I

Жил человек по имени Торвальд. Он был сыном Асвальда, сына Ульва, сына Бычьего

Торира. Торвальд и его сын Эйрик Рыжий покинули Ядр из-за убийств, совершенных

ими в распре, и уехали в Исландию. Она была тогда широко заселена. Они

поселились сначала в Скалах на Роговом Побережье. Там Торвальд умер. Эйрик

женился на Тьодхильд, дочери Йорунда, сына Ульва, и Торбьёрг Корабельная Грудь,

которая была тогда замужем за Торбьёрном из Ястребиной Долины. Женившись, Эйрик

переехал на Юг и стал жить в Эйриковой Усадьбе у Озерного Рога. Сына Эйрика и

Тьодхильд звали Лейв.

После убийства Эйольва Дерьмо и Храфна Драчуна Эйрик был изгнан из Ястребиной

Долины и переехал на запад, на Широкий Фьорд, и поселился в Эйриковой Усадьбе на

Бычьем Острове. Эйрик одолжил скамьевые доски[1] Торгесту с Широкого Двора, но

когда тот стал их с него спрашивать, они не были возвращены. С этого и начались

ссоры и сражения между Эйриком и Торгестом, как рассказывается в саге об

Эйрике[2]. Эйрика поддерживал Стюр, сын Торгрима, а также Эйольв со Свиного

Острова, сыновья Торбранда с Лебединого Фьорда и Торбьёрн, сын Вивиля. А

Торгеста поддерживали Торд Ревун и Торгейр из Долины Реки Хит.

На тинге Мыса Тора Эйрик был объявлен вне закона. Он снарядил в Эйриковом Заливе

корабль для морского плаванья, и, когда отъезжал, Стюр и другие проводили его за

острова. Эйрик сказал им, что хочет искать ту страну, которую видел Гуннбьёрн,

сын Ульва Вороны, когда его отнесло далеко на запад в море и он открыл

Гуннбьёрновы Островки. Он добавил, что вернется к своим друзьям, если найдет эту

страну.

Эйрик вышел в море у Ледника Снежной Горы. Он нашел страну, которую искал, и

подошел к земле у ледника, который он назвал Средним. Теперь он называется Синяя

Рубашка. Оттуда он поплыл на юг вдоль берега, чтобы разведать, можно ли там

селиться. Он провел первую зиму на Эйриковом Острове, это почти в середине

Восточного Поселения. На следующую зиму он поплыл в Эйриков Фьорд и решил там

поселиться. В то лето он плавал в пустынный край на западе и многое назвал там.

Вторую зиму он провел на Островках, у Заслон-Горы, а на третье лето плавал на

самый север, к Снежной Горе, в Храфнов Фьорд, Он считал, что заплыл тогда в

глубь страны дальше, чем заходит вершина Эйрикова Фьорда. Затем он вернулся

назад и провел третью зиму на Эйриковом Острове в устье Эйрикова фьорда.

На следующее лето он поехал в Исландию и подошел к земле в Широком Фьорде. Он

назвал страну, которую открыл, Гренландией, ибо считал, что людям скорее

захочется поехать в страну, если у нее будет хорошее название[3]. Эйрик провел

зиму в Исландии, а на следующее лето поехал, чтобы поселиться в Гренландии. Он

поселился на Крутом Склоне в Эйриковом Фьорде.

Сведущие люди говорят, что в то лето, когда Эйрик переселился в Гренландию,

двадцать пять кораблей отправились туда из Широкого и Городищенского Фьордов, но

доплыли только четырнадцать. Некоторые отнесло назад, некоторые погибли в море.

Это было за пятнадцать зим до того, как христианство стало законом в Исландии. В

то самое лето епископ Фридрек и Торвальд, сын Кодрана, уехали из Исландии[4].

Вот кто поехал тогда с Эйриком и занял землю в Гренландии: Херьольв — в

Херьольвовом Фьорде, он жил на Херьольвовом Мысу; Кетиль — в Кетилевом Фьорде;

Храфн — в Храфновом Фьорде; Сёльви — в Долине Сёльви; Хельги, сын Торбранда, — в

Лебедином Фьорде; Торбьёрн Злой Глаз — в Парусном Фьорде; Эйнар — в Эйнаровом

Фьорде; Хавгрим — в Хавгримовом Фьорде и Озерном Крае; Арнлауг — в Арнлауговом

Фьорде. А некоторые поехали в Западное Поселение.

II

Был человек по имени Херьольв, сын Барда, сына Херьольва. Он был родичем

Ингольва, первого поселенца в Исландии. Ингольв дал Херьольву и его людям землю

между Мысом Дымов и Заливом. Херьольв жил сначала в Дрепстокке. Его жену звали

Торгерд, а сына — Бьярни.

Бьярни подавал большие надежды. Смолоду его тянуло в чужие края. У него были и

деньги, и доброе имя. Он проводил одну зиму в чужих краях, одну — дома у отца.

Вскоре у него был уже свой корабль.

В последнюю зиму, когда Бьярни был в Норвегии, его отец Херьольв переселился в

Гренландию вместе с Эйриком, оставив свой хутор. На корабле Херьольва был один

христианин с Гебридских островов, который сочинил «Песнь о чудо-волне»[5]. В ней

был такой припев:

«Всеблагой отец монахов

Да хранит меня в дороге.

Дома всей земли владыка

Надо мной пусть держит руку».

Херьольв поселился на Херьольвовом Мысу. Он был очень знатный человек.

Эйрик Рыжий жил на Крутом Склоне. Его очень уважали, и все ему подчинялись. У

Эйрика было три сына — Лейв, Торвальд и Торстейн, а дочь его звали Фрейдис. Она

была замужем за человеком по имени Торвард, и жили они в Дворах, где теперь

живет епископ. Она было властная женщина, а он — тихоня. Она была отдана за него

больше ради денег. В то время все в Гренландии были язычниками. Бьярни приехал

на своем корабле в Пески летом того самого года, когда его отец уехал весной из

Исландии. Известие об отъезде отца сильно огорчило Бьярни, и он даже не захотел

разгружать корабль. Тогда его люди спросили, что он собирается делать. Он

ответил, что собирается, как обычно, провести зиму у отца:

— Хочу плыть в Гренландию, если вы согласны сопровождать меня.

Все ответили, что как он решит, так они и сделают. Тогда Бьярни сказал:

— Неразумным сочтут наше плаванье, ведь никто из нас не бывал в Гренландском

море.

