( Воспоминания о войне )

Внуку Евгению Покотылюку посвящается.

Женечка, это  своеобразное письмо к тебе,

в твою юность. Привет из моей.

О Т     А В Т О Р А.

       ВО война - тема необъятная и непростая. О войне написано много разного, в том числе искажающего действительность, да и просто бравурного вранья. Даже наши лучшие писатели и публицисты изображали войну (возможно вынужденно) в одностороннем освещении, многое умалчивали. О трагических событиях  41-го ничего масштабного и в то же время правдивого я не встречал. Такое мнение кому-то покажется слишком субъективным и даже вздорным. Ну что ж - кому как видится.

       Кстати о вранье. Оно всегда пользовалось большим спросом и щедро поощрялось. Но вранье долго не живет. Как уже говорилось, о войне написано много, очень много, но вот парадокс - прошло всего полвека, а ВО война стала загадкой. Что же происходило на самом деле? В написанном  сомневаются, и в правдиво написанном тоже  -  ибо не каждый может отличить правду от вымысла. Из публикаций получалось, что наша армия состояла из героев-патриотов, которые совершали   подвиги. Герои, в  пределах  одного рода войск, очень схожи,  подвиги тоже. Патриотизма  и  подвигов хватало и   в действительности, но проявлялись они, в основном, не так как подавала пресса. Вспомним Толстого. Его литературных героев в «Войне и мире» нельзя упрекнуть в недостатке  патриотизма и смелости, но проявлялись они не показушно, а как-то естественно, скромно и по-разному. По Толстому подвиг в безупречном выполнении воинского долга, присяги. Добавим - подвиг это еще проявление незаурядного духа, воинского мастерства, характера...Подвиг не всегда эффектен и заметен. Произведений в духе Толстого немного и они в большинстве своем, остались в тени.

     Чтобы представить себе  ВО войну современному человеку надо ознакомиться с произведениями многих авторов, взгляды и оценки которых различны.

      В 70-ых ( мне уже минуло 50 ) публикаций на военную тему значительно уменьшилось. Казалось, тема исчерпана. - Как же так - недоумевал я - а где же моя война? Где те пацаны, что в школьном возрасте попали на фронт? Тут, наверное, в двух словах не объяснишь. С одной стороны немало замечательных потрясающих стихов и песен о мальчишка , что заслонили собою страну в 41-ом. Но с другой - где те пацаны из 43-го - желторотики школьники, те что не стали героями песен, те что сгинули, растаяли в год своего призыва?  Двадцать лет я не мог встретить на Кубани ни одного сверстника 25-го года рождения. А знакомых ветеранов 24-го г.р. и старше знал и знаю немало. Казалось бы должно быть наоборот... Но это особая тема.

      Я участвовал в боях, долгое время находился среди людей, которые воевали и на Севере и на Юге, отступали в 41-ом, обороняли Севастополь и Сталинград... Довелось выслушать множество историй и мнений. С оговорками можно сказать, что мое видение войны отличалось от того, что о ней приходилось читать. И тогда ( в конце 70-ых ) впервые появилось робкое желание написать о своей войне. Писать не теперь, конечно, а когда выйду на пенсию. Желание тайное, больше 10 лет я о нем никому не говорил. Но и не забывал. Однажды принес домой пишущую машинку «Реинметалл» - старенькую, но исправную. Заплатил за нее немало. Кларочка даже не спросила - зачем она мне? Видимо   догадывалась о моих намерениях. Писать и печатать приходилось и раньше  разное: статьи, отчеты, инструкции...Обычно писал трудно, долго добиваясь краткости, ясности, убедительности. И это была своеобразная подготовка. Тренировался излагать свои мысли. Кстати, почерк ужасный, без машинки не обойтись. Но все это были технические тексты, а теперь... получится ли что- ни будь путное?  Однако,  желание  писать  оказалось сильней сомнений.

Как же их писать - эти воспоминания о войне? Думалось - писать нужно от лица того пацана-солдата , все что он видел, переживал, его мысли оценки, впечатления. Наверное, сначала набросать несколько хорошо запомнившихся эпизодов, а там видно будет. Так и поступил. Можно подумать, что я сел и строчил, как заправский писатель, запоем, с утра до вечера. Нет, писал понемногу с большими перерывами. Перерывы могли продолжаться неделями, месяцами. То огороды, то совхозные сады, то ягоды или грибы в лесу... А еще серьезно болела Клара - врачи, лекарства, больницы... Возвращался к  воспоминаниям и постепенно  вживался в те времена. Интенсивно работала память. Эта удивительная память извлекала из своих тайников все новые и новые подробности, детали, лица, имена, восстанавливала мысли, впечатления. Давалось ей  это нелегко и не сразу.   На несколько дней полностью уходил в войну, в юность, в свои переживания.

       Итак, предлагаю читателю то, что получилось.

                                                                                           Кожин Ю.

Четвертого февраля 1943 года из Ставрополя отправлялась команда призывников 1925 года рождения - человек 130, и я в их числе. Мой рост 168 см, вес килограммов 58. В строю по ранжиру две трети сверстников становилось впереди. Этот рост сохранился до конца войны, и только после ее окончания я подрос еще на  шесть сантиметров.

В заплечном мешке-сидоре лежало белье, порядочный кусок сала и хлеб - все, что удаґлось выменять на базаре. В повестке предписывалось иметь продуктов на 20 суток, но если учесть тогдашние аппетиты, для выполнения этого пункта не хватало фантазии и средств.

Город освободили дней 10 назад. Потом военкомовская комиссия. Проходила она в школе. Запускали группами, нагих перегоняли из класса в класс. Медики не привередничали, все оказывались здоровыми, годными, даже одноглазый паренек - тоже годен, правда, к нестроевой службе. Позже с удивлением узнал, что двух знакомых школьников забраковали, хотя физических изъянов раньше у них не замечалось.

К 1943 году всех, кого можно было призвать, были призваны и находились в армии, в плену, в госпиталях или убиты. Отправляли нас буднично. Собравшихся построили, проверили по спиґску, представили командира, тоже призывника, но старшего по возрасту и уже служившего в арґмии. Последовала команда для движения. Путь предстоял на Запад к фронту. Провожала меня мама. Когда-то она говорила, что у них на Дону при проводах плакать не принято. Она не плакала. Впрочем и другие не плакали. Еще провожал друг Анатолий и Нина. Нина подарила на память три вышитых платочка.

Говорят, что довоенное детство было догматизировано, перегружено политикой и шагистиґкой. Возможно, однако мое главное впечатление о детстве - свобода. Свобода выбора и поступков, свобода от плотной опеки родителей. Кстати, бабушек и дедушек у городских детей не было. Все подавляющее слово «надо» имело иное значение. Надо ходить в школу, помогать по дому, в остальном дети предоставлялись сами себе. Поведение детей вне дома мало интересовало родителей, если не выходило за рамки закона. Была и улица. Улица курила, пила, хулиганила, драґлась с другой улицей, воровала. Не защищенные родителями «положительные дети» сами определяли взаимоотношения с улицей. Вырабатывался своеобразный иммунитет. По сравнению с теперешним временем будущее детей определялось более естественно, в соответствии с наклонностями и способностями. Их меньше натаскивали на заранее заданную судьбу и профессию.

Наша семья состояла из трех человек. Отец и мать служили в госбанке. В моем детстве последовательно чередовались - коньки, река, футбол, рейсы по чужим огородам в компании паґцанов, загородные прогулки, гимнастика. После третьего класса - лето на Черноморском побережье с дружком, у которого там жил дед. После четвертого - пионерский лагерь. Мои внешние данные и вид не вызывали почтения у любителей повелевать. Суверенитет, иногда, приходилось отстаивать кулаками. Мама интересовалась отметками в конце года. Отметки были ничего, только по русскому трояк. Детством доволен и не променял бы его на теперешнее богатое, капризное, закомплексованное.

Не каждому давалось благополучное детство. Например, в 37-ом на Сахалине, по доносу был арестован бурильщик Степан Шведов - отец моей жены Клары. Умер в Магаданских лагерях, как позже коротко сообщалось в справке о реабилитации.Его жена , мать Клары, возвратилась в родной Грозный. Целый год ее не прописывали и не принимали на работу. У Клары другое детство.

Наша семья переезжала из города в город. В 37-ом обосновалась в Ставрополе ( назывался г.Ворошиловск ). Незадолго до этого Ставрополь стал краевым центром. Население тысяч 80, три института - медицинский, педагогический, сельскохозяйственный. В центре, по проспекту Ворошилова - кинотеатр, стадион, парк «Культуры и отдыха», все активно посещаемое. Улицы вымощены булыжником ( видимо с дореволюционных лет ), некоторые тротуары асфальтированы. Одна из достопримечательностей города - кафедральный собор, высотой 86м. Народ веселый, динамичный, много молодежи. Поселились по улице Ленина. Улица представляла собой чередование одно и двухэтажных домов. В нашем дворе пять последовательно расположенных домиков. В одном из них наша квартира, по теперешним представлениям лачуга. В двух комнатках едва умещались три кровати, стол, шкаф-гардероб, еще репродуктор и печка. Зимой пищу готовили на печке, летом на примусе. Водяной стояк рядом с квартирой, туалет и мусорник в конце двора. Большинство соседей жило теснее и беднее. На быт не жаловались. По-моему, тогда люди как-то мало находились в квартирах.

