Cайт является помещением библиотеки. Все тексты в библиотеке предназначены для ознакомительного чтения.

Копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск.

Карта сайта

Все книги

Случайная

Разделы

Авторы

Новинки

Подборки

По оценкам

По популярности

По авторам

Flag Counter

Юмор
Бухов Аркадий (Л.Аркадский)
Язык: Русский

Искусство

Сегодня Катю в первый раз брали в театр.

   Уже с утра она ходила по комнате с большим голубым бантом в волосах, такая торжественная и строгая, что отцу нестерпимо хотелось поцеловать ее в тоненькую шею, от которой так замечательно пахло душистым мылом и родным ребячьим запахом.

   – Пойдем, – сказала она в шесть часов, терпеливо дождавшись электричества, – а то все сядут, и нам будет негде.

   – Там места нумерованные, – улыбнулся отец.

   – А на нумерованных сидят?

   – Сидят.

   – Вот на них и сядут.

   Глаза у нее стали такие печальные, что пришлось ехать за час до начала. В трамвае Катя, как взрослая, платила сама. Она вынула из вязаного кошелечка два гривенника, протянула их кондуктору и сказала:

   – За меня и вот за него. До театра.

   Хмурый человек, читавший газету, посмотрел на нее сквозь очки, скрыл под усами улыбку и подвинулся:

   – Садись, старуха.

   Катя села, но из предосторожности все-таки уцепилась за отцовское пальто.

   В театральный зал вошли первыми. Люстра, красный бархат лож и мерцающий тусклым золотом занавес сразу прихлопнули маленькое сердце под коричневой кофточкой.

   – А у нас есть билеты? – робко спросила она.

   – Есть, – успокоил отец. – Вот тут, в первом ряду.

   – И с номером?

   – С номером.

   – Тогда сядем. А то ты меня опять потеряешь, как тогда в саду. Ты такой.

   До самого начала спектакля Катя не верила, что занавес поднимется. Кате казалось, что достаточно и того, что она видела, чтобы запомнить и это на всю жизнь.

   Но электричество потухло, люди сбоку и сзади присмирели, перестали шуметь программками и кашлять, и занавес поднялся.

   – Ты знаешь, что сегодня играют? – шепотом спросил отец.

   – Не шуми, – ответила еще тише Катя. – Знаю. «Хижину дяди Тома». Читала книгу. Как продали одного негра. Старого.

   Со сцены пахнуло сыростью и холодом. Деревянными голосами заговорили актеры уже надоевший текст. Катя вцепилась в ручки кресла и тяжело дышала.

   – Нравится? – ласково спросил отец.

   Катя ничего не ответила. Разве стоит отвечать на такой глупый вопрос?

   В первом антракте она съежилась комочком на большом кресле и потихоньку всхлипывала.

   – Катюша, маленькая, ты что? – забеспокоился отец. – Ты что плачешь, глупеныш?

   – Продадут, – сквозь слезы ответила Катя.

   – Кого продадут?

   – Дядю Тома. За сто долларов. Я знаю. Я читала.

   – Не плачь, Катя. На тебя смотрят. Это же театр, актеры. Хочешь, я тебе принесу пирожное?

   – С кремом?

   – С кремом.

   – Не надо. – И глухо добавила: – Я, когда плачу, не люблю с кремом.

   Второе действие. Катя смотрела, вплотную прижавшись теплым плечом к отцу, и тихонько посапывала носом. В антракте сидела грустная и молчаливая.

   – Нервный ребенок, – недовольно сказал лысый сосед, разгрызая монпансье.

   – Первый раз в театре, – извиняюще шепнул отец.

   Настал следующий акт. Дядю Тома продавали на аукционе. Сам он сидел около картонной хижины и думал о том, что на улице слякоть, а он пришел в театр прямо из биллиардной, без калош. Аукционист, игравший сегодня утром бывшего попа, торопился скорей кончить роль, чтобы не упустить белокурую контролершу, которая может уйти домой одна. Он поднял деревянный молоток и крикнул:

   – Продается негр Том. Сто долларов! Кто больше?

   И вдруг тоненькой рыдающей струйкой вырвался из первого ряда звенящий детский голос:

   – Двести.

   Аукционист опустил молоток и в недоумении посмотрел на суфлера. Крайний левый статист икнул от смеха и скрылся за кулисы. Сам дядя Том закрыл лицо руками.

   – Катя, Катя, – испуганно схватил ее за руку отец. – Что ты, Катюша!

   – Двести, двести! – кричала Катя. – Папа, не давай его продавать!.. Папочка!..

   Лысый сосед бросил на пол программу и зашипел:

   – Безобразие!

   Из задних рядов стали вытягиваться головы зрителей. Папа быстро поднял Катю на руки и понес к выходу. Она крепко обхватила его за шею и прижалась мокрым лицом к уху.

   – Ну вот и сходили в театр, – сердито в пустом фойе сказал папа, покрасневший и смущенный. – Ты что же это?

   – Жалко, – еле слышно ответила Катя. – Я больше не буду.

   Отец посмотрел на съехавший на сторону бант, на длинную слезинку, застрявшую в уголке глаза, и вздохнул.

   – Выпей воды. Хочешь, я тебе его сейчас покажу? Дядю Тома? Сидит у себя в уборной живой, непроданный. Хочешь?

   – Покажи. – Катя лязгнула зубами о стакан с лимонадом. – Хочу.

   Из зала уже шумно выкатились в коридоры и фойе зрители. Все над чем-то смеялись, и отец быстро повел Катю к обитой войлоком двери в конце коридора.

   – К Заполянскому, – сказал он капельдинеру у дверей. – Которая уборная?

   – Вторая слева.

   Заполянский уже смыл черную краску густыми потоками вазелина. Лицо у него стало толстое, красное, и пудра делала его похожим на клоуна. Недавний аукционист торопливо завязывал галстук.

   – Здравствуйте, Заполянский, – сказал отец. – Ну, смотри, Катерина, вот он – твой дядя Том. Любуйся!

   Катя широко раскрытыми глазами посмотрела на пудреное актерское лицо.

   – Нет, – сказала она.

   – Ну вот, – жирным смехом засмеялся Заполянский. – Да честное же слово, я же… А хочешь, я тебе покажу, как суслики свистят?

   И, не дождавшись, он свистнул тоненько и совсем непохоже на суслика.

   – Ну, что, – спросил бывший аукционист, завязав галстук бабочкой, – можно его теперь продавать?

   В глазах у Кати что-то погасло, и она сказала грустно и разочарованно:

   – Продавайте.

   1935

Число просмотров текста: 3227; в день: 0.5

Средняя оценка: Хорошо
Голосовало: 6 человек

Оцените этот текст:

Разработка: © Творческая группа "Экватор", 2011-2024

Версия системы: 1.1

Связаться с разработчиками: [email protected]

Генератор sitemap

0