ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Кай Марций, затем Кай Марций Кориолан

Тит Ларций |

} полковдцы в войнах с вольсками

Коминий    |

Менений Агриппа, друг Кориолана

Сициний Велут |

} народные трибуны

Юний Брут     |

Маленький Марций, сын Кориолана

Никанор, римлянин

Тулл Авфидий, полководец вольсков

Адриан, вольск

Военачальник, заместитель Авфидия

Заговорщики, сторонники Авфидия

Горожанин из Анциума

Два Вольских часовых

Волумния, мать Кориолана

Виргилия, жена Кориолана

Валерия, подруга Виргилии

Служительница Виргилии

Римские и Вольские сенаторы, патриции, эдилы, ликторы, глашатаи, гонцы,

воины, горожане, слуги Авфидия и другие служители

Место действия: Рим и его окрестности;

Кориолы и окрестности Кориол; Анциум.

АКТ I

Сцена 1

Улица в Риме. Входит толпа бунтующих горожан, вооруженных дубинами, кольями,

вилами.

Первый горожанин

Погоди; прежде слушайте, что скажу.

Все

Говори, говори.

Первый горожанин

Значит, все вы на том порешили, что лучше умереть, чем голодать?

Все

Решено, решено.

Первый горожанин

И знаете, что главный враг народу - Кай Марций.

Все

Знаем, знаем.

Первый горожанин

Так убьемте его - и станем зерно получать по цене, какую сами назначим. Решено?

Все

Чего тут еще толковать? Убить и кончено! Идем, идем!

Второй горожанин

Позвольте словечко, добрые граждане.

Первый горожанин

Мы не добрые, мы считаемся худые граждане. Это патриции - добрые, у них добра с избытком. Нам с ихнего стола одних излишком бы хватило на прокорм, и поделись  они  хоть  этим, мы сказали бы, что они с нами по-людски. Но у них сгниет,  а  не  дадут  - слишком накладно, дескать, выйдет. Наша худоба, наш нищий  вид  только  лишь выпячивают роскошь ихнюю; наши муки - им корысть. В колья  же  их  за  это, пока еще не поколели мы. Боги мне свидетели, что я с бесхлебья, с голодухи говорю, а не по мстивой злобе.

Второй горожанин

Особенно же с Каем Марцием желаешь посчитаться?

Первый горожанин

С ним - первым делом. Для нас, простонародья, он сущий пес.

Второй горожанин

А забыл, какие у него перед отечеством заслуги?

Первый горожанин

Ничуть  я  не забыл - и заплатил бы ему похвалой, да он сам себе платит своей спесью.

Второй горожанин

Нет, ты говори не злобствуя.

Первый горожанин

Да говорю ж тебе, все славные его дела единственно для славы этой самой деланы.  Рохли  мягкодухие  пусть говорят, будто онрдля отчизны старался, но он-то  лишь  матери  своей  в  угоду и гордыне собственной, - спеси в нем не меньше, чем отваги.

Второй горожанин

Таков  уж  от  природы  он, а ты ему в вину ставишь. Корыстным ведь его никак не назовешь.

Первый горожанин

Пусть  так.  Но  на  нем и без того всяческих вин предостаточно. Начать перечислять - устанешь.

Крики за сценой.

Что  за  шум?..  Это  заречная  часть  Рима  поднялась. А мы чего стоим болтаем? На Капитолий!

Все

На Капитолий!

Первый горожанин

Тише! Кто это идет сюда?

Входит Менений Агриппа.

Второй горожанин

Почтенный Менений Агриппа. Он любит народ и всегда любил.

Первый горожанин

Он-то человек порядочный. Кабы все патриции были такими!

Менений

Куда, сограждане? Что за работа

Вас подняла? Дреколье для чего?

Первый горожанин

Сенату  беда  наша  небезызвестна. О своем намеренье мы дали там понять еще  две  недели  назад,  а  сейчас идем подкрепить делами. Говорят, мол, от бедноты дух тяжелый; мы им покажем, что у нас и рука тяжелая.

Менений

Друзья мои, соседи дорогие!

Вы что, себя решили погубить?

Первый горожанин

Да что губить - погублены и так.

Менений

Друзья мои хорошие, поймите,

Патриции заботятся о вас.

Да, голод нынче вас одолевает,

Но ровно столько пользы было б вам

Замахиваться в небеса дубьем,

Как угрожать им Риму - государству,

Чья колесница тысячи сомнет

Препятствий пострашней, чем ваши палки,

И не свернет с пути. Ведь не сенатом,

Богами наслан голод, и помочь

Не колья, а колени только могут,

Пред ними преклоненные. Увы,

Беда вас гонит к новым лютым бедам.

Не след на кормчих наших клеветать.

Зачем клянете их, точно врагов?

Они о вас отечески пекутся.

Первый горожанин

Ага,  они  о  нас  сроду  пекутся: смотрят, как нас голод допекает, а у самих   зерна  полны  амбары.  Пекут  о  ростовщичестве  указы  -  в  пользу ростовщиков  же.  Что  ни  день,  отменяют какой-нибудь здравый закон против богатых,  и  что  ни  день,  все  туже  сковывают и треножат бедняков новыми уставами. Не войны, так патриции нас кончат, и в этом вся их любовь к нам.

Менений

Признайтесь, земляки,

Неистовая движет вами злобность

Либо же - дурость. Басенку одну

Я расскажу вам. Вы ее слыхали,

Быть может. Но она здесь хороша,

И мы ее, уж так и быть, еще

Немного помусолим.

Первый горожанин

Что  ж,  послушать  можно.  Только не надейся, господин, заговорить нам басенками зубы. Ну, да валяй, рассказывай.

Менений

Все части тела нашего однажды

Восстали против брюха: мол, оно

Бездонной прорвой посередке тела

Покоится, всю пищу поглощая,

Но вовсе не участвуя в трудах;

Они же чувством, мыслью и движеньем,

Слухом и зреньем служат общим нуждам

И жаждам тела. Брюхо им в ответ...

Первый горожанин

Да, господин, - что отвечало брюхо?

Менений

А вот что, господин мой. Со смешочком,

Что вовсе не из легких исходил,

А вот оттуда - брюхо может ведь

И говорить, и звучно усмехаться -

Насмешливо ответило оно

Бунтующим завистникам своим, -

Вот так и вы завистливо хулите

Сенаторов за то, что не такие

Они, как вы. -

Первый горожанин

Что ж брюхо отвечать могло?

Когда уж царь наш - мозг и страх наш - око,

Советник - сердце и солдат - рука,

Нога - наш конь и наш язык - глашатай,

И прочая подсоба и помога

Телесная - ведь если уж они...

Менений

Ну, ну - что "если"? Ну же, златоуст!

Первый горожанин

Обобранные ненасытным брюхом,

Помойной ямой тела...

Менений

Ну же, ну же!

Первый горожанин

Уж если возроптали, что ж могло

Им брюхо возразить?

Менений

Сейчас узнаешь.

Немножко лишь терпенья - а его

У вас и впрямь немного - и услышишь,

Что отвечало брюхо.

Первый горожанин

Не тяни!

Менений

Так слушай, друг. Не горячилось брюхо,

Подобно обвинителям своим,

А отвечало здраво и степенно:

"Да, милые мои единотельцы,

В меня идет та наша вся еда,

Которою вы живы. Так и нужно,

Поскольку я храню, мелю, снабжаю.

Вы вспомните - ведь посылаю я

Рек_а_ми кровеносными питанье

К чертогам сердца, ко дворцу ума.

Задворками, ходами извитыми

Естественный достаток к вам плывет.

Могучий мускул, тоненькую жилку -

Я всех живлю. И, хоть не разглядеть..."

Вы слышите, друзья, что молвит брюхо?

Первый горожанин

Мы слышим, слышим.

Менений

"Хоть не разглядеть

Всем сразу то, что доставляю я

Для каждого, но ясно, что в итоге

Вам достается вся мука, а мне -

Лишь отруби". Что скажете на это?

Первый горожанин

Ответ неплох. А как толкуешь басню?

Менений

Честн_о_е брюхо - римский наш сенат,

А вы - бунтующие части тела.

Сенат в советах вечных и трудах;

В его заботы вникните, вглядитесь,

Откуда благо общее идет,

И вы поймете - все к вам от сената,

А не от вас самих. И не топырься,

Большой ты палец на ноге толпы!

Первый горожанин

Палец ноги? Большой?

Менений

Да. Потому что, -

Едва ль не самый нищий, грязный, низкий

Из всех этих премудрых бунтарей, -

Прешь вожаком. По всем статьям последний,

Урвать добычу хочешь всех первей.

Готовьте ж палочье свое, дубье.

Сейчас сразятся Рим и крысы Рима -

Кому-то погибать.

Входит Кай Марций.

Отважный Марций,

Приветствую!

Марций

Спасибо. - Что вам надо?

Опять зудит чесотка мятежа?

Смутьянить руки чешутся? Глупцы!

Опять дочешетесь до струпьев!

Первый горожанин

Вечно

Ты нам даруешь добрые слова.

Марций

Кто доброе тебе подарит слово,

Польстит мерзейше. Что вам, злобным, надо,

Коль не милы вам ни война, ни мир?

Война страшит вас, мир вселяет наглость.

Лишь положись на вас, и тут же вы

Иль львов оборотитесь в кучу зайцев,

Из хитрых лис - в гусей. Вы ненадежней,

Чем уголья, горящие на льду,

Чем град на солнце. Ваш обычай - славить

Злодея падшего и клясть закон,

Его согнувший. Истинно великих

Вы истинно не терпите. Пристрастья

У вас, как у больного: что во вред,

На то и падок аппетит недужный.

Кто опирается на вашу дружбу,

Тот - рыба с плавниками из свинца

Иль недоумок, хрупкой камышинкой

Замахивающийся на дубы.

Вам верить, подлецам? Да поминутно

У вас обнова: хвалите того,

Кто только что был ненавистен вам,

И хаете, кого венком венчали.

Зачем по городу пошли вопить

Вы против благородного сената,

Что волею богов вас держит в страхе

И не дает друг друга пожирать? -

Чего они хотят?

Менений

По низким ценам

Хотят зерна, - которого запасы

Достаточны, как говорят они.

Марций

"Как говорят они"? Сидят, мерзавцы,

У очагов и чешут языки,

Как будто знают впрямь дела сената

И в гору кто идет, кто крепок, шаток,

Чью сторону держать, чьей свадьбы ждать;

Ты им по вкусу - значит, ты силен,

А прочие не станут, мол, в подметки

Их драных башмаков. Запасы, говорят,

Достаточны? Когда бы милосердье

Отбросив, разрешил патрициат

Мне меч употребить, четвертовал

Я тысячами бы рабов вот этих

И гору высотой во взмет копья

Нагромоздил из тел.

Менений

Да ты и так почти их успокоил.

Хоть безрассудны крайне, но они

И трусы крайние. А что другая

Мятежная толпа?

Марций

Уж разошлась.

На голод плакались и приводили

Присловья: голод, мол, и стены рушит;

Мол, кормят люди даже и собак;

Мол, не одним богатым уготован

Хлеб на земле, и грех его гноить.

И тут же притязанья. И сенат

Им уступил - от странной той уступки

Бледнеет сила власти, никнет сердце

Патрициата, - а толпа давай

Орать напропалую, шапки в воздух

Кидать, как будто на рога луны

Накинуть метя.

Менений

Что ж разрешено им?

Марций

Дано им пять трибунов избирать

В защитники их кухонных умишек,

И выбраны уж - Юний Брут, Сициний

Велут, еще там кто-то... Черт возьми?

Скорей бы чернь сорвала кровли Рима,

Чем вырвала уступки у меня.

Со временем у ней прибудет сила,

И требованья бунта возрастут.

Менений

Да, странные событья.

Марций

По домам,

Бездельники!

Входит поспешно гонец.

Гонец

Кай Марций где?

Марций

Я здесь. А что случилось?

Гонец

Случилось то, что вольски поднялись,

Мой господин.

Марций

Я рад. Война избавит

Наш Рим от плесени от этой... Вижу,

Отцы-сенаторы сюда идут.  Входят Коминий, Тит Ларций с другими сенаторами, Сициний Велут и Юний Брут.

Первый сенатор

Ты, Марций, верно предрекал нам - вольски

Идут на нас.

Марций

У них есть Тулл Авфидий.

Вождь этот даст вам жару. Грешен я -

Ревную с ним о доблести. Когда бы

Собою не был я, то им одним

Быть бы желал.

Коминий

Ты бился с ним уже.

Марций

Воюй земля - полмира на полмира -

И будь он, Тулл, на нашей стороне,

Я бы ушел на сторону другую,

Чтоб с ним сразиться. На такого льва

Я горд охотиться.

Первый сенатор

Так помоги

Коминию вести войну, о Марций.

Коминий

Притом ты обещал.

Марций

Да, обещал

И, значит, помогу. И ты увидишь,

Тит Ларций, как я с Туллом вновь схвачусь.

Иль одряхлел - и с нами не пойдешь?

Тит Ларций

Пойду, Кай Марций. Даже обезножев,

Оперся б на костыль я, а другим

Сражался бы.

Менений

Чистопородный воин!

Первый сенатор

Прошу на Капитолий. Там, я знаю,

Друзья уж наши собрались и ждут.

Тит

(Коминию)

Веди нас.

(Марцию.)

За Коминием ты первый

Идти достоин. Все мы - за тобой.

Коминий

Доблестный Марций!

Первый сенатор

(горожанам)

По домам! Ступайте!

Марций

Да пусть идут за нами. В закромах

Зерна у вольсков много. Мы захватим

С собою этих крыс - сусеки грызть.

Почтеннейшие бунтари! Я вижу,

Как ваша храбрость расцветает в вас.

Пожалуйте за нами!   Патриции уходят. Горожане потихоньку расходятся. Остаются Сициний и Брут.

Сициний

Видал ли свет такого гордеца,

Как этот Марций?

Брут

Всех он переплюнул.

Сициний

Когда в трибуны выбирали нас...

Брут

Заметил ты, как он глядел тогда,

Как выпятил губу?

Сициний

А как взрывался

Насмешками!

Брут

Его лишь разозлить,

Он и богам не спустит.

Сициний

И луну

Облает девственную.

Брут

Хоть война бы

Его прибрала! При такой отваге

Опасен он разросшейся своей

Гордынею.

Сициний

Подобный удалец,

Нюхнув успеха, презирать готов

И тень свою, что в полдень коротка, мол.

Но странно - он согласен над собой

Терпеть Коминья.

Брут

Марций жаждет славы

И уж достиг ее, - а удержать

И новую добыть всего верней

На роли на второй. Ведь неудачу

На полководца свалят, хоть сверши он,

Что в силах человечьих, до конца.

А Марция расхвалитт шалый говор:

"Эх, будь он во главе!.."

Сициний

А при удаче

Молва ему, любимцу своему,

Присвоит все Коминия заслуги.

Брут

Уж это точно. Лавры полководца

Наполовину Марцию пойдут,

Пусть незаслуженные. А провалы

Опять же в пользу Марция.

Сициний

Идем

Послушаем, как провожают их,

Посмотрим, с чем уходит на войну он,

К надменности в придачу.

Брут

Что ж, идем.

(Уходят.)

Сцена 2

Кориолы. Сенат. Входят Тулл Авфидий и кориольские сенаторы.

Первый сенатор

По-твоему, Авфидий, в Риме знают

О наших планах?

Авфидий

А по-вашему, нет?

Был хоть однажды замысел у нас

Не сорван Римом до осуществленья?

Четыре дня назад пришла мне весть

Оттуда. Кажется, письмо при мне.

Да. Вот эти слова: "Их войско в сборе.

Неясно только, на восток иль запад

Пошлют его. Оголодалый люд

Бунтуется. У войска во главе

Коминий, будто бы, и враг твой Марций,

Кого не так ты яро ненавидишь,

Как сами римляне. А третьим там -

Храбрец Тит Ларций. И всего вернее,

Пойдут они на вас. Так что мотай

На ус".

Первый сенатор

Что ж, армия уж наша в поле,

Мы и не сомневались в том, что Рим

Готов на бой.

Авфидий

Усердно берегли вы

Свой замысел. Что ж не уберегли?

Теперь замах укоротить придется -

Теперь нам города не захватить

Окрестные с налету. Рим проснулся.

Второй сенатор

Наш доблестный Авфидий, принимай

Командованье, в армию спеши,

А мы обороним здесь Кориолы.

Осадят нас - тогда уж приходи

На выручку. Но, думаю, увидишь

И сам, что ополчаются они

Не против нас.

Авфидий

О нет, уверен будь,

Пойдут на нас. Я это знаю твердо.

Да часть их сил уже идет сюда.

Прощайте. Если с Марцием столкнусь,

То поклялись рубиться мы, покамест

Один не ляжет.

Все

Да помогут боги

Тебе в бою!

Авфидий

Почтенные отцы,

Храни вас небо!

Первый сенатор

В добрый путь, прощай!

Второй сенатор

Прощай!

Все

Прощай!

Уходят.

Сцена 3

Рим. Комната в доме Марция. Входят Волумния и Виргилия.

Садятся на скамеечки и шьют.

Волумния

Прошу  тебя,  спой, дочка, или иначе как-нибудь взбодрись. Если б он не сын  мне  был,  а  муж,  я  бы сильнее радовалась разлуке с ним, несущей ему почесть,  чем  объятиям  его  постельным,  самым  любящим.  Когда он был еще нежнотел,  мой  единственный,  когда юная краса его влекла к себе все взоры, когда  ни  на  час  не рассталась бы мать с таким сыном, хоть проси ее о том цари  земные  день-деньской,  -  то  и тогда я понимала, как пристанет такой красе  военное  величье, как ее оживят слава и честь, а иначе прозябать этой красе,  будто  настенному портрету. И я беспечально посылала Марция на поиск опасностей  и  обретенье  славы.  На  свирепую  войну  послала  я  его, и он вернулся с дубовым венком вкруг чела. Говорю тебе, дочка, не так возликовала я,  услышав,  что  дитя мое мужского пола, как тогда, воочью убедясь, что он стал и вправду мужчиной.

Виргилия

Но если б на войне его убили, госпожа моя?

Волумния

Тогда славное имя его осталось бы мне вместо сына - за сына. Скажу тебе чистосердечно:  будь у меня двенадцать сыновей и люби я каждого поровну и не меньше, чем твоего и моего родного Марция, я бы предпочла, чтобы одиннадцать геройски  пали  за отчизну, чем хоть один чтобы постельно услаждался вдалеке от боя.

Входит служительница.

Служительница

К вам гостья - госпожа Валерия.

Виргилия

Пожалуйста, позволь мне удалиться.

Волумния

Ну нет, останься.

Я будто слышу мужа твоего

Победный барабан. Я будто вижу -

Вот за волосы он Авфидия

Сдернул с седла. Как дети от медведя,

Так вольски разбегаются пред ним.

Сердито топнув, он кричит солдатам:

"За мною, трусы! Вы зачаты в страхе,

Хоть в Риме рождены". Кровавый лоб

Утер он рукавицей броневою -

И снова в бой, подобно косарю,

Который ни полушки не получит,

Коль не успеет поле докосить.

Виргилия

Окровавл_е_нный лоб? О боги, нет!

Волумния

Глупышка! Кровь славней героя красит,

Чем позолота - статую его.

Не так была прекрасна грудь Гекубы,

Младенца Гектора кормящая,

Как лоб мужчины Гектора, надменно

Плюющий кровью на мечи врагов. -

Валерии скажи - милости просим.

Служительница уходит.

Виргилия

Спаси, Юпитер, мужа моего

От лютого Авфидия!

Волумния

На землю

Сшибет Авфидия он и ногой

Наступит на поверженную выю.

Входит Валерия со слугой-вестником и прислужницей.

Валерия

Доброго вам дня, дорогие!

Волумния

Милая наша Валерия!

Виргилия

Рада видеть тебя.

Валерия

Как  поживаете?  Обе  вы  хозяйки и домоседки известные. Что за шитье у вас? Красивый узор, ничего не скажу. Ну, как сынок твой, Виргилия?

Виргилия

Благодарю, дорогая. Здоров.

Волумния

Его  сильнее  тянет  к  солдатскому  мечу  и  барабану, чем к школьному ученью.

Валерия

Одно  слово,  весь  в отца! И собой хорош просто на диво! Я прямо целых полчаса  любовалась  им  в  среду.  Такое  личико  решительное!  Побежал  за золотистой   бабочкой,   поймал  ее,  и  снова  выпустил,  опять  за  ней, и споткнулся,  упал  кувырком,  и  вскочил,  поймал  ее  снова.  То ли паденье рассердило, но зубы стиснул так - и в мелкие клочки ее! О, видели бы вы, как растерзал!

Волумния

Вот так и на отца гнев находит порывами.

Валерия

Высокий, пылкий нрав у малыша.

Виргилия

Озорник отчаянный.

Валерия

Ну-ка   отложите   ваше  вышиванье.  На  часок  хочу  вас  превратить в бездельных моих спутниц.

Виргилия

Нет, дорогая, я из дому не выйду.

Валерия

Как это?

Волумния

Да выйдет она, выйдет.

Виргилия

Нет,  право,  уж  простите  меня.  Я  ни ногою за порог, пока мой муж и господин не вернется с войны.

Валерия

Как  не  стыдно  так затворничать по-неразумному. Идемте, навестим нашу подругу, что лежит в родах.

Виргилия

Желаю  ей  скорого  восстановленья сил и навещу ее молитвами своими, но пойти не могу.

Волумния

Да почему же?

Виргилия

Не потому, конечно, чтоб ленилась я или любви к ней не питала.

Валерия

Ты хочешь стать новой Пенелопой; но, говорят, немного было проку от той шерсти,  что  напряла  она,  дожидаясь  Улисса  - только моли развела на всю Итаку.  Ну,  полно тебе мучить свое вышиванье, пожалей ты его - оно уж и так все иголкой исколото. Да ну же, пойдем с нами.

Виргилия

Нет, прости меня. Не выйду я.

Валерия

Нет  уж, Виргилия, выйдешь, а я за то скажу тебе отменную весть о твоем муже.

Виргилия

Ах, добрая моя, не может еще быть от него вести.

Валерия

Право, я не шучу. Ночью пришло известие.

Виргилия

Правда?

Валерия

Самая  истинная.  Я  слышала  -  один  сенатор вот что говорил: вольски выслали  армию  в  поле,  и  Коминий, наш командующий, пошел на нее с частью римской  силы.  А  твой  муж и Тит Ларций осадили важный город Кориолы. И не сомневаются  в  победе и скором окончании войны. Это правда, клянусь честью. Так что идем с нами.