Все же, снарядившись, они сразу вышли в море и плыли три дня, пока земля не

скрылась. Тут попутный ветер прекратился, начались северные ветры и туманы, и в

продолжение многих суток они не знали, куда плывут. Затем они снова увидели

солнце и смогли определить стороны света. Они подняли парус и плыли так сутки,

пока не увидели землю. Они стали обсуждать между собой, что это за страна.

Бьярни сказал, что, по его мнению, это не Гренландия. Они спрашивают, не хочет

ли он подойти к этой земле.

Он отвечает:

— Я считаю, что надо плыть вдоль берега.

Они так и сделали. Вскоре они увидели, что страна эта не гористая, но лесистая и

с низкими холмами. Они повернули в открытое море, оставив землю с левого борта.

Проплавав еще двое суток, они снова увидели землю.

У Бьярни спрашивают, не думает ли он, что уж это Гренландия. Но он отвечает,

что, по его мнению, и это не Гренландия:

— Потому что говорят, что в Гренландии огромные ледники.

Вскоре они приблизились к этой земле и увидели, что она плоская и покрыта лесом.

Тут попутный ветер прекратился. Люди Бьярни стали говорить, что надо бы подойти

к берегу. Но Бьярни воспротивился этому. Они говорили, что надо бы запастись

дровами и водой.

— У вас довольно и того и другого, — сказал Бьярни, и они бранили его за это.

Он велел поднять парус. Так и было сделано. Они повернули в открытое море и

плыли с попутным юго-западным ветром трое суток, пока не увидели третью землю.

Эта земля была высокая, гористая, и на ней был ледник. Снова у Бьярни спросили,

не хочет ли он подойти к берегу, но он сказал, что не хочет:

— Потому что в этой земле, как мне кажется, нет ничего хорошего.

На этот раз они не спустили парус, но поплыли вдоль берега и увидели, что это

остров. Они снова повернули в открытое море и поплыли с тем же попутным ветром.

Но ветер крепчал, и Бьярни велел укоротить парус и плыть не быстрее, чем снасти

и корабль могут выдержать. Теперь они плыли четверо суток, пока не увидели

четвертую землю. Снова у Бьярни спросили, не думает ли он, что это Гренландия.

Бьярни отвечает:

— Это всего больше похоже на то, что я слышал о Гренландии. Здесь мы подойдем к

берегу.

Они так и сделали и в сумерки подошли к берегу у какого-то мыса. На нем была

лодка, вытащенная на берег. У этого мыса жил Херьольв, отец Бьярни, почему этот

мыс и называется Херьольвов Мыс.

Бьярни вернулся к своему отцу и больше никуда не ездил и жил у отца, а после его

смерти жил там сам.

III

Случилось дальше, что Бьярни, сын Херьольва, приехал из Гренландии в Норвегию к

Эйрику ярлу[6]. Тот его хорошо принял. Бьярни рассказал о своем плаванье и о

странах, берега которых он видел, и люди нашли, что он не очень-то любознателен,

раз не может ничего рассказать про сами эти страны, и его порицали. Бьярни стал

дружинником ярла и на следующее лето вернулся в Гренландию.

Много было тогда разговоров о поисках новых стран. Лейв, сын Эйрика Рыжего с

Крутого Склона, поехал к Бьярни, сыну Херьольва, купил у него корабль и набрал

себе людей, всего тридцать пять человек.

Лейв просил своего отца Эйрика быть предводителем похода, а Эйрик отговаривался,

ссылаясь на то, что он уже стар и не так вынослив, как прежде. Но Лейв сказал,

что у Эйрика все равно больше удачи, чем у любого из его родичей. И в конце

концов Эйрик уступил настояниям Лейва.

Когда сборы были закончены, Эйрик сел на коня и поехал к кораблю. Ехать было

недалеко. Но вдруг конь споткнулся, и Эйрик упал[7] и повредил себе ногу. Эйрик

сказал:

— Не суждено мне открыть другие страны, кроме той, в которой мы живем. Видно,

разошлись наши пути.

Эйрик вернулся на Крутой Склон, а Лейв отправился на корабль, и с ним его

товарищи, числом тридцать пять. Среди них был один южанин[8], звали его Тюркир.

Они стали снаряжать свой корабль и, когда все было готово, вышли в море. Они

открыли ту страну первой, которую Бьярни открыл последней. Они подошли к берегу

и бросили якорь. Затем они спустили лодку и высадились на берег. Травы нигде не

было. Вдали виднелись большие ледники, а между ледниками и морем все сплошь

было, как каменная плита. Они решили, что в этой стране нет ничего хорошего.

Лейв сказал:

— Мы хоть побывали в этой стране, не то что Бьярни, который даже не сошел на

берег. Я дам стране название, пусть она зовется Страной Каменных Плит.

Они вернулись на корабль и вышли в море, и открыли вторую страну. Они подходят к

берегу и бросают якорь, затем спускают лодку и высаживаются. Эта страна была

плоская и покрыта лесом. Всюду по берегу был белый песок, и берег отлого

спускался к воде.

Лейв сказал:

— Надо назвать эту страну по тому, что в ней есть хорошего. Пусть она зовется

Лесная Страна.

Они поспешили назад на корабль и поплыли оттуда с северовосточным ветром, и были

в открытом море двое суток, пока не увидели землю. Они направились к ней и

подошли к острову, который лежал к северу от нее. Они высадились и осмотрелись.

Погода была хорошая. Они увидали, что трава покрыта росой. И когда они касались

росы руками, а потом подносили руки ко рту, им казалось, что они никогда не

пробовали ничего слаще этой росы. Затем они вернулись на корабль и вошли в

пролив между островом и мысом, протянувшимся на север.

Они направились на запад, огибая мыс. Там была большая мель, и в отлив корабль

сел на эту мель, так что море оказалось далеко. Но им так хотелось поскорее

высадиться, что они не стали ждать, пока корабль снова окажется на воде, и

побежали к берегу, туда, где из озера вытекала река. А когда корабль их снова

оказался на воде, они сели в лодку, подплыли к нему и завели его в реку, а затем

в озеро. Там они бросили якорь, снесли на берег спальные мешки и сделали себе

землянки. Но потом они решили зазимовать там и построили себе большие дома.

И в реке, и в озере водилось вдоволь лосося, да такого крупного, какого они

раньше и не видывали. Край был столь благодатный, как они скоро увидели, что

даже не надо было запасать корм скоту: морозов зимой не бывало, и трава почти не

вянула. Дни здесь не так различались по длине, как в Гренландии или Исландии. В

самое темное время года солнце стояло в небе в четверть дня после полудня и за

четверть дня до него[9].

