопасить  себя  от  него,  а потом можно будет под клятвой уверять,  что  я  убил  его. Разве он, подобно мне, не может вдруг вскочить, как  ни  в  чем  не бывало? Кто может уличить меня, кроме очевидца? Никто, а здесь теперь, как раз, нет ни души, следовательно, и очевидца нет.

(Наносит Хотсперу удар кинжалом.)

Вот,  н_а_  тебе,  приятель!  Еще  возьми  себе  вот эту рану в ляжку и милости просим пожаловать со мною.

Взваливает себе на плечи труп Перси.

Входят принц Джон Ланкастерский и принц

Генрих.

Принц Генрих

Отлично, брат! На славу обновил

Ты девственный свой меч.

Принц Джон

Постой! как странно...

Ты, кажется, мне говорил, что толстый

Тот человек убит?

Принц Генрих

Да, сам я видел,

Как на земле лежал он — бездыханный

И весь в крови... — Скажи нам, ты не умер?

Иль наше ты обманываешь зренье?

Прошу тебя, ответь! Мы не поверим

Своим глазам, пока того, что видим,

Не подтвердит нам слух. Ты, может статься,

Совсем не тот, кого в тебе мы видим.

Фальстаф

Разумеется  я тот, за кого вы меня принимаете. Если я не Джек Фальстаф, кто же я? Не осел же!.. Вот вам и Перси.

Бросает на землю труп Хотспера.

Если  твой  отец  готовит мне почетную награду, прекрасно! Если же нет, пусть отыщет другого Перси и сам убьет его. Сделай он меня хоть герцогом или графом, я докажу, что умею быть и тем, и другим.

Принц Генрих

Но Хотспера убил я, а не ты; тебя же я видел мертвым.

Фальстаф

Что  такое?  что  такое? Господи, какие есть лгуны на свете! Что ты мог видеть  и  его, и меня лежащими на земле без всяких признаков жизни, этого я не  отрицаю.  Но  мы оба вскочили в одно и то же мгновение и потом сражались битый  час по Шрусберийским часам. Если можете мне верить, верьте; не можете —  пусть  грех  на  свою  душу  примут те, чья прямая обязанность награждать других  за храбрость! Умереть мне на месте, если не я нанес ему вот эту рану в  ляжку! Если бы даже он вдруг очнулся и стал оспаривать мои слова, я, черт его возьми, заставил бы его проглотить кусок моего меча.

Принц Джон

Не слыхивал такой нелепой сказки

Я во всю жизнь.

Принц Генрих

А я и человека

Не видывал нелепее, чем этот.

Ну, взваливай скорей на плечи ношу

Да и тащи ее бодрей. Коль пользу

Из наглой лжи извлечь себе ты можешь,

Изволь, ее хоть перед целым светом

Я поддержу.

(За сценой бьют отбой.)

Вот и отбой. Победа

За нами. Брат, пойдем, осмотрим поле,

Чтоб увидать, кто жив еще из наших

Сподвижников и кто из них убит.

(Уходят.)

Фальстаф

А  за  наградой-то я все-таки пойду. Награди Господь того, кто наградит меня.  Если  меня возвеличат, я убавлюсь в объеме, потому что очищу желудок, перестану пить вино и заживу чистенько, как подобает джентльмену.

(Уходит, унося труп Перси.)

СЦЕНА V

Другая часть поля сражения. Трубы. Входят король Генрих, принц Генрих, принц Джон Ланкастерский, Уэстморленд и  другие; за ними вводят пленных, в числе которых находятся Вустер и Вернон.

Король

Здесь, кажется, подавлено восстанье.

Через тебя, изменник Вустер, разве

Мы в искренних словах любви и мира

Прощенья всем вчера не посылали?

Ты исказил смысл наших предложений,

Употребил во зло доверье Перси,

И он погиб, а мы лишились нынче

Трех рыцарей и графа, не считая

Других потерь. Когда б переговоры

Ты честно вел, вполне по-христиански,

Безвременно погибшие в сраженьи

Все и теперь бы жизнью наслаждались.

Вустер

Я поступил, как мне повелевал

Рассудок мой из самосохраненья.

Теперь, когда уж дела не поправишь,

Перед судьбой склоняюсь я безмолвно.

Король Генрих

Казнить его и Вернона. О прочих

Виновных мы подумаем потом.

Вустера и Вернона уводят.

Что нового?

Принц Генрих

Надменный Дуглас, видя,

Что счастье уж не за него, что Перси

Убит и что все остальное войско

В смятении, искал спасенья в бегстве

С немногими из близких, но, спускаясь

С горы, упал с коня и так расшибся,

Что взят был в плен. Он у меня в палатке;

Я ж, государь, прошу вас, разрешите

Мне самому теперь распорядиться

Его судьбой.

Король Генрих

От всей души согласен.

Принц Генрих

Любезный принц и брат мой, ты достойней,

Чем кто другой, быть вестником прощенья;

Я эту честь тебе предоставляю.

Ты к Дугласу отправишься сейчас же

И дашь ему свободу, отказавшись

От выкупа. На наших медных шлемах

Следы его деяний сохранились;

Победа ж над таким героем учит,

Что уважать геройство надо даже

И во враге.

Король Генрих

Теперь придется силы

Нам разделить: с одною частью войска

Лорд Уэстморленд и младший сын наш Джон

Пойдут на Йорк, где тоже, как доносят,

Нортемберленд и Скруп восстанья знамя

Уж п_о_дняли; другую ж с принцем Гарри

Мы поведем немедленно на запад,

Чтобы Глендаура и Марча уничтожить.

Отныне мы намерены восстанья

Без устали карать, без состраданья,

И отдохнем тогда лишь мы, когда

Дух мятежа исчезнет навсегда.

Уходят.  

1598

Перевод с английского П. А. Каншина