Виргилия

Уж  извини  меня,  пожалуйста. Кончится война - отказу от меня ни в чем тебе не будет.

Волумния

Оставь  ее,  милая. Своей теперешней тоскою она только застудит нам все настроение.

Валерия

Это  верно. Что ж, до свидания. Идем, дорогая Волумния. - А то прогнала бы ты вон грусть-тоску и пошла с нами.

Виргилия

Нет, право же, не могу. Нельзя мне. А вам желаю всего веселого.

Валерия

Ну что ж, до свидания.

Уходят.

Сцена 4

Под стенами Кориол, у городских ворот. Входят с барабанами и знаменами

Марций, Тит Ларций, военачальники и воины. Навстречу им - гонец.

Марций

Коминий шлет гонца. Бьюсь об заклад,

Уже сражаются.

Тит Ларций

Что если на коня

Поспорим?

Марций

Хорошо.

Тит Ларций

Идет.

Марций

Скажи,

Уже вступило войско в бой с врагом?

Гонец

Стоим в виду, но бой еще не начат.

Тит Ларций

Проспорил ты хорошего коня.

Марций

Я выкуплю.

Тит Ларций

Не дам и не продам,

А одолжу его тебе лет на полсотни.

Вели ж трубить наш вызов.

Марций

Далеко ль

До поля боя?

Гонец

Миля-полторы.

Марций

Тогда слышны им будут наши клики,

А нам - шум боя армий полевых.

О бог войны, ускорь нашу работу,

Чтоб мы, с еще дымящимся мечом,

На помощь братьям поспешили в поле.

Трубите же.

Трубят к переговорам. На стенах появляются двое сенаторов и другое

кориольцы.

А Тулл Авфидий здесь?

Первый сенатор

Здесь, в Кориолах, нет его, и нет

Таких, чтобы страшились римлян больше,

Чем он, который вас не ставит в грош.

За сценой слышны барабаны.

Вы слышите - под грохот барабанов

На бой выходит наша молодежь.

Не запереть нас в городских стенах.

Сейчас мы сами распахнем ворота,

Припертые тростинкой, не бревном.

Вдали шум битвы.

А слышите, как трудится Авфидий

Над вашей разделенною ордой.

Марций

Схлестнулись наконец!

Тит Ларций

И нам пора.

Эй, лестницы несите!

Из ворот выходит войско горожан.

Марций

Прут из ворот. Теперь щиты пред грудь!

Да будет сердце тверже щитной меди!

Вперед, отважный Тит. Невмоготу

Мне эта вражья наглость, от которой

Бросает в гневный пот. За мной, друзья!

А кто попятится, того сочту за вольска

И дам отведать моего меча.

Сражаются. Римлян оттесняют к их осадным траншеям.

Снова входит бранящийся Марцнй.

Марций

Обдай вас ветер всею гнилью юга,

Скоты, стыдоба Рима... Облепи

Чума и гной, чтоб за версту смердело

От вас и заражали б за версту

Друг друга вы! Гусиные душонки

В людском обличье! Гонят вас рабы,

Кого бы и мартышки победили!

У всех у вас раненья со спины -

Спина красна, а лица знобко-белы

От бега и от страха. Повернитесь!

Ударьте на врага, не то - клянусь! -

Не с вольсками, а с вами бой начну я.

Стоять! Они нас гнали - мы теперь

Обратно к женам, в город их загоним!

Заново сражаются. Марций гонит вольсков к воротам.

Распахнуты ворота. Все за мной!

Фортуна распахнула их для римлян,

И не для вольсков. Действуй все, как я!

Врывается в ворота.

Первый воин

Ну нет, я не дурак.

Второй воин

Ну нет.

Первый воин

Смотри, ворота заперли.

Бой продолжается.

Все

Все, крышка.

Входит Тит Ларций.

Тит Ларций

Где Марций?

Все

Без сомнения, погиб.

Первый воин

Преследуя бегущих, он ворвался

В ворота, и захлопнулись за ним.

Он там один - против него весь город.

Тит Ларций

О Марций доблестный! Погнется меч твой,

Не выдержит бесчувственная сталь,

Но ты не сломишься и не согнешься!

Покинули, не сберегли тебя,

А ты дороже цельного рубина,

Карбункула с тебя величиной.

Ты требованьям отвечал Катона -

Был безупречный воин. Грозен был

Не только лишь ударом, но и видом,

Громовым кличем сотрясал врагов,

Как если бы всю землю бил озноб

Горячечный.

Отражая напор вольсков, в воротах появляется окровавленный Марций.

Первый воин

(Титу)

Гляди!

Тит Ларций

Да это Марций!

На выручку! Иль сами ляжем рядом.

Сражаясь, врываются в город.

Сцена 5

Улица в Кориолах. Входят несколько римских солдат с узлами награбленного.

Первый римлянин

Это пойдет со мной в Рим.

Второй римлянин

А со мной - вот это.

Третий римлянин

Ах, чтоб ящур тебя. Я думал, она серебряная.     Издалека по-прежнему доносится шум битвы. Входят Марций и Тит Ларций с

трубачом.

Марций

Взгляни на этих косаришек. Вот уж

Не ценят времени и в медный грош.

Еще не кончен труд, а это быдло

Свинцовых ложек сбором занялось,

Подушек, хлама ржавого, тряпья,

Которое палач и тот не снял бы

С повешенного. Пес их задери!

А слышишь, как сражается Коминий!

Туда скорей бы! Там заклятый враг,

Авфидий, рубит римлян. Тит, послушай:

Оставь себе достаточно бойцов,

Чтобы обезопасить Кориолы,

А я и кто охочий поспешим

На помощь нашим.

Тит Ларций

Ты же окровавлен.

Ты отдал бою силы все свои.

Марций

Хвалить меня не стоит. До свиданья.

Я здесь и разогреться не успел.

А что кровь каплет, это не опасно,

Скорей полезно. Так предстану я

Перед Авфидием и так сражусь я.

Тит Ларций

Люби тебя и отражай Фортуна

Мечи, замахнутые над тобой.

Служи тебе, отважному, удача.

Марций

И вознеси тебя она к своим

Вершинам. И на этом - до свиданья.

Тит Ларций

До встречи, мой достойнейший.

Марций уходит.

(Трубачу.)

Иди трубить на рыночную площадь,

Зови туда всю городскую власть,

Чтоб выслушала наши приказанья.

Идем!

Уходят.

Сцена 6

Поле близ римского стана. Входят отступающие Коминий и воины.

Коминий

Передохнем, друзья. Сражались мы,

Как должно римлянам - не упираясь

По-глупому и не кидаясь вспять

В трусливом беге. И поверьте, скоро

Атака снова. В промежутках боя

Порывами к нам ветер доносил

Клич наступавших братьев. Боги Рима!

Даруйте им, даруйте нам успех,

И, съединив ликующие рати,

Мы жертвою вас возблагодарим.

Входит гонец.

Какую весть несешь ты?

Гонец

Кориольцы

Из города ударили на Тита

И Марция - и оттеснили нас

К траншеям. А затем я услан был.

Коминий

Пусть это правда, но худая правда.

Когда был послан ты?

Гонец

Да час назад.

Коминий

До вас не будет мили. Барабаны,

Зовущие на приступ, донеслись

От вас недавно. Почему потратил

Ты целый час?

Гонец

Разведчики врага

Гнались за мною и пришлось дать крюку

Мне мили на три, а иначе я бы

Уж полчаса тому назад доставил весть.

Коминий

Кто окровавлен к нам идет, как если б

С него содрали кожу? Боги, боги!

Похож на Марция; уже таким

Его видал я.

Входит Марций.

Марций

Я не опоздал?

Коминий

Пастух не спутает удара грома

Со звяком бубна; ни с каким другим

Геройский голос Марция не спутать.

Марций

Не опоздал я?

Коминий

Если не своею

Ты залит кровью, то не опоздал.

Марций

О, дай обнять тебя - и убедишься,

Что я рукою крепок и теперь,

А сердцем весел, словно в брачный вечер,

Когда зажглися свечи. Призывая

В постель.

Коминий

О воин милостью небес!

А что Тит Ларций?

Марций

Издает приказы

Именем Рима: милует, казнит,

Грозит и гонит, - взял на поводок,

Как гончую, он город Кориолы,

А гончая и рвется, и юлит.

Коминий

А где тот раб, который доложил,

Что вы в траншеи загнаны? Немедля

Позвать его сюда!

Марций

Оставь его.

Все так и было. Простолюдье наше -

Чума на них! Трибунов им давай! -

Как мышь от кошки, эти господа

Бежали от дохлейшего вражишки.

Коминий

Как же остановил ты их?

Марций

Не время

Сейчас об этом. После расскажу.

Где неприятель? Победили вы?

А нет, так почему из боя вышли?

Коминий

С невыгодной позиции ушли мы,

Чтобы переломить сраженья ход.

Марций

А как расположился неприятель?

Где лучшие бойцы его?

Коминий

Надежней

Всех - анциаты; знаю, что они

Выставлены вперед, и во главе их

Авфидий - сердце вражеских надежд.

Марций

Прошу тебя и заклинаю всеми

Сраженьями, где вместе мы дрались,

И кровью нашей пролитой, и дружбой, -

Против Авфидия меня поставь -

И тотчас, не откладывая, в бой,

Подняв мечи и копьями щетинясь.

Коминий

Тебя омыть бы, умастить бы раны

Бальзамом - но отказывать тебе

Язык не повернется. Выбирай же

Себе солдат.

Марций

Охочих нужно мне.

Есть ли такие здесь, кому по вкусу

Мой этот рдяный боевой окрас, -

Кому бесчестие страшнее смерти,

Кому дороже жизни отчий край?

Грех сомневаться, есть средь вас такие.

Взмахните же, охочие, мечом -

Вот так, как я, - и следуйте за мною.   Общий возглас; все воины потрясают мечами. Подхватив Марция, поднимают его

над собой; взлетают в воздух шлемы.

Марций

Схватили бедного! Что я вам - меч?

Ну, если это все не показное,

Любой здесь стоит вольсков четырех,

Любой из вас противустать достоин

Великому Авфидию. Спасибо

Вам всем, хоть всех набрать я не могу.

Но все сгодятся в битве, на других

Участках. А теперь пройдите строем

Пред четырьмя назначенными мной

Отборщиками.

Коминий

Стройтесь и шагайте.

И, мужество делами доказав,

Разделите и славу и добычу.

Уходят.

Сцена 7

Кориолы.  У  городских  ворот.  Тит  Ларций,  оставя в городе гарнизон и под барабаны  и трубы отправляясь на соединение с Коминием и Марцием, выходит из

ворот с воинами, начальником гарнизона и разведчиком.

Тит Ларций

Все входы охранять. Несите службу,

Как велено. Когда пришлю приказ,

Центурии те высылай на помощь.

Продержитесь без них короткий срок.

А проиграем бой, падет и город.

Начальник гарнизона

Спокоен будь, все выполним.

Тит Ларций

В поход!

Ворота запереть. Сюда, разведчик.

Веди нас в римский стан.

Уходят.

Сцена 8

Поле боя близ римского стана. Шум битвы. Входят с разных сторон Марций и

Авфидий.

Марций

Ни с кем другим - с тобой хочу схватиться.

Изменника ты ненавистней мне.

Авфидий

Мы ненавидим вровень. Мне твое

Соперничанье в славе горше яда.

Стой и дерись.

Марций

И кто из нас отступит,

Умри рабом другого - и казнись

Мученьем вечным!

Авфидий

Если побегу я,

Трави меня, как зайца.

Марций

Три часа

Всего назад я в ваших Кориолах

Сражался против города один,

И было мне раздолье. Кровь на мне -

То вражеская, ваша. Отомсти же,

Напружься мышцею.

Авфидий

Будь ты сам Гектор,

Ваш баснословный предок, не уйдешь

Ты от меня теперь.   Рубятся; на помощь Авфидию приходят несколько вольсков; измотав их, Марций

гонит этих вольсков прочь.

Авфидий

Трусливые помощнички, вы только

Унизили меня. Проклятье вам!

Уходят, сражаясь.

Сцена 9

Римский стан. Трубы. Шум сражения. Отбой. Входят с одной стороны Коминий и

римляне, с другой - Марций с рукой, взятой на перевязь.

Коминий

Начну перечислять дела твои

За день прошедший - сам ты не поверишь.

Но Рим о них узнает от меня:

Сенат заулыбается сквозь слезы;

Вельможные патриции, сперва

Пожав плечами, кончат восхищеньем;

А римлянки сквозь радостный испуг

Заслушиваться будут. А трибуны

Немудрые, что с чернью заодно,

С плебеями, к тебе питают злобу, -

И те невольно скажут: "Слава небу,

Что в нашем Риме воин есть такой".

А ведь пришел ты к нам на бранный пир,

Уже напировавшись в Кориолах.    Входит Тит Ларций с войском, возвращаясь после победного преследования.

Тит Ларций

О предводитель! Вот он, боевой

Наш конь - а мы при нем лишь только сбруя.

Видал бы ты, как он...

Марций

Прошу, не надо

Хлеб отбивать у матушки моей,

Любительницы кровь родную славить

И этим огорчающей меня.

Трудился я, как вы, - что мог, то сделал.

Мы все сражалися за отчий край,

И каждый, сделавший что мог, имеет

Заслугу, равную моей.

Коминий

Ну нет,

Не хорони в себе свои заслуги.

Рим должен знать дела богатыря.

Утайка их была бы хуже кражи,

Была бы равнозначна клевете.

О них кричать бы, надрывая голос, -

И то бы мало. Потому, прошу я,

Пред войском выслушай мои слова -

Не как награду, только как признанье

Свершенного.

Марций

Небось, о ранах скажешь -

И от упоминанья заболят.

Коминий

А от неблагодарности взгноятся,

От умолчанья подвигов - и в смерти

Одной лишь исцеление найдут.

Из многих взятых у врага коней

И всех сокровищ, в городе и поле

Захваченных, владей десятой частью

И тотчас отбери ее себе,

До дележа всеобщего.

Марций

Спасибо,

Но не за взятку мой работал меч.

Приму лишь долю наравне со всеми

Здесь бывшими.    Долгий фанфарный клич труб. Все восклицают: "Марций! Марций!", бросают в

воздух шлемы и копья. Коминий и Тит Ларций обнажают головы.

Марций

Умолкнут навсегда пусть эти трубы!

Уж если станет лестью осквернен

Звук воинской трубы и барабана,

Пусть все потонут в лживом сладкоречье

Дворцы и города! Уж если сталь

Хотите размягчить и уподобить

Шелкам изнеженного прихлебалы,

Тогда из шелка делайте броню!

Довольно, хватит! Только лишь за то,

Что не умыл расквашенного носа,

Что хиляков я нескольких пришиб, -

А это многие здесь совершили

Без шума-грома, - и за эту малость

Вы до небес меня превознесли,

Кормя хвалою, приправляя ложью.

Коминий

Ты скромен слишком уж. Добрее будь

К себе и благодарней нам за правду.

А если на себя взъярился ты

В самоубийственном, прости, затменье,

То, прежде чем с тобою рассуждать,

Обезопасим, наручни наденем.

Итак, да будет ведомо и вам,

И миру, что Кай Марций удостоен

Венка победы римской, в знак чего

Дарю ему я своего коня,

На весь наш лагерь славного породой,

И сбрую всю к нему. За богатырство,

Что проявил у Кориол, зовись

Ты Каем Марцием Кориоланом,

И с честью то прозвание носи.

Приветствуй, воинство, Кориолана!

Фанфарою трубят трубы, бьют барабаны.

Все

Да здравствует Кай Марций Кориолан!

Кориолан

Пойду умоюсь.

Когда отмою щеки, станет видно,

Умею ли краснеть. Благодарю

Во всяком разе. Твоего коня

Возьму я под седло, и буду имя

Высокое стараться оправдать,

Сил не жалея.

Коминий

А теперь - в шатер

И отдыхать, но прежде в Рим напишем

Победное послание. Тит Ларций,

Ты в Кориолы воротись. Пошли

Из горожан знатнейших депутацию

К нам на переговоры в Рим - на благо

Обеим сторонам.

Тит Ларций

Пошлю, мой вождь.

Кориолан

А надо мной уж бога начинают

Подсмеиваться. Только что не взял

Я царственных даров - и тут же с просьбой

К тебе, Коминий.

Коминий

Загодя согласен.

А в чем та просьба?

Кориолан

Как-то гостем был

Я в Кориолах здесь у бедняка.

Он принял хорошо меня. А нынче

Кричал он мне... Его там взяли в плен...

Но я Авфидия в тот миг завидел,

И гнев отвлек от жалости меня.

Прошу свободы бедняку.

Коминий

Резонно!

Убей он сына моего, и то бы

Свободен стал, как ветер. Отпусти

Его, Тит Ларций.

Тит Ларций

А как звать его?

Кориолан

Забыл, клянусь Юпитером. Устал я,

И память притомилась. Мне б вина.

Коминий

Идем в шатер. Твой лик запекся кровью.

Пора вниманье ранам уделить.

Идем же.

Уходят.

Сцена 10

В стане вольсков. Трубы и рожки. Входит окровавленный Тулл Авфидий с

двумя-тремя воинами.

Авфидий

А город взят.

Первый воин

Рим возвратит его

На легких, выгодных для нас условьях.

Авфидий

"На выгодных"?

Плохой я вольск, я уронил себя.

Уж лучше б я был римлянин. "На легких"?

Какие тут условия, когда мы

На милости врага? Пять раз уже

С тобою, Марций, дрался я. Пять раз

Ты побеждал. И, видимо, рубись мы

Хоть ежечасно, будешь побеждать.

Водою, воздухом, огнем, землею

Клянусь, еще пусть раз лицом к лицу

Столкнемся - и один из нас поляжет.

Я или он. Уж не о чести речь.

Я думал в честном одолеть бою, -

Теперь же вероломством, злым обманом -

Любым путем убью его.

Первый воин

Он - дьявол.

Авфидий

Храбрее дьявола, но не хитер.

На доблести моей из-за него

Теперь пятно; замаран, не могу я

Самим собою быть и принужден

Оподлиться. От ярости моей

Ничто не будет Марцию защитой

Теперь: ни святость храмовых убежищ

У алтаря, под сению жрецов

Молящихся и жертвоприносящих,

Ни величавые чертоги власти.

Обычай дряхлый мне уж не указ.

Больным застигну, безоружным, спящим -

Не пощажу его. Где ни найду, -

Пусть даже в доме брата моего, -

Переступлю закон гостеприимства,

Омою руки гневную в крови.

Вы проберитесь в город. Как охрана

Размещена и отправляют в Рим

Кого заложниками, вызвать надо.

Первый воин

А ты не с нами разве?

Авфидий

Ждут меня

У рощи кипарисовой. Та роща

Южнее мельниц городских; туда вы

Доставьте мне известия, чтоб я

Свои шаги мог соразмерить с ними.

Первый воин

Будет исполнено.

Уходят.

АКТ II

Сцена 1

Площадь в Риме. Входят Менений и два народных трибуна - Сициний и Брут.

Менений

Авгур мне предсказал - к вечеру будут вести.

Брут

Хорошие или плохие?

Менений

Простонародью придутся не по нраву: оно Марция не любит.

Сициний

Природа учит земную тварь знать и любить тех, кто ей друг.

Менений

А скажите-ка, волк кого любит?

Сициний

Ягненка.

Менений

Да,  ягнятину  волк  любит.  Вот  так  и несытое плебейство не прочь бы сожрать благородного Марция.

Брут

Ну, этот ягненок чистым медведем ревет.

Менений

Нет,  этот  медведь,  как  чистый  ягненок,  живет. Вот вы оба уже люди старые; ответьте мне на один вопрос.

Оба трибуна

Изволь.

Менений

Назовите мне такой грех, такой порок, какими Марций не был бы нищ, а вы не обиловали бы?

Брут

Да он во всех пороках и грехах повинен.

Сициний

Особенно в гордости.

Брут

И всех переплюнул бахвальством.

Менений

Бахвальством?  Странно  это  слышать.  А знаете вы оба, как о вас судят здесь в городе - то есть как мы, люди знатные, судим?

Оба трибуна

Как же вы о нас судите?

Менений

Вот вы о гордости, упомянули - а сами не рассердитесь?

Оба трибуна

Да уж говори, говори, почтенный.

Менений

А  и  рассердитесь, так горе небольшое: ведь чашу вашего терпения любой пустяк-воробышек  способен  опрокинуть. Что ж, опрокидывайтесь, злобьтесь на здоровье, раз вам это здорово. Вы обвиняете Марция в гордости?

Брут

Не мы одни.

Менений

Знаю,  что  вы одни - упряжка квелая; пособников многих имеете, а иначе сирые  из  вас  были  бы  деятели.  Силенка  у  вас у одних-то сиротская. На гордость  чью-то  жалуетесь.  Ох,  если  б  могли вы повернуть зрачки свои к затылку и обозреть драгоценную внутренность вашу! Если б только могли вы!

Брут

И что бы тогда?

Менений

А   тогда   бы   обнаружили  вы  пару  никчемных,  спесивых,  склочных, скандальных должностных дураков, каких поискать в Риме.

Сициний

А ты что за птица, Менений, тоже всем известно.

Менений

Всем  известно, что я шутник-причудник и не любитель разбавлять крепкое вино  хоть  каплею  тибрской  воды. И не любитель отказывать жалобщику - и в этом  видят  изъян  мой,  а также и в том, что поспешен бываю и вспыльчив, и знакомей  мне  глухие  зады  ночи, чем рассветные ланиты утра. Что у меня на уме, то и на языке, и зла на людей не держу, расходую тут же в словах. Таких государственных  мужей, как вы, не величаю мудрыми законодателями, и если от питья,  каким  потчуете  меня,  во  рту  кисло, то морщусь откровенно. Когда слышу  в речах ваших всякие "зане" и "поелику", сбивающие с панталыку, то не хвалю  вас  за  такое  спотыкливо-ослиное  ораторство.  И хотя оспаривать не стану,  что  возраст  ваш  серьезный  и  года  у  вас почтенные, но обличу в постыдной  лжи  того, кто скажет, что у вас и лица почтенные. И если все это читается  на  карте  моего  микрокосма, то я "птица", по-вашему? А если всем известно,  чт_о_ я за птица, то какую тут зловредность могут высмотреть ваши закисшие органы зрения?

Брут

Ну, ну, ну, знаем мы тебя.

