"Дочь поэта, Наталья Александровна Пушкина, уехала в Голландию, где вышла замуж за сына герцога, Николая Нассауского. Одна из их дочерей, Софья Николаевна Меренберг, графиня Торби, вернулась в Россию и вышла замуж за двоюродного брата Александра III - великого князя Михаила Михайловича Романова, прозванного в семье Миш-Миш, а в среде придворных известного под прозвищем Миша-дурак..."
Коноплев зевнул с хрустом в челюстях и захлопнул книгу. Читать он не любил, но покорялся воле своей второй - новой, как он любил говорить - жены Марго. Жена, получившая, по ее мнению, приличное образование в местном культпросветучилище, немало досадовала на его малограмотность и снабжала книжками исключительно на исторические темы.
Впрочем, к 2007 году это было единственное, что несколько омрачало жизнь Коноплева. Вроде все утряслось, улеглось, бурные волны дикого российского бизнеса мало-помалу разгладились, да и он сам, осознав, что приближается к сорокалетнему рубежу, поубавил прыти и уже не так гарцевал по ночным клубам и разного рода притонам. Естественно, высосать с братвой литр-другой текилы или абсента под хороший биллиярд он мог и сейчас, но уже не с таким желанием продолжить гульбу в каком-нибудь отеле, просадить там за сутки пару тысяч долларов и вернуться домой в невменяемом состоянии и совершенно голым - как уже бывало не раз, особенно в начале девяностых. Тогда перли и деньги, и драйв, а жизнь стоила копейку и маячила неопределенным будущим - не то что сейчас.
Начав за три года до развала совка со штамповки заколок для волос и значков с двусмысленными надписями, он быстро дорос до киоска со спиртным, перенес несколько наездов рэкетиров - как своих, так и заезжих, пережил десяток конкурентов, до сих пор безвестно отдыхающих с рельсой на ногах на дне водохранилища, и как-то незаметно стал главой крупной пивной компании. Осознав, что наконец разбогател, он кинулся во все тяжкие, два года ежевечернее пил в дорогих ресторанах, после чего снимал самую красивую девушку в кабаке и, добравшись до конспиративной хаты, мгновенно засыпал у нее на груди. Девушку, впрочем, не обижал, и, опохмелившись с утра, на скорую руку трахал ее, затем вручал сотню долларов и даже иногда довозил до института.
С женой к этому времени он окончательно разошелся, так как ее старорежимные замашки раздражали его до глубины всей его широкой души. В мире красивых девушек и щедрых друзей для нее просто не было места - но, поняв, что может потерять вместе с мужем и обеспеченное будущее, она вцепилась в него жесткой хваткой, забыв про все предыдущие обиды и скандалы. Около пяти лет после этого он пытался избавиться от нее теми или иными способами, купил ей роскошную квартиру, новенькую иномарку, каждое лето отправлял за границу - однако ее аппетиты росли с ростом его богатства. Наконец он начал уже подумывать ее втихую заказать, но она неожиданно сама предложила ему развестись, отдав ей по-честному половину имущества.
Половину она, конечно, не получила, так как адвокат Плехановский, съевший целую стаю собак на защите всех местных бандитов, внятно ей объяснил, что лучше жить с одним миллионом, чем лежать на кладбище с десятью. После этого жену не было ни видно, ни слышно.
Зато о единственном сыне Коноплев заботился по-взрослому, обеспечивал все его малые и большие прихоти и к его четырнадцатилетию уже прикидывал, как будет передавать ему дело.
Семейные проблемы не сделали Коноплева менее привлекательным женихом, но, оторвавшись во все тяжкие в родном городе, он на время забыл о личном и начал ездить за границу. Заграница ему понравилась очень сильно, особенно свобода самовыражения и проститутки, гораздо более красивые и искушенные в любви, чем нищие студентки сибирских вузов. Не очень понравилась, правда, заграничная полиция, с которой ему пришлось сталкиваться пару раз - один раз ввязавшись в драку с арабами прямо на Монмартре, и другой раз поругавшись с продавцом берлинского магазина, отказавшимся продавать ему бутылку после полуночи. Оба раза он пытался привычно дать взятку и отмазаться от блюстителей законности - и оба раза попадал на серьезные неприятности.
К его удивлению, отлучки на целый месяц ничуть не вредили бизнесу - а, скорее, наоборот, шли на пользу. Правда, возвращаясь в фирму, он устраивал грандиозный разгон, с треском выгоняя пару-тройку особо зарвавшихся сотрудников - но в общем и целом все шло нормально. Немалую роль в этом, как считал сам Коноплев, играла семейная обстановка в компании, которая скреплялась обязательными ежемесячными корпоративными вечеринками, растягивающимися иногда на два дня.
