I

Жил в Солнечной Долине человек по имени Торарин, старый и почти совсем слепой. В

молодости он был великим викингом. Он был человек не из покладистых, хотя уже и

старый. Был у него сын по имени Торстейн, рослый, очень сильный и притом

миролюбивый. Он работал за троих в хозяйстве у своего отца. Торарин был небогат,

но оружия у него было довольно. Еще у отца с сыном был табун, и продажа коней

приносила им хороший доход, потому что кони эти никогда не подводили в дороге и

были непугливы.

Жил человек по имени Торд. Он был работником у Бьярни из Капища. Он ходил за

верховыми лошадьми Бьярни, поэтому его называли конюхом. Торд был очень задирист

и всем давал почувствовать, что он работник у большого человека. Это не делало

его более достойным, и его мало кто любил.

У Бьярни работали еще двое: одного звали Торхалль, другого — Торвальд. Они

всегда разносили сплетни обо всем, что слышали в округе.

Торстейн и Торд сговорились устроить бой молодых коней[1]. Во время боя конь

Торда плохо кусался. И вот Торд, когда ему показалось, что конь его сдает,

сильно ударил по морде коня Торстсйна. Увидев это, Торстейн тоже ударил коня

Торда, еще сильнее, и конь Торда пустился бежать, а люди все заулюлюкали. Тогда

Торд стукнул Торстейна шестом, и удар пришелся в бровь, так что глаз весь

заплыл. Тогда Торстейн отрывает лоскут от полы рубахи и завязывает бровь. Он

ведет себя как ни в чем не бывало и просит людей ничего не рассказывать отцу.

Дело дальше не пошло.

Торвальд и Торхалль подняли Торстейна на смех и прозвали его Битым.

Незадолго до праздника середины зимы женщины в Солнечной Долине встали работать.

Встал и Торстейн, он наносил сена и потом лег на скамью. Тут заходит старик

Торарин, его отец, и спрашивает, кто это там лежит. Торстейн назвался.

— Что это ты так рано на ногах, сынок? — спросил старик Торарин.

Торстейн отвечает:

— Что тут особенного? Не такой уж это труд, по-моему.

— Не болит ли у тебя голова, сынок? — сказал старик Торарин.

— Не замечал, чтобы болела, — сказал Торстейн.

— Что ты расскажешь мне, сынок, о прошлогоднем бое коней? Не побили ли тебя там

до полусмерти, как собаку?

— По-моему, не стоит, — говорит Торстейн, — принимать за удар простую

случайность.

Торарин сказал:

— А я никогда бы не подумал, что мой сын трус.

— Не говори, отец, того, — говорит Торстейн, — что тебе потом покажется лишним.

— Я и не скажу здесь всего того, что у меня на душе, — сказал Торарин.

II

Вот Торстейн встал, взял оружие и отправился из дому, и пошел в ту конюшню, где

были лошади Бьярни. Торд как раз был там. Торстейн пошел к Торду и сказал ему:

— Хотел бы я знать, дорогой Торд, нечаянно ли это у тебя так вышло, что ты

ударил меня прошлым летом на бою коней, или ты сделал это нарочно и тогда

захочешь заплатить мне выкуп.

Торд отвечает:

— Ежели у тебя две глотки, пускай язык мелет в каждой свое и пускай в одной

зовет это, если хочешь, случаем, а в другой — умыслом. Вот и весь выкуп, который

ты от меня получишь!

— Будь тогда готов к тому, — сказал Торстейн, — что я, может, в другой раз

просить не стану.

Затем Торстейн бросился к нему и зарубил насмерть, а потом пошел к дому, в

Капище, и, повстречав возле дома женщину, сказал ей:

— Скажи Бьярни, что бык забодал Торда, его конюха, и он будет лежать там, покуда

тот не придет.

— Иди-ка ты домой, — сказала женщина, — а я скажу, как мне покажется нужным.

Вот идет Торстейн домой, а женщина идет работать.

III

Утром Бьярни встал и, сев за стол, спросил, где это Торд, и ему ответили, что,

наверно, он пошел к лошадям.

— Пора бы ему, я думаю, прийти, если с ним ничего не случилось, — сказал Бьярни.

Тут заговорила та женщина, которую встретил Торстейн:

— Правду часто говорят нам, женщинам, что от нас никогда не дождешься толка. Тут

приходил поутру Торстейн Битый и сказал, что бык забодал Торда, но мне не

хотелось будить тебя, а потом это совсем выскочило у меня из головы.