Упитанные люди встречались редко. О них говорили - справные, при здоровье, им завидовали. Человек с пузом - экзотика.

Одевались скромно. Когда изнашивались мои штаны - покупали другие. Отец носил потертый костюм.

В благодатном 39-ом в магазинах свободно продавались разнообразные колбасы, сыры, масло, но хлеб в очереди. Эти продукты попадали и к нам на стол, Семья имела средний достаток.

В моей довоенной жизни были:  Школа №1 на том же проспекте Ворошилова. Преподаватели, в основном, пожилые мужчины, требовательные, но доброжелательные. Актовый и спортивный зал. Новогодние балы во время зимних каникул. Друзья, товарищи. Политизации не ощущал.

Дом пионеров - против школы наискосок. Самодеятельность, танцы, кружки по интересам. Помещение скромное, но обстановка непринужденная. Доступ в кружки свободный.

Парк КиО - летом ежедневно танцы, по воскресеньям симфонический оркестр. В парке летний театр мест на тысячу. Гастроли пятигорской филармонии имели грандиозный успех.

Гимнастическая секция в обществе «Спартак». Занимались три раза в неделю по два часа. К 15-ти годам, в основном, тянул 2-ой мужской разряд. Это не мало. Перворазрядников на Северном Кавказе тогда не было.

После 6-го класса - аппарат «Фотокор», купленный по случаю на толкучке. Жаль, что снимки тех лет выцвели.

Зная, что я стреляю в саду из самодельного пистолета-самопала, родители купили мне ружье, тоже недорого, на базаре.

Довоенные песни, постоянно звучавшие из репродуктора, и теперь впечатляют патриотизмом и оптимизмом. Самодеятельность включала в репертуар песни Гражданской войны, эстрада -сентиментальные танго, улица - блатные песни, некоторые потом вошли в репертуар Высоцкого. Упомяну без комментариев Утесова. Песни все пели или хотя бы напевали. Теперь их только слушают.

Мой отец не мог с гордостью сказать, что мать у него прачка, а отец батрак. Как раз наоборот. Отец родился в семье сельского священника, мало того, закончил семинарию. Отец выглядел подавленно, держался - тише воды, ниже травы. Мне было сказано, чтобы ни в какие летчики и вообще туда, где проверяют биографию, не совался. Мать тоже происходила от сомнительных предков. Несмотря на это, оба считали социализм справедливым строем, а религию - дурманом народа. И я так считал. Произведения Н.Островского, Горького, А.Толстого, Шолохова...пользовались популярностью. Хотелось походить на их героев. Действительность отличалась от идеала. Я это замечал. Мне казалось, что люди живут бедно, «бывших» притесняют напрасно, они раскаялись и преданы Сталину, репрессии несправедливы и ужасны.

В свете довоенной прессы, жизнь представлялась как череда непрерывных побед. Красная армия побеждала японцев на Хасане и Халхй-голе, присоединяла территории и государства, отторгнутые в революцию. Летчики били рекорды дальности и высоты полетов. Полярники покоряли Север. Труженики достигали невиданной производительности, неслыханных урожаев. Имена стахановцев гремели по всей стране. Входили в строй предприятия гиганты, и даже целые отросли промышленности. Побеждали все, в том числе частнособственническое мышление.

И еще предстояла война с фашизмом. Она постоянно фигурировала в кино, в газетах и сознании людей. Ее ждали даже с нетерпением. Вот начнется и мы покажем нашу несокрушимую мощь и преданность Сталину. Армия увеличивалась, ей уделялось первостепенное внимание.

В 41-ом закончил 8-ой класс. Думалось - учеба в школе, а потом? В институт не влекло. Нравилось море, моряки, их образ жизни. О море и моряках написаны такие интересные книги. По поводу желания стать моряком некоторые товарищи высказывали  сомнения, предостерегали. Родители же полагали, что я волен поступать, как хочу.

Море, Батуми и Ставрополь, в котором нет даже речки. Однако из Ставрополя в морской техникум приехало поступать четверо. Окраина города, на берегу здание техникума, четвертый этаж которого приспособлен под общежитие.

Война, голодное тревожное время. Зимой немец первый раз брал Ростов. Многие студенты призывного возраста ушли на гражданские суда. Навещали нас, рассказывали о рейсах в прифронтовые порты, о жестоких бомбежках, подкармливали хлебом. Пожалуй, чаще других приходил Николай. Он плавал на танкере «Кремль». Светлые волосы, высокий лоб, разговорная речь и весь его облик позволяли полагать, что он из хорошей культурной семьи. В тоже время прост, общителен, без позы и хвастовства. Казалось, что еще недавно мы вместе учились и дружили. Но в отличие от меня он уже повидал и пережил многое. И неизвестно, как бы я вел себя на его месте. - После выхода из Севастополя - буднично говорил Николай, сидя на койке - налетела авиация. Конвой, пользуясь скоростью, ушел в море. Нас бомбили весь световой день. Я находился у пушки ( на судах устанавливались мелкокалиберные зенитные пушечки ) даже при пикировании. Да и куда деться - в случае попадания бомбы танкер взрывается - пары бензина.

Однажды, весной 42-о, в порт вошел полузатопленный «Кремль». Борт разворочен и в танках плескалась вода. Через день повстречался Николай - виски седые. Николай с седыми висками производил странное впечатление, как будто бы он ушел от нас, ушел из юности. Да и взгляд не тот. Бомба прошла сквозь палубу и обшивку, разворотила борт, но не взорвалась. Подробности расспрашивать как-то не хотелось.

Прекрасен морской бульвар в Батуми. Яркие краски - синь моря, голубизна неба, пальмы, суда в порту и задушевная музыка из судового динамика - на рейде большом легла тишина... Песня только появилась и сразу стала любимой. Популярны были и незабвенный «Синий платочек» и «Темная ночь» и «Землянка»...

Военная песня. Конечно же она достойна своего времени - времени великих испытаний. Затрагивала самые сокровенные струны души, порой подступали слезы. Повседневное мелочное вытесняла большим и светлым. Песня сопутствовала дружбе, любви, мечтам и большим свершениям. Приходилось читать, а позже убедиться самому, что в других странах, например в Германии и Франции, таких песен создано не было.

В августе 42-го находился на каникулах в Ставрополе. Воскресенье, ясное утро пили чай. По радио передавали последние известия. Плохо на фронте. Немец местами форсировал Дон. Уезжать пора, но как это сделать? Узловые станции разбиты авиацией. Ладно, если фронт приблизится к Ставрополю, уйду с войсками. Но 10 утра назначен сбор допризывников и их эвакуация. Но к 10 утра город уже бомбили. В ставропольском небе немец впервые. Жестокая бомбежка продолжалась почти до вечера. Жители двора и я находились в саду в окопах, вблизи которых разорвалось не менее 15 бомб. Наша хата лишилась стекол, лопнула стена. К вечеру поутихло, стали осматриваться. Прибегает женщина и говорит - на улице немцы. - Как немцы? Они же у Дона! На улице стояла немецкая грузовая автомашина, сбоку водитель снисходительно улыбался перепуганным и изумленным жителям. А руководящие товарищи успели уехать, видимо имели другой источник информации.

Утром в сад въехало несколько автомашин крытых брезентом. Доброжелательно улыбаясь, к пацанам и ребятам постарше подошли немцы-водители. - Война пльохо, Сталин пльохо - говори-ли они . Интересовались нашей довоенной жизнью, ценами на продукты. Школьная программа оставила в голове одну-две сотни немецких слов. С трудом удавалось кое-что понять и объяснить. Немцам помогали солдатские словари-разговорники. В конце, в общем-то демократического разговора, один долговязый немец лет сорока написал в блокноте свой домашний адрес, вырвал листок и дал мне. Живет он у моря, фамилия Фишер ( Рыбак ). После войны Фишер приглашал в гости. Листок с адресом куда-то делся, эпизод забылся. В то время я не мог оценить смелость его поступка. Теперь, при написании этих строк, с удивлением обнаружил, что помню его фамилию и лицо.

Немцы, добротно одетые, спокойные, веселые, держали себя уверенно. Наверное соотечественники гордились своим победоносным воинством.

Новизна обстановки и любопытство на короткое время как бы заслонили горечь произошедшего, но сознание вскоре возвратило людей в реальность.

