I

   – Я ведь не как другие жены, – ласково сказала она и поцеловала меня в голову, – иногда прямо измучаешься, все думаешь, думаешь, чтобы не перетратить твою лишнюю копейку… Ты трудишься, работаешь, и я буду работать…

   – Спасибо, милая, – с тихой благодарностью сказал я, – ты у меня такая родная, такая родная… Зажги лампу…

   – Вот видишь, – укоризненно покачала она головой, – а ты сам о себе не заботишься… С керосином работаешь… Электричество провести не можешь… Я тебе ручаюсь…

   – Ну, проведем, – предложил я, – сходи завтра на станцию… Скажи…

   – Он говорит – на станцию, – возмущенно отвечала она, – ну, уж это, извини… Сходи на станцию, там тебе дадут пьяных монтеров, драть будут… Ах ты несмышленыш… Анисью, которая у нас служила, помнишь?

   – Нет…

   – Ну конечно, разве мужья заботятся о доме… У этой Анисьи есть муж. Он умеет освещение проводить, хороший такой мужик… И возьмет каких-нибудь три рубля… А ты – монтеров готов звать… Я ценю твою работу и совсем не хочу, чтобы у тебя лишние деньги уходили… Ну, пиши, пиши… Позвать, значит?

   – Позови, – кивнул я головой, – только чтобы скорее это,

   – Да ты будь спокоен… Пиши, милый…

   И она еще раз поцеловала меня в голову.

II

   Анисьин муж, как всякий трудолюбивый человек, не любил отказываться от работы и на другое же утро был у нас. Его пропустили в кабинет, и уже около девяти утра он вежливо потряс меня за плечо и, дождавшись, пока я открою глаза, осведомился о том, что, собственно, от него хотят.

   – Ламп-то вам сколько? – спросил он, оглядывая комнаты.

   – Много ламп, – нехотя ответил я, негодуя за прерванный сон, – везде.

   – Так, так… Электричество, значит, – неопределенно покрутил он головой. – Ну, что же… Велика ли вещь лампа…

   Через несколько минут он втащил в комнату какую-то грязную двойную лестницу и, удобно взмостившись на ней, стал бить потолок большим молотком.

   – Это вы зачем? – робко спросил я, чувствуя, что всякие попытки уснуть надо совершенно бросить.

   – Как зачем? – изумленно посмотрел на меня Анисьин муж, – чай электричество… Может, я сюда крюк хочу вбить…

   Он еще несколько раз уверенным движением ударил по потолку, отбил порядочный кусок штукатурки и сказал, чтобы ему позвали горничную.

   – У вас тут раньше-то проводили? – спросил он сверху. – Может, раньше кто работал?..

   – Я недавнишняя, – сконфузилась горничная, – барыня знает…

   – Ну, зови ее, твою барыню… Жена, значит, ваша, – посмотрел он на меня, – детей-то нет еще?

   – Нет… – неопределенно ответил я.

   – Ну, будут. У вас это скоро. Раньше-то тут, барыня, – спросил он вошедшую жену, – проводильников этих не было?.. Может, тут старые проводы есть, вытянуть бы их… Они так всегда, замажут известкой, а потом ищи…

   – Нет, не проводили, – виновато улыбнулась жена, – вы уж проведите, голубчик… мы заплатим…

   – Да уж без платы какое дело, – снисходительно бросил Анисьин муж, – тут тебе без этого и керосиновую лампу не проведешь…

   Когда жена ушла, он подмигнул мне сверху, и опустил молоток.

   – Это барыня, так барыня… Вот здесь, по лестнице, у двенадцатого номера… Я уже на что рабочий человек, а и то бы не взял… Ну, я пойду, – закончил он, – обедать пойду. Время.

   Во время его отсутствия мне пришлось отказать одному нужному человеку в приеме: впускать в комнату, пол которой был густо завален штукатуркой, а посредине стояла неопределенного вида лестница, – не хотелось…

   Обедал Анисьин муж долго; сознаюсь, что в первые часы его отсутствия я даже подумал, что он обиделся на то, что до него никто не проводил электричества, и ушел совсем.

   К вечеру он пришел снова, благодушно и немного иронически настроенный к своей работе.

   – Опоздал маленько, – пояснил он свое отсутствие, – мебель перетаскивали… Выезжают одни, комодище вытаскивал… Полтинник, скареды, дали…

   Он влез на свое сооружение и методически стал отбивать штукатурку с потолка.

   – Папиросочки нету? – вежливо спросил он, – курить хотца…

   Я оторвался от работы и протянул папироску.

   – Покорно благодарим… – Он затянулся и презрительно вытащил из потолка какой-то гвоздь… – Да, говорю, скареды… У этих ведь, разных квартирантов, один пример… Звать зовут, лошадью работать – работай, а отдать – это нет…

   Я почувствовал, что краснею.

   – Мы отдадим, вы не беспокойтесь, – виновато сказал я, – я вперед могу даже…

   – Да уж вы-то что… за вас и беспокойства нет… Я и девушку вашу знаю. Она и ручалась. Эти, говорит, отдадут… На пищу, говорит, скуповаты, а уж рабочему человеку… Покорно-с… – дотянул он папироску, – хороший табачок…

   С точки зрения приведения комнаты в негодность с потолком было сделано все возможное; он был облуплен до балок: по-видимому, Анисьин муж предполагал проводить электричество по системе глубоколежащих кабелей. Он с любовью посмотрел на облупленное место, слез и подошел к стене.

