|
И в детстве моём невозвратном,
И к старости, близкой уже,
Живу я одним лишь театром,
Когда я не в нем — он в душе.
Подруги считают, что, дескать,
У жизни моей слишком бедный сюжет:
Ну, что ж, вы же знаете —
Страсть это деспот,
А деспоты требуют жертв.
Звонки отзвучали,
Буфет вымирает,
Смеркается в зале,
На сцене — светает:
Божественный Гете,
Бессмертный Шекспир,
Мне кажется в этом
Вся жизнь и весь мир,
Мне кажется в этом...
И в детстве и позже, подростком,
Как буря рвалась я в театр
Сыграть на священных подмостках
Хотя бы Марию Стюарт,
Ах, наши надежды на счастье —
Об этом вы знаете лучше меня:
Мечты исполняются, но лишь отчасти —
Отчасти сбылась и моя.
И вот я иду каждый вечер
В костюме — мой выход вот-вот,
Я первая зрителя встречу:
Такой мне оказан почет,
Еще до вступленья оркестра,
Еще до звонков перед Вами стою:
Пальто принимаю и царственным жестом
В ответ номерки выдаю.
Да-да, принимаю и царственным жестом,
Да-да, номерки выдаю, номерки выдаю...
Звонки отзвенели, вот кто-то вбегает,
И он еле-еле вбежать успевает,
А там и Островской,
А там и Толстой;
Меня Смоктуновский
Подвозит домой.
И Миша Ульянов,
И Толя Папанов,
Два раза Миронов,
Шесть раз — Броневой.
|