Когда они построили себе дома, Лейв сказал своим спутникам:

— Я хочу, чтобы мы разделились и разведали край. Пусть поочередно половина из

нас остается дома, а другие разведывают край, но пусть далеко не заходят, к

вечеру возвращаются и держатся вместе.

Так они некоторое время и делали, а Лейв то оставался дома, то ходил с другими

на разведку.

Лейв был рослый, сильный и видный. Он был человек умный и сдержанный.

IV

Случилось как-то вечером, что пропал один человек. Это был Тюркир-южанин. Лейв

был очень огорчен, так как Тюркир долго жил у них в семье и очень любил Лейва,

когда тот был еще ребенком. Лейв выбранил спутников Тюркира и отправился его

искать, взяв с собой двенадцать человек.

Но только что они отошли от домов, как Тюркир сам идет им навстречу. Они ему

очень обрадовались. Лейв сразу увидел, что Тюркир, его воспитатель, очень весел.

У Тюркира был крутой лоб, живые глаза и маленькое лицо. Он был небольшого роста

и невзрачен на вид, но мастер на все руки. Лейв сказал ему:

— Почему ты так поздно, отец, и почему отстал от других?

Тюркир сперва что-то долго говорил по-немецки, вращая глазами и корча рожи, но

никто не понял, что он говорил. Спустя некоторое время он заговорил на северном

языке[10]:

— Я зашел немногим дальше вас, но у меня есть, что рассказать. Я нашел

виноградную лозу и виноград.

— Это правда, отец? — спросил Лейв.

— Конечно, правда, — сказал Тюркир. — Ведь я родился там, где вдоволь и

виноградной лозы, и винограда.

Они спали остаток ночи, а утром Лейв сказал своим людям:

— Теперь у нас будет два дела: один день мы будем собирать виноград и резать

виноградную лозу, а другой — валить деревья, чтобы был груз для моего корабля.

Так и сделали. Говорят, что корабельная лодка была вся заполнена виноградом.

Корабль загрузили лесом, который они нарубили. А весной они приготовились к

плаванью и отплыли. Лейв назвал страну по тому, что в ней было хорошего: она

получила название Виноградной Страны.

Они вышли в море, и ветер был попутный до тех самых пор, пока не показалась

Гренландия и ее горы, покрытые ледниками. Тут один из людей Лейва спросил его:

— Почему ты держишь так круто к ветру?

Лейв отвечает:

— Я смотрю за тем, куда идет корабль, но также и за кое-чем другим. А вы разве

не видите ничего особенного?

Они сказали, что не видят ничего особенного.

— Я не знаю, — говорит Лейв, — что я вижу: корабль или камень.

Теперь они тоже увидели что-то и решили — что камень. Но у Лейва глаза были

зорче, чем у них, он видел на камне людей.

— Надо идти круто к ветру, — говорит Лейв, — чтобы подойти к ним. Если им нужна

наша помощь, то надо ее оказать. Если же они люди немирные, то все преимущество

на нашей стороне, а не на их.

Они подошли к камню, убрали парус, бросили якорь и спустили маленькую, другую,

лодку, которая у них была. Тюркир спросил у людей на камне, кто их предводитель.

Тот назвался Ториром и сказал, что он норвежец родом.

— А как твое имя? — спросил он. Лейв назвался.

— Ты сын Эйрика Рыжего с Крутого Склона?

Лейв сказал, что это так.

— И я хочу, — продолжал он, — пригласить вас всех на мой корабль, и берите с

собой столько добра, сколько он вместит.

Они приняли предложение, и корабль поплыл со всем грузом в Эйриков Фьорд.

Подъехав к Крутому Склону, они разгрузили корабль.

Лейв пригласил Торира, его жену Гудрид и еще троих на зиму к себе и нашел жилье

всем остальным, как людям Торира, так и своим. Лейв снял пятнадцать человек с

камня. С тех пор его стали звать Лейвом Удачливым. Он был теперь и богат, и

славен.

В ту зиму людей Торира стала косить жестокая хворь, и умер сам Торир, и умерли

многие его люди. В ту зиму умер и Эйрик Рыжий.

О плаванье Лейва в Виноградную Страну много говорили, и Торвальд, брат его,

считал, что страна эта недостаточно разведана. Лейв сказал Торвальду:

— Можешь ехать на моем корабле в Виноградную Страну, если хочешь, но сперва

корабль пойдет за лесом, который был у Торира на камне.

Так и сделали.

V

Торвальд собрался в поход с помощью своего брата Лейва и взял с собой тридцать

человек. От подготовили корабль к плаванью и вышли в море. Нет никаких рассказов

об их плаванье до того, как они достигли домов Лейва в Виноградной Стране. Здесь

они вытащили корабль на берег и провели всю зиму, ловя рыбу себе на пищу.

Весной Торвальд сказал, что надо готовить корабль, а пока пусть несколько

человек поедут на лодке на запад вдоль берега и разведывают край в течение лета.

Они увидели, что страна красива и лесиста, и леса подходят к самому берегу, и по

берегу всюду белый песок, а в море много островов и большие мели. Нигде не было

видно ни человеческого жилья, ни животных. Но на одном острове на западе они

нашли деревянный настил для сушки колосьев. Никаких других следов человека они

не обнаружили и осенью вернулись к домам Лейва.

На следующее лето Торвальд поплыл на корабле сначала на восток, а потом на север

вдоль берега. У одного мыса их застигла буря, и корабль выбросило на берег. Киль

был поломан, и они долго оставались там, чиня корабль. Торвальд сказал своим

спутникам:

— Я хочу, чтобы здесь на мысу был поставлен сломанный киль и мыс был назван

Килевым Мысом.

Так и сделали. Затем они поплыли оттуда на восток вдоль берега и вошли в устье

двух фьордов, и подошли к мысу, выдававшемуся между ними. Он был весь покрыт

лесом. Они причалили к берегу и положили сходни, и Торвальд сошел на берег со

всеми своими людьми. Он сказал:

— Здесь красиво, здесь я хотел бы поселиться.

Возвращаясь на корабль, они заметили на песке подальше от мыса три бугорка. Они

подошли ближе и увидели, что эти бугорки — кожаные лодки и под каждой лодкой три

человека. Торвальд и его люди разделились и захватили их всех, только один успел

уйти на своей лодке. Они убили остальных восьмерых, вернулись на мыс и стали

осматривать оттуда окрестность. В глубине фьорда они различили несколько

бугорков и решили, что это поселенье.