Наблюдения, рассказы очевидцев и другая информация формировали представление о нашем солдате. Каждому этапу войны соответствовал свой образ. Летом 42-го во время драп-маршей солдат представлялся запыленным, в вылинявшей гимнастерке, покрытой на плечах солью. Да что гимнастерка...Как может выглядеть человек , проделывающий пеше до 100км в сутки почти без пищи и сна, в затылок которого постоянно дышит смерть. За ним гнались танки, бомбили самолеты. Совершенно не могу  вообразить солдата другой армии, способного перенести такое. Пожалуй, он не был перепуган, но озлоблен бессилием. И вот этот родной, бесконечно дорогой солдат, исхлестанный судьбою и прогнан на восток. Свидетели тех событий, обреченные на оккупацию, вряд ли предполагали, что отступившие способны на реванш.

Пожалуй, главное впечатление об оккупации - остановившаяся жизнь. В первые дни был назначен бургомистр, образована полиция, вывешены приказы - под угрозой расстрела все должны зарегистрироваться в полиции и выйти на свои рабочие места. Евреев собрали для отправки в Израиль и расстреляли. Предприятия не работали, их не снабжали всем необходимым. Не было попыток что-то строить или восстанавливать. Не функционировали школа, почта, магазины, транспорт, но хлеб продавали, нормировано. В одном из кинотеатров крутили картины - наши и немецкие. Немец не разрушал советские памятники, не переименовывал улицы. Немец и полиция находились в городе как бы сами по себе, контакт с населением минимальный. Ходить по городу или между населенными пунктами можно было в любое время суток. Никаких застав или проверок документов. Не приходилось слышать о будущем устройстве побежденной России. Большинство населения, особенно молодежь, побежденными себя и не считало, хотя будущее представлялось неясно. Политических акций немец не предпринимал. Молчала и патриотически-настроенная молодежь, скорей всего просто не успела осознать себя, организоваться. И еще привычка действовать под руководством, а руководства не было.

Команда неспешно двигалась от станицы к станице. Стояла обычная февральская погода с чередованием положительных и отрицательных температур. В день проходили километров 20-30 и размещались на ночлег - человека по 2-3 в хату. Еда, взятая из дому, быстро иссякла. Добросердечные хозяйки нас подкармливали. За это мы рубили дрова, крутили ручную мельницу...Иногда приходилось менять одежду на продукты. В первую очередь шло белье, а потом и верхняя одежда на более поношенную. В каком-то райцентре был военкомовский продпункт - нам выдали килограмма по три муки и по куску сала. Походная жизнь стала привычной.

В команде было немало школьников. Теперь бы они посещали 10-ый класс. Однако, большинству уже приходилось зарабатывать на хлеб. Ребята из рабочих семей держались сдержанно, независимо.

ПРИМЕТЫ   ВРЕМЕНИ:   ДОРОГИ. Теперь мы ругаем дороги за выбоины на проезжей части, отсутствие разметки и т.д. Дорог с покрытием тогда не  было. От станицы к станице тянулись шляхи - те самые, по которым летом  42-го моторизованная армада вермахта вторглась на Северный Кавказ. Отступали немцы пеше и в меньшем количестве. Для хождения по зимним дорогам требовалась крепкая обувь. Понятие «дороги» было шире, чем переходы по бездорожью, в каком-то смысле  это образ жизни. Песня военных лет «Дороги» одна из любимейших.

ДЕНЬГИ. Деньги имели хождение, но небольшое. Процветал натуральный обмен между городом и станицей, а больше между гражданскими и военными. Население в значительной степени было одето в обмундирование ( наше и немецкое ) или одежду сшитую из него. В операциях по обмену почетное место предоставлялось самогону.

СТАНИЦЫ И ХУТОРА - растянутые вдоль дороги или речки поселения. На окраинах хата от хаты отстояли на десятки и даже сотни метров. Ближе к центру «порядки» превращались в улицы, дворы обозначались незамысловатым ограждением. Возле хат акации, фруктовых деревьев мало. Их вырубили до войны в связи с налогом на каждое дерево. В центре общественные постройки из кирпича под железной крышей. Хаты саманные под камышом или соломой, полы земляные, мазаные. Летом полы посыпали полынью, чебрецом, зимой соломой, чтобы не загрязнялись. В зимнее время жили в одной комнате с русской печью, на которой спала семья. Печь топилась кураем, соломой или кизяками. К хате примыкал хлев. В хатах жили женщины с детьми и ...постояльцы-военные. Постояльцы нередко помогали по хозяйству и даже исполняли супружеские обязанности. Война все перепутала лишив семьи мужей и превратив мужей в постояльцев. На Ставропольщине отступавший немец хаты не трогал, общественные здания взрывал. Ближе к Ростову некоторые села пострадали от боев - например Злодеевское. Колхозы формально функционировали, но техника, тягло, скотина, инвентарь - отсутствовали ( угнали, реквизировали, разграбили...).

ВШИВОСТЬ. Война это еще и вшивость. Постепенно вшивыми стали все, правда в разной степени. Бани, прожарки, дезкамеры - помогали мало. Вши обладали мифической жизнестойкостью. Думаю, что это явление заслуживает специального исследования. Окончательно избавиться от них удалось лишь в 50-ые годы.

В ПОХОДЕ БЫЛИ НЕРАЗЛУЧНЫ С СЕРГЕЕМ ВАРДАШЕВЫМ. Вместе учились в 8-ом классе, дружили. Физически несильный, но характер упорный, занозистый, лицо по девичьи красивое. Я знал его брата, сестру, родителей. И он знал обо мне все. Взаимоотношения до конца откровенные с шуткой, подначкой. Приступая к сомнительному делу улыбаясь говорил: ладно, чтобы не гневить Бога...Запомнилась его поговорка, и теперь иногда употребляю. Наши взгляды на жизнь, оценки происходившего и помыслы - совпадали. Хотелось быть бывалым, уважающим себя воякой, хотелось победить немца и остаться живым. В мыслях допускалась и смерть, но не случайная, незаметная, а в яростной драке, как у тех в Севастополе или Сталинграде. Однако, от помыслов до их воплощения, как говорится, дистанция огромного размера. Вот и мы, вопреки желанию, оказались в оккупации и бездействовали полгода. Как бы опять не попасть в плен обстоятельств. Невзгоды и пищу делили пополам. Друг задушевный Сережа.

БЫВАЛЫЙ  СОЛДАТ - кумир необстрелянных юнцов. Как он выглядел в 43-ем, оказавшись ненадолго в тылу? Нет не вспоминал по любому поводу фронт. О боях говорил редко и только в узком кругу. Пережитое трудно пересказать. Есть, правда, и трепачи, но не о них речь. Пережитое и предстоящее накладывает отпечаток другой жизни. Он был спокойнее, снисходительнее и даже мудрее сверстников. «Мы там кровь проливаем, а вы...» - это из 41-го.

РОСТОВ. Пришли к Батайску. За заливными лугами ( тогда Цимлянской плотины не было ), за Доном виднелся Ростов. Ростов - родина, город детства, там живут дяди, тети по отцу и матери. Ростов освобожден, фронт где-то по Миусу, то есть на рубеже обороны 42-го. С начала похода прошло дней 25 - немного, но за это время накопилось столько впечатлений, переживаний, что допризывная жизнь казалась где-то далеко, далеко, в другом летоисчислении, а впереди фронт. И вот островок допризывной жизни рядом, в Ростове. Как хотелось там побывать. Последние дни стояли по хуторам, неуверенно передвигались туда-сюда, чего-то ждали. После мучительных колебаний и сомнений ( документов не было ) решил сходить в Ростов. Пересек обширную пойму и Дон по льду. Теперешним ростовчанам, наверное, трудно представить замерзший Дон. До войны и в войну он замерзал. Ростов спускался к реке задами домов, складами и подсобками. Роскошного бульвара вдоль реки еще не было.

Милые тетя Маня, тетя Саня, как они меня любили, как рады мне! Накормили вкусной кашей. Тогда  не пришло в голову - осталось ли у них что-нибудь для себя. Жили они по Тургеневской в однокомнатной коммуналке. Дядя Шура - в эвакуации, его жена Софья здесь же. В обычной жизни дядю Шуру с Софьей и теть разделяла занавеска. Это были представители уже исчезнувшего сословия старой интеллигенции - библиотекари, учителя, служащие. В послереволюционной жизни, с ее динамизмом, нужна была новая мораль и крепкие локти. Переделать себя они не могли. Жили и умерли в нищете, не оставив потомства. Равнодушное общество не заметило их исчезновения.

Чтобы попасть к тете по матери Анфисе и ее дочери, моей ровеснице Жанне, нежно пересечь Садовую. Возможна встреча с патрулями.