Менений

Вы ни меня и ни себя и ни шута не знаете. Вам одно надо - чтоб голытьба перед  вами шапки ломала в поклонах. Вы целое утро погожее тратите на разбор трехгрошевой  ругни  между  лотошницей  и продавцом затычек, и еще на завтра назначаете  дослушиванье.  А  случится  разбирательство  серьезнее и схватит вдруг  у  вас  живот,  то корчите гримасы, точно актеры в пантомиме, теряете последний   свой   терпеж   и,   убегая  на  истошно  затребованный  горшок, вырявкиваете  решение, еще только запутывающее тяжбу. Вся уладка дела к тому сводится  у  вас,  что  обоих  тяжущихся  честите  подлецами. Славные из вас миротвотцы!

Брут

Все  знают,  что  насмешничать в хмельном застолье тебе сподручней, чем державные дела решать на Капитолии.

Менений

Тут  и степенный жрец станет насмешником, когда посталкивается с такими умницами,  как  вы.  Самые мудрые ваши суждения не стоят того, чтоб, изрекая их,  вам  разевать  свои  брадатые уста, а ваши бороды со всем их волосом не годны даже и в подушку под портняжий зад или во вьючное ослиное седло. А еще обидно  вам,  что Марций горд; да он в любой базарный день дороже стоит всех ваших  прародителей  и  предков  со  времен потопа, даже если лучшие из них, возможно,  были потомственными палачами. Желаю здравствовать вашим милостям. А  то  как  бы не подхватил я скотскую чуму от разговоров с вами - пастухами плебейского  стада.  Так  что  уж  не  смею  вас удерживать. (Брут и Сициний отходят в сторону.)

Входят Волумния, Виргилия и Валерия.  Привет госпожам моим, столь же прекрасным, сколь благородным, - а сама Луна, спустясь  на землю, не превзошла бы вас благородством. Куда путь правите так спешно?

Волумния

Достойнейший Менений, мы спешим встречать моего мальчика, моего Марция. (Спутницам.) Идемте скорей, ради Юноны.

Менений

Что? Марций возвращается?

Волумния

Да, и проявив себя отважно и победоносно.

Менений

Ура!  Лови,  Юпитер,  мою  шапку  -  и  спасибо  тебе, боже! Неужто уже возвращается?

Виргилия и Валерия

Правда, правда.

Волумния

Вот  письмо  от него. И сенату прислал письмо, и жене тоже. По-моему, и тебя дома ждет письмо.

Менений

Ну, вечером весь дом мой ходуном пойдет от пированья. Мне письмо!

Виргилия

Да, да. Я сама его видела.

Менений

Письмо  прислал!  Прислал  мне  на  семь лет здоровья - теперь семь лет чихать  я  буду  на  врачей.  В  сравнении с этим хранительным письмом самый лучший  рецепт  из Галена - коновальская и знахарская ерунда. А он не ранен? Он всякий раз возвращается раненый.

Виргилия

Ах, нет, нет, нет.

Волумния

Да, он ранен; и я благодарю богов за то.

Менений

И  я тоже, если раны не слишком тяжелые. Они его красят. Возвращается с победою в кармане!

Волумния

С  победой  на  челе,  Менений.  Третий раз приходит он домой в дубовом венке.

Менений

Уж верно, задал перца самому Авфидию?

Волумния

Тит  Ларций  пишет,  что  мой  сын сразился с Авфидием, но тому удалось уйти.

Менений

И  счастье  его,  что  ушел.  А  то  бы Марций так его разделал, так бы разавфидил, что не захотел бы я быть на его месте за все сундуки кориольские со всем их золотом. А сенату сообщено это?

Волумния

(спутницам)

Идемте  же. (Менению.) Да, да! В сенат пришла реляция от полководца, от Коминия,  и  там виновником всей победы назван сын. Он в этом походе вдвойне превзошел свои прошлые подвиги.

Валерия

И правда, о нем рассказывают чудеса.

Менений

Вот видите - чудеса! И будьте уверены, все так и есть.

Виргилия

Дай-то боги!

Волумния

Да уж дали, дали!

Менений

Клянусь,  все  так и есть. Куда он ранен? (Трибунам.) Храни Юпитер вас, почтенные!  Марций  возвращается,  умножив  причины  для гордости. - Куда он ранен?

Волумния

В  плечо  и  в  руку левую. Какие шрамищи сможет народу показать, когда выставит  себя  в консулы! А в первую свою войну, отражая Тарквиния, он семь ранений получил.

Менений

И в шею, не забудь, а в бедро два - всего девять, по-моему.

Волумния

У него двадцать пять ранений, не считая нынешних.

Менений

Теперь  уж  двадцать  семь.  И  каждая  рана - могила врагу. (За сценой возгласы и трубы.) Слышите? Это боевые трубы!

Волумния

Они  вещают  Марция  приход.  Пред  ним  -  клич  труб;  за  ним - плач побежденных. Разит тяжелая его рука мечом, как смерть косой, - наверняка.  Торжественные трубы. Входят полководец Коминий и Тит Ларций; между ними идет увенчанный   дубовым  венком  Кориолая.  В  триумфальном  шествии  участвуют

военачальники, воины и глашатай.

Глашатай

Знай, Рим, что Марций дрался в Кориолах

Один супротив города всего

И славу тем добыл себе и третье

Имя почетное - Кориолан.

Добро пожаловать, Кориолан!

Трубы.

Все

Добро пожаловать, Кориолан!

Кориолан

Довольно. Этот шум не по душе мне.

Прошу вас.

Коминий

Вот и матушка твоя!

Кориолан

Ты за меня молила всех богов!

(Опускается на колени.)

Волумния

Нет, нет, вставай с колен, мой храбрый воин,

Мой милый Марций, мой достойный Кай.

И третье имя новое прибавлю,

Заслуженное подвигом твоим -

Кориолан, не так ли? - Но гляди -

Жена твоя!

Кориолан

О ласковая, здравствуй,

Молчальница моя! Ты что же плачешь?

А если бы вернулся я в гробу,

Тогда смеялась бы? О, дорогая,

Оставь лить слезы вдовам кориольским

И матерям.

Менений

Да увенчает Марс

Тебя!

Кориолан

Ты жив еще?

(Валерии.)

Прости, не первой

Приветствую, чистейшая, тебя.

Волумния

Куда и повернуться, я не знаю.

Добро пожаловать, Коминий! Всем вам -

Добро пожаловать!

Менений

Сто тысяч раз

Добро пожаловать! И плакать тянет,

И радостно смеяться. Мне грустно,

И весело. Добро пожаловать!

Будь прокляты все, кто тебе не рад!

Вы - трое воинов, которых должно

Боготворить. И все же есть у нас

Кислицы старые - им не привить уж

Любви к вам. Но еще раз повторю -

Добро пожаловать, герои наши!

Крапива есть крапива, от глупцов

Чего ждать, кроме глупости.

Коминий

Ты прав,

Как и всегда.

Кориолан

Все тот же ты, Менений.

Глашатай

Дорогу воинам!

Кориолан

Дай руку, мать.

И ты, жена. Я, прежде чем домой,

Пойду отдам сенату благодарность

За встречу, за особенный почет.

Волумния

Я дожила до исполненья всех

Моих желаний, всех мечтаний. Только

Еще одно осталось. Рим никак

Тебе в нем не откажет.

Кориолан

Знаешь, мама,

Милей мне быть по-своему слугой,

Чем править не по-своему.

Коминий

Вперед,

На Капитолий!   Трубы и рожки. Торжественное шествие удаляется. Оставшиеся Брут и Сициний

выходят вперед.

Брут

Лишь о нем и речь.

Чтоб разглядеть его, вооружились

Очками потускневшие глаза.

Младенец пусть от плача посинел,

Но нянька восхищенно заболталась,

Не слышит. Лучший свой платок-дерюжку

На шею закопченную надев,

Карабкается ни стену кухарка.

Забив проемы окон, оседлав

Коньки домов и запрудивши кровли,

Везде густеет самый разный люд,

Но, как один, все пялятся. И даже

Всегда затворничавшие жрецы,

Пыхтя, протискиваются в народе.

С лиц покрывала убраны у дам,

И солнце бело-алые их щеки

Сжигает поцелуями. Такое

Творится, словно он не человек,

А мощный и красивый бог, хитро

Вошедший в тело своего любимца.

Сициний

Он сходу станет консулом.

Брут

Тогда

Бай-баюшки-баю трибунство наше.

Сициний

Не сможет он гордыню обуздать

Свою надолго, потеряет вскоре

Сторонников.

Брут

Тем утешаюсь я.

Сициний

Народ наш подопечный - простолюдье,

К нему питающее неприязнь, -

Дай только повод, тотчас позабудет

Его заслуги новые. А повод

Уж он-то даст им.

Брут

Клялся он при мне,

Что, в консулы к избранью выставляясь,

Не станет облачаться ни за что

В потертую, смиренную одежду,

На рыночную площадь выходить

И, как ведется, раны обнажать

При всем народе, пред людьми простыми,

Чесночные их клянча голоса.

Сициний

Да, слышал я.

Брут

Он именно сказал,

Что и не выставится, разве только

Патриции упросят.

Сициний

Вот бы так

И вел себя он.

Брут

Так он и поступит.

Сициний

И тем себя погубит навсегда.

Брут

Что ж, иль ему конец, иль нашей власти.

Напомнить надо людям, что не терпит

Он их и не считает за людей;

Что, рот зажав защитникам народа,

Его он хочет вольностей лишить,

В скотину, в мулов обратить покорных

И, как верблюдов вьючных на войне,

Кормить соломой, если тащат груз,

И палкой - если падают под грузом.

Сициний

Да, да, напомнить - именно тогда,

Когда его надменная горячность

Плебеев наших снова оскорбит.

А распалить его так же нетрудно,

Как натравить собаку на овец.

Он вспыхнет - и мгновенно подожжет

Народной ненависти сухотравье,

И в этом лютом пламени навек

Обуглится.

Входит гонец.

Брут

Ты что - за нами послан?

Гонец

Зовут на Капитолий. Не иначе

Как Марцию быть консулом. Он шел,

И на него теснились поглядеть

Глухонемые, а слепцы - послушать

Хоть голос. Дамы, девушки его

Платочками своими забросали

и лентами. Степенные матроны

Перчатками кидались, сняв с руки.

Патриции склонялись перед ним,

Как перед статуей Юпитера,

А простолюдье шапками и криком

Устраивало град и гром. Я в жизни

Подобного не видел.

Брут

Что ж, идем

На Капитолий - наблюдать и слушать,

И в сердце замысел растить.

Сициний

Идем.

Уходят.

Сцена 2

Капитолий. Римский сенат. Входят два служителя, раскладывают подушки на

сенаторских сиденьях.

Первый служитель

Быстрей,   быстрей  -  сейчас  придут.  Сколько  у  нас  кандидатов  на консульство?

Второй служитель

Говорили, что трое. Но все считают, выбран будет Кориолан.

Первый служитель

Отважный человек, но страшно гордый и не любит простого народа.

Второй служитель

Да  ведь  сколько уж больших людей льстило народу, а народ ничуть их не любил. И скольких любил народ, сам не зная за что. А раз любит ни за что, то и  ненавидеть  может без причин. Так что если Кориолану все равно, любят они его  или  же  ненавидят,  то,  стало  быть,  он их натуру знает, а действует нескрыто по своей благородной беззаботности.

Первый служитель

Будь  ему  все  равно, любят его или нет, он бы равнодушно не стремился делать  им  ни  худа, ни добра. А он ищет их ненависти с таким усердием, что они  даже  не  поспевают отвечать ему этой ненавистью; он прямо всеми силами старается  показать,  что  он им враг. Вот он лестью гнушается, - а ведь так упорно вызывать к себе вражду и неприязнь народа ничуть не лучше, чем лестью вызывать народную любовь.

Второй служитель

У  него  перед  отчизной  доблестные  заслуги;  и возвышенье шло у него труднее,  чем  у  тех ловкачей гибкоспинных, что ничем больше, как умильными поклонами, втерлись в уваженье и народную хвалу. Но славные дела Кориолана у всех перед глазами, запечатлены во всех сердцах, - и за молчать эти дела, не признать их подвигами было бы черной неблагодарностью, а оболгать их значило бы предстать злобными лжецами и вызвать всеобщий упрек и укор.

Первый служитель

Что  тут  говорить,  человек  он достойный. Сенаторы идут - давай-ка мы отсюда.  Трубы.   Предшествуемые  ликторами,  входят  патриции  и  народные  трибуны, Кориолан,  Менений,  консул Коминий. Сенаторы садятся на свои места, Сициний

и Брут - на свои. Кориолан садится не сразу.

Менений

О вольсках решено. За Титом Ларцием

Послали. Остается наградить

Того, кто за отчизну постоял

С такой отвагой. Для того мы снова,

Отцы-сенаторы, и собрались.

Давайте же попросим сообща

Нашего консула и полководца

Нам доложить о труженике битв,

О Кае Марции Кориолане,

Кому мы здесь намерены воздать

По делу и заслуге.

Первый сенатор

Говори

И ничего не упускай, Коминий,

Гонясь за краткостью. Уж лучше пусть

Не сможет досягнуть до высоты

Его заслуг державная награда.

(Трибунам.)

Вас просим благосклоннейше внимать

И поддержать затем перед народом.

Сициний

Нас всех соединил приятный долг.

Мы будем рады подвиг возвеличить.

Брут

Тем радостнее это будет нам,

Если теперь народ в его глазах

Ценнее стал, чем раньше.

Менений

Полно, полно.

Зачем об этом? Так угодно вам

Коминия послушать?

Брут

Да, угодно.

Но предостережение мое

Уместно.

Менений

Любит, любит он народ ваш,

Но спать не ляжет с ним в одну постель.

Коминий, говори.

Кориолан встает и хочет уйти.

Нет, оставайся.

Первый сенатор

Сиди, Кориолан. Чего смущаться?

Ты заслужил.

Кориолан

Прощения прошу,

Но лучше б не иметь почетных ран,

Чем слушать, как получены.

Брут

Надеюсь,

Что встал ты с места не от слов моих.

Кориолан

Нет, - хоть и часто ухожу от слов,

Когда бессильны гнать меня удары.

Не льстил ты мне, а значит, не обидел.

Народ же я ценю, как он того

Достоин...

Менений

Да садись.

Кориолан

Скорей на солнце

Во время боя лягу и рабу

Дам в голове чесать, чем буду слушать,

Как огромадятся здесь пустяки,

Мной деланные.

(Уходит.)

Менений

Вожаки народа!

Ну, как он может вашей льстить плебейской

Плодучей мелюзге, где не сыскать

Двух ст_о_ящих из тысячи. - Когда он

Всего себя подставить рад мечам,

Но и одно хвалам подставить ухо

Никак не хочет? Приступай, Коминий.

Коминий

Громовый голос требуется мне,

Чтоб описать дела Кориолана

И если выше и достойней нет

На свете добродетели, чем доблесть,

То нету в мире равного тому,

О ком я речь веду. Когда Тарквиний

На нас пошел, чтоб Рим себе вернуть,

Шестнадцать было лет Кориолану,

И несравненно отличился он.

Тогдашний консул, что теперь средь нас

Присутствует, сам видел этот подвиг.

Герой наш безбородый пред собою,

Как богатырша-амазонка, гнал

Врагов щетиннощеких; над упавшим

Встав римлянином, защитил его,

Убив троих. И сам Тарквиний был

Его ударом на колени брошен.

В тот день он роль не женскую играл,

Его годам приличную, а лучшим

Мужчиной был в бою, и потому

Венчан венком дубовым. Школьный возраст

Омужествив, он рос, как океан

В приливный час. И первый был бойцом

Он с той поры в семнадцати сраженьях.

А в Кориолах и у Кориол

Свершил такое, что и слов не хватит:

Остановил бегущих, поселил

Отвагу в трусах доблестным примером.

Как водоросли килем корабля,

Так он взрезал и гнул людские гущи,

И падал меч, как смертное клеймо.

Одет корой кровавой, шел вперед

Он под сплошные вопли умиравших.

Один вошел в ворота Кориол

И, затаврив их алым знаком рока,

Прочь вырвался - и, с быстрою подкрепой,

Ударил вновь, и город поразил,

Как поражает грозная планета.

И победил. Но дальней битвы шум

Дошел до уха чуткого, и тут же

Воспрянул дух и мускулы взбодрил

Усталые - и в новый бой, дымясь

Багряным паром, руша вражьи жизни

И не остановись передохнуть,

Пока и в поле мы не победили.

Менений

Вот это человек!

Первый сенатор

Достоин чести,

Которую мы оказать хотим.

Коминий

Трофеи он отверг. Как на дерьмо,

Взглянул на драгоценную добычу.

Он меньше взял, чем дал бы нищий скряга.

Дела его - наградой для него.

Иной не просит.

Менений

Благороден он.

Позвать его.

Первый сенатор

Позвать Кориолана.

Служитель

Вот он идет.

Входит Кориолан.

Менений

Кориолан, тебя

Сенат возводит в консулы.

Кориолан

Всегда

Своею жизнью рад служить сенату.

Менений

И надлежит одно тебе еще -

Пойти к народу.

Кориолан

Я прошу - увольте

От этого. Непереносно мне

В смиренной тоге, раны обнажив,

Канючить голоса за эти раны.

Сициний

Народ желает проголосовать.

Обычая нарушить не позволит

Он ни на йоту.

Менений

Ты уж не дразни их

И сан прими по форме, как и все

Былые консулы.

Кориолан

Мне будет стыдно

Играть просительную роль. Пора

Отнять забаву эту у народа.

Брут

(Сицинию)

Ты слышал?

Кориолан

Не краснея, как смогу

Бахвалиться: свершил, мол, то и это, -

Не прятать, а показывать раненья

Давно зажившие, как будто я

Их получил, чтоб ими уплатить

За голоса?

Менений

Ты уж не упирайся.

Народные трибуны! Просим вас

Ходатаями быть перед народом.

А доблестному консулу хвала

И слава!

Сенаторы

Многая хвала и слава

Кориолану!

Торжественные трубы. Все уходят, кроме Сициния и Брута.

Брут

Вот как он намерен

С народом обращаться.

Сициний

Надо людям

Скорей уразуметь, что голоса,

Кориолану отданные, только

Усугубят презрение его.

Брут

Идем же, все передадим народу.

Он ждет на площади.

Уходят.

Сцена 3

Римский Форум (рыночная площадь). Входят семь или восемь горожан.

Первый горожанин

Раз он голоса наши запросит, то отказать мы не можем.

Второй горожанин

Можем, ежели не захотим его.

Третий горожанин

Не  захотеть  мы  властны,  да только власть эта была б неправая. Когда поведает  он нам свои дела и покажет раны, то мы в их бессловесные уста свой язык  должны  вложить  и  за  них  сказать.  Уж если он нам благородные свои подвиги   обскажет,   то   и   мы   по-благородному   должны  его  одобрить. Неблагодарность  -  свойство зверя, и народу проявить ее значило бы проявить звериность, а как мы часть народа, то и сами, стало быть, озвероватеем.

Первый горожанин

А нелюдьми прослыть проще простого. Еще когда из-за зерна мы бунтовали, он сам нас тут же обозвал пестроголовою толпищей-чудищем.

Третий горожанин

Нас многие так обзывают; и не потому, что у нас головы у кого черная, у кого  бурая,  у  кого рыжая, у кого лысая, а потому, что мозги наши очень уж разных  мастей.  Вот  право  слово, соберись они в один даже череп, и крылья получи,  и  согласись  все  лететь напрямик в одну сторону, так все равно бы разлетелись  на  запад,  восток,  север,  юг  -  по  всем  по  тридцати двум направленьям компаса.

Второй горожанин

Ты так считаешь? А в какую бы, по-твоему, сторону полетели мои мозги?

Третий горожанин

Ну,  твои  нескоро  с  места  стронешь: они намертво застряли в дубовой башке. Но уж если высвободятся, полетят, то на юг.

Второй горожанин

Это зачем же туда?

Третий горожанин

Чтоб  размягчиться  и растечься там в тумане южном; а когда растворятся они на три четверти в гнилых росах, то остальная четверть, сжались, вернется к тебе - а то, безмозглый, и жены себе не сыщешь.

Второй горожанин

Вечно ты со своими шутками. Ну, ну, балагурь, балагурь.

Третий горожанин

Значит, решено - отдадим ему все голоса? А и не все, так большинство за ним. Эх, повернись бы он сердцем к народу, не было бы человека достойней.

Входят Кориолан в одежде смирения и Менений.  Вон  он  идет  в  тоге  смирения. Гляди, как посмирнел. Мы не всем скопом, а no-одному, по-двое, по-трое проходить будем мимо него. Пусть просит людей по отдельности,  чтоб каждому досталась почесть просьбы и прямой отдачи голоса. Давайте все за мной - я научу, как проходить.

Все

Ладно, учи. (Горожане уходят.)

Менений

Нет, сударь, ты неправ. Обычай этот

Блюли достойнейшие из мужей.

Кориолан

Что ж говорить мне надо? "Я прошу вас..."

Не поворачивается язык.

"Вот мои раны. Погляди, почтенный!

Служа отчизне, я их получил,

Когда ваш брат вопил и убегал

От грохота своих же барабанов".

Менений

Нельзя об этом! Попроси их, пусть

Не забывают о твоих заслугах.

Кориолан

Просить? Проклятье! Да пускай забудут,

Как забывают проповедь жрецов,

Напрасно к ним взывающих.

Менений

Погубишь

Ты все. Я ухожу. Молю тебя,

Любезней с ними будь.

(Уходит.)

Кориолан

Сперва пускай

Вычистят зубы и лицо умоют.

Входят трое горожан.

Идет тройка гнедых... Почтеннейшие,

Вам ведомо, зачем я здесь стою.

Третий горожанин

Твоя цель нам ведома. А скажи нам, что тебя сюда толкнуло?

Кориолан

Моя заслуга.

Второй горожанин

Заслуга?

Кориолан

Да, заслуга, а вовсе не мое желание.

Третий горожанин

Почему ж не желание?

Кориолан

Потому что сроду не желал я просить подаянья у нищих.

Третий горожанин

Ты знай - раз мы тебе даем, то надеемся на прибыль от тебя.

Кориолан

В какую ж вы цену поставили консульство?

Первый горожанин

Цена - учтивая твоя просьба.

Кориолан

Вот  и  прошу учтиво консульства. Имею раны и покажу их тебе как-нибудь наедине. - Прошу и твой уважаемый голос. Что скажешь?

Второй горожанин

Даю его тебе, достойный господин.

Кориолан

Ну  вот  и  сладились.  Уже  два  уважаемых  голоса выклянчил. Подаянье получено. Будь здоровы.

Третий горожанин

Однако ж это странно.

Второй горожанин

Если бы мне заново решать... Да уж ладно.

Горожане уходят. Входят двое других.

Кориолан

Прошу  вас, если мое консульство с голосами вашими не вразнобой, то вот он я - в предписанной обычаем одежде.