После этого на них напала такая сонливость, что они не могли больше

бодрствовать, и все уснули. Вдруг раздался голос, который разбудил их всех.

Голос сказал:

— Проснись, Торвальд, проснитесь все, если вы хотите сохранить жизнь! Садитесь

на корабль и уезжайте поскорей из этой страны!

Огромное множество кожаных лодок плыло по фьорду прямо на них. Торвальд сказал:

— Поставим вдоль борта щиты и будем обороняться, как только можем, но сами не

будем нападать на них.

Так и сделали. Скрелинги[11] постреляли в них недолго, но потом обратились в

поспешное бегство.

Торвальд спросил у своих людей, есть ли среди них раненые. Они ответили, что

нет.

— Меня ранило под мышку, — говорит Торвальд. — Стрела пролетела между бортом и

моим щитом и попала мне под мышку. Вот эта стрела. Она принесет мне смерть.

Советую вам поскорее ехать назад. А меня отнесите на тот мыс, где мне так

хотелось поселиться. Возможно, я невольно сказал правду, говоря, что поселюсь

там. Похороните меня там, поставьте крест в головах и в ногах, и пусть это место

называется Крестовый Мыс.

Гренландия уже была крещена в это время, но Эйрик Рыжий умер до христианства.

Торвальд умер, и его люди сделали все, как он просил. Затем они поехали назад, и

встретили остальных, и рассказали друг другу все, что с ними случилось.

Они зазимовали там и набрали винограда и виноградной лозы, чтобы загрузить

корабль. Весной они отправились в Гренландию и пришли в Эйриков Фьорд, и им было

что рассказать Лейву.

VI

Между тем в Гренландии Торстейн с Эйрикова Фьорда женился на Гудрид, дочери

Торбьёрна, вдове Торира-норвежца, о котором было рассказано раньше.

Торстейн, сын Эйрика, стремился поехать в Виноградную Страну за телом своего

брата Торвальда. Он снарядил тот же самый корабль и подобрал себе самых сильных

и рослых людей. С ним поехали двадцать пять человек и еще его жена Гудрид.

Когда они собрались, они вышли в море, и вскоре земля скрылась у них из виду.

Все лето их носило по морю, и они не знали, куда плывут. Наконец, за неделю до

начала зимы они подошли к берегу в Пикшевом Фьорде, в Западном Поселении

Гренландии. Торстейн стал подыскивать жилье себе и своим людям и всем нашел, но

себе и жене ничего не нашел. Так они оставались вдвоем на корабле несколько

ночей.

В то время христианство было еще молодым в Гренландии.

Однажды рано утром к их палатке подошли люди, и предводитель этих людей спросил,

кто в палатке.

— Двое, — отвечает Торстейн, — а кто спрашивает?

— Мое имя Торстейн, а зовут меня Торстейном Черным. Я пришел сюда, чтобы

пригласить тебя и твою жену пожить у меня.

Торстейн, сын Эйрика, отвечает, что должен посоветоваться с женой. Но она

говорит, что пусть сам решает, и он принимает приглашение.

— Тогда я приеду завтра за вами на телеге, — говорит Торстейн Черный. — У меня

нет недостатка в средствах, чтобы прокормить вас, но вам будет со мной очень

скучно, потому что нас только двое, я и жена, и я очень нелюдим. К тому же я

другой веры, чем вы, и я думаю, что ваша вера лучше.

На следующее утро он приехал за ними на телеге. Они переехали к нему и жили у

него в полном довольстве.

Гудрид была женщина видная и умная, и хорошо умела обходиться с чужими людьми.

В начале этой зимы болезнь начала косить людей Торстейна, сына Эйрика, и многие

из них умерли. Торстейн велел делать гробы для покойников, класть в них тела и

перевозить на корабль.

— Потому что я хочу отвезти в Эйриков Фьорд все тела, — сказал он.

Вскоре болезнь пришла и в дом Торстейна Черного, и первой заболела его жена

Гримхильд. Она была огромного роста и сильная, как мужчина, но болезнь свалила и

ее. Сразу после этого заболел и Торстейи, сын Эйрика, и некоторое время они оба

лежали больные, пока Гримхильд не умерла. Когда она умерла, Торстейн Черный

хотел выйти за доской, чтобы положить на нее труп. Тогда Гудрид сказала:

— Возвращайся поскорей, друг!

Тот обещал сразу же вернуться. Затем Торстейн, сын Эйрика, сказал:

— Странное что-то творится с нашей хозяйкой. Она приподнимается на локтях, и

спускает ноги с постели, и нащупывает ими свои башмаки.

Но тут вернулся Торстейн Черный, и Гримхильд опустилась на постель так тяжело,

что все бревна в доме заскрипели.

Торстейн Черный сделал гроб для тела Гримхильд, положил тело в гроб и увез

хоронить. Он был мужчина рослый и сильный, но и ему понадобилась вся его сила,

чтобы вытащить гроб из дома.

Торстейну, сыну Эйрика, стало хуже, и он умер. Жена его Гудрид была в большом

горе. Они были все трое в доме, когда он умер. Гудрид сидела на стуле у скамьи,

на которой лежал ее муж. Торстейн Черный поднял Гудрид со стула и сел на скамью

напротив, посадив Гудрид себе на колени. Он всячески успокаивал и утешал ее,

обещая, что поедет с ней на Эйриков Фьорд с телом ее мужа и телами его

спутников.

— И я привезу сюда еще людей, — говорит он, — чтобы утешить тебя и развлечь.

Она благодарила его.

Вдруг труп Торстейна, сына Эйрика, приподнялся на постели и сказал:

— Где Гудрид?

Он повторил это три раза, но она молчала. Затем она сказала Торстейну Черному:

— Отвечать мне ему или нет?

Он велел ей не отвечать. Затем он подошел к скамье, на которой лежал покойник,

сел на стул, держа Гудрид на коленях, и сказал:

— Чего ты хочешь, тезка?

Спустя некоторое время Торстейн, сын Эйрика, отвечает:

— Я хочу рассказать Гудрид ее судьбу, чтобы ей было легче примириться с моей

кончиной, ибо я теперь в хорошей и покойной обители. А тебе, Гудрид, я могу

сказать, что ты выйдешь замуж за исландца, и вы будете долго жить вместе, и у

вас будет потомство обильное и достойное, светлое и многославное, сладкое и

душистое. Вы поедете из Гренландии в Норвегию, а оттуда в Исландию, где вы

поселитесь и будете жить долго. Ты переживешь мужа и совершишь паломничество в

Рим, но затем вернешься в Исландию на свой хутор. Там будет построена церковь, и

ты пострижешься в монахини и проживешь так до своей кончины.