Наконец наступило непривычно тяжелое для его деятельного ума состояние, когда он не знал, куда девать деньги. Денег было настолько много, что он мог расширить объем продаж раз в десять - но местный пивной рынок был переполнен, лезть же в смежные области он не рисковал - к этому времени там тоже было все упорядочено и зарегулировано, и в лучшем случае ему бы строго указали. В худшем же расстреляли бы прямо во дворе коттеджа.
Сначала он купил несколько квартир - но даже при наличии грамотного юриста процесс этот был настолько нудным и затянутым, что категорически ему не понравился. Квартиры были отремонтированы и сданы внаем, но ситуацию это не решило. Тогда Коноплев решил воплотить в жизнь свою мечту - сделать совсем-как-настоящий английский паб, в укромном подвальчике, только для своих. Создание паба внезапно натолкнулось на какое-то бессмысленное сопротивление чиновников, которые, хотя и брали исправно взятки, однако подписывать нужные бумаги все равно не хотели, так что Коноплев уже заподозрил работу против себя какого-то загадочного конкурента. Впрочем, за несколько месяцев юристы все утрясли, паб получился просто шикарным, а наряженные в национальную кельтскую одежду официантки привели в бурный восторг всю братву.
Наконец один из шапочных знакомых по бизнесу предложил Коноплеву влезть в нефтянку. От всех нефтяных дел он всегда старался держаться подальше, прекрасно зная, что количество трупов на душу населения в этой области бизнеса вдесятеро больше, чем в его любимом пивном деле. Однако тут дело было вроде бы беспроигрышным, у знакомого было все на мази, не хватало лишь денег - и Коноплев, не пошевелив и пальцем, получил шестьдесят процентов бизнеса с трех автозаправок. Правда, сразу после этого в местной нефтянке произошла небольшая войнушка, завершившаяся парой трупов, и Коноплева с товарищем предупредили, чтобы они, чисто из уважения к ним, спокойно сидели на своих заправках, но дальше не рыпались. Во избежание.
Бензиновое приобретение окупилось за шесть месяцев, деньги полились еще большим потоком, и тут Коноплева осенило жениться. Впрочем, последовательность действий была несколько другой - сначала его не на шутку завела новая девочка, только-только закончившая самый модный в городе институт и возглавившая рекламный отдел в его фирме. Девочка ловко ускользнула от его приставаний, не отвергая при этом саму возможность продолжения отношений, чем привела Коноплева одновременно в бешенство и восторг. Последние лет десять ему не отказала ни одна из сотрудниц, да и вне фирмы особых проблем с этим не наблюдалось. Девушка к тому же была красива и умна, чем возбудила у Коноплева надежно забытый еще в школе комплекс неполноценности.
Несмотря на его настойчивость и реальный риск, в случае чего, вылететь с работы, девочка держалась твердо, была одновременно ласковой и жесткой, и Коноплев неожиданно для себя перешел к банальному ухаживанию - на потеху всех сотрудников. Теперь каждое утро у нее на столе стоял букет роз, вечером он отвозил ее домой на своей машине, а по выходным приглашал съездить в кино или сходить в ресторан - на что она соглашалась ровно через раз.
Коноплев совсем уже собирался сделать ей предложение, как вдруг она исчезла с работы. Его зам, отвечавший за трудовую дисциплину и кадры, сказал, что она ушла в очередной отпуск. Коноплев взбесился, примчался к ней домой, долго безуспешно давил кнопку звонка, после чего два дня подряд слушал в трубке мобильника сообщение о том, что абонент временно отсутствует. А еще через две недели ему на стол кто-то положил ее заявление об увольнении - как было написано, по семейным обстоятельствам.
В маленьком городе большие секреты скрыть трудно - семейные обстоятельства оказались банальной свадьбой, только не с ним, а со старым и пузатым владельцем трех городских кинотеатров. Коноплева буквально порвало на части, когда он увидел в светской хронике по телевизору счастливую пару, уезжающую в медовый месяц на Багамы. В тот вечер он страшно напился, достал из тайника давно заныканный пистолет и расстрелял телевизор, компьютер и люстру.
После недели беспробудного пьянства он пришел в себя и обнаружил в постели точную копию пропавшей невесты - с некоторой поправкой на интеллект. Где он подцепил Марго - он так и не узнал, так как они оба были на момент знакомства невменяемо пьяны, но девушка клялась всем, что имела и не имела, что досталась ему стопроцентной девственницей и отдалась исключительно по любви. Доказательства клятв искать было поздно, внешнее сходство вполне устроило Коноплева, а не до конца усмиренное бешенство требовало выхода - и уже через неделю Марго услышала долгожданный марш Мендельсона.