Бьярни встал из-за стола, пошел к конюшне и увидел, что Торд убит. Его

похоронили. Бьярни начинает тяжбу и добивается, что Торстейна объявляют вне

закона за это убийство. Но Торстейн по-прежнему оставался у себя дома, в

Солнечной Долине. Он работал на своего отца, а Бьярни ничего больше не

предпринимал.

Осенью люди в усадьбе сидели и палили ягнячьи головы, а Бьярни лежал у стены

дома и слушал, о чем они разговаривают. Вот заговорили братья, Торхалль и

Торвальд:

— И не гадали мы, нанимаясь к Бьярни Бойцу, что нам доведется палить здесь

ягнячьи головы в то время, как Торстейн, которого он же объявил вне закона,

будет палить бараньи головы. Было бы лучше побольше щадить своих родичей в

Долине Бёдвара[2], чем позволять объявленному вне закона жить рядом с собой в

Солнечной Долине. Но многие, изведав раны, становятся робкими[3], и мы не знаем,

когда же он наконец смоет с себя это пятно.

Один человек сказал:

— Дурные это слова, и не иначе как злые силы тянули вас за язык. Бьярни не

захочет, мы думаем, оставить без защиты слепого отца Торстейна и всех тех, кого

Торстейн кормит в Солнечной Долине. И мне покажется удивительным, если вам еще

часто придется палить здесь ягнячьи головы и хвастаться тем, что произошло в

Долине Бёдвара.

Потом все идут есть, а там и спать, и Бьярни не подает виду, что он слышал этот

разговор.

IV

Наутро Бьярни разбудил Торхалля и Торвальда и велел им ехать в Солнечную Долину

и привезти к часу завтрака голову Торстейна.

— По-моему, — говорит он, — вы самые подходящие люди для того, чтобы смыть пятно

с моей чести, раз мне самому не хватает духу.

Теперь им кажется, что они наговорили лишнего. Все же они едут в Солнечную

Долину. Торстейн стоял в дверях и точил меч. Когда они подъехали, он спросил,

куда это они направляются. Они же сказали, что им надо разыскать лошадей.

Торстейн сказал:

— Их незачем долго искать, раз они здесь, у двора.

— Может случиться, что мы все же не найдем лошадей, если ты сам на них не

укажешь.

Торстейн выходит. И когда они сошли во двор, Торвальд заносит секиру и бросается

на него. Но Торстейн оттолкнул его рукой, так что тот упал ничком, и Торстейн

пронзил его мечом. Тогда Торхалль хотел напасть на него, но и его ждал тот же

конец, что и Торвальда. Торстейн привязывает их обоих к седлам, набрасывает

поводья на шею коням и выводит коней на дорогу, и они идут домой, в Капище.

Около дома, в Капище, стояли работники, они пошли в дом и сказали Бьярни, что

Торвальд с братом вернулись и что съездили они не напрасно. Вот Бьярни выходит и

видит, как обстоит дело, и, не тратя лишних слов, велит похоронить их. И до

самого праздника середины зимы все спокойно.

V

Однажды вечером Раннвейг заводит разговор, когда они легли с Бьярни в постель.

— Как ты думаешь, — говорит она, — о чем сейчас больше всего толкуют в округе?

— Не знаю, — говорит Бьярни.— Мало ли что говорят!

— Люди больше всего говорят о том, что они и не знают, что еще надо сделать

Торстейну Битому, чтобы ты посчитал нужным ему отомстить. Вот он уже убил троих

твоих работников. Людям из твоего годорда не приходится рассчитывать на твою

поддержку, если ты не отомстишь, а ты все сидишь сложа руки.

Бьярни отвечает:

— Вот и выходит, что правду говорят: на чужих ошибках не научишься. Я послушаюсь

тебя и сделаю, как ты говоришь. А все же Торстейн мало кого убивал ни за что.

Они прекращают разговор и спят до утра. Наутро просыпается Раннвейг, а Бьярни

уже снял щит. Она спрашивает, куда это он собрался. Он отвечает:

— Пора нам с Торстейном из Солнечной Долины померяться силами.

— Сколько людей возьмешь ты с собою?

— Не потащу я много людей к Торстейну, — говорит он. — Поеду один.

— Не делай этого, — говорит она, — не суйся один под меч этого злодея! Бьярни

сказал:

— Не бери пример с тех женщин, которые льют слезы о том, к чему только что

подстрекали. А я уже довольно терпел ваши подстрекательста. И не к чему меня

удерживать теперь, когда я сам хочу ехать.

Вот едет Бьярни в Солнечную Долину, а Торстейн стоит в дверях. Они обменялись

несколькими словами. Бьярни сказал:

— Ты должен, Торстейн, биться сегодня на поединке со мною на той горке, что

стоит у твоей усадьбы.