Садовая, ее облик сформирован до революции и нет на ней двух одинаковых зданий. В 30-ых ансамбль пополнили лучшие представители архитектуры того времени - театр Горького и др. Строились дома и позже, но ростовчанам как-то удалось отстоять облик улицы от засилья современной многоэтажной безвкусицы. Теперь нарядная, веселая, красивая, как молодые ростовчанки - тогда она лежала в руинах. Улицу жестоко бомбили, затем взрывали и жгли отступавшие немцы.

Сбылось, на Садовой остановили патрули и потребовали документы. Из таких как я образовалась группа, повели в комендатуру. Говорили, что предстоит запасной полк и маршевая рота на фронт. Не так уж плохо, но с другой стороны пойман как дезертир. Вел солдат с винтовкой. После некоторых колебаний шмыгнул в ворота одного из домов.

Тетя Анфиса! Жанна! Разговоры о пережитом. Рано утром, в сопровождении Жанны, благополучно пересек Садовую и спустился к Дону.

ЗА ВРЕМЯ ОТСУТСТВИЯ в команде произошло событие, о котором с горечью вспоминаю и теперь. Откуда-то появилось два казака, один из них рыжий, плюгавый младший сержант, которые выдали себя за представителей пополняемой части. Наш старший команды пожаловался им на недисциплинированность ребят и те взялись навести порядок. - Пока вы отсиживаетесь в тылу, мы за вас кровь проливаем - распаляясь кричал младший сержант. - Но это вам даром не пройдет. У нас фронтовиков-казаков, свои законы. Трусов и нарушителей расстреливаем. И расстрелял хлопца по представлению старшего команды. В памяти осталось его лицо, да шапка-кубанка, которую он перед расстрелом снял и просил  ребят передать маме. Какие же мы были овцы! Эх, попался бы этот младший сержант годом позже! Но больше я его не видел. Через три дня, для порядка, снова повели на расстрел . Стрелять взялся сам старший команды, но в последний момент не выдержал, заплакал и обнял расстреливаемого.

Теперь законники считают, что вся полнота ответственности ложится на военнослужащего только после принятия присяги. Было ли тогда такое мнение? Я впервые принимал присягу после войны.

Где-то здесь, под Батайском, встретил свое восемнадцатилетние. Сменял на бутылку самогона снятую с себя далеко не лишнюю одежонку. «Вздрогнули» с Сергеем, пожелали сами себе удачи.

«ПОКУПАТЕЛИ»  ЯВИЛИСЬ НЕОЖИДАННО. Команду построили в шеренгу, мы с Сергеем рядом. Рассчитали по три. Каждый номер сделал свое количество шагов вперед, поворот направо и три колоны пошли по разным направлениям. С Сергеем разлучили. Все произошло быстро, неожиданно и мы не сообразили с кем-то поменяться местами. Ну, ничего - утешали себя - будем в соседних подразделениях. Но Сергей оказался в другой дивизии, больше его не видел. Слышал, что его дивизия попала в окружение, а Сергей - в плен.

ИТАК, Я В 34-ом КАВ.ПОЛКУ, 9-ой Краснознаменной дивизии, 4-го гвардейского Казаче-Кубанского корпуса. Командовали корпусом и дивизией соответственно генералы  Кириченко и Тутаринов. Повезло, что наша команда с марша не пополнила действующие части. Такое бывало. Части корпуса только отошли на формировку. В 42-ом корпус отступал по Кубани, защищал кавказские перевалы под Туапсе, потом был переброшен по  Закавказской железной дороге в Гудермес. Снова фронт в калмыцких степях и наступление почти до Таганрога. По рассказам политработников весь этот путь - серия лихих боев, где казаки проявляли чудеса дерзости, храбрости и находчивости, за что и удостоены звания гвардейцев. Ветераны вспоминали и другое: Калмыцкие степи - холода, ветры, песок, бескормица. Бедные лошади ели что угодно - солому с крыш, сухой камыш... потом наступление - изнурительные марши, бои сходу. И вот формировка.

Фронтовики встретили нас душевно. Никакой позы и заносчивости, что мне показалось удивительным. Краткое пребывание в учебном подразделении. На перекуре разговорился с соседом - Валерий Шрамко. Он тоже из Ставрополя, учился в соседней школе. Оказывается вместе посещали Дом пионеров. Я занимался в электромеханическом кружке, а он в радио. Возник душевный контакт, дружба. Позже его взяли для обслуживания рации, а меня  телефонистом. Но постоянное пребывание телефониста не глазах начальства пришлось не по душе. Просился в эскадрон. Меня отговаривали товарищи и начальство и весьма настойчиво, но в конце концов отпустили.

Однажды зачитали список тех, кому надлежало явиться в особый отдел. Список большой, примерно четверть состава. - Наверное станут трясти мое небезупречное прошлое. Но особист вначале дал подписать обязательство о неразглашении предстоящего разговора, чем в высшей степени изумил меня. Затем предложил сообщать ему о настроениях и разговорах в подразделении. Я возражал - это не в моем характере, лучше буду на месте пресекать паникеров и распространителей слухов. Он спокойно и аргументировано настаивал. Расстались каждый со своим мнением. Однако, у него, кроме мнения, осталась записанной моя фамилия. Сам себе пообещал, что никогда не унижусь до доносов.

В апреле полк принял подполковник Карапетян. Лет 45-ти, поджарый, смуглый, взгляд хищной птицы, манеры и речь властного человека.

Кавалерийский полк значительно меньше пехотного. Четыре сабельных эскадрона ( те же сотни ), один пулеметный ( станковые пулеметы на тачанках ), минометные и  артиллерийские подразделения, обозы - тяга конная. Кавалеристы идут и едут в колонне по три. Команды протяжные в отличие от пехотных кратких. Служба в кавалерии своеобразна - много внимания и времени уделяется коню. Кавалерия предназначена для действий в условиях оперативного простора. При бездорожье роль кавалерии возрастает. Из представлений о Гражданской войне      кавалерист рубака. Теперь же лошадь и тачанка - транспорт. Казак в бою та же пехота, лошадей уводят коноводы. Кстати, и у немцев тоже были кав.части и первые годы широко использовалась конная тяга.

Официальное обращение к рядовому - казак. Мы казаки - употреблялось значительно чаще, чем к примеру - мы гвардейцы. В повседневной жизни и с трибун ветераны и начальство проповедовали казачьи традиции, казачий дух, элитарность казачества. Нерадивым грозили отправить в пехоту. В таком подходе есть смысл - возрастает ответственность каждого за свои поступки. Человек становится как бы носителем чести  всего доблестного казачества. В армии каждый род войск, каждая часть исповедует свою элитарность. По поводу пехоты радетели казачества, пожалуй, перебарщивали.

Где вы, школьные эрудиты и острословы ставропольцы? В 4-ом эскадроне из ставропольцев я был один. И, пожалуй, самый образованный. Даже офицеры имели семиклассное образование, хотя помнится перед войной для поступления в училище требовалось 10 классов. Молодые казаки из кубанских станиц - бесхитростные, немногословные, с чувством собственного достоинства, привычные к природе и лошадям, мое неумелое обращение с лошадью воспринимали без насмешек.

Вначале полк стоял на побережье Азовского моря, потом  переместился на Кубань. Поля, посадки, речка. Жили в землянках, крытых камышом и на земляных нарах  камыш. Занятия, неспешное поступление обмундирования, лошадей, оружия... Обмундирование, в основном, бывшее в употреблении, старенькое, стираное. Командиры отделений - младший сержант Гриценко и сержант Карабицин   - оба ветераны части, им лет по 40, то есть, по моим тогдашним представлениям, люди весьма пожилые. Краем уха слышал, что Гриценко плоховато переносит бомбежку. Лицо у него - сама доброта. У Карабицина смелый взгляд и мужественные черты. Слово «приказываю» не употребляли. Взаимоотношения без строгости, да и без требовательности. Формировку считали божьим даром и не хотели усложнять службистикой. Взводный тоже хороший мужик откуда-то с Камы. Но так было в начале формировки, а потом - фронтовое панибратство все больше уступало место армейским порядкам.

Однажды Гриценко рассказывал собеседнику о первых боях полка ( под Кущевкой ), а я находился неподалеку и тоже слушал. - Немцы шли на наши позиции строем, парадным маршем. Мы с изумлением наблюдали, никто не стрелял. Когда приблизились на расстояние прицельного выстрела - стремительно развернулись в цепь. Его артиллерия и минометы открыли бешенный огонь. Наступил кромешный ад.

Небольшое отступление ( взгляд из сегодня ). Во взводе Гриценко и Карабицин были единственными из рядовых, которые уцелели с августа 42-го. Только теперь я понимаю, могу оценить, какой неимоверно трудный путь ими пройден. И при отступлении и при наступлении. За это время корпус стал прославленным, гвардейским...ну а казаки, рядовые казаки? Не забыли и про них. Гриценко стал младшим сержантом, а Карабицин сержантом, да еще награжденным медалью «За боевые заслуги». Им даже не вручили гвардейских значков, которых всем не хватало.