Затем Торстейн опустился на постель. Его тело положили в гроб и отвезли на

корабль.

Торстейн Черный выполнил все, что обещал Гудрид. Весной он продал землю и скот,

отвез Гудрид со всем ее добром на корабль, снарядил корабль, набрал людей и

отправился в Эйриков Фьорд. Всех покойников похоронили там в церкви.

Гудрид поехала к Лейву на Крутой Склон, а Торстейн Черный поселился в Эйриковом

Фьорде и жил там до смерти. Он слыл очень доблестным человеком.

VII

В это самое лето в Гренландию пришел корабль из Норвегии, Кораблем правил

человек по имени Торфинн Карлсефни[12]. Он был сыном Торда Лошадиная Голова,

сына Снорри, сына Торда с Мыса.

Торфинн Карлсефни был человек богатый. Зиму он провел у Лейва, сына Эйрика, на

Крутом Склоне. Вскоре Торфинну Карлсефни полюбилась Гудрид, и он посватался к

ней. Но она попросила Лейва ответить за нее. Ее обручили с Карлсефни и в ту же

зиму сыграли свадьбу.

По-прежнему шли разговоры о поездке в Виноградную Страну, и многие, как Гудрид,

так и другие, подбивали Карлсефни на эту поездку. В конце концов он решился

ехать и набрал себе спутников — шестьдесят мужчин и пятерых женщин. Он условился

со своими людьми делить поровну все, что добудут. Они взяли с собой всякого

скота, потому что думали там поселиться, если это окажется возможным.

Карлсефни попросил Лейва отдать ему дома в Виноградной Стране, но тот сказал,

что готов одолжить их, но только не насовсем.

Они вышли в море и благополучно приплыли к Лейвовым домам, и снесли на берег

спальные мешки. Вскоре они вдоволь запасли себе хорошей еды, потому что к берегу

прибило отличного большого кита. Они отправились туда и разделали его, так что в

еде у них не было недостатка.

Скот пустили пастись на берегу, но вскоре некладеные самцы сделались буйными, и

с ними стало трудно справляться. Был у них и бык.

Карлсефни велел валить лес и заготовлять бревна, чтобы загрузить корабль. Лес

складывали сушить на скалу. Они пользовались всем, чем страна была богата —

виноградом, всякой дичью, рыбой и прочим.

Прошла первая зима, и наступило лето. Тут они встретились со скрелингами. Целая

толпа их вдруг появилась из леса. Поблизости пасся скот, и бык начал грозно

мычать и реветь. Скрелинги испугались и бросились со своей кладью — а это были

беличьи и собольи шкурки и всякая другая пушнина — к домам Карлсефни и стали

ломиться в них, но он велел запереть двери изнутри. Ни те, ни другие, не

понимали языка друг друга.

Тогда скрелинги сняли с плеч кладь, развязали тюки и стали предлагать свой

товар. В обмен они просили оружие, но Карлсефни запретил своим людям продавать

оружие. Он вот что придумал: велел женщинам вынести молочные скопы, и, увидев

их, скрелинги уже не захотели ничего другого. Тем и кончилась торговля

скрелингов, что они унесли свои покупки в животах, а их тюки и пушнина остались

у Карлсефни и его людей.

После этого Карлсефни велел построить вокруг домов крепкую изгородь, и они

обосновались внутри нее.

Примерно в это время Гудрид, жена Карлсефни, родила мальчика, и его назвали

Снорри.

В начале следующей зимы пришло к ним гораздо больше скрелингов, но все с тем же

товаром. Карлсефии сказал женщинам:

— Вынесите им ту еду, что они всего лучше брали прошлый раз, и ничего другого.

Как только скрелинги увидели, что им вынесли, они стали бросать свои тюки через

изгородь.

Гудрид сидела в дверях дома у колыбели своего сына Снорри. Вдруг на дверь упала

тень, и вошла женщина в узком черном одеянии, небольшого роста, с повязкой на

светло-русых волосах. Лицо у нее было бледное, а глаза огромные, равных им не

увидеть на человеческом лице. Она подошла к Гудрид и сказала:

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Гудрид, а как твое имя?

— И меня зовут Гудрид, — отвечает та.

Тогда Гудрид, жена Карлсефни, протянула ей руку, чтобы посадить рядом с собой.

Но вдруг раздался страшный грохот, и женщина исчезла, и в это самое мгновение

один из людей Карлсефии убил скрелинга, пытавшегося украсть какое-то оружие. Тут

скрелинги бросились со всех ног бежать, побросав одежду и товары. Женщину же,

которая приходила к Гудрид, никто, кроме самой Гудрид, не видел.

— Нам надо что-то придумать, — говорит Карлсефни, — потому что они, наверно,

придут к нам и в третий раз, и на этот раз с враждебными намерениями и в большом

числе. Вот что мы сделаем: пусть десять человек идут на мыс и будут там на виду,

а другие пусть идут в лес и вырубят там прогалину, где мы сможем держать наш

скот, когда скрелинги выйдут из леса. А быка нашего пустим перед собой.

Там, где они собирались дать бой скрелингам, с одной стороны было озеро, а с

другой — лес.

Сделали все, как задумал Карлсефни, и скрелинги вышли как раз туда, где он хотел

дать им бой. Завязалось сражение, и много скрелингов было убито. Среди них

выделялся один, он был рослый и красивый, и Карлсефни решил, что это, наверно,

их вождь. Какой-то скрелинг поднял с земли секиру, осмотрел ее, а потом

замахнулся ею на одного из своих и ударил. Этот сразу же упал замертво. Тогда

тот рослый скрелинг взял секиру, осмотрел ее и изо всех сил забросил в море. Тут

скрелинги бросились со всех ног в лес, и на этом сражение кончилось.

Карлсефни и его люди провели там всю зиму, но весной он объявил, что больше не

намерен оставаться там и хочет вернуться в Гренландию. Они собрались в путь и

взяли с собой много ценного добра — виноградную лозу, виноград и пушнину. Они

вышли в море и благополучно доплыли до Эйрикова Фьорда и там зазимовали.

VIII

Снова было много разговоров о поездке в Виноградную Страну, так как считалось,

что такая поездка приносит и богатство, и славу.

В то самое лето, когда Карлсефни вернулся из Виноградной Страны, в Гренландию

пришел корабль из Норвегии. Им правили два брата — Хельги и Финнбоги. Они

зазимовали в Гренландии. Родом они были исландцы с Восточных Фьордов.