Четвертый горожанин

Ты заслужил у Рима славу и добрую, и недобрую.

Кориолан

Раскрой свою загадку.

Четвертый горожанин

Ты  -  бич для недруга отчизны и плеть для друга ее. Нелюб тебе простой народ.

Кориолан

Вам бы тем выше меня ставить, что не дарю своей любовью всех и каждого. Ладно  же,  начну  льстить  своему названному братцу-народу, чтоб ценил меня дороже.  У  ваших умников лесть почитается достоинством, и раз уж им важней, чтоб  я  отдавал им поклоны, чем душу, то стану фальшиво-чарующе кланяться и ломать  перед  ними  шапку  -  то  есть ломать угодливого дурака на манер их площадных  любимцев и на услажденье всех желающих. Итак, препокорнейше прошу у вас консульства.

Пятый горожанин

В надежде, что будешь нам другом, даем тебе дружески свои голоса.

Четвертый горожанин

В боях за отчизну ты получил немало ран.

Кориолан

Верь  в  это  и так, без показа. Благодарю за ваши голоса и не смею вас дольше удерживать.

Оба горожанина

Боги да пошлют тебе радость! (Уходят.)

Кориолан

О сладостные голоса!

Лучше б я умер, лучше бы не жил,

Чем клянчить то, что делом заслужил.

Зачем в дерюжной тоге здесь торчу я

И милости у вахлачья ищу я,

Ненужной мне? Обычай так велит.

Но не сметай мы пыли с древних плит,

Не обновляй обычаев, давно бы

Всю правду скрыли мусора сугробы,

Ошибок горы... Сколько сраму снесть

Приходится за высший сан и честь.

Не бросить ли? Но я на полпути.

Уж дотерпеть и до конца дойти.

Входят еще трое горожан.

Еще вон голоса идут.

Подайте голоса! За них я дрался,

Не ел, не спал, ранений получил

Две с лишним дюжины, понюхал боя

Раз восемнадцать. Совершил то, се.

Подайте ваши голоса! Хочу я

Быть консулом. Подайте голоса!

Шестой горожанин

Он  сражался  доблестно,  и  всякий  честный  человек обязан отдать ему голос.

Седьмой горожанин

Вот  и  пускай  будет консулом. Да пошлют ему боги радость и да сделают его добрым другом народа.

Все трое горожан

Да будет так, и бог тебя храни,

Доблестный консул.

(Уходят.)

Кориолан

О замечательные голоса!

Входят Менений с Брутом и Сицинием.

Менений

Ты выстоял положенное время.

Голос народа - твой. Подтверждено

Трибунами. Осталось облачиться

В одежду консульскую и в сенат

Пожаловать.

Кориолан

Уж это позади?

Сициний

Обычай просьбы выполнен тобою.

Народ тебя одобрил и придет

На Капитолий подтвердить избранье.

Кориолан

На Капитолий?

Сициний

Да, Кориолан.

Кориолан

И я уже могу сменить одежду?

Сициний

Да, можешь.

Кориолан

И немедленно сменю.

И, став опять собой, пойду к сенату.

Менений

И я с тобой. А вы?

Брут

Мы подождем

Народа здесь.

Сициний

До скорого свиданья.

Кориолан и Менений уходят.

Добился все-таки он своего

И радуется, вижу.

Брут

Как надменно

Урок смиренья отстоял он свой.

А не разубедить ли нам народ?

Входят плебеи.

Сициний

Ну что, избрали вы его?

Первый горожанин

Избрали,

Отдали голоса.

Брут

Ох, дай-то боги,

Чтоб вашу оправдать он смог любовь.

Второй горожанин

Дай боги. Но осмелюсь я заметить -

Он насмехался, голоса прося.

Третий горожанин

Да, да. Над нами издевался прямо.

Первый горожанин

Нет, просто такова его повадка.

Второй горожанин

Заметили мы все, кроме тебя,

Его пренебреженье. Полагалось

Ему пред нами раны обнажить,

Полученные в битвах за отчизну.

Сициний

И он, конечно, вам их показал.

Горожане

Нет, никому!

Третий горожанин

Покажет как-нибудь,

Мол, с глазу на глаз. Дряхлый, мол, обычай

Без наших голосов не позволяет

Стать консулом. "А я хочу им стать.

Поэтому подайте голоса", -

Сказал, глумливо кланяясь. Когда ж мы

Их дали, то услышали: "Спасибо

За ваши сладостные голоса.

Будьте здоровы. Не держу вас дольше".

Ну, не насмешка это?

Сициний

Или вы

Слепцы, что не увидели издевки,

Иль по-ребячьи добры чересчур.

Брут

Неужто не могли ему сказать вы,

Как вас учили? Раньше ведь, когда

Он власти не имел, а был всего лишь

Незначащим слугою государства,

Он вечно был врагом вам, выступал

Противу вольностей и прав плебейства.

Что, если, мощным консулом, теперь он

Все тот же будет вам заклятый враг?

Тогда ведь станут ваши голоса

Для вас проклятьем. Вы б ему сказали,

Что, поелику подвиги его

Зовут его на консульство, он должен

По-благородному, о голосах

О ваших помня, обратить в любовь

Свою былую злобу.

Сициний

Вас учили

Проверить этим способом его -

И либо вырвать обещанье дружбы,

Либо же вызвать ярость в злой душе,

Что обуздания ни в чем не терпит;

А разъярив, воспользоваться этим

И не избирать.

Брут

Вы ж видите, что он

Открыто насмехается над вами

Теперь, когда имеет в вас нужду, -

А получив над вами полновластье,

Не станет ли презрением давить?

То ль вы трусливы, то ли не способны

Здраворассудно голос подавать.

Не вы ль отказывали прежде многим,

Кто истово просил? А он глумится,

И вы ему даете голоса?

Третий горожанин

Еще избранье не подтверждено.

Еще мы можем отказать.

Второй горожанин

Откажем.

Я наберу отказчиков пятьсот.

Первый горожанин

А я поболе тыщи. И в придачу

Еще друзья их будут.

Брут

Так идите

И растолкуйте всем этим друзьям,

Что новый консул отберет у них

Все вольности и в несвоеголосых

Оборотит собак, которых держат,

Чтоб лаяли, но и за лай же бьют.

Сициний

Пусть соберется люд и, рассудив

По-умному, не подтвердит избранья.

На спесь его сошлитесь, на вражду

К вам застарелую. И упирайте

На то, с каким презреньем он стоял

В смиренной тоге, и с какой насмешкой

Просил о ваших голосах. Но, дескать,

Любя его за подвиги его,

Вы словно бы сквозь пальцы посмотрели

На то, как недостойно он глумился

И тешил злобу старую.

Брут

Вину

На нас, трибунов ваших, возложите:

Мол, мы настаивали на избраньи,

Ломая все препоны.

Сициний

Наш приказ

Вас, дескать, обязал, и против воли,

Против желанья, против шерсти вашей

Он избран был. Вините в этом нас.

Брут

Да, не щадите нас. Мол, мы упорно

Твердили вам о том, что он сызмлада

Отчизне служит уж немало лет,

Что он из рода Марциев преславных,

И что Анк Марций был у нас царем,

А Квинт и Публий, из того же рода,

По акведукам воду провели

Чистейшую; другой великий предок

Недаром Цензорином прозван был,

Зане вершителем державных цензов

Он дважды избирался.

Сициний

При таком

Происхожденьи, при делах похвальных

На ратном поприще, его сочли мы

Достойным высшей должности и вам

Его хвалили. Но вглядясь и взвеся,

Как он ведет себя, как раньше вел,

Нашли вы, что остался он врагом,

И отменяете поспешный выбор.

Брут

На том настаивайте, что без нас,

Без нашего приказа ни за что бы

Не выбрали его. Народ сплотите -

И все к сенату!

Плебеи

Это мы сейчас.

Почти что все жалеют об избраньи.

(Уходят.)

Брут

Пускай бегут. Откладывать мятеж

Еще рискованней, чем взбунтоваться.

Отказ в избрании, само собой,

Разбесит Марция. На том сыграем.

Следи за ним и спуску не давай.

Сициний

Идем к сенату. Мы опередим

Толпу, и выйдет так, что люди сами,

По своему почину поднялись.

Отчасти это правда. Только мы

Их подхлестнули.

Уходят.

АКТ III

Сцена 1

Улица в Риме. Звучат рожки. Входят Кориолан, Менений с патрициями, Коминий,

Тит Ларций и другие сенаторы.

Кориолан

Так, значит, подкрепление собрал

Авфидий?

Тит Ларций

Да, и этим был ускорен

Наш мирный с ними договор.

Кориолан

Выходит,

Что вольски, как и ранее, грозят

При случае ворваться в наши земли.

Коминий

Нет, консул, истомила их война,

И вряд ли стяги ратные всколышут

Еще хоть раз на нашем на веку.

Кориолан

(Титу)

Авфидия ты видел?

Тит Ларций

Он явился

Под грамотой охранной. Клял своих

За то, что так постыдно сдали город.

Он в Анциуме ныне.

Кориолан

Обо мне

Упоминал он?

Тит Ларций

Да.

Кориолан

И что сказал он?

Тит Ларций

Что столько раз уже мечом к мечу

С тобой сходился, и что ненавидит

Тебя лютей всего на всей земле;

Что за победу над тобой готов

С фортуной распроститься.

Кориолан

В Анциуме

Живет он?

Тит Ларций

В Анциуме.

Кориолан

Жаль, что нету

Мне повода туда прийти к нему

И с ненавистником моим додраться. -

Что ж, с возвращением тебя!

Входят Сициний и Брут.

А, вот они,

Невыносимо-чванные трибуны,

Два подлых языка в народном рту.

Сициний

Ни шагу дальше!

Кориолан

Это почему же?

Брут

Тебе туда опасно. Не ходи.

Кориолан

Да что за перемена?

Менений

Что такое?

Коминий

Он избран ведь и знатью, и народом.

Брут

О нет.

Кориолан

А чьи ж то были голоса?

Несмысленных детей?

Первый сенатор

Дорогу дайте,

Трибуны. Площадь ждет его.

Брут

Народ

Разгневан на него.

Сициний

Остановитесь,

Иль мятежом все вспыхнет.

Кориолан

Вот оно,

Вот ваше стадо. Разве можно их

К выборам допускать? Отдали голос -

И тут же цап назад. А где же вы?

Раз управляете плебейским ртом,

Что ж не присмотрите, чтоб не кусался?

Иль сами их науськали?

Менений

Спокойно,

Не горячитесь.

Кориолан

Ведь это заговор,

Чтобы сломить патрициата волю.

Спусти им это - и живи потом

С такими, что ни править не способны,

Ни подчиняться.

Брут

Заговор при чем тут?

Народ шумит, насмешкой оскорблен

Твоею; и жалел ты, что зерно

Ему бесплатно роздали; бранил ты

Заступников народа, обзывал

Льстецами флюгерящими, врагами

Патрициев.

Кориолан

Давно известно это.

Брут

Но многие не знали.

Кориолан

Значит, ты

Их просветил?

Брут

Я? Я тут ни при чем.

Кориолан

Ты просвещать мастак.

Брут

Да уж не хуже

Тебя в делах общественных.

Кориолан

Зачем

Тогда на консульство меня? В трибуны

Бери меня, в напарники себе,

Раз я настолько мелок.

Сициний

Слишком много

В тебе сквозит того, что невтерпеж

Народу. Если хочешь ты до цели

Дойти, то поучтивее проси,

Чтобы тебя на правый путь вернули.

Иначе не бывать тебе вовек

Ни консулом, ни - в паре с ним - трибуном.

Менений

Спокойствие, спокойствие.

Коминий

Народ

Обманут, с толку сбит. Вилянья эти

Римлянам не к лицу; Кориолан

Не заслужил таких препон позорных

На славном и прямом своем пути.

Кориолан

Зерно припомнили! Да, возражал я

И снова повторю...

Менений

Потом, потом.

Первый сенатор

Не сгоряча, не срыву, не сейчас.

Кориолан

Нет, именно сейчас. Прощу прощенья

У благороднейших моих друзей,

Но смрадной, переменчивой толпе

Я не намерен льстить. Пусть ясно видят,

Кто они есть. И повторю опять, -

От потаканья возрастает наглость,

Растет мятеж - и эти сорняки

Мы сами сеем, сами взрыхля почву,

Поскольку допускаем эту чернь

Меж нас, высокочтимого сословья,

Имеющего мужество и власть,

Да только отдающего ее

В добычу голи.

Менений

Ни словечка больше.

Первый сенатор

Ни слова, умоляем.

Кориолан

Что? Ни слова?

Я не страшился вражьих сил в бою,

И раньше лопнет грудь, чем перестану

Разить словами эту злую сыпь,

Что, как проказа, испятнала нас

По нашему прямому полутенью.

Брут

Ты о народе судишь, точно ты

Господь карающий, а не такой же

Со слабостями человек.

Сициний

Доложим

О том народу.

Менений

Да о чем? Нельзя

Погорячиться уж?

Кориолан

Погорячиться?

Будь я спокоен, как полночный сон,

Клянусь, я б высказался в том же духе.

Сициний

Придется обуздать зловредный дух.

Мы ходу не дадим ему.

Кориолан

Слыхали?

"Мы не дадим"! Сам пескариный бог

Распорядился!

Коминий

Это против правил.

Кориолан

"Мы не дадим"! Патриции честные!

Почтенные сенаторы! Зачем

Беспечно так, опасно, безрассудно

Позволили вы многоглавой гидре

Вот этой глоткою обзавестись,

Трубящей: "Не дадим!"? Ведь он намерен

Потоком вашей воли овладеть,

Пустив к себе в канаву. Если власть

Уже в его руках, склонитесь головою

Немудрою, а если нет, очнитесь

От гиблой мягкодухности своей.

Учены вы - ведите же себя

Не как безмозглые простолюдины;

А если нет науки вам, то их

Сажайте на подушки, с вами рядом.

Тогда они - сенаторы, а вы -

Плебеи, ибо вашим голосам

Не верховодить в этом общем хоре.

Позволили им выбрать вот таких,

Рычащих "Не дадим!" в лицо сенату.

Сан консула унижен, и душа

Болит, когда подумаю, что стоит

Возникнуть уравненным двум властям,

И тут же смута шасть в прогал меж ними,

Чтоб власть одну другою подкосить.

Коминий

Идемте же на площадь.

Кориолан

А зерно

Кто присоветовал раздать бесплатно,

Как повелось у греков...

Менений

Все, конец,

Молчи.

Кориолан

...хвалившихся народовластьем,

Тот - утверждаю я - вскормил мятеж,

Приуготовил гибель государства.

Брут

И вот такому должен отдавать

Народ свой голос?

Кориолан

Мой резон весомей,

Чем этот голос. Знает ведь народ,

Что он зерна ничем не заработал.

Его не выгнать было на войну,

Хотя враги шли к сердцу государства.

За это, что ли, награждать зерном?

Или за то, что рьяней бунтовали,

Чем воевали? Знали ведь и то,

Что обвиненья их против сената

Не стоят выеденного яйца.

Что ж остается? Как истолковать

Могли они бесплатную раздачу?

А так: "Нас больше; потому сенат

И уступил, что нас он испугался".

Вот и унижено значенье власти,

И чернь заботу нашу поняла

Как проявленье страха, и затворы

Сената рушатся. Того гляди,

Ворвется многобрюхое отребье,

Вороны заклюют орлов.

Менений

Довольно.

Брут

Да, предостаточно.

Кориолан

Нет, получай

Всю правду до последнего. Клянусь

Вселенной, это раздвоенье власти

Державной, когда часть ее одна

По праву презирает часть другую,

А та умеет только оскорблять

Без права и причин; когда ни родовитость,

Ни мудрость не решают ничего

Без одобренья слепоумной черни, -

Это уводит от насущных нужд

К пустяшным. Раз толку не добиться,

Все делается без толку. - Молю

И заклинаю вас, кто хочет жить

Не по указке страха, а разумно;

Кто охранить готов устои Рима

Посредством перемен; кому милей

Достоинство, чем долгопрозябанье;

Кто смело крайнее применит средство,

Когда иначе Риму смерть. Молю

Немедля вырвать у толпы язык,

Чтоб не лизала сладкую отраву.

Ваше уничиженье вас калечит,

У Рима отнимает здравый ум

И цельность, власти. Нами правит зло

И не дает вершить добро.

Брут

Довольно.

Сициний

Изменническая была то речь,

И как изменник должен он ответить.

Кориолан

Да захлебнись ты срамом, негодяй!

На кой ляд эти лысые трибуны

Народу? Ведь от них и началось

К сенатору небреженье. Выбирали

Во время бунта их, когда законом

Насилье стало. Но теперь пора

Закон дать настоящий, а засилье

Трибунское пресечь раз навсегда!

Брут

Измена явная!

Сициний

И это - консул?

Ну нет.

Брут

Эй, где эдилы!

Входит эдил.

Взять его!

Сициний

Зови народ.

(Эдил уходит.)

От имени народа

Велю тебе, республики врагу,

Зачинщику изменнических новшеств,

За мной идти к ответу.

Кориолан

Прочь, козел

Облезлый!

Патриций

Мы порукой за него.

Коминий

Руками не хватать его, почтенный.

Кориолан

Прочь, гнилизна, покуда из тебя

Не вытряс кости.

Сициний

Граждане, на помощь!

Входят эдилы с шумной толпой плебеев.

Менений

Учтивей - обе стороны!

Сициний

Вот он,

Замысливший отнять всю вашу власть.

Брут

Эдилы, взять его!

Плебеи

Долой его!

Долой!

Второй сенатор

Обороняй, обороняй!

Столпотворение вокруг Кориолана.

Общий крик

Патриций! - Трибуны! - Горожане! -

Что ж ты, Сициний! - Брут! - Кориолан!

Утихомирьтесь, граждане! - Уймитесь!

Менений

Да что ж то будет?.. Захватило дух...

Погибель Риму... Дайте отдышаться...

Трибуны, вас прошу! - Кориолан,

Спокойствие! - Уйми народ, Сициний.

Сициний

Тихо, народ! Слушай меня, народ!

Плебеи

Послушаем трибуна. Тише, тише.

Сициний

Все ваши вольности на волоске.

Их отнимает Маркий. Тот, кого

Вы в консулы избрали.

Менений

Что ты, что ты!

Так не уймешь, а пуще разожжешь.

Первый сенатор

Разрушишь весь наш Рим до основанья.

Сициний

Но Рим - не что иное как народ.

Плебеи. Да, город - это мы, народ.

Брут

От имени народа суд вершить

Поставлены мы с общего согласья.

Плебеи

Так оно есть!

Менений

И так оно и будет.

Коминий

Шумите вы, толкаете народ

Сравнять с землею Рим, обрушив кровлю

И в общей куче щебня погребя

Все, четко разграниченное прежде.

Сициний

Цена измене - смерть.

Брут

Нам власть дана

Иль не дана? Мы именем народа,

Избравшего нас, приговор выносим -

И осуждаем Марция на казнь

Незамедлительную.

Сициний

Взять его

И, на Тарпейскую скалу доставив,

Оттуда сбросить.

Брут

Взять его, эдилы.

Плебеи

Сдавайся, Марций!

Менений

Дайте мне сказать.

Трибуны, дайте мне словечко молвить,

Одно словечко.

Эдилы

Тихо! Тишина!

Менений

(Бруту)

На деле будь отчизне другом ты

И действуй рассудительно, степенно,

Без пылу ярого.

Брут

Когда болезнь

Пылает в теле, эти проволочки,

На вид разумные, вреднее яда.

Хватай его - и на Скалу!

Кориолан

(обнажая меч)

Ну нет.

Умру на месте. Кое-кто из вас

Меня видал в бою. Что ж, испытайте,

Каков я, на самих себе.

Менений

Меч в ножны!

Трибуны, отойдите!

Брут

Взять его!

Менений

На помощь Марцию! Кто благороден,

Вставай на оборону, стар и млад!

Плебеи

Долой! Бей его!

Общая схватка. Трибунов, эдилов и толпу вытесняют прочь со сцены.

Менений

(Кориолану)

Иди к себе домой. Уйди отсюда,

Иль рухнет все.

Второй сенатор

Уйди.

Кориолан

Стоять бодрей!

У нас друзей не меньше, чем врагов.

Менений

Резни ты захотел?

Первый сенатор

Избави боги!

Друг доблестный, прошу - уйди домой.

Дай нам уладить.

Менений

Эту нашу язву

Сам не излечишь ты. Уйди, прошу.

Коминий

Пойдем же вместе.

Кориолан

О, как разделался бы с ними я,

Будь они варвары. Да нет, они

Не римляне, а варвары, хоть в Риме

Щенились ими, хоть телились ими

Под сенью Капитолия...

Менений

Иди ж.

И заглуши свой справедливый гнев

До лучшей до поры.

Кориолан

На ровном поле

Я вымолотил бы полсотни их.

Менений

Да я и сам бы парочку разделал

Отборную - да, да, трибунов этих.

Коминий

Но подавляют нас они числом, -

А под стеной валящейся стоять

Было бы дуростью, а не отвагой.

Иди ж, покуда не вернулся люд,

Перегороженной реке подобясь

И прежний берег в ярости круша.

Менений

Прошу, иди. А я тут потягаюсь

Моим умишком старым с теми, кто

И вовсе без утла. Заплату надо

Любого цвета ставить поскорей.

Коминий

Пойдем.

Кориолан, Коминий и другие уходят.

Патриций

Он погубил свою судьбу.

Менений

Для мира для сего

Он слишком благороден; даже богу

Не льстил бы он, хоть соблазняй его

Нептун трезубцем, а Юпитер - властью

Метать грома. Что у него на сердце,

То и на языке. Когда же им

Овладевает гнев, то нипочем

И смерть сама.

(За сценой шум.)

Ох, и разбунтовались!

Патриций

Хоть бы сморил их сон!

Менений

Хоть потопили б

Их воды Тибра! Вот еще напасть!

Не мог он с ними поучтивей, что ли?

Возвращается толпа во главе с Брутом и Сицинием.

Сициний

Где этот гад, что обезлюдеть Рим

Задумал, чтобы самому царить здесь?

Менений

Достойные трибуны!..

Сициний

Со скалы

Тарпейской будет сброшен он руками

Железными. Закону оказав

Сопротивленье, он себя лишил

Права на суд. Применена к нему

Суровость будет вся народной власти,

Которую он ставит ни во что.

Первый горожанин

Поймет он, что почтенные трибуны -

Уста народа, а мы - руки их.

Все

Поймет, и еще как!

Менений

Послушайте...

Сициний

Довольно!

Менений

Здесь умеренность нужна,

А не смертоубийство.

Сициний

Ты зачем

Помог ему отбиться?

Менений

Дайте молвить.