Изречение У КАЖДОГО ПОКОЛЕНИЯ СВОИ ПЕСНИ - не для казаков. Казачьи песни живут в веках. В них столько лиризма, искренности, удали, юмора...В них душа казака, его характер и нрав. Раньше в городе приходилось их слышать. Пели взрослые во время выпивки. Тогда, привыкший к определенному репертуару, я не воспринимал народные песни. Они казались наивными, примитивными. И вот теперь песня приобрела как бы другое звучание. Задушевное и мастерское исполнение разбудило во мне предков. Песенные герои стали соучастниками моей судьбы. Это я шел в поход с Дорошенко, курил люльку с незадачливым Сагайдачным. Это я просил «дозволения у маты удову браты». Песня была всюду - в строю и на привале. Пели на разные голоса. Каждый эскадрон - казачий хор с солистами и опытными хористами. Песня,    традиции, патриотизм - взаимосвязаны. Казачество без своих песен - невозможно.

ЛОШАДЬ - какое  благородное и грациозное животное - умиляемся мы глядя на экран. И еще трудолюбивое, преданное хозяину. Хочется коя ласкать, гладить. Но живая лошадь не кошка, и у тех, кто имел с нею дело, впечатления разные.

Лошадь загадочное животное со своеобразной моралью и себе на уме. Когда пасется в табуне, ее трудно поймать и взнуздать, даже хозяину. Когда седлают - надувается и надо дать пинка по брюху, чтобы выпустила воздух, тогда затягивать подпруги. Во время чистки может прижать хозяина к стене и сделает вид вроде бы она не при чем. На матюги не обижается, слушает внимательно с благодарностью. На ласку не реагирует или реагирует непредсказуемо. Под новым седоком ведет себя в соответствии с предварительной оценкой. В голове разные козни  против седока. Если козни удались и незадачливый седок свалился - смотрит на него с недоумением.        

Уход за лошадью требует определенных навыков. Непривычная к зерну лошадь может обожраться и потерять скоростные качества. Нельзя поить разгоряченную лошадь, а если напоил - продолжай движение. Седловка - ответственная операция. Тщательно проверяется состояние спины и потника. Грязь или зернышко под потником - причина порчи спины. Лошадь надолго выйдет из строя. К седлу приторочены скатанная шинель или бурка, клинок, сумы с зерном. Стрелковое оружие на седоке.                

Как-то прибыли на вольтижировку. Поляна на ней препятствия. Своего коня еще не было, подвели чужого. Так кабыленка неказистая. Посмотрела на меня с сомнением. Видимо поняла, что представляет собой седок.

Немного о седоке. Как уже говорил - коня у меня вначале не было. Но вот настала моя очередь пасти коней нашего взвода ночью. С помощью товарища взнуздал приглянувшуюся мне лошадь и взобрался к ней на спину. Оказывается, это не так-то просто, если нет седла и стремян, даже для меня, бывшего гимнаста. Коней пасли в степи, в нескольких километрах от расположения части. Наконец-то я почувствовал себя казаком. Ехал шагом, потом рысью, потом галопом. Рысью получалось хуже всего - меня подбрасывало с определенной частотой, чтобы не свалиться держался за гриву. Надо потренироваться... и тренировался. Спина лошади вовсе не кресло - между ног хребет. Полностью осознал   - что значить ездить без седла рысью, только на следующий день - я не мог ходить, да и седеть. Но это не все. В степи, где предстояло пасти табун, я бездумно отпустил пастись и «свою» лошадь, а когда она понадобилась, долго не мог ее поймать. Она меня подпускала, а потом убегала или уклонялась от моих попыток схватить ее за гриву и взнуздать. В конечном счете я схватил ее за хвост, придержал, а потом дотянулся до гривы. - Ловить бегущего коня за хвост... это не этично, да и опасно - сзади мощные копыта. Да согласен. Но и позже, уже имея опыт, я ни раз ловил бегущую лошадь  за хвост и даже подметил    - пойманная за хвост лошадь не лягает. Но однажды, из положения как бы сбоку, промахнулся, не схватил хвост,  и лошадиные копыта едва не сразили меня. Лошадь тоже промахнулась, но движения копыт были настолько резкими, что попади они в мою грудь - переломали кости. В дальнейшем от ловли коня за хвост отказался.

Ну а кобыленка, кто она? Молодость, наверное, единственное ее достоинство. Ее хозяин - Николай, мой сверстник  о своей кобыле говорил, что во время галопа он плыгае як собака. А в общем -то они чем-то походили друг на друга и не внушали мне почтения. Но вернемся на поляну.

Тронулся, перевел в галоп. Перед самым препятствием ( забор ) отпустил повод, как положено. Но вместо прыжка - резко стала. Я едва удержался в седле. Зычный голос, несусветная брань - приближался командир полка с подручными. В переводе на печатный язык получалось, что я жалкий трус, но он берется от этой болезни меня излечить. Не прекращая материться, велел поставить руки в стороны. Два казака тянули за повод из-за забора, а он  плеткой хлестанул кобылу по крупу. Кобыла прыгнула, верней взвилась и перелетела через забор. Чудом удержался в седле. В конце концов из-за своего зловредного характера она же и пострадала. Во время рубки лозы неожиданно подалась вправо на станок, а я уже рубил и рассек ей тазовую кость, правда не глубоко, тупой частью клинка ( ближней третью от рукоятки ). Чрезвычайное происшествие - могли судить. Конь дороже танка - внушали нам, его нужно четыре года растить.        

Настало время и я стал хозяином Найды - гнедая, шерсть  с блеском ( признак здоровья ) женственная, немного пугливая. Взаимоотношения сложились нормальные, уважительные. И не было лучше лошади во взводе, да и не надо мне лучше.

В начале июля снялись с насиженных мест, перешли Дон по новому мосту и пересекли Ростов в северном направлении. Долгие полтора месяца, до вступления в бои, скитались по степям Ростовской и Луганской ( тогда Ворошиловоградской ) областей. Казалось, ночным маршам не будет конца. К утру у Найды проступали ребра, она становилась худой, костистой, но за время дневного отдыха, водопоев и кормежки упитанность восстанавливалась. Милое доброе животное. Невзгоды переносит молча и умирает молча.

Как-то остановились на бывшем переднем крае. Речушка, степь, поросшая травой, травой забвения. Колючая проволока, окопы, воронки и трупы. Подошел к одному - скелет, на лице высохшая кожа и хорошо сохранившееся обмундирование. Гимнастерка с нагрудными карманами, под наружными карманами внутренние, для документов. Красноармейская книжка, личный номер - кругляшка побольше пятака, на ней выбит номер, кажется восьмизначный. Солдат из далекого 41-го. Теперь у солдата на гимнастерке нет карманов, да и документов нет. Впервые  Книжку  военнослужащего получил в конце 44-го. Вспоминая эту деталь,  думал - бедные особисты, ну каково им было вылавливать шпионов, когда у подопечных отсутствовали документы. Да тут сколько стукачей ни вербуй, все равно мало.

Ночные марши, небо, звезды, по ним определяешь направление движения и время. В походе конь и всадник сливаются воедино. Еще общеконская черта - стоит всаднику заснуть, как конь выходит из строя и вдоль колонны устремляется вперед. «Василь, ты куда, к командиру полка?» - смеются ребята. Проснувшийся возвращается в строй. Спать в седле запрещено, можно испортить коню спину.

Однажды, в конце августа, на восходе солнца въехали в городок Донецко-Амвросиевку. Эскадрон расположился в парке - аллеи, статуи и одиночные окопы. Устали, но хорошее настроение. Принес котелок воды, поставил на бруствер окопа, снял гимнастерку, чтобы умыться. Вдруг -«воздух». Самолеты шли низко, посыпались бомбы. Все попрыгали в окопы и прижались к земле. Но нет, не все.

Почти одновременно с нами во взвод пришел Михаил Захарычев - небольшого роста, лет сорока, с кацапским выговором. Воевал, ранен, но держался просто, неприметно. Когда вручали оружие, ему вручили ручной пулемет. - Таскать все время пулемет, это ужасно - думал я. Но он его принял молча, с достоинством. И вот теперь гул самолетов и разрывы бомб рассекали пулеметные очереди. Это Михаил, он заранее установил пулемет на постамент статуи и теперь вел огонь. Невероятно, но и после нескольких заходов, когда все живое, казалось, было сметено с поверхности земли - пулеметные очереди продолжались. Михаила тяжело ранило, о нем забыли в тот же день - неприметный какой-то.