Теперь надо рассказать о том, что Фрейдис, дочь Эйрика, отправилась из своего

дома в Дворах к братьям Хельги и Финнбоги и предложила им присоединиться со

своим кораблем к ней и поехать вместе в Виноградную Страну, деля пополам с ней

всю добычу. Они согласились. Затем она отправилась к своему брату Лейву и

попросила отдать ей дома, которые он построил в Виноградной Стране. Он, как и

раньше, ответил, что готов одолжить их, но отдавать насовсем не хочет.

Братья и Фрейдис уговорились, что на обоих кораблях будет по тридцати человек,

способных носить оружие, не считая женщин. Но Фрейдис сразу же нарушила уговор,

взяв на пять человек больше и спрятав их. Братья узнали об этом, только когда

они уже приплыли в Виноградную Страну.

Они вышли в море, уговорившись заранее, что плыть будут вместе, по возможности.

Корабли плыли близко друг к другу, но братья подошли к берегу немного раньше

Фрейдис и снесли кладь в дома Лейва. Когда Фрейдис подошла к берегу, ее люди

разгрузили корабль и понесли кладь к домам. Тут Фрейдис сказала братьям:

— Почему вы принесли свою кладь сюда?

— Потому что мы думали, — отвечают те, — что будет соблюдаться все, о чем мы

уговорились.

— Лейв одолжил эти дома мне, а не вам, — говорит она.

Тогда Хельги сказал:

— Где уж нам против твоей злобы!

И они вынесли свою кладь, и построили себе дом дальше от моря на берегу озера, и

хорошо устроились там. Между тем Фрейдис велела своим людям заготовлять лес,

чтобы загрузить корабль.

Когда наступила зима, братья сказали, что хорошо бы устроить игры и

позабавиться. Так и сделали. Но вскоре пошли между людьми нелады и раздоры. Игры

были оставлены, и взаимные посещения между домами прекратились. Так продолжалось

большую часть зимы.

Однажды рано утром Фрейдис встала и оделась, но не обулась. А была сильная роса.

Фрейдис накинула мужнин плащ и пошла к дому братьев, и подошла к двери. Кто-то

только что выходил и оставил ее приоткрытой. Она отворила дверь и стала на

пороге, ничего не говоря. Финнбоги лежал дальше всех от двери и не спал. Он

сказал:

— Что тебе здесь надо, Фрейдис?

Она отвечает:

— Встань и выйди ко мне. Мне надо с тобой поговорить.

Он вышел. Они подошли к бревну, которое лежало возле дома, и сели на него.

— Как тебе здесь нравится? — говорит она. Он отвечает:

— Мне нравится страна, но мне не нравится вражда между нами, потому что я не

вижу для нее причины.

— Ты прав, — говорит она. — Я тоже так думаю. Но я пришла вот по какому делу: я

хочу поменяться с вами кораблями, потому что ваш корабль больше моего, а я хочу

уехать отсюда.

— Я согласен, — говорит он, — если тебе так этого хочется.

На этом они расстаются. Она идет домой, а Финнбоги снова ложится. Она влезает в

постель с холодными ногами, и ее муж Торвард просыпается и спрашивает, почему

она такая холодная и мокрая. Она отвечает с яростью:

— Я ходила к братьям, чтобы предложить купить у них корабль, потому что мне

нужен корабль побольше. А они так рассердились, что избили меня, живого места на

мне не оставили. Но ты, жалкий человечишка, конечно, не захочешь отомстить ни за

мой позор, ни за свой. Я чувствую теперь, как далеко я от Гренландии! Но если ты

не отомстишь, я разведусь с тобой.

Он не снес ее упреков и велел своим людям поскорее вставать и взять оружие. Те

так и сделали и пошли прямо к дому братьев, вломились в него в то время, как там

еще спали, схватили всех, кто там был, и стали вязать и выводить одного за

другим связанных. А Фрейдис велела убивать каждого, кого выводили.

Так были убиты все мужчины. Оставались одни только женщины. Но их никто не хотел

убивать. Тогда Фрейдис сказала:

— Дайте мне секиру.

Ей дали секиру, и она сама зарубила до смерти пятерых женщин, которые там были.

После этого злодейства они вернулись в свой дом, и видно было, что Фрейдис очень

довольна тем, как она распорядилась. Она сказала своим спутникам:

— Если нам удастся вернуться в Гренландию, уж я позабочусь, что будет убит

всякий, кто скажет хоть слово о том, что здесь было. Мы скажем, что они

оставались здесь, когда мы уезжали.

Ранней весной они снарядили корабль, который раньше принадлежал братьям, и

нагрузили на него столько добра, сколько могли добыть и сколько мог взять

корабль. Затем они вышли в море и после благополучного плаванья пришли в начале

лета в Эйриков Фьорд.

Карлсефни еще был там. Он уже снарядил свой корабль и ждал попутного ветра. Люди

говорят, что более богатый корабль, чем тот, которым правил Карлсефни, никогда

не отплывал из Гренландии.

IX

Фрейдис вернулась на свой хутор, где ничего не пострадало от ее отсутствия. Она

осыпала деньгами всех своих спутников, потому что хотела, чтобы ее злодеяния

остались в тайне, и стала жить на своем хуторе.

Но не все ее спутники держали язык за зубами, и в конце концов о ее злодеяниях

стало известно. Рассказы о них дошли и до ее брата Лейва, который почел большим

злом то, о чем рассказывалось. Он захватил троих из людей Фрейдис и под пыткой

заставил их рассказать обо всем, что произошло. Их рассказы сошлись.

— Мне не хочется, — сказал Лейв, — поступить с моей сестрой Фрейдис так, как она

заслуживает. Но я предсказываю, что их потомству не будет благополучия.

С тех пор о ней и ее семье пошла дурная слава. Теперь надо рассказать о

Карлсефни. Он снарядил свой корабль и вышел в море. Плаванье было удачным, и

Карлсефни благополучно достиг Норвегии. Он провел там зиму и продал свой товар,

и самые знатные люди Норвегии хорошо приняли их с женой. Весной он снарядил свой

корабль для плаванья в Исландию. Когда Карлсефни был готов к отплытию и корабль

его ожидал у пристани попутного ветра, к нему пришел какой-то южанин родом из

Бремена в Стране Саксов и попросил продать деревянное резное украшение, которое

было у Карлсефни на корабле.

— Я не хочу продавать его, — сказал Карлсефни.

— Я дам тебе за него полмарки золота, — говорит южанин.