Коноплев, впрочем, не прогадал. Марго, хотя и не знала тонкостей рекламного бизнеса, однако была девушкой хваткой, шустрой не только в постели, но и в жизни, обладала деревенской сметкой, и уже через полгода семейной жизни ему не пришлось ломать голову, куда девать лишние деньги. То, что не сумела потратить новая жена, было растолкано ей по разного рода инвестиционным фондам, пенсионным вкладам, ценным бумагам, и начало, к страшному удивлению Коноплева, приносить какой-никакой, а доход.
Единственное, что не нравилось новой жене - это то, что за, без малого, двадцать лет бизнеса Коноплев уже не мог обходиться без алкоголя. В конце рабочего дня он просто должен был выпить хотя бы стакан крепкой - иначе он мог ходить неприкаянным по квартире всю ночь. А каждую пятницу он напивался буквально до состояния риз, и привычный ко всем охранник дотаскивал его волоком до постели.
Впрочем, Коноплев не был алкоголиком. Когда у него появлялось интересное занятие - он напрочь переставал пить и ударялся в новое дело со всей душой. Беда в том, что таких дел находилось все меньше и меньше - правда, то, что случилось неделю назад, привело Коноплева в состояние предчувствия нового поворота в жизни. Коноплеву предложили стать лидером партии.
До той поры он никогда не имел дел с партиями и искренне считал всех людей, вращающихся в этой области, пустозвонами и бездельниками. На первой же встрече ему, однако, быстро объяснили, что денег через это пустозвонство прокачивается ничуть не меньше, чем через пиво и нефть, а азарта тут гораздо больше, чем в боулинге и даже в драг-реслинге. Сейчас Коноплев входил в новую для себя роль партийного босса, видя уже где-то вдалеке столицу и кресло депутата Госдумы - как минимум...
* * *
На поездке на Байкал настояла Марго. Сам Коноплев Байкал не любил - как-то раз, изрядно надравшись, он уснул под кустом, и его забыли. Катер ушел, оставив его одного на холодном берегу. Вместе с катером уехала его куртка, в которой были деньги. В деревне, куда в полночь с жуткой головной болью пришел смертельно замерзший Коноплев, его сначала укусила собака, а потом вломили два местных мужика. До дому он добрался лишь спустя сутки, и с тех пор предпочитал ездить туда, куда доезжает машина.
С Марго, однако, он мог не опасаться потеряться, и потому не особо сильно сопротивлялся. Несмотря на середину мая, решили плыть на катере, для большей экзотики. В катер, как всегда, на халяву набилась куча людей, половину из которых Коноплев не узнал бы в толпе. На корме установили столик, в момент отхода от причала налили по первой, а через два часа, когда впереди показался Байкал, Коноплев уже танцевал в одних трусах, не чувствуя холода.
Погода, впрочем, шептала. К полудню стало жарко, шашлыки скворчали на шампурах, водка охлаждалась в воде. Наевшись мяса и выпив половину запаса, толпа разбрелась по берегу и предалась доступным развлечениям - кто рыбачил, кто трындел о бизнесе, кто прижимал в кустах подвернувшуюся девушку. Поддавшись общему настроению, Коноплев тоже пошел прогуляться под руку с Марго - не столько от большой нежности, сколько от того, что плохо стоял на ногах - и, не утерпев, разложил ее на травке, как только попутчики скрылись с глаз. Подвыпившая Марго не протестовала - скорее наоборот.
На обратном пути Коноплев заснул где-то в трюме, сраженный алкоголем и качкой. Марго догадалась дозвониться до телохранителя, который довез их на машине Коноплева, брошенной у причала. Сгрузив бездыханное тело на кровать, телохранитель удалился, а Марго ограничилась тем, что стащила с него ботинки, и уснула рядом.
Утром Коноплев продолжил возлияния, даже не дождавшись, пока проснется Марго. К тому моменту, когда она собралась вылезать из постели, он уже опять надрался и прилег рядом с ней с вполне конкретными намерениями. Впрочем, в воскресение намерениям ничего не мешало - Марго беспокоило лишь то, что она планировала в ближайшее время забеременеть, а это при ежедневной выпивке было не совсем правильно.
В результате до ванны Коноплев добрался лишь к вечеру, выпив все запасы спиртного в доме и перевернув всю постель. И тут же дикий вопль заставил Марго буквально подпрыгнуть на месте. Какими-то неимоверными усилиями выдрав щеколду ванной, она ворвалась внутрь, представляя самое страшное - например, что Коноплев поскользнулся и разбил голову. Подумать о том, что он не мог бы при этом орать, как раненый бизон, она не смогла.