Не только лишь достоинства я знаю,

Но знаю я и консула грехи...

Сициний

Какого консула?

Менений

Кориолана.

Брут

Он - консул?

Все плебеи

Нет, нет, нет, нет!

Менений

С позволенья

Трибунов и почтенного народа

Скажу словечко-два; не отыму

Я ничего - лишь времени немного.

Сициний

Ну говори, но кратко. Решено

Покончить с этим вредоносным гадом.

Изгнаньем ограничиться опасно.

Оставить его здесь - погибель всем.

А посему казним его сегодня.

Менений

Упаси боги, чтобы славный Рим,

Чья благодарность доблестным сынам

Записана в Юпитеровой книге,

Стал пожирать, как вырожденка-мать,

Своих детей!

Сициний

Он - лютая гангрена.

Отсечь ее!

Менений

Он - не сама болезнь,

А тела член, затронутый болезнью.

Отсечь его - и тело все умрет.

А излечить нетрудно. В чем повинен

Пред Римом он, что должен умереть?

Он за отчизну отдал больше крови,

Чем ныне в нем течет. Пролив остаток,

Позором все покроемся навек -

Убийцы и свидетели убийства.

Сициний

Все вверх ногами.

Брут

Чушь и вздор. Покуда

Любил он Рим, была ему и честь.

Сициний

Когда ступня поражена гангреной,

Заслуги прежние ноги не в счет.

Брут

Довольно! К дому поспешим - и схватим

Изменника, пока не заразил

Других.

Менений

Еще словечко лишь одно.

Когда поймем весь вред бездумной спешки

И тигроногой ярости подвяжем

Свинцовые подошвы, - о, тогда

Уж будет поздно. Надо по закону,

Судом судить. Иначе неизбежно

Междоусобье, и великий Рим

Разграблен будет римлянами.

Брут

Если

Уж так...

Сициний

Да что тут толковать! Видали

Уже, как законопослушен он.

Эдилов бил! Сопротивлялся нам!

Пойдемте!

Менений

Но ведь он войной воспитан

Измлада; тяжела его рука,

Несеяная речь его груба,

Мука в ней с отрубями вперемешку.

Позвольте мне, я сам пойду к нему

И мирно приведу его на суд,

К ответу по всей строгости закона.

Первый сенатор

Почтенные трибуны, так вернее

И человечнее. А путь другой -

Кровав; куда ведет он, неизвестно.

Сициний

Добро же, благородный наш Менений,

Народу послужи. Сограждане,

Оружия пока в ход не пускайте.

Брут

Но по домам не расходиться!

Сициний

Ждем

На площади тебя. Если туда

Ты не доставишь Марция, вернемся

На прежний путь.

Менений

Да нет же, приведу.

(Сенаторам.)

И вы со мной, пожалуйста. Он должен

Пойти, во избежание беды.

Первый сенатор

Идемте вместе.

Уходят.

Сцена 2

В доме Кориолана. Входят Кориолан и патриция.

Кориолан

Обрушат на меня пусть что хотят:

Пусть колесуют, бросят под копыта

Диких коней, друг на друга взмостят

Десяток Скал, чтоб, сброшенный оттуда,

Я сделался невиден глазу прежде,

Чем шмякнуся внизу, - а все равно

Кривить душой не буду перед ними.

Патриций

Тем благородней...

Кориолан

Странно мне, что мать

Меня не одобряет, хоть сама же

Их грубошерстными зовет рабами,

К тому лишь предназначенными, чтоб

На грош продать, на грош купить; в собраньях

Позевывать, сняв шапки, молча пялясь,

Когда наш брат встает и говорит

О мире, о войне.

(Входит Валумния.)

Легка ты на помине.

Зачем тебе, чтоб умягчился я?

Желаешь в криводушной роли видеть?

Позволь мне самого себя играть.

Волумния

О консул, консул, консул мой! Тебя

Желаю видеть облаченным властью.

Едва надев, не потеряй ее!

Кориолан

А, пусть...

Волумния

Собой ты был бы и тогда,

Когда бы не играл себя так яро

И не распахивался перед ними,

На консульстве еще не утвердясь.

Кориолан

Будь прокляты они!

Волумния

Дважды и трижды!

Входят Менений и сенаторы.

Менений

Нет, нет, ты грубо с ними, слишком грубо.

Вернись, поправь.

Первый сенатор

Другого средства нет.

Иначе славный Рим наш, расколовшись,

Погибнет.

Волумния

Не упрямься, согласись.

Я сердцем непоклонна, как и ты,

Но разумом унять умею сердце,

Когда сердиться - хуже.

Менений

Золотые

Слова, достойнейшая госпожа.

Держава наша в лютой лихоманке,

И нет иных лекарств, а то бы я

Отяжелелые надел доспехи,

Но не дал бы унизиться ему

Пред этим стадом.

Кориолан

Что я должен сделать?

Менений

Пойти к трибунам.

Кориолан

Так. И что затем?

Менений

Сказать, что сожалеешь.

Кориолан

Извиняться?

Просить прощения у самих богов

Я бы не смог.

Волумния

Ты слишком непреклонен.

Хоть благородно это, но сейчас

Мы в крайности. Ты, помню, говорил мне,

Что на войне по-братски неразлучны

Отвага и лукавство. Если так,

То почему им надо разлучаться

После войны?

Кориолан

Ну вот еще!

Менений

А что? Вопрос

Уместен.

Волумния

Если на войне лукавишь -

И не роняешь чести, прибегая

К политике такой, то почему

Ты не прибегнешь к ней теперь, когда

Она не менее необходима?

Кориолан

Не надо принуждать меня.

Волумния

Нет, надо, -

К народу должен обратиться ты,

И не по-своему, с подсказки сердца,

А с речью подфальшивленно-чужой.

И это честь твою не замарает

Нисколько - ведь похвально город взять

Посредством мягких слов, когда иначе

Грозит крушенье и большая кровь.

Душой кривить я бы не погнушалась,

Когда судьба моя, моих друзей

Висела бы на волоске, взывая

Ко мне, чтоб я исполнила свой долг.

Я говорю от имени твоей

Жены и сына, знати и сената.

(Указывая на сенаторов.)

Но ты скорей все погубить готов

Своею хмурью, чем подачку бросить

Корявой черни, заработав лаской

Ее любовь.

Менений

О госпожа моя

Достойнейшая! - Ну пойдем, пойдем же.

Умаслишь их. Учтивыми словами

Рассеешь тучи, прежнее вернешь.

Волумния

Прошу тебя, мой сын, иди туда

С поклонной, обнаженной головою.

Вот так, сняв шлем, ты руку с ним отставь.

Вот так булыжны камни лобызни

Коленом - ибо действие важнее,

Чем красноречие: глаза толпы

Понятливей, чем уши. Пересилив

Упорство сердца, голову склони

Пред ними ягодою перезрелой,

Упасть готовой от прикосновенья.

Скажи, что ты солдат, возрос в боях

И ласковой повадке не обучен,

Которой они вправе были ждать;

Но впредь им посвятишь всего себя,

И дружескому с ними обращенью

Отдашь все силы, мол.

Менений

Да, да, вот так,

Как мать велит, ты действуй, и сердца

Их завоюешь, - эти пустоболты

Прощать охочи, только повинись.

Волумния

Иди же, ну пожалуйста, - хоть знаю,

Что легче бы нырнуть в огневорот

Тебе в погоне за врагом, чем лестью

Купить прохладу рая.

(Входит Коминий.)

К нам идет Коминий.

Коминий

Я с площади. Все в гневе, все бурлит.

И либо крупной силой защитись,

Либо разумным словом, либо бегством.

Менений

Покорные слова спасут его.

Коминий

Да, если сможет он произнести их.

Волумния

Должен - и сможет. Ну прошу тебя,

Скажи, что соглашаешься. Иди же.

Кориолан

Простоволоситься пред ними? Лгать,

Принудив сердце честное к молчанью?

Что ж, так и быть. Но если б дело шло

Лишь обо мне, о Марции, о теле

Вот этом, то его бы прежде в пыль

Я дал стереть и п_о_ ветру развеять.

Идем на площадь! Но такую роль

Я убедительно сыграть не в силах.

Коминий

Мы подсуфлируем.

Волумния

Прошу тебя,

Мой милый сын, иди. Сам говорил ты,

Что воином соделали тебя

Мои хвалы. Исполни же и эту

Тобой еще не игранную роль -

И восхвалю тебя.

Кориолан

Идти придется...

Прощай, высокий дух! Войди в меня

Дух потаскухи! Воинский мой голос,

В боях гремевший барабану в лад,

Стань тонок, как у евнуха, пискляв,

Как у девчонки, нянькающей куклу!

К лицу приклейся, лживая улыбка!

Слеза соплячья, замути глаза!

Язык, стань попрошайкой, а колено,

Сгибавшееся, только вознося

Броней окованную ногу в стремя,

Согнись, как гнутся нищие колени,

Благодаря за милостыню... Нет,

Я не могу. Иначе перестану

В себе чтить правду, заражу себя

Неизлечимой подлостью.

Волумния

Изволь,

Делай как знаешь. У тебя мне клянчить

Куда постыдней, чем тебе у них,

Погибни все! Берет пусть надо мною

Твоя гордыня верх. Уж лучше смерть,

Чем жизнь под гнетом твоего упрямства.

Мне гибель не страшнее, чем тебе.

Всосал ты храбрость с молоком моим;

Но не от матери твоя гордыня.

Кориолан

Ну не сердись и не брани меня.

Иду на площадь. Выжулю сердца их,

Вышарлатаню - и приду домой

Любимцем всех ремесленников Рима.

Поклон жене. Ты видишь - я иду.

И консулом вернусь, или уж вовсе

Льстец из меня худой.

Волумния

Делай как знаешь.

(Уходит.)

Коминий

Идем! Трибуны ждут. Вооружись

Невозмутимой мягкостью - у них

Готовы, как я слышал, обвиненья

Еще увесистей.

Кориолан

Пароль мой - мягкость.

Идем же. Я на выдумки на все

Отвечу им по чести.

Менений

Но помягче.

Кориолан

Что ж, буду мягок. Мягкостью возьму!

Уходят.

Сцена 3

Римский Форум. Входят Сициний и Брут.

Брут

Ты налегай на то, что метит он

В тираны, в деспоты. А отопрется,

Так во вражде к народу обвини

И в том, что анциатские трофеи

Не розданы еще до сей поры.

Входит эдил.

Ну что, придет он?

Эдил

Да уже идет.

Брут

А с кем идет?

Эдил

При нем Менений старый

И те сенаторы, что за него

Всегда горой.

Сициний

А список голосов,

Добытых нами, у тебя составлен?

Эдил

Составлен.

Сициний

Как положено, по трибам?

Эдил

Да.

Сициний

Собери сюда скорей народ.

Когда я возглашу: "Да будет так

В силу закона, именем народа!",

Пускай поддержат, будь то пеня, казнь

Или изгнанье. Если крикну: "Пеня!" -

Кричите: "Пеня!". Если "Смерть!" - то "Смерть!",

Настаивая на старинном праве

И правде нашей.

Эдил

Передам им все.

Брут

И, закричав, пускай не умолкают,

Шумят пускай, пока не настоят

На исполненьи тут же приговора.

Эдил

Понятно.

Сициний

Пусть свою покажут силу

По знаку нашему.

Брут

Ступай же к ним.

Эдил уходит.

Ты сразу разозли его. Привык он

Всегда брать верх и отвечать сполна

Противнику. Когда же разозлится,

Унять себя не может, говорит

Все, что на сердце - и на этом сломит

Теперь себе он шею.

Входят Кориолан, Менений, Коминий и другие.

Сициний

Вот и он.

Менений

Прошу тебя, спокойней, терпеливей.

Кориолан

Как конюх постоялого двора,

Что за монетку терпеливо сносит

Ругательства проезжих. - Сохрани

Державу нашу боги! Дай нам боги

Праведных судей! Посели любовь

Меж нами! И не улицы войной,

А храмы наши мирною молитвой

Пусть полнятся!

Первый сенатор

Аминь, аминь.

Менений

Желанье

Достойное.

Входят эдил и плебеи.

Сициний

Поближе, земляки!

Эдил

Трибунам слово. Слушайте! Вниманье!

Кориолан

Позвольте мне.

Оба трибуна

Ну говори. - Эй, тише!

Кориолан

Все ль обвинения услышу здесь?

И все ли здесь решится?

Сициний

Ты ответь нам,

Согласен ли народу подчиниться,

И слуг его признать, и понести

Законом установленную кару

За то, в чем будешь уличен?

Кориолан

Согласен.

Менений

Сограждане, вы слышите - согласен.

Подумайте о подвигах его,

О том, что его тело в шрамах сплошь,

Словно святое кладбище в могилах.

Кориолан

Э, курам на смех шрамики мои,

Царапины.

Менений

И если не найдете

Гражданственной учтивости в речах,

То просто потому, что он солдат -

И груб, как полагается солдату,

А не по злобе.

Коминий

Ну да ладно уж.

Кориолан

В чем дело? Избранный единодушно,

Я тут же опозорен. Почему

Лишен я консульства?

Сициний

Не спрашивать тебе,

А отвечать.

Кориолан

Да, это так. Согласен.

Сициний

Ты обвиняешься в том, что замыслил

Законную разрушить в Риме власть

И нам тиранство навязать свое -

И потому изменник ты народу.

Кориолан

Как? Я - изменник?

Менений

Ты ведь обещал.

Спокойнее...

Кориолан

Сгори он в преисподней,

Народ этот! - Назвать ты смел меня

Изменником народу! Будь во взгляде

Твоем зловредном тысяча смертей

И миллион смертей в твоих ручонках,

И столько же гнездись в поганом рту,

Я б и тогда сказал тебе: "Ты лжешь!" -

Неколебимо, как молюсь я небу.

Сициний

Народ, ты слышишь?

Плебеи

На Скалу его!

Сициний

Вниманье! Нам не надо обвинений

Добавочных. Достаточно того,

Что видели и слышали уже вы.

Бил слуг народа он, вас проклинал,

Противился закону грубой силой

И нас, поставленных его судить,

Здесь оскорбил. По тяжести вины

Заслуживает это высшей меры.

Брут

Но поелику перед Римом есть

Заслуги у него...

Кориолан

Ты о заслугах

Смеешь болтать?

Брут

Толкую я о том,

В чем знаю толк.

Кориолан

Ты в этом знаешь толк?

Менений

Но матушке своей ты обещал ведь!..

Коминий

Прошу тебя, отдай себе отчет...

Кориолан

Все. Никаких отчетов. Пусть меня

Швыряют со Скалы, скитаться гонят,

Кожу сдирают, голодом морят,

Зернинку в день исчахшему давая, -

Я милости не стану покупать

У них хотя б одним приветным словом;

Хотя бы требовалось лишь промолвить

"День добрый!" - не дождутся и того.

Сициний

Зане он злобствовал против народа,

И то и дело силился отнять

Власть у народа, и теперь дошел

До оскорблений правосудию,

До избиенья даже слуг закона, -

Данной нам властью, именем народа

Его мы изгоняем сей же час

Из Рима навсегда и невозвратно,

Под страхом низвержения с крутизн

Скалы Тарпейской. Именем народа

Да будет так.

Плебеи

Да будет так! Да будет так!

Изгнать его! Изгнать! Да будет так!

Коминий

Послушайте, сограждане, друзья...

Сициний

Нет. Приговор объявлен.

Коминий

Дайте молвить.

Служил я Риму консулом. На мне

Следы мечей врага. И благо Рима

Роднее мне, святее и дороже,

Чем жизнь моя, жены, детей моих.

И если я скажу...

Сициний

Что скажешь, знаем.

Брут

Все сказано уже. Как враг народа

И Родины, он изгнан вон. Да будет

Так.

Плебеи

Вон! Да будет так! Да будет так!

Кориолан

Вы, свора псиная! Дыханье ваше,

Как вонь гнилых болот. Любовь мне ваша,

Как тяжкий смрад непогребенных тел.

Я изгоняю вас прочь от себя!

Здесь оставайтесь в вечном ненадежье.

Слушок пусть каждый вас кидает в дрожь!

Пусть каждый взмах пера на вражьем шлеме

Отчаяньем опахивает вас!

Вы себялюбьем вашим туполобым

Самим себе вредите. Разуметь

Способны, только ощутив на шкуре.

И впредь своих защитников гоните,

Покуда не окажетесь в рабах

Униженнейших и без боя взятых.

Я из-за вас и город презираю -

И поворачиваюсь к вам спиной.

Нет, не сошелся клином свет на Риме.

Кориолан, Коминий, Менений и другие сенаторы уходят.

Эдил

Он изгнан, изгнан, враг народа изгнан.

Все

Ура! Изгнали нашего врага!

(Кричат, кидают шапки вверх.)

Ура!

Сициний

Идите вслед за ним до городских

Ворот, его презреньем обливая,

Как он вас. Расплатитесь с ним. А нас

Вооруженная охрана пусть

Сопровождает в городе.

Все

Идемте. Выпроводим супостата вон!

Идемте. Слава доблестным трибунам!

Уходят.

АКТ IV

Сцена 1

У римских городских ворот. Входят Кориолан, Волумния, Виргилия, Менений,

Коминий в сопровождении молодых патрициев.

Кориолан

Не плачьте же. Затягивать не будем

Прощания. Многоголовый зверь

Меня из Рима выбодал. Ну, мама,

Где же былая стойкость? Ведь не раз

Ты говорила, что година бедствий

Проверкой духа служит; что любой

Простец не дрогнет под простым щелчком

Судьбы; что по спокойной глади моря

Любая лодка гоголем плывет;

Но что непросто сохранить достойность,

Когда удар жестокий нанесен.

Своими наставленьями всегда

Вселяла ты в меня несокрушимость.

Виргилия

О боги, боги!..

Кориолан

Ну, не надо, женка...

Волумния

Багряная их задави чума,

Торговцев и ремесленников римских!

Кориолан

Да не горюй! Они меня тут в Риме

Полюбят, когда хватятся меня..

Ты пробуди в себе геройский дух,

Ты вспомни, мама, как ты говорила:

"Будь Геркулесу я женой, сама

Я половину подвигов его бы

Свершила, - меньше пролил бы потов".

Прощай же и не унывай, Коминий.

Жена и мать, прощайте. Я еще

Воспряну. Старый, верный мой Менений,

Слеза разъест тебе глаза - она

Посолоней, чем слезы молодежи.

Коминий, мой недавний предводитель,

Суров ты, виды видывал войны.

Скажи ты этим женщинам скорбящим,

Что неразумен плач над неизбежным,

Как неразумен смех.

(Матери.)

Когда в боях

Я жизнью рисковал, гордилась ты

И радовалась. Удаляюсь ныне,

Подобно одинокому дракону,

Что страшен и в болотном далеке.

Верь, если не падет от подлых козней,

То отличится заново твой сын.

Волумния

Куда же, мой родимый, ты пойдешь?

Возьми с собой Коминия на время.

Ведь лучше вместе выбрать верный путь,

Чем наудачу подставлять себя

Любой угрозе встречной.

Кориолан

Видят боги...

Коминий

С тобой побуду месяц. Подберем

Укрытие, откуда подавать

И слышать вести сможешь, чтоб вернуться

При первой же возможности, - чтоб мы

Тебя в огромном мире не искали,

Не упустили случая.

Кориолан

Прощайте.

Слишком тяжел твой груз годов и войн,

Чтобы мытариться со мной по свету.

Лишь за ворота проводи меня.

Пойдемте, милые жена и мама

И благородные мои друзья, -

И улыбнитесь мне, со мной прощаясь.

Пока дышу, лететь к вам будет весть

Победная, все та же, что и прежде.

Менений

Достойно сказано. Ну, хватит плакать.

Стряхнуть бы мне лет семь со старых плеч,

Я б пошагал с тобой, клянусь богами!

Кориолан

Дай руку мне пожать твою. Идемте.

Уходят.

Сцена 2

Улица в Риме. Входят трибуны Сициний и Брут, и с ними эдил.

Сициний

Вели им разойтись. Того довольно,

Что изгнан он. И так раздражены

Патриции; они все за него ведь.

Брут

Теперь мы, показавши нашу власть,

Смиренный примем вид.

Сициний

Вели народу,

Пусть по домам идут. Скажи, что изгнан

Главнейшей враг их, и былая мощь

Их восстановлена.

Брут

Всем по домам!

Эдил уходит.

Вон мать его.

Сициний

Скорей в сторонку.

Брут

Это

Зачем?

Сициний

Я слышал, вне себя она.

Входят Волумния, Виргилия и Менений.

Брут

Заметили нас. Укрываться поздно.

Волумния

А-а, доброхоты! Награди вас боги

Всеми дарами язвы моровой!

Менений

Ну, успокойся. Не кричи. Потише.

Волумния

Мешают слезы, а не то б я вам

Сказала... Но и так скажу.

(Бруту.)

Куда ты?

Виргилия

(Сицинию)

И ты не уходи. Ох, если б я

Могла так мужа удержать.

Сициний

Стыдитесь!

Мужского, что ли, рода вы?

Волумния

И что же

Постыдного в том видишь ты, дурак?

Мы рода человечьего. Отец мой

Мужчиной был и человеком был.

А у тебя хватило лисьей злобы

Изгнать того, кто, защищая Рим,

Нанес ударов больше, чем ты слов

Пролепетал?..

Сициний

О небеса благие!

Волумния

Ударов больше доблестных, чем ты

Сказал за всю жизнишку слов не глупых,

Не вредоносных? Слушай же... Но нет,

Прочь уходи... Нет, погоди. Хотела б

Я, чтобы сын в пустыне аравийской

С мечом в руке удалым повстречал

Тебя и племя все твое.

Сициний

И что?

Виргилия

Да то, что вырубил бы вас под корень.

Волумния

До бастрюка последнего. О, сколько

Родной мой принял ран за отчий край!

Менений

Ну, успокойся же.

Сициний

Как я желал бы,

Чтоб доблестно служить он продолжал,

А не порвал своей рукой все узы

Любви и благодарности.

Брут

И я б

Того желал.

Волумния

Желали бы? Вы сами

Плебеев натравили на него.

О доблестях его судить ли вам,

Поганым кошкам? Смыслите вы в этом,

Как я в небесных тайнах, для земли

Запретных.

Брут

Мы уходим.

Волумния

Да идите

Вы с глаз моих! Вы славно потрудились.

Но зарубите на носу своем:

Насколько римский Капитолий выше

Паршивой хижины, настолько мой

Сын - муж ее вот, римлянки вот этой -

Выше всех вас, его изгнавших.

Брут

Пусть.

Прощайте.

Сициний

Хватит подставлять себя

Укусам спятившей.