— У меня рука не подымается биться с тобою, — говорит Торстейн. — Я уеду с

первым же кораблем, потому что мне известно твое благородство: ты ведь не

оставишь без помощи моего отца, если я уеду.

— Теперь уже нечего отговариваться, — говорит Бьярии.

— Тогда позволь мне сперва повидаться с отцом, — сказад Торстейн.

— Пожалуйста, — сказал Бьярни. Торстейн пошел в дом и сказал отцу, что явился

Бьярни и вызвал его на поединок. Старик Торарин ответил:

— Всякий, кто имеет дело с могущественным человеком и живет с ним в одной

округе, и притом задел его честь, может быть уверен: немного рубашек осталось

ему сносить. И я не стану тебя оплакивать, потому что ты, по-моему, дал

достаточный повод к этому. Берись теперь за оружие и защищайся со всей

храбростью, ибо так уж повелось у меня в жизни, что я не стал бы кланяться

такому человеку, как Бьярни. А ведь Бьярни — славный воин. По мне, лучше

потерять тебя, чем иметь сыном труса.

VI

Вот Торстейн выходит, и они идут оба на горку и начинаю поединок. Они бились с

большим упорством и изрубили другу другу щиты. И когда они уже немало времени

так сражались, Бьярни сказал Торстейну:

— Мне хочется пить, ведь я не так привычен, как ты, к подобной работе.

— Ну что ж, иди к ручью и пей, — сказал Торстейн.

Бьярни так и сделал, а меч положил рядом. Торстейн поднял меч, взглянул на него

и сказал:

— Не тот ли меч был у тебя в Долине Бёдвара?

Бьярни ничего не ответил. Они снова подымаются на горку и сражаются еще

некоторое время, и Бьярни находит, что Торстейн доблестный боец, куда крепче в

битве, чем он ожидал.

— Все что-то случается со мной сегодня, — сказал Бьярни. — Теперь башмак у меня

развязался.

— Ну так завяжи, — говорит Торстейн.

Бьярни нагибается, а Торстейн идет в дом и выносит оттуда два щита и меч,

подымается на горку к Бьярни и говорит ему:

— Вот тебе щит и меч от моего отца. Этот меч не так скоро затупится от ударов,

как твой прежний. И у меня нет желания стоять без щита под твоими ударами. Я бы

охотно прекратил теперь эту игру, потому что боюсь, твоя удача пересилит мою

неудачу, а всякий, что бы то ни было, жаден до жизни.

— Теперь нечего идти на попятный! — сказал Бьярни. — Будем сражаться дальше!

— Я не стану рубить первым, — сказал Торстейн. Тогда Бьярни перерубает весь щит

у Торстейна, но и Торстейн выбивает щит у Бьярни.

— Здорово ты рубишь! — сказал Бьярни. Торстейн ответил:

— И ты рубишь не хуже!

Бьярни сказал:

— То же у тебя оружие, что и прежде, а разит теперь куда лучше.

Торстейн сказал:

— Хотел бы я избавить себя от беды, если возможно, и боюсь сражаться с тобой.

Хочу я по-прежнему сдаться под твою власть.

Рубить должен был Бьярни, а они оба были теперь без щитов. Тогда Бьярни сказал:

— Было бы плохой сделкой обменять удачу на преступление. Я считаю, что ты один —

достаточная плата за троих моих работников, если ты будешь хранить мне верность.

Торстейн сказал:

— У меня был сегодня не один случай предать тебя, если бы моя неудача оказалась

сильнее твоей удачи. Теперь уже я никогда не предам тебя.

— Вижу я, что ты очень хороший человек, — сказал Бьяр-ни. — Позволь мне сходить

к твоему отцу и сказать ему обо всем так, как я считаю нужным.

— Иди и делай, как хочешь, — сказал Торстейн.— Но будь осторожнее.

VII

Тогда Бьярни пошел к спальной нише, где лежал старый Торарин. Торарин спросил,

кто это там, и Бьярни назвался.

— Какие у тебя новости, дорогой Бьярни? — сказал Торарин.

— Убит Торстейн, твой сын, — сказал Бьярни.

— Защищался ли он хоть немного?

— Не знаю никого, кто был бы проворнее в схватке, чем твой сын Торстейн.

— Неудивительно, — сказал старик, — что им так доставалось от тебя в Долине

Бёдвара, раз теперь ты одержал верх над моим сыном.

Тогда Бьярни сказал:

— Я хочу позвать тебя к себе в Капище. Ты будешь сидеть, покуда жив, на втором

почетном месте, а я буду тебе за сына.

