Мы за память о великих. И за освоение литературного наследства. И вообще – за всё. Но все-таки…

   В жизни Пушкина, Бальзака и Льва Толстого совершенно незаметными прошли три эпизода, правда не повлиявших на их творчество, но почему-то оставшихся незамеченными.

Пушкин и извозчик Пурчук

   «Однажды Пушкин проходил по Невскому проспекту в два часа ночи. На углу стоял одноконный извозчик.

   – Свободен? – спросил А. С. Пушкин.

   – Занят, – ответил извозчик С. Пурчук и заснул».

Оноре Бальзак и хромовые ботинки

   «Будучи на юге Франции, великий романист Бальзак заказал себе хромовые ботинки у сапожника Анри Тюрена.

   – Как ваша фамилия? – спросил сапожник.

   – Бальзак, – ответил великий писатель и, уходя, обронил счет от прачки».

Лев Толстой в бане

   «Уже в преклонном возрасте и будучи вегетарианцем, Лев Николаевич Толстой зашел в баню.

   Один из его поклонников, духобор Иннокентий Гнедых, вошел в парильню с шайкой в руках и сказал:

   – Я написал поэму о неубийстве комаров и телят.

   Толстой вздохнул и отвернулся к стене. Иннокентий Гнедых бросился домой и радостно изложил свою встречу с мировым писателем».

   В тихий летний вечер, кушая пирожные «наполеон» и запивая их лимонадом, маститые исследователи из журнала «Поленья» вели тихий разговор:

   – Кстати о Пушкине. Есть прекрасный материальчик. Воспоминания о семействе извозчика Пурчука в дни кратковременного его пребывания в Либаве. Почти сенсация. С поясным портретом внучатого племянника извозчика. Надеюсь, в сборнике хватит места и для поэмы «Без кошмара не убьешь и комара» духобора-самоучки Иннокентия Гнедых.

   – Это который не успел прочесть стихи Льву Николаевичу Толстому в рязанской бане? Можно и духобора. А у вас что?

   – Сравнительная таблица хромовых ботинок Бальзака с штиблетами современников.

   Давайте теперь перелистаем сами очередной выпуск «Поленьев», вышедший в размере 90 печатных листов.

Внук С. Пурчука о своем деде

   «В Костроме до сих пор еще живет духовный пастор отец Вавила Дудуев, который был знаком с внуком извозчика С. Пурчука, известного своей ночной беседой с поэтом А. С. Пушкиным.

   По словам племянника внука, дедушка его, будучи уже портным в Могилеве, об этой беседе рассказывал так:

   «Сумеркалось. Поев щец, я отвез моего барина в Собрание и тут же получил по морде от одного гвардейского офицера в капитанских чинах, с аксельбантами.

   Сижу я после этого на козлах, и вдруг подходит ко мне один мужчина в бобрах и говорит, как сейчас слышу:

   – Извозчик, свободен?

   Кажись, это и был Пушкин. А может, и кто другой из поэтов либо из военных. Потом я переехал в Ростов, а оттуда в Могилев, где и шил в рассрочку».

   Дальше идут 382 страницы убористого текста с описанием С. Пурчука-деда в качестве портного, отца и соседа. Со снимками его мастерской, огорода и первых сшитых в рассрочку штатских брюк.

   Следующий раздел «Поленьев» в 496 страниц занят трактовкой эпизода «Лев Толстой – Иннокентий Гнедых».

   Прежде всего приводится второй черновой вариант поэмы духобора-самоучки «Без кошмара не убьешь и комара». Начинается поэма так:

И комар есть божий дар,

Пусть живет себе комар.

Человека он вкушает,

Песней воздух оглашает.

Так зачем же комара

Убивать мы будем зря?

   На 379 строфе выясняется, что убивать для пищи можно только сливочное масло и морковь.

   Затем идут пространные мемуарные воспоминания о встречах автора с Львом Толстым в бане. Для того чтобы будущему читателю не было зазорно представлять великого классика голым, автор заблаговременно описывает встречу так:

   «Облик великого старца был скрыт паром. Облик смотрел в одну сторону, а я – в другую.

   – Учитель, – сказал я, взмывая в воздухе шайкой, – я хочу тебе прочесть поэму.

   Облик вздохнул и повернулся в облаках пара».

   Оноре Бальзаку после этого в «Поленьях» остается скромное место в 409 страниц. Сам сапожник Анри Тюрен, которому великий Оноре заказал ботинки, почти не фигурирует в автографах и мемуарах. Но прачка, счет которой классик потерял в лавочке сапожника, растекается в «Поленьях» с неведомой миру стремительностью. Налицо одиннадцать фотоснимков усадьбы ее второго мужа, план маленького уютного ресторана, открытого им впоследствии в Дувре, и даже картина Шишкина с соснами, как напоминающая леса Северной Франции, где жил последний сапожник Бальзака.

   – Нет ли свеженького однотомника Пушкина? – робко спрашивает конфузливый студент, затерявшийся в извилинах книжного магазина. – Нет. Может, Толстого есть что-нибудь из романов? Тоже нет? Может, Бальзака?

   – Скоро будет, с брошюрками-то нынче туговато. Пока могу предложить что-нибудь посолиднее. Последний сборник «Поленьев». Девяносто листов, С. Пурчук о Пушкине и Гнедых о Толстом.

   – Хорошо, давайте и Пурчука и Гнедых. Давно я уже что-то не читывал классиков.

   1934