Я не могу описать состояние людей в моменты смертельной опасности,  не пытаюсь. Даже маститые жалуются, что для этого не хватает красок. Скажу только, что бывают минуты бесконечно длинные, все предшествующее уходит в туман, в нереальность. Из сегодняшних далей многие поступки труднообъяснимы, кажутся предосудительными, нелепыми.

Память сохранила некоторые эпизоды того дня. - Бедная Найда - невольно воскликнул я, высунувшись из окопа. Найда, слегка наклонившись, стояла на трех ногах. Из рассеченного брюха медленно вываливались внутренности. Взгляд фиолетовых глаз печальный, неподвижный. Ну почему я тогда не сообразил облегчить ей расставание с жизнью?! Карабин лежал рядом.

При следующем заходе в окопе стало совсем черно и мокро. Черно - понятно, под землей, но почему мокро - с трудом соображал я, забыв о котелке на бруствере.

Во второй половине дня бомбежка стихла. В окопах парка похоронили самого большого из взвода казака Забару и самого маленького - Приходьку. Настроение подавленное. Эскадрон, уже пеше, покинул городок. Ожидал длинный переход, ведь бомбежка не обязательно фронт, но вскоре развернулись в цепь. Впереди рвались мины, потом стали рваться среди нас. Засвистели пули. Было как-то не очень страшно. Все же немец заставил окопаться. Окапываясь, положил рядом противогаз, а когда последовала команда «вперед» забыл взять. И другие забыли. Говорят, их позже подобрала химслужба полка. Больше носить противогаз не пришлось, их не выдавали.

Следующее утро застало в добротных немецких окопах, расположенных по склону пологого оврага - видимо минометные позиции. Началась бомбежка. Вблизи по полю стояли танки и самоходки. Бомбы предназначались, видимо, им, но перепадало и нам. Один незнакомый офицер (говорили из сталинградцев ) схватил лежавший у окопа карабин и стал интенсивно стрелять по пикирующим самолетам. Этот поступок вызвал среди нас недоумение и даже осуждение. Самолет не собьешь, а привлечь внимание летчика можно. Летчик не пожалеет бомбы.

Разрывы бомб и вой пикировщиков вытеснил спокойный нарастающий рев. Приближался строй тяжелых бомбардировщиков - десятка три. Когда оторвались бомбы, их видно в начальный момент, мгновенно оценив обстановку, понял - наши. Помянув бога, прижался к дну окопа. Окоп качал и подбрасывал, ясный день превратился в темную ночь. Бомбы были тяжелыми. Говорили, что Гриценко выскочил из окопа при бомбежке и кинулся в степь. Больше его не видел. Обычно, в результате контузии человек теряет слух и речь. Один, поднятый из окопа, казалось, лишился еще и костей.

ОБ ЭФФЕКТИВНОСТИ РУЖЕЙНОГО ОГНЯ ПО САМОЛЕТАМ. Как мне виделось ( я не претендую на обобщение ), в 43-ем он не был эффективен, мои товарищи его почти не вели, хотя самолеты порой летали над головой. В 44-ом положение изменилось. Приведу примеры. Однажды в марте, на крымской земле, шли к переднему краю взводом. Из-за пригорка, на бреющем, вырвался мессер - прямо на нас. Деваться некуда и каждый выпустил в него по диску. Через несколько сот метров, под наши восторженные крики, самолет упал и взорвался.

В апреле, под Севастополем, колонну боевых машин, зажатую между хребтом и обрывом, атаковала авиация. Горели машины и люди на глазах у сзади находившихся. К ночи сосредоточилось много техники. Утром напряженно ждали налета. Я задремал. Очнулся от неистовой трескотни. Каждый стрелял из того, что было под рукой, даже из пистолетов. Низко летевший мессер тут же упал.

Аналогичный случай в Прибалтике. Исключительно стрелковым оружием был сбит мессер, низко летевший над скоплением войск у переправы.

В РАССКАЗАХ ВЕТЕРАНОВ движение родного полка выглядит просто, естественно:      откуда, куда, через какие населенные пункты, называют номера соседних частей. Эти сведения накапливаются постепенно и большей частью после наступления. Часть, обычно, двигается зигзагами, перебрасывается с участка на участок. Встречаются какие-то Марьинки, Петровки, которые есть в любом районе. Солдату часто неизвестно даже в какой он области.

В  ПЕРЕРЫВЕ МЕЖДУ БОЯМИ политработник принес «Правду» с очерком. В очерке писалось, что части 4-го Казаче-Кубанского корпуса, совместно с 4-ым   Сталинградским танковым корпусом совершили рейд по тылам врага. В результате пал Миус-фронт и г.Таганрог. Рассказывалось о геройстве казаков, уделялось внимание нашему комдиву.

За Таганрогом Мариуполь ( Жданов ). Самих городов не видели, прошли стороной. Потом Большой Такмак в Мелитопольской области и река Молочная - новый оборонительный рубеж немцев.

О  ПЛЕННЫХ. Судьба их трагична. Слегка лишь коснусь этой темы. Из публикаций известно, что пленные это те, кто пленен в бою. И находился в лагерях под охраной. Среди них немало защитников Бреста, Смоленска, Севастополя...Кстати, все они позже подверглись репрессиям или изоляции от нормальной жизни общества. Из устных источников получается, что во время драп-маршей некоторые военные, оказавшись в тылу быстро наступавших немецких моторизированных частей и утратив связь со своим командованием, просто разбегались и прятались среди гражданского населения. На определенном этапе войны немец отпускал из лагерей тех, чье жилье находилось на оккупированной территории. Говорят,  бывало и такое. Эти сведения противоречивы и требуют оговорок.

За Таганрогом в некоторые села входили без боя. Обратил внимание - среди встречавших много мужчин в возрасте старше 20-ти лет. Попалась на глаза даже группа. Наверное бывшие пленные? Глаза блестят - родные, пришли, наконец-то. И было видно, что они готовы рассчитаться с немцем и судьбой за унижение и обиды. Здесь на Украине в злосчастном 41-ом под Киевом и в 42-ом  под Харьковом окружены и пленены многие армии. Некоторые разбежались, остались на свободе. И вот теперь кадровые военные, наша довоенная надежда и гордость, могли пополнить нашу наступающую армию. Славный подарок от немца. Но подарок пришелся не ко двору. Бывшие пленные не пополнили действующие части. Из них формировали штрафные команды и посылали в бой. Видимо в бой жестокий, неправедный - без поддержки огнем и техникой. Возвращавшиеся из госпиталей рассказывали, что в полях трупы чернорубашечников ( так называли одетых в гражданское ) лежат цепями. На пути в госпиталь и я видел такую цепь. Трупов 20 лежало через равные промежутки. Похоже,  целый взвод перебит в полном составе.

КОМСОМОЛЬСКИЙ БИЛЕТ. В просвете между боями предложили вступить в комсомол. Написал заявление. Дня через два-три вручили билет. Вручал земляк-ставрополец, товарищ по команде. В школе был активистом, теперь на ответственной комсомольской работе. Встрече обрадовались. - Теперь ты член большой семьи - говорил он. Братья комсомольцы не оставят в беде, не дадут обидеть... и прочие слова, которые теперь звучат банально, но тогда находили отклик. Билет, конечно, без фотокарточки, но это единственный документ подтверждавший мою личность. Если кто-то подвергнет сомнению мое пребывание в казачьих частях - покажу комсомольский билет. Кстати, вся моя военная биография, которая фигурирует во многочисленных анкетах и делах, заверенных печатями, написана после войны и с моих слов. Мог бы наплести все, что угодно.

ОРУЖИЕ И СНАРЯЖЕНИЕ СОЛДАТА: индивидуальный медицинский пакет  со стерильным бинтом и подушечками - всегда с солдатом, как и ложка.

Малая саперная лопата, та что висит на ремне. Все, чего достигла мировая цивилизация в области науки и техники, в войну работает против солдата. За - только земля, верней окоп, вырытый в земле лопатой. В наступлении солдат без лопаты так же невозможен, как и без оружия. К лопате относились с уважением. Лопата не отказывала, что порой случалось с оружием. Писатели незаслуженно обидели   лопату, обойдя вниманием.

Карабин - в 43-ем окончательно вытеснил винтовку. Хорошее оружие - прост и точность боя достаточная. Как-то после перехода вступили в бой. Надо стрелять - не могу открыть затвор. Затвердела пороховая гарь - пару дней не стрелял, да и грязь. Бью каблуком, но он мокрый и соскальзывает. Открыл-таки. После первого же выстрела стал работать нормально.

Вещмешок - небольшой брезентовый мешок с лямками. В вещмешке котелок, полотенце, кое-какие пожитки. Иногда в походе там же боезапас: патроны, гранаты...В бою, когда солдат вынужден залечь, он возвышается над спиной и его частенько цепляют пули и осколки.