Карлсефни решил, что это хорошая цена, и сделка состоялась. Южанин ушел с резным

украшением. Карлсефни не знал, из какого оно дерева. А это был мёсур[13] из

Виноградной Страны.

Карлсефни вышел в море и подошел к берегу на севере Исландии, в Полуостровном

Фьорде. Там его корабль был вытащен на берег на зиму. Следующей весной он купил

земли Веселого Хутора и поселился там. Он жил там до самой смерти и слыл очень

знатным человеком. От него и его жены Гудрид произошло большое и хорошее

потомство.

После смерти Карлсефни вести хозяйство стали Гудрид и Снорри, ее сын, родившийся

в Виноградной Стране. Когда Снорри женился, Гудрид уехала из Исландии и

совершила паломничество в Рим. Когда она вернулась в Исландию к своему сыну

Снорри, он построил церковь на Веселом Хуторе. После этого Гудрид стала

монахиней и отшельницей и жила там до самой смерти.

У Снорри был сын по имени Торгейр. Он был отцом Ингвильд, матери епископа

Бранда. У Снорри, сына Карлсефни, была также дочь по имени Халльфрид. Она была

женой Рунольва, отца епископа Торлака. У Карлсефни и Гудрид был также сын Бьёрн.

Он был отец Торунн, матери епископа Бьёрна.

Много потомства произошло от Карлсефни. Он стал родоначальником большого рода.

Карлсефни рассказал более подробно, чем кто-либо другой, обо всем, что произошло

во время тех плаваний, о которых кое-что рассказано здесь.

Примечания

Эти две саги — главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в.

Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и

переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих

двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике

Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне

и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех

же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в

Северную Америку. Однако между «Сагой о гренландцах» (Grжnicndinga saga, она

иногда называлась также Grжnlendinga юattr или Eiriks юattr rauрa) и «Сагой об

Эйрике Рыжем» (Eiriks saga rauра, она называлась также Юorflinns saga

Karlsefnis) есть большие расхождения. В «Саге о гренландцах» рассказывается о

пяти поездках в Виноградную Страну, а именно — о поездках Бьярни Херьольвссона,

Лейва Эйрикссона, Торвальда Эйрикссона, Торфинна Карлсефни и Фрейдис, дочери

Эйрика, с братьями Хельги и Финнбоги. Между тем в «Саге об Эйрике»

рассказывается только о двух поездках, а именно — поездках Лейва и Карлсефни,

причем во многом совсем иначе, чем в «Саге о гренландцах». По «Саге о

гренландцах» выходит, что Америку открыл исландец Бьярни Херьольвссон в 985 или

986 г. По «Саге об Эйрике» Америку открыл исландский поселенец в Гренландии Лейв

Эйрикссон ок. 1000 г. Только в «Саге о гренландцах» рассказывается о Бьярни

Херьольвссоне, о Тюркире Южанине, о Фрейдис и братьях Хельги и Финнбоги. Только

в «Саге об Эйрике» рассказывается о колдунье Торбьёрг, о Торхалле Охотнике, о

Бьярни Гримольвссоне.

Раньше считалось, что «Сага об Эйрике» древнее «Саги о гренландцах» и потому

надежнее как источник. Однако в 1956 г. было доказано, что «Сага о гренландцах»

древнее «Саги об Эйрике» и была одним из ее источников (Jуn Jуhannesson. Aldur

Grжnlendinga sцgu // Nordжla. Afmжliskvevja til Sigurрar Nordals. Reykjavнk,

1956). «Сага о гренландцах» была написана, по-видимому, в конце XII в. на основе

устной традиции. Только у ее первой главы есть письменный источник — «Книга о

занятии земли» (Landnбmabуk). «Сага о гренландцах» сохранилась только в

знаменитой рукописи конца XIV в., так называемой «Книге с плоского острова»

(Flateyjarbуk), где она вклинена отдельными кусками в так называемую «Большую

сагу об Олаве Трюггвасоне».

«Сага об Эйрике» была написана, вероятно, не раньше середины XIII в., и у нее

есть письменные (отчасти не сохранившиеся) источники. Первые две главы ее — из

«Книги о занятии земли». Но многое в «Саге об Эйрике», вероятно, непосредственно

из устной традиции, например, рассказ о колдунье Торбьёрг, единственный в своем

роде в древнеисландской литературе и представляющий большую

культурно-историческую ценность. «Сага об Эйрике» сохранилась в двух рукописях:

так называемой «Книге Хаука» (Hauksbуk), начала XIV в., и «Книге из

Скаульхольта» (Skбlholtsbуk), конца XV в. Рукописи эти явно восходят к одному

оригиналу. Расхождения между ними в основном стилистические. Во второй рукописи

много описок и стилистических неряшливостей. Первая рукопись стилистически

причесана по сравнению со второй, и кое-что в ней изложено пространнее, но

кое-что сокращено. Раньше считалось, что первая рукопись ближе к оригиналу. Было

доказано, однако, что вторая ближе к нему (см. S. В. F. Jansson. Sagoma om

Vinland. I. Handskrifterna til Erik den rцdes saga. Stockholm, 1945). Поэтому в

основу русского перевода положен текст второй рукописи, но в случае явных ошибок

или пропусков использован текст первой.

И в «Саге о гренландцах», и в «Саге об Эйрике» кое-где есть явный вымысел,

например, оживающие мертвецы и т. п. Вымысел часто вероятен и там, где ясна

христианская тенденция. Так, в «Саге об Эйрике» вымыслом считается рассказ о

миссионерской деятельности Лейва. Есть в этих сагах, вероятно, и такой вымысел,

наличие которого невозможно обнаружить. Вместе с тем, однако, всегда было

общепризнано и до сих пор неоспоримо, что саги эти основаны на вполне реальных

фактах: описываемые в сагах колонизация Гренландии и Исландии и плавания из

Гренландии в Виноградную Страну, то есть к какому-то побережью Северной Америки,

несомненно, в самом деле имели место. О поездках в Виноградную Страну есть

упоминание и в ряде других древнеисландских памятников — «Книге об исландцах»

Ари Торгильссона, «Книге о занятии земли», «Саге о людях с Песчаного Берега» и

других. Но самое раннее упоминание о них — в хронике Адама Бременского,

написанной ок. 1075 г.