Трибуны уходят.

Волумния

Мои проклятья

С собой возьмите. Поскорей бы небо

Исполнило их! Если бы на дню

Хоть раз встречались мне мерзавцы эти,

Я отводила сердце бы на них.

Менений

Отделала ты их - и по заслугам.

Прошу пожаловать ко мне поесть.

Волумния

Гнев - моя снедь. И он меня снедает.

И скоро без остатка съест.

(Виргинии.)

Идем.

Не хнычь ты квело; голоси, как я, -

Разгневанной богинею Юноной.

Идем, идем, идем же.

Менений

Охо-хо!

Уходят.

Сцена 3

Дорога из Рима в Анциум. Входят римлянин и вольск навстречу друг другу.

Римлянин

Я знаю тебя хорошо, друг, а ты знаешь меня. Звать тебя Адрианом, не так ли?

Вольск

Так. Но, признаться, я тебя не помню.

Римлянин

Я римлянин; а служу, как и ты, неприятелям Рима. Вспомнил меня теперь?

Вольск

Неужто Никанор?

Римлянин

Он самый.

Вольск

В  тот раз ты был бородатей; но узнаю тебя по голосу и речи. Что нового в Риме? У меня приказ от властей наших Вольских разыскать тебя там. А теперь мне и ходить не надо - сбережен день пути.

Римлянин

В Риме смута была: народ бунтовал против сенаторов, патрициата, знати.

Вольск

Была?  И,  значит,  кончилась? А наши власти думают, что нет. Они рьяно готовят войну, хотят нагрянуть в самый разгар междоусобицы.

Римлянин

Разгар-то  кончился,  но огню недолго и вновь разгореться, - потому что знать  так  уязвлена  изгнаньем  славного  Кориолана, что успокоится, только отняв  у  народа  всю  власть  и навеки отменив трибунство. Будь уверен, жар тлеет и, того гляди, заново вспыхнет пламенем.

Вольск

Кориолан - изгнан?

Римлянин

Изгнан.

Вольск

Ну, Никанор, ты обрадуешь наших своим донесеньем.

Римлянин

Да,  оно  им  очень  кстати.  Не зря говорят, что жену соблазнить всего легче,  когда  она  в  ссоре  с  мужем.  Достославному  вашему Туллу Авфидию обеспечен  военный  успех,  раз  его  мощный  противник, Кориолан, больше не служит Риму.

Вольск

Это  верно,  обеспечен. А мне прямо повезло, что с тобой повстречались. Дело мое выполнено, и с веселым сердцем провожу тебя в Анциум, к нашим.

Римлянин

А  я  тебе в пути, до ужина, порасскажу о событиях в Риме, и все они на руку вам. Так у вас и войско наготове?

Вольск

Да еще какое! Центурии размещены по рубежу, готовы в дело, и дай только приказ - через час выступят.

Римлянин

Как  это  хорошо!  И  мои  сведения,  думаю, дадут толчок походу. Ну, в добрый час, рад нашей встрече.

Вольск

Вот именно, в час добрый. И уж я рад особенно.

Римлянин

Что ж, пошли.

Уходят.

Сцена 4

Перед домом Авфидия в Анциуме. Прикрывая плащом лицо, входит Корнолан,

одетый бедняком.

Кориолан

Красивый город этот Анциум.

Эх, город, город, это ж я тебя

Наполнил вдовами. А сколько юных

Стонало, падало передо мною

Наследников богатства твоего -

Прекрасных этих зданий. Пусть же буду

Сейчас не узнан, Анциум, тобой.

А то ведь горожанки вертелами,

А малыши каменьями забьют.

Входит горожанин.

Спаси тебя Юпитер.

Горожанин

И тебя.

Кориолан

Пожалуйста, скажи мне, где великий

Живет Авфидий. В городе ли он

Сейчас?

Горожанин

Да, в городе. Со знатью вельской

Пирует нынче в доме у себя.

Кориолан

А где тут дом его?

Горожанин

Перед тобою.

Кориолан

Прощай. Спасибо.

Горожанин уходит.

Коловратен мир!

Крепчайше-неразлучные друзья,

В ком на двоих одно как будто сердце, -

Нерасторжимо слитные в труде

И трапезе, и днем и ночью вместе -

И вот короткий и грошовый спор

Их делает заклятыми врагами.

А смертные враги, кому взаимных

Плетенье козней не давало спать,

По пустяковой прихоти судьбы

Становятся друзьями дорогими.

Вот так и я. Мне ненавистен стал

Родимый Рим - и люб враждебный город.

Войду. Убьет меня Авфидий - что же,

Он будет прав. Но если даст приют,

То вольскам послужу.

Уходит.

Сцена 5

В доме Авфидия. Слышна музыка. Входит слуга.

Первый слуга

Вина, вина, вина подайте! Хороши у нас слуги.

Уснули они, видно, напарнички мои.

(Уходит.)

Входит второй слуга.

Второй слуга

Где Котус? Хозяин его кличет. - Котус!

(Уходит.)

Входит Кориолан.

Кориолан

Отличный дом. И славно пахнет пиром,

Да только я не зван.

Входит первый слуга.

Первый слуга

Что  надо,  друг?  Откуда  ты? Здесь тебе не место. Прошу пожаловать за дверь. (Уходит.)

Кориолан

Я лучшего не заслужил приема.

Ведь я - Кориолан.

Входит второй слуга.

Второй слуга

Ты  здесь  откуда?  Не  иначе,  привратник  ослеп,  что  допускает сюда шантрапу. Уходи, будь ласков.

Кориолан

Прочь от меня!

Второй слуга

Чего? Сам убирайся прочь!

Кориолан

Меня ты раздражаешь.

Второй слуга

Дерзок же ты! Сейчас с тобой поговорят.

Входит третий слуга; навстречу ему - первый.

Третий слуга

Кто этот пришелец?

Первый слуга

Таких  странных  я  еще  не  видел.  И  не выгоню его никак. Позвать бы хозяина.

Третий слуга

Что тебе здесь надо, милейший? Ступай-ка отсюда.

Кориолан

Я постою. Вашему очагу

Вреда не нанесу я.

Третий слуга

А званья ты какого?

Кориолан

Благородного.

Третий слуга

Обтрепалось твое благородие.

Кориолан

Не спорю.

Третий слуга

Пожалуйста, обтрепанное ваше благородие, поищите другую стоянку. Нечего тебе здесь. Давай ступай отсюда.

Кориолан

Займись-ка своим делом ты, беги

Прислуживать и жрать объедки. Ты ведь

От них жиреешь.

(Отталкивает слугу.)

Третий слуга

Не  уйдешь  по-доброму?  Доложить  надо  хозяину,  что за чудной к нему гость.

Второй слуга

Это я сейчас. (Уходит.)

Третий слуга

А где твое жительство?

Кориолан

Под куполом небесным.

Третий слуга

Под куполом?

Кориолан

Да.

Третий слуга

А где это?

Кориолан

В городе Коршуноворонском.

Третий слуга

Коршуноворонском? Ты, небось, ворона сам порядочная?

Кориолан

Нет, я не служу у твоего хозяина.

Третий слуга

Ты моего хозяина трогать не смей.

Кориолан

А  кого  мне  -  хозяйку  твою  трогать? Хватит болтать. Брысь со своим подносом!

Бьет третьего слугу и прогоняет. Входит Авфидий со вторым слугой.

Авфидий

Где этот человек?

Второй слуга

Вот  он  где,  господин  мой.  Я бы его палкой, как собаку, да не хотел нарушать застолье шумом.

Авфидий

Откуда ты? Что хочешь? Как зовут?

Молчишь? А почему? Как твое имя?

Кориолан

Сказать придется, если, Тулл, ещё

Ты не узнал меня иль не поверил

Своим глазам.

Авфидий

Как имя, говори.

Кориолан

Слух оно режет вольскам и тебе.

Авфидий

Скажи его. Вид у тебя суровый

И властное лицо. Хоть паруса

Дырявы, но корабль высоких качеств.

Скажи, как звать тебя.

Кориолан

Сейчас чело

Твоё нахмурится. Не узнаешь?

Авфидий

Не узнаю. Как имя?

Кориолан

Зовут меня Кай Марций; причинил я

Всем вольскам и особенно тебе

Великий вред. Свидетельством тому

Прозвание мое - Кориолан.

И в этом имени - вся благодарность,

Что получил от Рима за труды я

И за опасности, за кровь мою.

Лишь имя, ненавистное тебе,

Осталось у меня. Всё остальное

Пожрала зависть злобная народа;

И ваш патрициат не защитил,

Трусливо дал прогнать меня подонкам.

И вот я у тебя. Но не подумай,

Что этим жизнь свою хочу сберечь.

Боялся если б смерти, никого я

Не избегал бы пуще, чем тебя.

Нет, это гнев велит мне рассчитаться

С гонителями. Если отомстить

Желаешь Риму за себя, за весь ваш

Стыд и увечья, поспеши моей

Бедой воспользоваться. Против Рима,

Разъеденного злом, я буду драться,

Всех демонов подземных превзойдя

Свирепостью. Но ежели робеешь

И рисковать устал, тогда и я

Устал жить долее - и подставляю

Горло свое - на, режь. Иначе будешь

Дурак. Ведь я был неотступный враг

И бочки крови выцедил из груди

Твоей отчизны. Сохранить мне жизнь

Было бы для тебя прямым позором,

Раз в дело не употребишь меня.

Авфидий

О Марций, Марций! Каждым новым словом

Еще один ты корень старой злобы

Из сердца вырываешь моего.

Вещай мне сам Юпитер с облаков,

Не так бы слову божьему поверил,

Как верю я тебе. Позволь обнять.

Ты - как утес, и сотню раз копье

Ломал я об тебя, так что обломки

Взметались до луны, - тупил свой меч

Об эту грудь, об эту наковальню.

Я прежде силой мерился с тобой,

Теперь желаю мериться любовью.

Свою невесту страстно я любил,

Но сердце пляшет радостней при виде

Тебя, о благородный, чем когда

Она женой вошла сюда впервые.

Ты - бог войны! Так знай же, бог войны,

Что войско собрано - и был намерен

Я щит твой выбить из руки твоей

Иль потерять свою на этом руку.

Двенадцать раз меня ты побеждал,

И еженочно снится новый, лютый

С тобою поединок: шлем сорвав,

Сдавив друг другу горло, мы вал_и_мся -

И просыпаюсь я полуживым,

Сжимая пустоту... Не будь причин

Других, одно изгнание твое бы

Волной высокой, от юнцов до старцев,

Нас подняло, неблагодарный Рим

Войною захлестнув. Войди ж ко мне,

Сенаторам пожми ты руку нашим.

Они все здесь, прощаются со мной

Перед моим походом - не на город,

Но в земли римские.

Кориолан

Благодарю

Вас, боги!

Авфидий

Если хочешь ты возглавить

Возмездие, полвойска моего

Бери и сам решай - ведь лучше всех

В чем сила знаешь и в чем слабость римлян

Решай, рвануться ли к воротам Рима

Или сперва окраинные земли

Занять и этим ужас навести.

Входи же к нам и познакомься с нами.

Тысячу раз: привет, привет, привет!

Мы все тебя поддержим. Стал ты другом

В сильнейшей степени, чем был врагом.

И этим много сказано. Дай руку.

Добро пожаловать!

(Уходят.)

Вперед выходят двое слуг.

Первый слуга

Вон как обернулось!

Второй слуга

А  я  его  палкой  хотел,  вот провалиться мне. Но вовремя смекнул, что встречать его не по одежке надо.

Первый слуга

Какая  силища  в его руке! Большим и указательным как крутанет меня - я волчком завертелся.

Второй слуга

Нет, я по лицу увидел, что в нем что-то этакое... Такое, вижу, в лице у него что-то - не умею тебе сказать, что.

Первый слуга

Вид  такой  какой-то  - вот повесь меня, а понял я, что высокого полета птица.

Второй слуга

И я, вот с места не сойти. Другого, как он, во всем мире не сыщешь.

Первый слуга

Не  сыщешь.  А  уж  как  воин заткнет он кое-кого за пояс - сам знаешь, кого.

Второй слуга

Нашего хозяина?

Первый слуга

Да уж не важно кого.

Второй слуга

Шестерых таких заткнет.

Первый слуга

Шестерых не шестерых. Но одного заткнет.

Второй слуга

Оно,  конечно,  тут  ещё  как сказать. На обороне города наш - лучше не надо.

Первый слуга

Да и на штурме тоже.

Входит третий слуга.

Третий слуга

Ну, рабы, иду с новостью! Новость вам несу, мошенникам!

Первый и второй

Какую? Какую? Рассказывай давай!

Третий слуга

Я  теперь  согласен  быть  какого  хочешь  племени, только не римского. Теперь что римлянином быть, что смертником.

Первый и второй

А почему? Почему?

Третий слуга

Да  потому,  что с нами теперь Кай Марций, что полководца нашего привык чехвостить.

Первый слуга

Ты что это - чехвостить?

Третий слуга

Ладно, не чехвостить, но коса на камень вечно находила.

Второй слуга

Да  ну,  мы же тут все свои. Нашему с Каем Марцием век не сладить было. Наш сам признавался при мне.

Первый слуга

Тот  всегда  был  нашему  не  в  подам.  У  Кориол  разделал нашего как отбивную.

Второй слуга

Изжарил бы и съел, будь Марций людоедом.

Первый слуга

Всю новость выложил, или еще что?

Третий слуга

А  еще  то,  что его тут чествуют, точно он сын и наследник бога Марса: посадили  на верхний конец стола; когда сенаторы у него хотят чего спросить, то  непременно вставши и с непокрытой головой. А наш с ним, как с любовницей -  руки его касается, будто святыни. Слушает его во все глаза и уши. Главная же  новость та, что полководец наш ополовинился против вчерашнего - половину власти  отдал  Марцию  по  просьбе  и согласию всего застолья. А тот сулится прямиком  пойти  да за уши привратника римского оттащить от ворот. Все перед собою скосит, выстрижет себе дорогу.

Второй слуга

Так оно и будет, воина другого нет такого.

Третий слуга

А как же! Так и будет! Потому как у него друзей не меньше, то есть, чем врагов;  а  только  друзья,  как  бы  сказать, не смели, значит, высунуться, объявиться то есть, покуда он в амиргации.

Первый слуга

В какой это амиргации?

Третий слуга

Но  как увидят, то есть, что у него опять хохол торчком и кровь играет, тут  же повыскочат из норок, будто кролики после дождя - и пойдет развеселая работа.

Первый слуга

А когда он выступит в поход?

Третий слуга

Да  завтра же, сегодня же, сейчас. После обеда в барабан ударят. Как бы на закуску к пиру - губ не успевши обтереть.

Второй слуга

Ну,  значит,  все  пойдет живее, раз война. А мир только оружье ржавит, портных распложает да сердцещипательные песенки рожает.

Первый слуга

Я  тоже  за войну. Война лучше мира, как день лучше ночи. Война бодрит, подхлестывает,  будит,  будоражит.  А  мир  - паралитик и соня. Он отупляет, усыпляет, окисляет, оглупляет. Он плодит больше выблядков, чем война убивает солдат.

Второй слуга

Оно  так.  Если  война,  можно  сказать,  насильница,  то  ведь  и  мир награждает рогами великое число мужей.

Первый слуга

И ненависть взаимную разводит в людях.

Третий слуга

А  отчего?  А  оттого,  что  в  мирное  время  люди меньше друг в друге нуждаются. Нет, мне подавай войну. Вот увидите, скоро римляне дешевле станут вольсков. - Встают, встают из-за стола.

Первый и второй

Бежим туда скорее!

Убегают.

Сцена 6

Площадь в Риме. Входят трибуны - Сициний и Брут.

Сициний

О нем ни слуху и ни духу. Нам

Его бояться нечего. Бескровной

Защитой нам - спокойствие и тишь,

Царящие в отбунтовавшихся людях.

Его друзьям приходится краснеть,

Заслыша, как народ мастеровой

Поет себе за мирною работой.

Зазорно им, что все пошло на лад.

Им бы хотелось, чтобы и теперь

Кипела бунтом улица, хоть сами

Они бы пострадали.

Брут

В добрый час

Мы встали за народ.

Входит Менений.

Кто там? Менений?

Сициний

Он самый! Ласковым он стал таким. -

Приветствуем тебя!

Менений

Привет обоим!

Сициний

Ну что? Ведь по Кориолане вашем

Тоскуют разве лишь его друзья.

Республика стоит, как и стояла б,

Хоть лопни он со злости.

Менений

Все ладно, а еще куда б ладнее,

Когда б поладить с людом он сумел.

Сициний

А где он?

Менений

Ничего о нем не слышно.

Вестей ни матери нет, ни жене.

Входят трое-четверо горожан.

Горожане

Храни трибунов боги!

Сициний

Добрый вечер!

Брут

Всем добрый вечер, добрый вечер вам!

Первый горожанин

Мы, посемейно на колени встав,

Должны за вас молиться.

Сициний

Процветайте,

Соседушки!

Брут

Здоровья вам! Пускай бы

Кориолан вас так любил, как мы.

Горожане

Спаси вас небо!

Оба трибуна

Будьте здравы! Будьте

Здоровы!

Горожане уходят.

Сициний

Вот так-то радостнее и милее,

Чем топот, крик, мятеж на мостовой!

Брут

Кай Марций был воителем достойным,

Но дерзок, ярой спесью обуян,

Самовлюблен...

Сициний

Стремился воцариться

Единовластно.

Менений

Я бы не сказал.

Сициний

Не будь он изгнан, все бы мы, бедняги,

Изведали тиранство на себе.

Брут

Но боги отвели беду, и в Риме

Отныне безопасность и покой.

Входит эдил.

Эдил

Достойные трибуны! Схвачен раб,

Распространявший слухи. Говорит он,

Будто бы вольски силами двумя

Вступили в наши земли, пред собою

Уничтожая все.

Менений

Авфидий это!

Он, об изгнаньи Марция узнав,

Свирепым слизнем выставляет рожки.

А прежде робко раковинил их,

Не смея высунуться.

Сициний

Ну к чему тут

Упоминать о Марции?

Брут

Вели

Рабу тому плетей дать. Быть не может,

Чтоб вольски разорвали договор.

Менений

Не может быть? Нет, очень даже может,

И было трижды на моем веку.

Ты, раньше чем наказывать раба,

Пораспроси его, откуда слухи.

Как бы сплеча не выпороть того,

Кто верное и грозное известье

Нам вовремя принес.

Сициний

И не толкуй.

Немыслимо.

Брут

Да просто невозможно.

Входит гонец.

Гонец

Поспешно собирается сенат.

Омрачены недоброй вестью лица.

Сициний

Все этот раб! - Ступай и отхлещи

Его при всем народе. Эти бредни

Лишь от него пошли.

Гонец

Нет, господин.

Подтверждено известье. Поступило

Другое, пострашнее.

Сициний

Пострашней?

Гонец

Из многих уст - хоть не могу судить

О достоверности - я слышал: Марций,

Соединясь с Авфидием, ведет

На Рим войска и мщение несет нам

Всем поголовно.

Сициний

Выдумка и ложь!

Брут

И для того она сочинена,

Чтоб те, кто духом слабы, пожелали

Изгнанника вернуть.

Сициний

Именно так!

Менений

Да, вряд ли, вряд... Скорей огонь с водой,

Чем он с Авфидьем сладятся.

Входит второй гонец.

Второй гонец

Зовут в сенат вас.

Кай Марций и Авфидий - во главе

Грозного войска - вторглись в наши земли

И сокрушают, сожигают все.

Входит Коминий.

Коминий

(трибунам)

Спасибо вам за вашу службу Риму!

Менений

Какие вести? Что услышал ты?

Коминий

Благодаря вам будет неприятель

Бесчестить ваших жен и дочерей,

И потекут сгорающие кровли

Расплавленным свинцом вам на башку...

Менений

Что слышал ты? Да что ж услышал ты?

Коминий

Испепелятся храмы, а от прав

Народа, славно защищенных вами,

Останется - от бублика дыра.

Менений

Прошу тебя, скажи, что слышал ты. -

Боюсь, вы крепко удружили Риму.

И если Марций с вольсками в союз

Вступил...

Коминий

Какое "если"? Он там - бог!

Он их ведет, подобно исполину,

Что надприродной силою рожден.

Они за ним уверенно стремятся

На нас, как детвора на мотыльков

Иль как мясник с хлопушкою - на муху.

Менений

Ну, удружили ж вы с фартучной вашей,

Чесночною толпой мастеровой!

Вы так отстаивали голоса их!

Коминий

Все ухнете в тартарары, когда

Он Рим тряхнет.

Менений

Как Геркулес тряхнул

Златую яблоню, плоды стрясая.

Спасибо ж вам!

Брут

Но это правда все?

Коминий

Да, правда, и она зальет вам щеки

Смертельной бледностью. Вассалы Рима

Рады восстать, а кто из них решил

Сопротивляться вольскам, погибает

Под общий смех, как доблестный дурак.

И можно ль осуждать Кориолана?

Нами он изгнан - оценен врагом.

Менений

Все мы пропали, если он пощаду

Не даст нам.

Коминий

А кому о ней просить?

Трибунам, что ли? Наш народ пощады

Такой же может ожидать, как волки

От пастухов. А близкие друзья,

Скажи ему лишь: "Пожалей ты Рим", -

И тотчас ненависть его заслужат

Ведь Рим же Марция не пожалел.

Менений

Да, да. И поднеси он головешку

Пылающую к дому моему,

Я постыжусь сказать: "Не жги, не надо".

С вашей оравою мастеровой

Намастерили славно вы!

Коминий

Погибель

Неотвратимую вы навлекли.

Оба трибуна

Но почему же мы?

Менений

А кто же? Мы?

Мы, люди знатные, его любили,

Но поддались трусливо толпам вашим,

И он под улюлюканье ушел.

Коминий

Теперь придет назад под ваши вопли.

Авфидий подчиняется ему,

Как будто старшему. Противоставить

Нам нечего. Храбрость отчаянья -

Вот наша вся и сила и защита.

Входят толпой горожане.

Менений

Идет орава. - И Авфидий с ним же? -

(Толпе.)

Что? Гнали, улюлюкали? Теперь

В Рим возвращается Кориолан,

И каждый волос на его солдатах

Бичом вам будет. Заражая воздух,

Вы шапки грязные кидали вверх -

Он с вас их скинет вместе с головою,

За голоса заплатит. Да обугли

Он нас в одну сплошную головню -

И то бы поделом.

Горожане

Ох, вести страшные.

Первый горожанин

Что до меня,

То я сказал: "Хоть надо гнать, но жалко".

Второй горожанин

То же и я сказал.