КОМАНДИР ЧАСТИ - БАТЯ. Он всегда пользовался у солдат уважением, популярностью. Впрочем, не те слова. Дурачком или злодеем мог быть кто угодно от взводного до генерала, но не батя. Батя доброжелателен к солдату. Трусливый или болтливый батя, исключается, батя легендарно смел. Бате подражают, запоминают его высказывания и конечно, если батя отпускает усы, усы отпускают все. Некоторые распоряжения могут не нравиться, но если от бати - значит надо. Не приходилось слышать от солдат сомнительных отзывов о своем бате. И я думал также,    и у меня не возникало критических суждений. Но из сегодняшнего далека позволяю их себе.

Наш подполковник, пожалуй, имел склонность к позе и фразе. Однажды ночью полк остановился перед станицей. В штаб затребовали шесть человек и я попал в их число. - Вот вам танк - говорил командир полка ( стояла самоходка САУ-85 ), садитесь на броню и отправляйтесь к немцу. Кто возьмет в плен хотя бы троих - получит медаль. Дальше перечислялось стоимость всех наград, вплоть до ордена Красного знамени. Фактически ему нужно было знать, есть ли немец в станице. Командир самоходки, опытный вояка, это понимал, приключений не искал. Проехав по вымершим улицам, вернулся и доложил обстановку.

ЭПИЗОДЫ НАСТУПЛЕНИЯ: В жаркий полдень окапывались на бывшем немецком аэродроме. Близкие разрывы мин заставляли резко кланяться. Вдруг отказало зрение - солнце едва просматривалось сквозь мутную пелену. Не сразу догадался, что грязный пот залит глаза.

Всю ночь лил дождь. Шли полями, на рассвете пересекали пахоту. Казалось, силы кончились и не вытащить больше ног из грязи. Случайно посмотрел вправо. Сосед нес станок пулемета Гарюнова, а это не карабин.

Весь день в движении. Немец много раз накрывал огнем, заставляя окапываться. К вечеру, в очередной раз, поднялись по команде «вперед». На разрывы не реагировали, не было сил.

Майборода - лет сорока пяти, такой бравый служака, все знал и умел. Неистощим на поговорки, подковырки и похабные анекдоты. Объектом насмешек были мы, молодые. В начале наступления куда-то исчез. И вот, почти через 15 дней, появился. Мы отдыхали. - потерялся, братцы - говорил он. Плохо было, как дитя без матери. Действительно, при перемещениях иногда бывали такие столпотворения частей, что потеряться немудрено. Потерявшихся принимали другие части, в них они продолжали воевать. Майбороде сочувствовали...Подана команда к движению, через время в цепь. Засвистели редкие пули. Спуск к реке, за ней село. Кто-то уже переправлялся, на переправе часто рвались мины. Я был справа, правее только Майборода. Замечаю, что он сильно отклонился вправо и продолжает удаляться. Кричу ему, но он не обращает внимания. Не сразу понял, что нам не по пути. Больше его не видел.

ОПИШУ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО  ПРОИСХОДИВШЕЕ В ТЕЧЕНИЕ  ПРИМЕРНО СУТОК. Где-то за Мариуполем, пересеченная местность, вторая половина дня. Впереди на взгорке посадка - там немец, по нему бьют минометы. Соседи справа подошли раньше, залегли, вели огонь. Развернулись в цепь и мы. Сближались с противником перебежками. Взводный с нами. Встречный огонь казался не слишком плотным, немного опередил цепь, лег за камень, стал стрелять. Передний край хорошо замаскирован и конкретной цели я не видел. Но партнер сразу нашелся. В камень тюкнула пуля, предназначенная мне, а не нам. Оборонявшийся видел цель. Ближе к посадке напряженность боя и скорость движения возросли. Справа послышалось - ура!  Вскочили в пустые траншеи. Минутой раньше немец покинул их, оставив трупы. Пересекли посадку. Немец бежал по молодой озими. Хорошо стрелять по бегущим. Вошли в село. В селе велосипеды - штук сто. Сел на один, проехал и бросил - грязь. Потом большак, скопление людей и техники, танки. Эх, нам бы один при взятии траншеи. Ночь, шли по большаку, потом проселками. Иногда останавливались ненадолго, люди сразу засыпали. На рассвете начальство о чем-то посоветовалось, развернулись в цепь. Тут же напоролись на встречный огонь. Впереди, метрах в ста, среди деревьев молодого сада, суетились немцы, открыли по ним огонь. Ответный огонь усиливался. И вот пыль от пулеметных очередей засыпает глаза. Невозможно стрелять, опустил карабин. Пытаюсь носом ( черт с ним с носом ) хоть немного углубиться, но земля, покрытая стерней, не поддается. - Почему не стреляешь, стреляй - слышу слева.

Сосед слева. Память не сохранила его имени, а душа теплых чувств. Он был из тех, кто годился в отцы, не отличался бравым видом и патриотическими высказываниями. Иногда ворчал на молодых. Как часто в жизни мы выбираем друзей, полагаясь только на слова. А он человек поступка, действия. Сосед слева заслуживал уважения и большой искренней дружбы, но друзей у него не было.

Сосед слева был убит, убит Карабицин, взводному пуля прошла сквозь грудь. Потом этот бой затерялся среди других. Все казалось просто - одним повезло и вечером они ушли дальше, другим нет - остались лежать. Кстати, неизвестно кто  и где их закопал. Но в пожилом возрасте память воскресила этот бой. Он стал обрастать подробностями, осмысливаться. Пришлось оправдываться перед самим собой. - Пока ты бездействовал, сосед стрелял, пулеметчик перенес огонь на него и убил - говорила совесть. - Возможно и так, но в этот момент он не был в цейтноте, потому и видел меня. Я ничего видеть не мог, кроме пыли от пуль перед лицом. Чтобы хоть как-то оправдаться, памяти пришлось поработать немало. Живые в вечном неоплатном долгу перед мертвыми.

Огонь ослаб, постепенно окопались, но настроение оставалось подавленным. И вдруг в утихшем воздухе спокойно и сильно зазвучал интернационал. Эффект потрясающий. Подступили слезы, хотелось вскочить и бежать в атаку. И ошеломляющий - откуда музыка, может быть сошел с ума? Объяснение простое - подошла радио усилительная установка, началось вещание для немцев.

К вечеру подтянулась пехота, техника. Нас сменили, подъехала и кухня, наконец поели.

ВИДЕТЬ  ЦЕЛЬ. В описанном эпизоде я не видел стрелявшего в меня немца. Конечно, я был еще не опытным солдатом. Позже понял, что и другие в наступлении ( особенно в начале движения ) обычно не видят конкретной цели. До фронта солдата учат стрелять по мишеням. Мало и плохо, но все же учат. Вопросу нахождения цели совсем не уделяется внимания. Он не ставится, как будто противник выставленная ясно видимая мишень. И на фронте не было этому вопросу внимания. Наступающий должен стрелять. Свист близ летящей пули затрудняет прицельную стрельбу в обороне, но ведь этого недостаточно.

СНОВА В СЕДЛЕ. Форсированный марш двое суток. Спешили на выручку окруженной части. Но положение, видимо, нормализовалось без нас. Как-то утром вошли в Большой Токмак. Проходили его северными окраинами. Жители сквозь слезы улыбались. По улицам трупы людей в гражданской одежде и домашней живности - собак, кошек, кур. Очередная мрачная шутка немца. За Большим Токмаком уперлись в заранее подготовленную оборону.

ЧАСТИ  КОРПУСА вышли на отдых и пополнение. Во взводе осталось семь человек, что не мало. Из них двое находились с лошадьми ( коневоды ). На взвод досталась медаль «За боевые заслуги». По поводу наград командир полка говорил как-то: - если кто-то чувствует себя обделенным, пусть приходит ко мне и говорит - я подбил танк или взял в плен семерых... разберемся..

Повсеместно практика наград была другой, но формально он прав. В статусах наград количественно определялась их стоимость и составитель наградных представлений должен был обладать смелой фантазией. К концу войны отношение к наградным представлениям изменилось. Стало ясно, что для уже выданных наград, не хватит вермахта, да и всех вооруженных сил мира.

ВО ВРЕМЯ ФОРМИРОВКИ снова вызов по списку в особый отдел. А я то думал, что про меня забыли. Облегченно вздохнул по этому поводу только после ранения и ухода из части.

Наверное с древности, со времен зарождения письменности, не написано ни одной положительной строчки о стукачах. Я ее пишу, вот она - стукачи молчали. Действительно, в полку не было арестов за политику.

АРИСТОКРАТ. Однажды пришел незнакомый лейтенант и спросил - кто желает в разведку? Я вышел из строя. Взяли в разведку. Старшина отдельного разведвзвода подвел коня - теперь твой. Буланый конек, низкий, толстый, флегматичный. Я не мог представить себя в роли разведчика на таком коне. Поэтому, позже, когда мимо расположения взвода прогоняли табун лошадей на пополнение, поговорив с сопровождавшими, отпустил буланого в табун, а себе выловил длинноного и длинношеего молодого жеребца. Правда худоват и видно дурь в голове, но первая же проба на скорость дала отличный результат. Несся быстрее ветра и, конечно, под нависшую ветку, чтобы сбросить меня.