   – Здесь и пройдут, господин, – обратился он ко мне, – провода-то… – И, видя, что я тупо воспринимаю его объяснения, добавил: – Провода, говорю… Без них электричества кет. Лампу в стену не ввинтишь…

   Он подошел к стене, неуверенным движением засунул палец под обои и потянул к себе. Под оторванным куском оказалось какое-то серое, мутное пятно, мало гармонировавшее с цветом мебели.

   – Ишь ты – самодовольно ухмыльнулся Анисьин муж. – Обои… Их ткнешь, а они рвутся… И чего это господа не купят… Ерунду, господин, покупали… Бумагу-то…

   Через несколько минут Анисьин муж влез с сапогами на постель и стал прибивать к косяку большой, дугообразной формы, гвоздь.

   – Это я для себя, – обернулся он, – прибивать буду проволоку-то, так придержаться… Три рубля одно, а голова другое… Упадешь, разобьешься…

   – Хорошо, – уныло сказал я, искоса поглядывая на трещину в косяке, – прибивайте там…

   Прибив гвоздь, он вымерил расстояние рукой до потолка и сказал, что пойдет ужинать.

   – Завтра уж приду… Только лестницу не убирайте, а то спять ставить… Лестница-то никого за руки не хватает…

   – Ничего… Ничего, – нерешительно бросил я, – подмести только попрошу…

   – Не стоит, – миролюбиво предложил он, – завтра приду, опять насорю… Тоже ведь, электричество…

III

   Назавтра Анисьин муж не пришел. Приходила сама Анисья и просила рубль задатка.

   – Он сам-то смирный, – таинственно пояснила она кухарке, – выспится и придет… Ничего, говорит, не сгорят без меня…

   Зато на другой день он пришел еще раньше, хмурый и, по-видимому, с твердым намерением окончить работу.

   – Спать-то не помешаю? – хмуро спросил он меня, кидая молоток на пол, – прощения просим…

   – Почему вы вчера не пришли? – недовольно ответил я.

   – Вчера, чего вчера… Вчера не сегодня… – неопределенно ответил он, – сегодня и доделаю… Мудреная штука…

   – Так вы уж кончайте скорей, – кисло проворчал я, – надоело.

   – Самому надоело, – кивнул он, – тоже навязали… Можно сказать, с ножом к горлу…

   – Монтер вы, поэтому и позвали…

   – И звали бы монтеров, – огрызнулся Анисьин муж, – звали бы, коли они уж так нравятся… Им и делать-то больше нечего…

   – Как зачем? – приподнялся я с постели, – да вы проводить-то умеете?

   – Велика штука… Проволоку навертел, гвоздей натыкал… Что звонок, что лампа…

   – Да вы сами-то, – дрожащим голосом спросил я, – монтер?

   – Я-то?..

   – Ну да, вы…

   – Мы слесарь… Мебелишку тоже, если где перенести… рабочему человеку пить, есть хочется… Зовут – идешь…

   – А проводить-то… электричество-то, – вскочил я с постели, – вы умеете?.. Вы когда-нибудь проводили? А, проводили?..

   – Ну, нет… – спокойно ответил он, – чего же тут… Подумаешь, труд большой… Гвоздь вбил, кнопку прибил… Оно, чай, не керосин, само горит…

   – Идите вон, – сдержанно сказал я, – подите к черту… Вы слышите?..

   Анисьин муж молча собрал инструменты, дружелюбно посмотрел и улыбнулся.

   – Бабы все… Анисья да девушка ваша… Иди, говорит, да иди… Не маленький, сумеешь!.. Тут Анисья с монтером одним путалась, так я присмотрелся… Может, комодишко гам какой пообкрасить? Ну, пойду… Прощения просим…

IV

   Через два часа у меня в комнате веселились четыре монтера. Ходили по столу, сваливали с этажерки книги, рассказывали друг другу профессиональные новости.

   – Иди, милый, – ласково позвала меня жена в соседнюю комнату, – вот видишь, родной… Какой ты у меня глупый… Сам работаешь, а копейки своей не бережешь… Позвал монтеров дорогих… А Анисьина мужа выгнал… Дал бы ему трешницу…

   – Милая моя, – тихо сказал я. – Анисьин муж – слесарь… Понимаешь – слесарь…

   – Не может быть, – возмущенно отозвалась она, – как же это… Какой негодяй…

   Она негодующе прошлась по комнате и, побарабанив пальцами по подоконнику, обернулась ко мне.

   – Нет, ты знаешь, какой подлец, – обиженно сказала она, – зову я его на прошлой неделе кровать починить… Он отвертел ножку, матрац расковырял, а потом извинения попросил… Простите, говорит, барыня… Какой я слесарь… Вот если, говорит, электричество провести, так через Анисью скажите – приду… Ну, а ты знаешь, – я не такая, как все жены… Я твоей лишней копейки не истрачу…

   1915