Третий горожанин

То же и я. И, честно сказать, многие, многие наши то же самое говорили. Мы  хотели  как  лучше,  и  хотя  согласились  изгнать,  но против нутряного нашего согласия.

Коминий

Да, хороши вы! Поголосовали,

Теперь поголосите.

Менений

Натворила

Дел ваша свора! - Так в сенат идем?

Коминий

А что еще осталось?

(Оба уходят.)

Сициний

Идите, земляки, домой спокойно.

Сенаторы изображают страх,

А сами рады бы, небось, чтоб эта

Ложь оказалась правдой. По домам

Идите и не поддавайтесь страху.

Первый горожанин

Смилуйся  над  нами боги! По домам, ребята, по домам. Я всегда говорил, что гнать его - неправедное дело.

Второй горожанин

Все мы это говорили. Ну да идем уж.

Горожане уходят.

Брут

А весть нехороша.

Сициний

Нехороша.

Брут

Идем на Капитолий. Полбогатства

Я отдал бы, чтоб это ложь была.

Сициний

Пойдем.

Уходят.

Сцена 7

Стан вольсков близ Рима. Входит Авфидий с военачальником, своим

заместителем.

Авфидий

Что, к римлянину этому солдаты

По-прежнему как мухи льнут?

Военачальник

Мой вождь,

Не знаю я, что в нем за волшебство,

Но воины твои просто бредят,

Он на устах у них вместо молитвы

И затмевает в их глазах тебя.

Авфидий

Сейчас поправить это невозможно,

Не окалечив замыслов своих.

Не думал я, когда его приветил,

Что драть он будет нос передо мной.

Но уж таков его природный норов,

И ничего тут не поделать.

Военачальник

Зря

Ты полномочья поделил с ним. Лучше

Ты армиею сам бы предводил

Иль все ему командованье отдал.

Авфидий

Я понимаю, но уверен будь,

Когда наступит подведенье счетов,

Ему я обвиненья предъявлю -

Он не догадывается, какие.

Хоть кажется ему и всем бойцам,

Что он нам служит честно и умело,

Дерется, как дракон, и побеждает,

Лишь только вынет меч, - но упустил

Он кое-что, на чем сломает шею

Себе - иль мне - когда придет расчет.

Военачальник

Мой вождь, как думаешь, возьмет он Рим?

Авфидий

Все города сдаются без осады

Ему, и за него патрициат -

Любимец он сената, знати римской.

Трибуны ж не умеют воевать,

И как плебейство выгнало его,

Так и вернет - поспешно, бестолково.

Он Рим ухватит, как хватает рыбу

Орлан, - по праву сильного. Служил

Он Риму доблестно, а удержаться

На гребне не сумел. То ли гордыня,

Которой вечно болен человек,

Балованный успехом; то ли пылкость,

Мешающая счастливой судьбой

Распорядиться; то ли нрав, настолько

Непеременчивый, что и в сенате

Он восседал сурово, как в седле,

И мир вести хотел, как вел сраженья, -

Но проявленье этих свойств, какими

Он - хоть и в разной мере - наделен,

В людей вселило страх, а потому

И ненависть - и повлекло изгнанье.

Однако и достоинства его

Так велики, что могут перевесить.

Оценка наших дел - в руках людей,

И речь оратора увековечить

Способна подвиг лучше мраморных гробниц.

Кумир сегодня - завтра всем постылый.

Клин клином вышибают, силу силой.

Пойдем. Когда Кай Марций свалит Рим,

Тогда-то мы с ним и поговорим.

(Уходят.)

АКТ V

Сцена I

Площадь в Риме. Входят Менений, Коминий, Сициний с Брутом и другие.

Менений

Нет, не пойду. Слыхали, как он встретил

Того, под чьим началом воевал,

Кому дороже всех был. Называл он

Меня отцом, бывало. Что с того?

Идите сами. Вы его изгнали -

Теперь за милю до его шатра

Падите ниц, ползите на коленях, -

Авось, простит вас. Если не хотел

И слушать он Коминия, то мне уж

Чего соваться?

Коминий

Сделал вид он, будто

Мы незнакомы.

Менений

Вот!

Коминий

Но все ж разок

Сказал "Коминий" мне. О старой дружбе,

О крови, вместе пролитой в боях,

Ты вспомни, говорю, Ко-рио-лан!

А он: "Не знаю имени такого.

Нет у меня имен и званья нет,

Пока в огне пылающего Рима

Не выкую я имени себе".

Менений

Вот так. Наделали вы славных дел,

Усердием трибунским обеспечив

Дешевый уголь Риму. По себе

Оставите вы дорогую память!

Коминий

Призвал его простить я, как цари

Прощают, милостиво и нежданно.

Ответил он: "О милости просить

Не может Рим, мне милости не давший".

Менений

Вот так-то. Слов других нельзя и ждать.

Коминий

Попробовал я пробудить в нем жалость

К родным, к друзьям. А он: "Досуг ли мне

Их выбирать из прелых куч мякины,

Которую необходимо сжечь".

Было бы глупо тухлый смрад терпеть

Из-за двух, дескать, или трех зернинок.

Менений

Двух-трех зернинок! В их числе и я,

И мать его, жена и сын, и этот

Отважный воин - мы зерно. А вы -

Изгнившая, протухшая мякина.

И вы на всю подлунную смердите,

И по вине по вашей нас сожгут.

Сициний

Прошу, не надо ругани. Не хочешь

В столь небывало-тяжкий час помочь,

Так хоть не береди ты язв. А все же,

Когда б ты заступился за отчизну,

То речь твоя умелая верней

Смогла б остановить Кориолана,

Чем войско, собранное второпях.

Менений

Нет, не пойду.

Сициний

Прошу тебя, иди.

Менений

Да что скажу ему я?

Брут

Попытайся.

Любовь к отчизне даст тебе слова.

Менений

А если он их слушать не захочет,

Как не хотел Коминья? Что тогда?

Вернусь раздавленный, убитый горем.

Вам это надо?

Сициний

За одно старанье,

За доброе намеренье тебе

Спасибо скажет Рим.

Менений

Уговорили.

Он выслушает, думаю, меня.

Хоть настораживает сжатогубость

Насупленная эта. Но Коминий

Не вовремя явился. Натощак,

Когда не греет кровь и пусты вены,

Мы супимся и не хотим прощать.

А снедью и вином насытив жилы,

Смягчаемся. Я погожу, пока

Не отобедает он, а затем уж

Пойду на приступ.

Брут

Сердцеведец ты

И к доброте наверняка пробьешься.

Менений

Попробую. Потормошу его.

А с толком или нет, узнаем вскоре.

(Уходит.)

Коминий

Его не станут слушать.

Сициний

Неужели?

Коминий

Да говорю тебе, Кориолан

С престола воинского своего

Как бы сжигает Рим багровым взглядом.

Обида задушила в нем всю жалость.

Я преклонил колено перед ним.

Он буркнул: "Встань" - и отослал меня

Руки безмолвным знаком. И направил

Условья сдачи вслед. Переменить

Не может ничего в них: связан клятвой.

Так что надежда вся

На матушку его и на жену,

Которые намерены, я слышал,

Идти к нему и умолять его.

Пойдем же, ласково их поторопим.

Уходят.

Сцена 2

Стан вольсков под Римом. Входит Меневий. Навстречу ему - стража.

Первый часовой

Стой. Ты откуда?

Второй часовой

Стой. Ступай назад.

Менений

Вы молодцы. Сторожевую службу

Несете хорошо. Но я державой

Послан с Кориоланом говорить.

Первый часовой

Какой державой?

Менений

Римом.

Первый часовой

Возвращайся.

Проходу нету. Полководец наш

Уже покончил с Римом разговоры.

Второй часовой

И прежде Рим пожаром полыхнет,

Чем будешь говорить с Кориоланом.

Менений

Добрейшие мои! Если при вас

Упоминал о Риме полководец,

О тамошних друзьях своих, то, ставлю

Сто против одного, слыхали вы

И обо мне. Меня зовут Менений.

Первый часовой

Менений. Ну и что? Ступай назад.

Имя твое паролем здесь не служит.

Менений

Пойми, что полководец ваш меня

Сердечно любит. Я подобен книге

О подвигах его. Я прославлял

Его, рискуя преувеличеньем.

Насколько с истиною совместимо,

Всегда я восхвалял своих друзей,

А он средь них первейший. И подчас

Меня, как шар, катящийся дорожкой

Неровной кегельною, заносило

В хвалах моих почти за кромку лжи.

Так как же не пустить меня, приятель?

Первый часовой

Нет  уж,  хоть  налги  ты  в  его  пользу  столько  же коробов, сколько наговорил в свою, все равно не пущу - даже если б ложь не меньше почиталась, чем чистота и честность. Так что ступай назад.

Менений

Вспомни,  любезный,  что  меня  зовут Менений - что я всегда ратовал за вашего полководца.

Второй часовой

Пускай ты ратовал за него своей ложью, как сам признаешься, - а я служу ему  верой  и  правдой,  и  говорю  правдиво, что не пропущу. Так что ступай назад.

Менений

А обедал он уже, не знаешь? Я бы хотел с ним говорить с отобедавшим.

Первый часовой

Ты римлянин, ведь так?

Менений

Да, как и твой полководец.

Первый часовой

Тогда  ты,  как и он, должен возненавидеть Рим. Вы прогнали, вышвырнули из  своих  ворот  главного  их  защитника. Вы, обуянные плебейской дуростью, отдали  врагу  свой  щит - и теперь хотите заслониться от возмездия дешевыми стонами   старух,   молящими   ладошками  невинных  дочерей  да  безмозглыми увещаньями  трясучих  старичков  вроде  тебя.  Ты  издыхающим своим дыханьем надеешься   задуть   полымя   пожара,  которое  вот-вот  пожрет  ваш  город? Обманываешься,  старик.  Так что возвращайся в Рим и готовься принять казнь. Вы обречены на смерть. Наш полководец поклялся не давать вам никакой пощады.

Менений

Знай  тот,  у  кого  ты  под  началом,  что я здесь, - меня бы окружили уваженьем.

Первый часовой

Мои начальники тебя не знают.

Менений

Я о полководце твоем говорю.

Первый часовой

Плевал мой полководец на тебя. Отправляйся назад, говорят тебе. А не то выпущу  из  тебя последний стакан крови... Назад!.. Больше стакана в тебе не осталось. Назад!

Менений

Да что ты, малый, что ты!..

Входят Кориолан и Авфидий.

Кориолан

Что тут происходит?

Менений

Сейчас  тебе,  невеже,  достанется.  Увидишь  сейчас, как меня уважают. Поймешь,  что  грубияну  караульному  не  окараулить  от  меня сыночка моего Кориолана.  Гляди  вот,  как он меня примет. Сейчас поймешь, что не миновать тебе  виселицы или другой казни, еще мучительней и долгозрелищней, - так что заранее  вались  в обморок от страха. (Кориолану.) Да пекутся о тебе денно и нощно  преславные  боги  и  да любят они тебя так же, как старый твой батька Менений.  О  сын  мой,  сын  мой! Ты обрек нас лютому пожару. Но я угашу его пламя  вот  этой  водою из глаз. Меня с трудом уговорили пойти сюда, уверив, что  один  лишь я способен тебя умолить. Меня вынесло, выдуло из наших ворот горькими вздохами римлян. Заклинаю тебя - прости Рим, помилуй своих кающихся соотечественников.  Умягчи  божья  милость твой гнев и обрушь его остатки на этого негодника - вот на этого, что уперся как пень и не пускал к тебе.

Кориолан

Прочь от меня!

Менений

Как это прочь?

Кориолан

Жена, мать, сын - я больше их не знаю.

Служенью подчинил всего себя.

Вершу возмездье сам, но вольскам отдал -

Право пощады. Ты мне другом был,

Но это поросло быльем. Меня вы

Не отстояли, и теперь на жалость

Рассчитывать нельзя вам. Уходи.

Я глух к моленьям. Слух мой тверже замкнут,

Чем римские ворота от моих

Бойцов. Однако я любил тебя, -

Ради тебя вторично шлю посланье.

Возьми его, Менений.

(Отдает.)

Не хочу

Ни слова слышать более. - Авфидий!

Из римлян закадычней у меня

Не было друга. Ну и вот, ты видишь.

Авфидий

Ты непреклонен. Вижу.

Кориолан и Авфидий уходят.

Первый часовой

Так ты говоришь, зовут тебя Менений?

Второй часовой

Имя  это  обладает и впрямь волшебной силой. Обратно домой сам дойдешь, не заблудишься?

Первый часовой

Слыхал, как нам досталось, что не пропустили твое величество?

Второй часовой

Так я не понял - отчего нам в обморок-то падать?

Менений

Опостылел  мне  и  полководец  ваш,  и  белый  свет.  А  вы - вас я еле различаю,  такая  вы  мелкая  шушваль.  Кому  жизнь  немила,  тому  и смерть нестрашна.  Пусть  ваш командующий делает что хочет. А вы живите долго - и с каждым годом все злосчастнее и шушвальнее. Как мне сказали, так и вам скажу: "Прочь от меня!" (Уходит.)

Первый часовой

А человек он, ей же ей, достойный.

Второй часовой

Наш  полководец  - вот уж кто достойный человек. Он как скала, как дуб, не сгибаемый никаким ветром.

Уходят.

Сцена 3

Перед шатром Кориолана. Входят Кориолан, Авфидий и другие.

Кориолан

Подступим завтра мы под стены Рима

Всей нашей силой. Сотоварищ мой,

Ты засвидетельствуй сенату вольсков,

Как честно я веду войну.

Авфидий

Себя

Ты отдал делу и мольбами Рима

Не поколеблен. К дорогим друзьям,

Уверенным, что ты им не откажешь, -

И к тем остался глух.

Кориолан

Старик вот этот,

Кому отказом сердце я рассек,

Меня любил сильней, чем любят сына, -

Боготворил меня. На старика

Рим возлагал последнюю надежду.

Хоть я прогнал его, но за любовь

Воздал ему - вручил посланье к Риму,

Где повторил условия, уже

Отвергнутые. Рим их и теперь

Принять не может. Сделал лишь уступку

Я малую - уважил старика.

А нового посольства и ходатайств

От государства или от друзей

К себе не допущу.

(Шум за сценой.)

Что там за шум?

Неужто тут же сразу и нарушить

Приходится зарок мой? Ни за что.    Входят Виргилия, Волумния с маленьким Марцием, Валерия и сопровождающие.

Жена... За нею матушка моя,

Жизнь давшая мне - этому вот телу -

Ведет внучонка... Но замолкни, сердце.

Родство и связь природная, порвись.

Да славятся упорство! Ни поклоны,

Ни голубиный взор - ради него

И бог нарушил клятву бы - не тронут

'Меня... А сердце мякнет... Неужели

И я из той же глины, что и все?..

Склонилась мама - гордый мой Олимп

В мольбе склонился пред кротовьей горкой.

И у сынишки скорбный вид, - сама

Природа мне велит: "Взгляни и сжалься".

Но нет! Пускай распашут вольски Рим

И разорят Италию! Не буду

Инстинкту подчинившимся птенцом,

А буду человек, как бы себя

Создавший одиноко и безродно.

Виргилия

Супруг и господин мой!

Кориолан

Я гляжу

Теперь на мир другими уж глазами.

Виргилия

Нет, это мы переменились так

От горя.

Кориолан

Как актеришка бездарный,

Постыдно позабывший роль свою,

Не знаю, что сказать. Моя голубка,

Прости ты мне жестокость, не проси

За римлян. Дай мне снова поцелуй -

Как мщенье сладкий, как изгнанье долгий.

Клянусь ревнивою царицей неба,

Прощальный поцелуй тот на губах

С тех пор храню я девственно и свято...

Но не приветствовал еще мою

Я благороднейшую в мире матерь.

Колено низко преклоняю. Сыном

Почтительным склоняюсь пред тобой.

Волумния

О, встань и будь благословен! А я,

В кремень дороги уперев колени,

От сей поры обычай заменю

Сыновнего почтенья материнским.

(Опускается на колени.)

Кориолан

О, что ты! На колени предо мной?

Пред сыном изгнанным? Тогда взлетите

С нагого взморья к звездам, валуны!

Тогда до огненного лика солнца,

Мятежный ветер, кедры дошвырни -

Любая небыль стань привычной былью.

Волумния

Ты витязь мой! Взрастила миру я

Богатыря! А узнаешь ты эту

Римлянку?

Кориолан

Благородная сестра

Публиколы, чистейшая, как льдинка,

Что, вымороженная из снегов

Нетронутых, лучится и висит

На храме целомудренной Дианы -

О милая Валерия!

Волумния

А вот

Твое подобье малое. Дай срок,

И вырастет вторым Кориоланом.

Кориолан

Всели в тебя отвагу бог войны,

В содружестве с Юпитером наполни

Тебя высоким духом, чтоб ты

В боях стоял незыблем, как маяк

Спасительный.

Волумния

Склони колено, внучек!

Кориолан

Мой мальчик славный!

Волумния

Он, жена твоя,

И эта римлянка, и я - мы все

К тебе просителями.

Кориолан

Ох, не надо!

Пойми заране, прежде чем начнешь, -

Я ни за что не отступлю от клятвы.

И не проси, чтоб распустил я войско,

Чтоб примирился с римскою толпой

Ремесленною. И не упрекай

Меня в свирепости. И не надейся

Мой урезонить гнев и месть мою.

Волумния

Отказ, отказ во всем... О чем же нам

Просить тебя, как не об этом самом?..

Все ж выслушай нас, чтоб вина в отказе

Легла на бессердечие твое.

Кориолан

Авфидий! Вольски! Будьте все при этом.

Без вас мы с римлянами не вступаем

В сношенья никакие. - Говори!

Волумния

Да если б и молчала, то одежда

И худоба сказали бы за нас

О том, как сладко мы живем со дня

Изгнанья твоего. Подумай сам ты,

Есть ли на свете кто несчастней нас?

Ведь нам, тебя увидя, от восторга,

От радости бы плакать и плясать,

А сердце мрет от ужаса и горя,

И очи плачут, видя, как мой сын,

Как муж ее, как дорогой отец

Ребенка этого - .как ты терзаешь

Свою отчизну. И твоя вражда

С родной землей для нас смертельный нож.

Молитвы воссылать и то не можем

Из-за тебя. За отчий край молиться

Должны мы, и молиться за твою

Должны победу. Как же совместить?

Теряем либо край наш - нашу жизнь,

Либо тебя, отраду нашу в жизни.

Погибель нас и так и этак ждет.

Либо тебя в оковах поведут

По улицам, как родинопродавца,

Либо пройдешь развалинами Рима,

Увенчан лаврами за то, что ты

Отважно пролил кровь жены и сына.

Что ж до меня, то ожидать не буду,

Чем кончится война. Раз не могу

Я упросить тебя, раз ты не сменишь

Гнева на милость, осчастливив обе

Враждующие стороны, то знай -

Когда на город двинешься, я трупом,

Я трупом лягу на твоем пути.

Виргилия

И я, сына родившая тебе

И этим давшая продленье роду.

Маленький Марций

А я не лягу трупом - убегу

И спрячусь, вырасту и драться буду.

Кориолан

Нельзя детей и женщин видеть лица -

И не обабиться, не размягчиться.

Я слишком долго слушал вас.

(Встает.)

Волумния

Ну нет,

Не уходи. Когда бы просьба наша

Была для вольсков пагубна, тогда

Тебе грозила бы она бесчестьем.

Но мы ведь молим о почетном мире -

Чтобы гордились вольски милосердьем,

А римляне, принявшие его,

В один бы голос с вольсками вскричали:

"Благословен будь, миротворец наш!"

Великий сын мой, знаешь ты и сам ведь:

Сомнителен исход любой войны,

Но несомненно, что, занявши Рим,

В награду обретешь ты злое имя,

Всепроклинаемое. На скрижалях

Запишется: "Хоть этот человек

Был благороден, но своим последним

Деянием перечеркнул он все

И погубил отчизну, и оставил

Премерзостную память о себе".

Что ж ты молчишь? Ведь ты всегда старался

Великодушью подражать богов:

Вспороть громами щеки небосвода -

И стихнуть, расколов всего лишь дуб.

Ну, сам скажи ты - разве же достойно

Злопамятным быть? Дочка, не молчи.

Слезами не проймешь. Внук, помоги нам.

Твой голосок скорее может тронуть,

Чем наши доводы. Нет никого,

Кто так обязан матери, как сын мой.

И вот - срамлюсь, как нищенка молю,

В колодки взятая, а он ни звука.

Ты в жизни не уважил никогда

Родную мять. Я, бедная наседка,

Клохтаньем подымала на войну

Тебя, мою единую отраду,

И победителем домой ждала,

Венчанным славой. Если моя просьба

Неправедна, гони меня в пинки.

Но если я права, тогда бесчестен

Выходишь ты, и покарают боги

Тебя за непочтение ко мне.

Спиною повернулся... На колени,

Все трое! Устыдится пусть гордец,

Нас не жалеющий! Все на колени!

Вот. Кончено. Сейчас вернемся в Рим,

Чтоб умереть там рядом с земляками...

Да ты взгляни на нас! На малыша,

Что с нами заодно пал на колени

И тянет руки, хоть еще не может

И выразить словами - но мольба

Его сильней всего на свете... Хватит.

Идем. Не мой он сын. Не твой он муж.

Он - вольск, и на него случайным сходством

Похож малыш наш. Прогони же нас.

А я уж промолчу. Когда огнем

Рим полыхнет, тогда скажу я слово.

Кориолан берег ее за руку, молча держит.

Кориолан

О мама, мама! Что творишь со мной?

Смотри! Раскрылось небо удивленно,

И, глядя вниз, на наши чудеса,

Смеются боги. Принесла ты Риму

Счастливую победу. Но меня,

Но сына твоего - пойми! поверь! -

Поставила под тяжкую угрозу,

А может, смерти обрекла. Но пусть.

Войну продолжить не могу, Авфидий,

Но мир я выгоднейший заключу.

Скажи ты мне, Авфидий, друг мой добрый,

Ну разве, будь на месте ты моем,

Не внял бы матери? Не уступил бы?

Авфидий

Я тронут был мольбой.

Кориолан

Еще б не тронут.

Из глаз не так-то просто из моих

Выжать слезу. Но помоги составить

Условья мира... Не вернусь я в Рим.

С тобой уйду я, к вольскам. И прошу

Твоей поддержки... О жена! О мама!

Авфидий

(в сторону)

Отлично! Милосердие твое

В раздоре с честью. Это вознесет

Меня к вершине снова.

Кориолан

(Волумнии)

...Да, немедля.

Но прежде вместе выпьем мировую.

Не на словах лишь заключится мир.

Условия ты повезешь отсюда,

Скрепленные печатью. Ну, входите ж.