— Со мною здесь обстоит дело так же, — сказал старик, — как и со всеми, кто стар

и немощен. Только глупец рад посулам. Немногого стоят ваши, знатных людей,

обещания, когда вы хотите утешить человека после такого несчастья: едва ли на

месяц хватает утешений, а потом с нами обращаются как с нищими, и не скоро

забывается наше горе. Но тот, кто примет помощь от такого человека, как ты, все

же может радоваться своей доле, и бывали уже тому примеры. И я приму твою

помощь. Подойди-ка теперь ко мне сюда, потому что ноги у меня, старика, совсем

дрожат от старости и болезней, не поручусь, что не отозвалась на мне и смерть

сына.

Бьярни пошел к его постели и взял старого Торарина за руку. Тут он обнаружил,

что тот нащупал меч и хочет его ударить. Он оттолкнул его руку и сказал:

— Разнесчастный ты старик! Но теперь все у нас будет на славу. Торстейн, твой

сын, жив, он отправится со мною в Капище, ты же получишь рабов, которые будут на

тебя работать, и, покуда ты жив, ни в чем не будет у тебя недостатка.

Торстейн поехал с Бьярни в Капище и не покидал его до самой смерти, и мало кто

мог с ним сравняться в благородстве и мужестве.

VIII

Все по-прежнему почитали Бьярни, и чем дольше он жил, тем больше его любили и

тем мудрее он становился, и на него во всем можно было положиться. В конце жизни

он стал очень верующим человеком. Бьярни уехал из Исландии, и предпринял

паломничество в Рим, и в пути умер. Он покоится в городе, который называется

Валери. Это большой город неподалеку от Рима.

У Бьярни было большое потомство. Сыном его был Бродди Бородач, которого часто

упоминают в сагах, он был одним из самых выдающихся людей своего времени.

Дочерей Бьярни звали Халла и Гудрид, на которой женился Кольбейн

Законоговоритель. Дочерью Бьярни была и Ингвильд, на которой женился Торстейн,

сын Халля с Побережья, а сыном их был Магнус, отец Эйнара, отца епископа

Магнуса. Сыном Торстейна и Ингвильд был и Амунди. Он женился на Сигрид, дочери

Торгрима Слепого. Халльфрид была дочерью этого Амунди, отца Гудмунда, отца

Магнуса Доброго и Торы, на которой женился Торвальд, сын Гицура, и другой Торы,

матери Орма со Свиной Горы. Дочерью Амунди была и Гудрун, мать Тордис, матери

Хельги, матери Гудню, дочери Эйвинда, матери сыновей Стурлы, Торда, Сигвата и

Снорри. Дочерью Амунди была и Раннвейг, мать Стейна, отца Гудрун, матери

Арнфрид, на которой женился Хельги Толстяк. Дочерью Амунди была и Торкатла, мать

Арнбьёрг, матери Финна Священника и Торгейра и Турид, и от них произошли многие

знатные люди. Здесь кончается сага о Торстейне Битом.

Примечания

«Сага о Торстейне Битом» (Юorsteins saga stangarhцggs) — самая маленькая из «саг

об исландцах». Она состоит на 48 процентов из диалогов, и, как в большинстве саг

с Восточных Фьордов, стихов в ней нет. События, описываемые в ней, должны были

произойти ок. 1000 г. Искусство, с которым рассказана эта сага, давно обратило

на себя внимание. В 1966 г. было опубликовано исследование этой саги, в котором

ее искусство представлено в виде симметричных числовых соотношений и диаграмм

(H. М. Heinrichs. Die kьnsterliche Gestaltung des Юorsteins юбttr stangarhцggs

// Festschrift W. Baetke. Weimar, 1966. С. 167–174). Сага была написана, как

предполагается, в 1250–1275 гг. Она сохранилась в бумажных списках и фрагменте

пергамента XV в. Перевод сделан по изданию: Нslendinga sцgur,

Нslendingasagnaъtgбfan. X. Reykjavнk, 1953.

[1] …бой молодых коней… — Стравливание лошадей было излюбленной забавой в

Исландии. Такой лошадиный бой происходил на специальных тингах.

[2] Было бы лучше побольше щадить своих родичей в Долине Бёдвара… — В битве в

Долине Бёдвара Бьярни сражался против своего родича Торкеля, как рассказывается

в «Саге о людях с Оружейного Фьорда».

[3] Но многие, изведав раны, становятся робкими… — Бьярни был ранен в битве в

Долине Бёдвара.

Перевод О. А. Смирницкой