Клещ впился Коноплеву аккурат в причинное место. Впоследствии Марго долго недоумевала, как ни он, ни она не почувствовали этого во время утренних развлечений. Совместные попытки Марго и Коноплева вытащить гада ни к чему не привели - мокрый от мыла клещ не поддавался даже искусственным ногтям новой жены. Затем Коноплев вспомнил, что клеща нужно мазать маслом - Марго вылила на него почти бутылку оливкового, но клещ вылезать не пожелал.
Наконец до Марго дошло, что нужно вызвать скорую. Правда, на все ее попытки объяснить, что мужа в интересное место укусил клещ, вызывал у девушки, отвечающей по телефону 03, истерический смех, и ничего более - скорая же по такому незначительному поводу ехать отказывалась наотрез. Марго предложила позвать знакомого врача, который консультировал Коноплева в период наиболее сильных запоев - Коноплев сначала согласился, но затем представил, как мужчина будет трогать его за там, и впал в полную истерику. Обошлись консультацией по телефону - как оказалось, нужно было с утра сходить в располагающийся буквально по соседству специальный центр, где все сделают как надо.
Ночь Коноплев не спал и не давал спать Марго. Каждые пять минут он спускал трусы и разглядывал клеща со всех сторон, рассуждая, по каким признакам энцефалитный клещ отличается от обычного. Клещ тем временем вел какую-то свою личную жизнь, шевеля лапками и забираясь все глубже под кожу.
Утром измученная парочка явилась прямо к открытию центра. Марго попыталась пролезть вслед за молоденькой медсестрой в кабинет, но ее быстренько выставили в коридор. Коноплев минутку помялся на предложение девушки показать клеща, затем решительно снял штаны. Девушка мужественно удержалась от смеха, однако покраснела, надела резиновые перчатки и аккуратно взялась за штучку пальцами. Девушка была красивой, Коноплев был с похмелья, а ситуация оказалась настолько необычной, что на него мгновенно накатило возбуждение. Изумленно глядя на поднимающийся перед ее глазами орган, девушка покраснела еще больше и посмотрела Коноплеву в глаза. Не менее смущенный Коноплев пожал плечами - что тут, мол, можно сделать...
Собственно, не будь клеща, Коноплев уже давно бы перевел ситуацию в более естественную позицию, например, на кушетку - несмотря на присутствие за тонкой дверью новой жены. Но сейчас ему было откровенно не до того - так что он даже прикрикнул на медсестру, чтобы та перестала обращать внимание на глупости и занималась своим делом. В целях стимуляции процесса он достал из кармана стодолларовую бумажку, чем привел девушку в полный ступор.
Минут через десять возни клещ, наконец, был вытащен и отправлен в пробирку для дальнейшего исследования. Место соприкосновения с тварью медсестра старательно протерла йодом, и не удержалась от смеха, видя, как страдальчески вытянулось при этом лицо Коноплева. Что, однако, не помешало Коноплеву сунуть девушке свою визитку и предложить созвониться в ближайшие дни.
Между тем именно в ближайшие дни - то есть назавтра - Коноплев улетел в столицу на первое в своей жизни партийное совещание. Вернулся он лишь через неделю и первым делом позвонил медсестре. А еще через пятнадцать минут у дверей его подъезда уже стояла машина скорой помощи.
У Коноплева - вернее, у клеща - оказался классический энцефалит. Медсестра старательно звонила каждый день к нему домой - однако на все звонки всех девушек Марго всегда бросала трубку, даже не вникая в суть дела. Неделя задержки с лечением весьма озаботила лечащего врача, который был хорошо простимулирован соответствующим набором зеленых бумажек и потому старался не на страх, а на совесть.
Несмотря на отдельную палату и самые дорогие лекарства, которыми его тут же напичкали под завязку, через три дня у Коноплева резко поднялась температура. Еще через сутки он впал в бредовое состояние, перестал узнавать Марго, которую в виде исключения пропустили в казематы инфекционки, а еще через сутки перекочевал в реанимацию. Впрочем, реанимация тоже не помогла, и Коноплев тихо умер рано утром, как раз в тот день, когда его утвердили руководителем регионального отделения партии...
На похоронах Коноплева плакали двое - Марго и медсестра. Братва обсуждала то место, куда усопшего укусил клещ, и, не скрываясь, ржала. На памятнике, который братва приобрела, скинувшись по маленькой, неведомым гравером было выведено:
"Коноплев Николай Владимирович
1971-2007
Убиен злым роком
Ты покинул нас во цвете лет..."
Окленд, май 2007.
Контакт с автором: [email protected]