Вам, трем спасительницам, должен Рим

Воздвигнуть храм святой. Такого мира

Союзное все войско, все мечи

Италии добиться не смогли бы.

Уходят.

Сцена 4

Улица в Риме. Входят Менений и Сициний.

Менений

Видишь ты на Капитолии вон тот угловой камень здания сената?

Сициний

Вижу. А что?

Менений

Если  мизинцем  сдвинешь  этот  камень,  тогда  есть  надежда, что этим римлянкам  -  то  бишь,  матушке  его  -  удастся  умолить  сына. Надежды ни малейшей, говорю тебе. Мы обречены; все пойдем под нож.

Сициний

Но возможно ли, чтобы в столь короткое время изменился весь человек?

Менений

Меж  гусеницею  и  мотыльком  есть  разница;  однако мотылек был прежде гусеницей.  Этот Марций из человека стал драконом. Он уже не ползучая тварь, он сделался крылат.

Сициний

Он сильно любил свою мать.

Менений

Меня  тоже.  Я теперь позабыл ее начисто, как восьмигодовалый конь свою матку. Жесткость его лица способна уксусно окислить спелый виноград. Поступь у  него,  как у таранной башни, и земля под ним гнется. Взгляд его пробивает броню,  голос  звучит  колоколом  по гребальным, рычанье его рушит стены. Он восседает,  как  статуя  Александра Великого. Он еще и очередного веленья не кончил,  а  оно  уж  исполнено.  Чтобы  стать  богом,  не  хватает  ему лишь бессмертия и престола небесного.

Сициний

И милосердия, если ты верно описал Марция.

Менений

Я  его обрисовал, как есть. Увидишь, матушка ни с чем вернется. От него милосердия  ждать,  что  молока  от  козла - верней, от свирепого тигра. Наш бедный город в этом убедится - и все из-за тебя.

Сициний

Оборони нас боги!

Менений

Нет  уж,  боги  нас оборонять не станут. Изгнав Кориолана, мы тем самым отступились  от  богов.  И  теперь,  когда  он  явится  по  нашу  душу, боги отступятся от нас.

Входит гонец.

Гонец

О наш трибун, беги домой, спасайся.

Твой сотоварищ у толпы в руках.

Плебеи его тащат и клянутся,

Что если женщины придут ни с чем,

То будет он изрезан на кусочки.

Входит второй гонец.

Сициний

Какие вести?

Второй гонец

Радостные вести.

Добились мира женщины. Увел

Завоевателей обратно Марций.

Так счастливо не улыбался Рим,

Даже изгнав Тарквиниев-тиранов.

Сициний

Но нет ошибки, друг? Но ты уверен?

Второй гонец

Как в том, что солнце светит и горит.

А ты где прятался? Не слышишь, что ли, -

Шумит, спешит обрадованный люд,

Волной приливной чрез ворота хлынув.

За сценой трубы, гобои, барабаны, радостные клики.

Кимвалы слышишь, трубы, флейты, струны,

Бой барабанов, возгласы людей?

И пляшет солнце в небе!

(Новые возгласы.)

Менений

Вот так вести!

Пойду навстречу. Матушка его

Одна ценней для нас, чем целый город

Сенаторов и консулов и знати -

Чем целая вселенная таких,

Как ты, трибунов. Ты, видать, сегодня

Молился истово. Еще вчера

Я не дал бы и ломаного гроша

За тысячу бараньих ваших горл.

По-прежнему музыка, возгласы.

Ликуют как!

Сициний

Благодарю за весть.

Благослови тебя святые боги.

Второй гонец

Мы все должны их возблагодарить.

Сициний

Уже подходят к городу?

Второй гонец

Почти что

Вошли уже.

Сициний

Так поспешим и мы.

Со всем народом вместе возликуем.

Уходят.

Сцена 5

Улица близ городских ворот. Входят два сенатора, предваряя торжественный     проход Волумнии, Виргилии, Валерии в сопровождении знати и горожан.

Сенатор

Идет наша заступница! Идёт

Жизнеспасительница града Рима!

Сзывайте всех! хвалу богам воздайте,

Зажгите триумфальные костры.

Цветами усыпайте их дорогу.

И громче возглашайте все: "Добро

Пожаловать, спасительницы наши!" -

Чтоб Марция вернуть, чтобы навеки

Заглохли крики, гнавшие его.

Все

Добро пожаловать, спасительницы наши!

Фанфарный клич труб, барабанный бой. Все уходят.

Сцена 6

Площадь в Кориолах. Входят Тулл Авфидий со свитой.

Авфидий

Оповестите власти, что я здесь,

И передайте им письмо вот это.

Когда прочтут, пускай идут на площадь,

И здесь его пред ними и народом

Словесно подкреплю я. Тот, кого

Я обвиняю, прибыл нынче в город

И хочет говорить перед людьми,

Надеясь оправдаться. Ну, ступайте.

Свита уходит. Входят трое или четверо заговорщиков.

Привет сердечный вам!

Первый заговорщик

Как поживаешь,

Наш полководец?

Авфидий

Поживаю так,

Как поживает человек, пригревший

За пазухою у себя змею.

Второй заговорщик

Достойнейший! Намерений своих

Ты если не оставил, мы согласны

Тебя избавить от змеи.

Авфидий

Не знаю,

Как отнесется к этому народ.

Третий заговорщик

Народ колеблется, покуда в силе

Оба соперника, но стоит лишь

Пасть одному, как станет господином

Оставшийся.

Авфидий

Я понимаю это.

И будет обоснован мой удар.

Я чужака возвысил, поручился

Собою за него. А он взамен

Росою лести окропил моих

Друзей и соблазнил их, обуздавши

Свой нрав для этой цели, а ведь раньше

Всегда был непоклонен, прям и груб.

Третий заговорщик

И консульства лишился, потому ведь...

Авфидий

Об этом-то и речь. Когда ж его

Изгнали, то ко мне домой явился,

Подставил горло моему ножу.

Я принял в сотоварищи его,

Ни в чем не стал перечить, самых лучших

Ему дал выбрать из моих бойцов,

И в замысел его запрягся тоже,

Великодушием своим гордясь, -

И вместе с ним стал славу добывать,

А он ее себе всю прикарманил

И покровительством мне заплатил,

Как будто я не ровня, а наемник,

Слуга ему.

Первый заговорщик

Вот именно. Дивясь,

Глядело войско наше. А когда уж

Рим погибал, и предвкушали мы

И лавры, и преславную добычу...

Авфидий

Вот потому и поражу его

Моей десницею. За всхлипы бабьи,

За слез водичку, что дешевле лжи,

Он продал наш кровавый труд великий

И потому умрет - и вознесет

Меня своим паденьем... Что за шум там?

За сценой барабаны, трубы, возгласы народа.

Первый заговорщик

В родной свой город, ты вошел, как будто

Простой гонец - не встретили тебя

Ни шум, ни трубы. А его приход

Раскалывает воздух громом встречи.

Второй заговорщик

И терпеливым дурням, чьих сынов

Поубивал он, любо глотку драть,

Кориолана славя.

Третий заговорщик

Поспеши же,

Не дай ему пред людом оправдаться,

А дай отведать твоего меча,

С подмогой нашею. Когда он ляжет,

По-своему поведаешь о нем -

И оправданья канут вместе с трупом

В могилу.

Авфидий

Тише. Помолчи. Сюда

Идут вельможи города.

Входят городские власти и сановники вольсков.

Вельможи

Добро

Пожаловать!

Авфидий

Не заслужил я встречи.

Но, господа, внимательно ль прочли

Мое посланье?

Все

Да.

Первый вельможа

И мы в печали.

Простительны его другие вины.

Но эта, но последняя вина -

Когда он кончил там, где начинать бы,

И прахом все усилия пошли,

Потери все и траты все... Врагам

Только и оставалось, что сдаваться,

А он им дарит мирный договор.

Простить нельзя такое.

Авфидий

Вот он сам.

Услышите, что скажет.

Входит Кориолан под барабаны, со знаменами. Следом идут горожане.

Кориолан

Привет отцам почтенным! Возвращаюсь

Солдатом вашим верным и слугой,

Непоколебленно враждебным Риму.

Успешно вел я войско - и довел

До самых римских стен путем кровавым.

Добыча, нами взятая, на треть

Превысила военные расходы.

Мир нами заключен, для нас почетный,

Для римлян же позорный. Договор

Вручаем вам; на нем печать сената

И подпись консулов и знати всей.

Авфидий

Почтенные отцы! И не читайте,

А прямо возгласите, что во вред,

В тягчайшее для государства зло

Употребил доверие изменник.

Кориолан

Изменник? Я?

Авфидий

Да, Марций!

Кориолан

Марций?..

Авфидий

Да.

А что же? Величать Кориоланом?

Тем именем, что ты уворовал

У Кориол? Грабительским прозваньем?

О, главы государства и вельможи!

Он предал ваше дело. Город Рим, который был

Уж вашим, вашим Римом,

Он продал за соленую водичку

Жене и маме. Не держа ни с кем

Военного совета, разорвал

Он узы клятвы, как гнилую пряжу.

Всплакнула матушка - захлюпал он,

И так была прохлюпана победа.

Свидетели подобного стыда,

Юнцы краснели, а мужи дивились

И переглядывались.

Кориолан

Марс, ты слышишь?

Авфидий

Тебя не слышит мужественный бог.

Ты - нюня, мамин мальчик.

Кориолан

Что?

Первый вельможа

Довольно.

Кориолан

От этой лжи безмерной лопнет сердце.

Я - нюня? Мальчик? Ах же ты, холоп!

Отцы, простите. За все это время

Впервые не могу себя сдержать.

Его во лжи нельзя не уличить вам.

Он сам - улика. У него на шкуре

Следы моих плетей. Он будет несть

Их до могилы.

Первый вельможа

Замолчите оба

И слушайте, что я скажу...

Кориолан

В куски

Меня рубите, вольски! Стар и млад,

Мечи моею кровью обагрите.

Я - нюня, мальчик? Ах ты, лживый пес!

В анналы ваши вписано, что к вам

Ворвался, как орел на голубятню,

Я - в одиночку! - и от кориольцев

Летели пух и перья. Мальчик я?

Авфидий

Вот так и будем слушать похвальбу

Удачливого наглеца, над нашей

Бедой глумящегося?

Заговорщики

Смерть ему!

Горожане

На  части  его  разорвать!  -  На  месте! - Он сына моего убил! - Дочку мою! - Моего брата Марка! - У меня убил отца!

Второй вельможа

Спокойствие! Бесчинства не творите!

Он доблестен, и славою своею

Наполнил круг земной. А за вину

Ответит пред судом. Остановись,

Авфидий!

Кориолан

Да хоть семеро Авфидьев

При на меня! Хоть весь противостань

Их род честному моему мечу

На поле брани!

Авфидий

Дерзостный мерзавец!

Заговорщики

Бей его, бей, руби!   Заговорщики, обнажив мечи, убивают Кориолана. Авфидий становится ногой на

его труп.

Вельможи

Стой, стой, не надо!

Авфидий

Отцы почтенные, позвольте слово...

Первый вельможа

О, что ты сделал...

Второй вельможа

Ты осиротил

Своим деяньем воинскую доблесть.

Третий вельможа

Не попирай его ногой. - Мечи

Вложите в ножны и утихомирьтесь.

Авфидий

Отцы, когда утихнет наша ярость,

Им вызванная, и раскрою вам

Угрозу, что таилась в нем, тогда вы

Возрадуетесь, что нашёл он смерть.

Я пред собраньем вашего сената

Во всем очищусь - или же приму

Суровейшую кару.

Первый вельможа

Унесите

Его отсюда. О его кончине

Печальтесь. Доблестней богатыря

Еще не знала урна гробовая.

Второй вельможа

Его горячность буйная снимает

С Авфидия большую часть вины.

Уж дела не поправить.

Авфидий

Гнев улёгся.

Скорблю. Подымем тело вчетвером -

Трое военачальников первейших

И я. Звучи печально, барабан,

И траурно влачитесь наши копья,

Стальными остриями по земле.

Хоть в этом городе немало вдов

И матерей ещё по жертвам плачут

Кориолановым, но сбережём

Мы память достославную о нём.

Подымем же его.

Уходят с телом Кориолана под похоронный марш.

Перевод Осии Сороки

О Шекспировских богатырях

(Примечание к переводу "Кориолана")

Среди  загадок  "Гамлета"  есть  и  такая. Приезжают в Эльсинор актеры. Радостно  их  встретив  и  готовя  с ними представление, Гамлет призывает их блюсти меру в игре, не рвать страсти в клочья, чтобы "не переиродить Ирода". А  перед тем хвалит одну малопопулярную пьесу за сдержанность, честность, за отсутствие  аффектации,  - и просит актера-трагика прочесть из нее монолог о гибели Приама от руки греческого воина Пирра:

В кровяной коре,

Дыша огнем и злобой, Пирр безбожный,

Карбункулами выкатив глаза,

Приама ищет...

(перевод Б. Пастернака)

Некоторые  комментаторы  недоумевают,  где  же тут мера и сдержанность? Скорее   уж   выспренность   и  аффектация...  Как  объяснить  эту  загадку? Объяснение,  вероятно,  в следующем: Шекспир не видит здесь несдержанности и чрезмерности, ибо реальный ратный труд поразительно тяжек. Да, яростный воин покрыт  чужою запекшейся кровью; да, он взлохмачен, опален огнем пожара; да, у  него  глаза,  как два багряных камня-карбункула. И если серьезно и честно описывать  гибель  Трои,  то  именно  так  и  такими словами, чтобы дошла до слушателей  вся  изнурительность,  неистовость,  дошел  весь  ужас  смертной схватки.

И  если  о Макбете с самого же начала поведано, что он мечом, дымящимся от крови, прорубил дорогу к мятежному вождю и "от пупа до челюстей вспорол / И голову его воткнул над башней" {перевод М. Лозинского) - то, не представив себе  адского  напряга  мышц  и  нервов, вложенного в это деянье, невозможно осмыслить  характер  Макбета.  Макбет  -  не генерал, манием руки посылающий войска  на  неприятеля,  а воин-чемпион, воин-богатырь, собственным примером увлекающий бойцов.

О  воинском  труде Макбета сказано у Шекспира весьма сжато; воинский же труд  Кориолана  развернут широко. "Я снова в бой - подобно косарю / Который ни  полушки  не  получит  /  Коль не успеет поле докосить" {Мне кажется, эта фраза может пролить свет на странное слово, movers, употребленное Кориоланом в  начале  пятой  сцены  первого  акта. Не опечатка ли там (одна из многих в тексте  Folio)?  Не следует ли читать mowers - т. е. косцы? Ведь та же мысль там  -  о  яростной косьбе, не допускающей передышек.}, - восторгается сыном Волумния  в  одной  из  первых  сцен  трагедии,  и ее слова задают тон всему изображенью  битв.  Кориолан  занят  тяжелым,  кровавым трудом, в котором не имеет   себе   равных.  Он  истый  богатырь,  но  богатырь  не  сказочный, а шекспировский,   то  есть  реальный.  Сверхчеловеков  нет  на  свете  -  и с необычайной  воинской  мощью  закономерно  сопряжена  у  Кориолана слабость: болезненная  вспыльчивость, нервные срывы, так что в политики (в которые его прочит мать) он совершенно не годится.

Как  известно, Шекспир черпал свой материал у Плутарха, в жизнеописании Кориолана.  Поучительно  проследить,  с  помощью  каких  изменений, деталей, штришков  Шекспир  из  фигуры  полулегендарной  делает живого и достоверного человека.

У  Плутарха  Кориолан вызволяет из плена старого приятеля, кориольского богача.  У  Шекспира  этот  кориолец  не богат, а беден, и не старый он друг Кориолану,  а  всего  лишь  оказал  ему  гостеприимство. И Шекспир добавляет важную  деталь:  Кориолан  просит освободить бедняка, но не может вспомнить, как  того  зовут.  "Забыл,  клянусь  Юпитером.  /  Устал  я, / И притомилась память".  Кстати,  это - после изнурительнейшей битвы - единственная просьба Кориолана, отвергшего все "наградные" сверх коня и обычной солдатской доли в дележе.  Шекспир подчеркивает отмеченное Плутархом "равнодушие к чувственным наслаждениям  и  деньгам" (Плутарх. Избранные жизнеописания в 2-х томах. М., 1987,  т.  I,  с.  389).  Причем  у  Шекспира речь не столько о равнодушии к наслаждениям, сколько о самоограничении, о сознательной воздержности.

Дай мне снова поцелуй -

Как мщенье сладкий, как изгнанье долгий,

Клянусь ревнивою царицей неба,

Прощальный поцелуй твой на губах

С те пор храню я девственно и свято... -

говорит  Кориолан  жене.  И  не  зря  он  чуть  ли не благоговеет перед высоконравственной Валерией:

Благородная сестра

Публиколы, чистейшая, как льдинка,

Что, вымороженная из снегов

Нетронутых, лучится и висит

На храме целомудренной Дианы -

О милая Валерия!

Шекспир явно связывает эту воздержанность с богатырской силой Кориолана -   "непреодолимой  силой  его  тела,  способной  переносить  любые  тяготы" (Плутарх, т. I, с. 389).

Плутарховский  Кориолан,  добиваясь  консульства,  показывает  римскому простонародью  свои  боевые  шрамы;  шекспировский  наотрез отказывается это сделать - из гордого упрямства, усугубленного своеобразной стеснительностью.

У  Плутарха Кориолан идет на Форум, на суд народа по своей доброй воле; у  Шекспира  он  идет  туда  лишь  по  настоянию матери, которой не способен противиться.  Плутарховский  Кориолан  принимает  свое  изгнанье  со внешним бесстрастием;   шекспировский  же  -  с  возмущением,  с  очередным  взрывом негодования.  У Плутарха Авфидий в финале не дает Кориолану оправдаться, так как  опасается  его  красноречия;  у  Шекспира  же Авфидий, напротив, своими оскорблениями  подстрекает Кориолана к гневной отповеди, поскольку знает его горячность и бесхитростность.

Кстати,  плутарховский  Кориолан  "посредством  хитрости  возжег  войну между  римлянами  и  вольсками,  оклеветав  последних" (с. 423); а ступив на римскую землю, разорял ее, но не трогал поместий знати, чтобы усилить раздор среди  римлян.  Кориолан  шекспировский  не прибегает к подобным уловкам. Он прям  и  отважен до безрассудства - один врывается во вражеские Кориолы. А у Плутарха  он  это  делает  с подмогой хоть и немногочисленной, но все ж не в одиночку.

Стеснительность,  горячность,  прямота,  порывистость  в  добре  и зле, гневливость  -  качества  для  политика  самоубийственные.  И наделенный ими человек  встает  перед  нами отчетливо, во всем изобилье и всей нищете своих сил.   Но   мы  воспитаны  на  современных  заменителях  рыцарских  романов. Давным-давно  уже Шекспир и Сервантес опровергли рыцарский средневековый миф и нагляднейше показали, что энергия людская строго ограничена. Но нас они не убедили.  И  мы  страшно  удивляемся, узнав, что знаменитый чемпион-штангист кутает  свою  могучую спину и страдает от диковинных болезней. Мы поражаемся самоубийству  большого  поэта, такого на вид несокрушенно-титанического. Нам подавай  гранитных  витязей  без единой слабинки, без намека на нервы. И вот известная  американская  писательница  Мэри Маккарти в едкой статье "Генерал Макбет" (1962 г.) обрушивается на Макбета: заурядный-де он мещанин, и у жены под  башмаком,  и  только  раздражает  ее, бедную, своей нерешительностью, и приходится  жене выручать его, вселять в него отвагу, - она, мол, не столько желает  короны сама, сколько устала смотреть, как томится по трону Макбет... Читаешь  и  думаешь:  как  это зло и как несправедливо. Людям врождена жажда власти  -  но  врождена  и  совесть,  и  не будь этих бешеных подталкиваний, заклинаний,  понуканий  жены,  Макбет  не убил бы короля Дункана. Да, Макбет подчинился   жене,   как  подчинился  матери  Кориолан.  Такова  уж  природа богатырей,  что  особенно  жестока  у  них  нужда  в женской поддержке. И не насмехаться  бы  женщинам  над  мужской  слабостью, а, гордясь своею женской силой,  сознавать и свою ответственность. Ибо нет на земле сверхчеловеков, и трагедия Кориолана в очередной раз удостоверяет эту истину.

Не    знаю,   удалось   ли   переводу   избежать   ненужных   длиннот и ложноклассических  штампов;  во  всяком  случае,  я  их остерегался, Шекспир применяет   в   "Кориолане"   анахронизмы   (упоминаете  колодках,  компасе, колесовании и многих прочих вещах, чуждых римскому уху), чтобы таким образом приблизить  античный  сюжет  к  елизаветинскому  зрителю,  -  и  этим как бы подсказывает  переводчику:  старайся и ты быть доступнее, сценичней, ближе к зрительскому  сердцу,  насколько  в  твоих  силах.  Пьеса  изобилует  новыми словами,  необычными оборотами. Я, где мог, передавал неологизмы напрямую, а где  не  мог,  пытался  применять  метод компенсации, т.е. давать однотипное новое слово в другом подходящем для этого месте. Ведь оставлять без передачи столь  характерную  черту  зрелого  шекспировского  стиля  -  все  равно что методически вычеркивать неологизмы, скажем, у Солженицына!

Переводчик О. Сорока

ПРИМЕЧАНИЯ

С.  623. Кай Марций Кориолан - полулегендарный римский полководец; даты рождения  и  смерти  - неизвестны. Еще юношей отличился при взятии Кориол (в 493  г.  до н.э.). Изгнание его и предпринятая им месть Риму произошли в 491 г.  до  н.э.  Относительно  дальнейших  событий  мнения расходятся. По одной версии,  он  был убит разгневанными вольсками, по другой - дожил до глубокой старости.

С.   638.  Ты  требованьям  отвечал  Катона.  -  пример  шекспировского анахронизма: Катон-Старший жил в III-II вв. до н.э., то есть на три столетия позднее времен Кориолана.

С. 642. Будь ты сам Гектор, / Ваш баснословный предок... - Существовало легендарное представление о том, что римляне были потомками троянцев.

С. 677. ...их грубошерстными зовет рабами... - Это можно понять двояко: 1)  грязными  и грубыми; 2) одетыми, в отличие от воинов, в грубую шерстяную одежду.

...в  собраньях  /  Позевывать,  сняв  шапки.  - Привилегией знати было никогда не снимать головных уборов.

С.  714.  Он  восседает,  как  статуя Александра Великого. - Пример еще одного  анахронизма,  так  как Александр Македонский жил на полтора столетия позже Кориолана.