Что касается местностей в Гренландии, упоминаемых в сагах, то они почти все

поддаются отождествлению. Так, Восточное Поселение — это район Юлианехоба,

Западное Поселение — это район Готхоба, Заслон-Гора — это мыс Фарвель,

Гуннбьёрновы островки — это, вероятно, скалистые островки к востоку от

Ангмагссалика, Лебединый Фьорд — это Сермилик-Фьорд и т. д. Эйрик Рыжий

отправился в Гренландию, чтобы колонизировать эту открытую им страну в 985 или

986 г. (христианство было официально принято в Исландии в 1000 г.). Колония,

основанная им в Гренландии, просуществовала около полутысячелетия. В XIV в. она

пришла в упадок, в основном, по-видимому, из-за резкого ухудшения климата, и к

концу XV в. совсем вымерла. В настоящее время на побережье Гренландии раскопано

множество построек, относящихся к эпохе расцвета исландской колонии там.

Но что касается местностей в Северной Америке, упоминаемых в саге, то ни одна из

них не поддается бесспорному отождествлению, и все, что до сих пор выдавалось за

следы посещения Северной Америки скандинавами в Х в., всегда оказывалось

подделкой. Учеными разных стран — историками, географами, астрономами,

филологами, археологами, ботаниками — было выдвинуто множество теорий

относительно того, где находилась Виноградная Страна. Ее искали от Гудзонова

залива на севере до Каролины на юге. Краткий обзор этих теорий см. в кн.:

Halldуr Hermannsson. The Problem of Wineland. Ithaca, N.Y., 1936 («Islandica».

XXV). Согласно последней из таких теорий Виноградная Страна — это север

Ньюфаундленда. Книга автора этой теории — предприимчивого норвежского литератора

X. Ингстада — переведена на русский язык (Ингстад X. По следам Лейва

Счастливого. Л., 1969; также в кн. «Винланд», М., 1998(?)). Как это обычно

делалось и раньше, Ингстад объявляет недостоверным в сагах все то, что не

вяжется с его теорией, и достоверным только то, что вяжется с ней. Само название

«Виноградная Страна» (Vinland) Ингстад истолковывает как «Луговая Страна», что с

лингвистической точки зрения несостоятельно. Есть у него и другие натяжки.

Ингстад утверждает, что остатки построек, раскопанные его женой археологом на

севере Ньюфаундленда, — это дома Лейва. Другие археологи подтверждают, что эти

постройки, возможно, в самом деле скандинавского происхождения и того времени.

Однако доказать, что это действительно дома Лейва, Ингстаду не удалось. Вполне

возможно, что, кроме тех посещений Северной Америки, о которых рассказывается в

сагах, были и другие, о которых не сохранилось сведений. Большинство ученых

склоняется все же к тому, что Виноградная Страна — где-то на северо-восточном

побережье США, в так называемой Новой Англии. Считается, что там была и северная

граница распространения дикого винограда (ср. название «Виноградная Страна»).

Тогда Страна Каменных Плит — это юго-восточное побережье Баффиновой земли или

северное побережье Лабрадора, а Лесная Страна — юго-восточное побережье

Лабрадора или Ньюфаундленд.

Упоминаемые в «Саге о гренландцах» и «Саге об Эйрике» скрелинги — это,

несомненно, североамериканские индейцы. Правда, в древне-исландских памятниках

«скрелингами» назывались и эскимосы. Но то, что рассказывается в данных

памятниках о скрелингах, об их внешности, обычаях и т. д., больше подходит к

индейцам. Боевое оружие в виде шара синего цвета на шесте, то есть своего рода

катапульта, употреблялось индейцами анголкинами. Костный мозг, смешанный с

кровью, — излюбленная пища североамериканских индейцев (так называемый

пеммикан). Кожаные лодки, то есть, вероятно, лодки из шкуры лося, обычай спать

под ними (гл. V), а также палки, трещавшие подобно цепам, то есть ритуальные

трещотки, засвидетельствованы у североамериканских индейцев. Но особенно

характерна для них меновая торговля пушниной (гл. VII, также «Сага об Эйрике

Рыжем»).

Упоминаемые в конце «Саги о гренландцах» и «Саги об Эйрике» епископы Бранд,

Торлак и Бьёрн — это епископ севера Исландии Бранд Семундарсон (1163–1201),

епископ юга Исландии Торлак Рунольвссон (1118–1133) и епископ севера Исландии

Бьёрн Гильссон (1147–1162).

Библиография данных саг есть в выпусках серии «Islandica». Ithaca, N. Y. I,

1908; II, 1909; XXIV, 1935; XXXVIII, 1957.

Перевод «Саги о гренландцах» сделан по изданию: Islendinga sцgur.

Islendingasagnaъtgбfan. I. Reykjavнk, 1953.

[1] Скамьевые доски. — Вероятно, деревянные резные панели, приделываемые спереди

к скамьям, идущим вдоль стен главного помещения.

[2] «Сага об Эйрике». — По-видимому, речь идет не о «Саге об Эйрике»,

приведенной на сайте, а о какой-то несохранившейся саге об Эйрике.

[3] Он назвал страну, которую открыл, Гренландией, ибо считал, что людям скорее

захочется поехать в страну, если у нее будет хорошее название. — Гренландия

(Grжnland), как страна была названа Эйриком, значит «зеленая страна».

[4] …христианство стало законом в Исландии… — Это произошло в 1000 г. В то самое

лето епископ Фридрек и Торвальд, сын Кодрана, уехали из Исландии. — Они были в

Исландии в 981–986 гг.

[5] Чудо-волна — это сильное волнение, вызванное, вероятно, подводным

землетрясением.

[6] Эйрик ярл — правитель Норвегии с 1000 по 1015 г.

[7] …конь споткнулся, и Эйрик упал… — Падение с лошади считалось очень плохим

предзнаменованием для того, кто отправляется в поездку.

[8] Южанин. — Южанами называли людей из центральной или южной Европы.

[9] …в четверть дня после полудня и за четверть дня до него… — в 15 и 9 часов.

Солнце занимает такое положение в небе в самое темное время года к югу от

пятидесятой широты и к северу от сороковой широты.

[10] Северный язык. — Так назывался язык исландцев и норвежцев, в то время

единый.

[11] Скрелинги. — Так назывались в древнеисландских памятниках туземцы

Гренландии и Северной Америки, то есть эскимосы и индейцы. Первоначально слово

имело унизительное значение «заморыш», «слабец».

[12] Карлсефни — это, собственно, прозвище и значит «из которого выйдет

мужчина». Но это прозвище употреблялось как имя и поэтому не переведено здесь.

[13] Мёсур. — Обычно считается, что мёсур значит «клён». Но возможно, что разные

деревья назывались этим словом.

Перевод М. И. Стеблин-Каменского