begin: понедельник. Вечер. Снег и ветер. Вода. Электричка - гудящее светлое чудовище. Забиться в угол у окна, вытянуть мокрые ноги к печке. Хорошо. ХОлодной мокрой лапою извлечь из сумки Кортасара и найти среди отсыревших страниц закладку - отсыревшую же фотокарточку с Питерскими мостами. Напротив слева - компания альпинистов не может налюбоваться свежекупленными "кошками". Напротив справа - тетенька, читающая гроссбух, украдкою отщипывая мякиш от невидимой в сумке буханки. Кто-то пьян. Кто-то дуется в карты. Жизнь кипит, жизнь в электричке - это тоже жизнь, и для многих не просто дорога домой или наоборот, но нечто. А для меня? А через полчаса из теплого вагона - в мокрую голоушую темноту, где земля неожиданно выбелена снегом. Он еще молод, этакий предбородный пушок на щеках, а туда же: под подошвою тяжелого ботинка пытается скрипеть. Поскрипыванье это сейчас приятно и симпатично, но совсем скоро станет сопровождать каждый шаг в любое время суток, и не будет от него спасения, а только жгучее желание пройтись в кедах по песку берега. И чтобы лес... Позвольте, при чем тут лес? Не так. Сначала: Понедельник. Вечер. Снег и ветер. Зеленая гудящая электричка. Тепло. Сохнут волосы и ботинки. Книжки. Лавки. Бутылки. Лампочки. Политех во всем единообразии. Лохматые физики. Неподъемные бабки и не менее неподъемные немного помладше. Славно смотреть сбоку из угла вагона, нахохлившись и упрятав ладони в рукава куртки. Когда все так, как сейчас, еще бы травы, и ехать дальше, дальше, дальше... Музыку в уши, стихи туда же, блюз в сердце, стук колес. ...Кортасара начиталась, мать твою? Увы мне... The rest is silence". End.

ноябрь 94