Старшина, узнав о замене, сначала страшно ругался, потом впал в меланхолию - пойми, у тебя был хороший выносливый конь, а этот охламон не выдержит похода. Поход был на носу. Вскоре выяснилось, что жеребец не ест кукурузу, да и ячмень ест неохотно. Воду пьет только колодезную - прозрачную и холодную. - Аристократ несчастный, где же ее брать а походе?! Среди дня выкраивал время, кормил его из пилотки ячменем с кукурузой, чтобы приучить к кукурузе. Кукуруза была самым распространенным кормом. Мою заботу воспринимал как нечто само -собой разумеющееся, к окружающим и ко мне относился без почтения. С походом вышла отсрочка на несколько дней, и это пошло ему на пользу. Наконец подана команда -  выводить коней, потом - по коням, формировка закончилась. В русском характере что ли - ехать так ехать. Почти непрерывно движение продолжалось часов 40, и шагом и рысью и в поводу ( седок ведет за собой коня ). На вторые сутки по сторонам дороги часто лежали трупы коней. Аристократ стал худ как Росинант, но гордой осанки и резвости не утратил, правда, воду пил любую, из луж тоже. Выяснилось, что у него крупная рысь - это важно, лошадь рано переходящая на галоп, быстро теряет силы.

На третий день вошли в хутор, из которого недавно драпанули немцы. Оставлено армейское имущество, не смотанные кабеля связи.. Остановились, разнуздал коня, отпустил подпруги, поставил к яслям с ячменем. Отлучился ненадолго, но когда вернулся, он уже катался на спине, седло на брюхе. Значить обожрался. В таких случаях надо гонять коня пока - как бы это выразиться - не начнется понос. Но тут подалась команда - по коням, и гонять уже не было необходимости.

Ночь, полк остановился. Посоветовавшись, начальство послало четырех разведчиков вперед, до встречи с противником. Темнота, едем молча, прислушиваясь. Лошади, чувствуя опасность, ступают осторожно, нехотя. Близкий, четкий оклик по- немецки. Автоматные очереди с одной стороны и длинная пулеметная очередь в ответ. Кажется, и не поворачивали коней, они повернули сами и понеслись, соперничая в скорости с пулями. Куда делась медлительность?

Днями позже, где-то под Каховкой. Утро, поле, посадки -  пехота ( пешие казаки ) и танки идут в наступление. Получаем приказ - поезжайте влево до посадки ( километра три ) и посмотрите кто там есть. Едем с Василем Король. Василь моего возраста, хорошо сложен, доброжелателен. Мне он симпатичен. За прошлое наступление разведвзводу тоже выделили медаль и она досталась Василю. Возле посадки сараи для скота - видимо ферма. От фермы ехала повозка, ездовой сказал, что там никого нет. Спешились, завели коней в сарай, хотели немного перекусить, вдруг минометный обстрел. Некоторые мины рвались в сарае, одна прями передо мной. Что-то жигануло. Два осколка вошли в руку и один в плече. Аристократу достался небольшой осколок в шею. Бегом вывели коней. Минометный обстрел стих, затрещали автоматы, приближалась немецкая цепь. Укрылись в выемке и Василь наскоро перевязал меня. Чуя кровь, Аристократ  волновался, с трудом удалось на него сесть. От автоматного огня ускакали благополучно. - Хорошее ранение, повезло. Кости, пожалуй, целы. Отдохнешь в госпитале   - говорил Василь. Я молча соглашался. Посреди поля медсанчасть, рядом ветлазарет. Попрощались с Василем, он  поехал  докладывать обстановку. Аристократа сдал ветеринарам. - Прощай друг любезный. В санчасти женщина-медик, перевязав раны, выписала направление в госпиталь. Когда отошел с километр, налетела авиация. Самолеты пикировали, казалось, прямо на ветлазарет. Как там Аристократ? - в первую очередь подумалось о нем.

НАМ ЮЖНЫЙ ВОЗДУХ СЛАДОК, родная земля дорога

Степями из посадок по Таврии гоним врага  

                                          ( из солдатской песни )

Схвачено точно - степями из посадок. Отступая от одного оборонительного рубежа к другому ( от Миуса до Молочной ), немец в посадках оставлял заслоны, которые задерживали движение войск, заставляли их разворачиваться, иногда подтягивать технику, наносили потери. Из сегодняшнего далека выскажу некоторые впечатления. По ходу войны умение и уверенность приходили постепенно. В 43-ем мы уже могли стойко обороняться и сокрушать оборону. Но действия в условиях оперативного простора, как говорится, оставляли желать лучшего. В нужный момент всегда чего-то не хватало - танков, зенитного прикрытия и пр. Все это было, даже было подчинено общевойсковому командованию, но двигалось само по себе, да и воевало тоже. Позже в 44-ом  в Прибалтике  для ввода в прорыв оперативно составлялись ударные группы, которые включали мотопехоту, танки, самоходки, зенитки. В группе представитель авиации с рацией. Как пригодились бы такие группы при освобождении Восточной Украины. Немцев гнали, но победы доставались значительной кровью.

ГОСПИТАЛЬ. Корпусная медсанчасть располагалась на окраине села во вместительных палатках. Возле хирургической стояли, сидели и лежали на носилках раненые, Много раненых. Некоторые умирали не дождавшись помощи. Мне довелось войти в палатку глубокой ночью. Большая  керосиновая лампа, столы, бригада медиков - что-то вроде конвейера. Отмочили и отодрали бинты, на раны покапали обезболивающим, хирург разрезал перемычку между осколками, пинцетом вытащил осколки, устало произнес - следующий. Сестры перевязали, выписали направление в эвакогоспиталь. До следующего госпиталя, тоже походного, довезли студебеккером - километров  50. Несколько дней там, потом дальше - маршрут до Макеевки попутным транспортом - думаю километров 200. На руках продаттестат, продукты на несколько дней и направление. В дороге подружился с Михаилом, он из Баку, старше меня лет на 8. Баку, довоенная жизнь, блатные дружки. Карты - его стихия. Иногда проигрывал все, что было на нем и в доме. Иногда выигрывал, однажды привел во двор коммунального дома корову.  В отличие от меня, Михаил - состоятельный солдат. Деньги, часы, кое-какие  трофейные шмотки. Отношения сложились душевные, братские.

На ближайшем пересыльном пункте шикарная многослойная палатка человек на 100, наверное американская. Посредине печка из бочки - тепло, светло. На брезентовом полу раненые расположились вкруг, за сидящими стояли. Шла игра в очко. На кону куча денег, часы, зажигалки и пр. Через время подсел и Михаил. Фортуна то улыбалась, то показывала спину. Все же выиграл несколько сотен. По тем временам немного.

Еще до фронта солдаты одного и того же подразделения могут значительно отличаться. Непутевый - в ботинках с обмотками, обмундирование неважнецкое, да и то не по фигуре. Путевый в сапогах, подогнанное обмундирование, приличный ремень. В карманах кисет с махоркой, кресало для прикуривания... Сказывается авторитет, желание позаботиться о себе и житейское умение ладить с начальством и старшиной.

Имущественное различие у солдат вышедших из боев еще больше. У одного ничего нет, у другого портсигар, зажигалка, часы, пистолет, шмотки. В госпитале или скитаниях по тылу имущий чувствует себя уверенно, многое себе позволяет. - Вот в следующий раз на фронте... - думает непутевый. Но на фронте непредсказуемость будущего у многих отбивает охоту шмонить пленных, обшаривать, а иногда и раздевать трупы. Кстати, в прошлые войны это называлось  мародерством, строго наказывалось, теперь же не встречало даже формального осуждения. Владелец трофея неискушенным кажется отважным воякой. В действительности одним достаются тяжелые бои, трофеи другим - тем, что идут вторым эшелоном или гонят уже разгромленные части немцев. Отвага и меркантильность в одном и том же лице сочетаются, но редко.

МАКЕЕВКА, ГОСПИТАЛЬ. Отделение легкораненых находилось в здании школы. Наша палата в классе - двухярусные нары,  покрытые соломой и плащ-палатками. Обитатели круглые сутки предоставлены сами себе. Образовалась компания: Михаил, я и еще паренек. По вечерам шли к девушкам, пока было на что покупать самогон. Днем спали. Раны поджили, ткани срослись, хотя иногда гноились. Врач, молодая женщина, посмотрела и сказала - хватит, пора выписывать. Действительно, пора - все, что можно было пропить - пропито. На двадцать обитателей осталось всего несколько комплектов приличного обмундирования, которое вечером доставалось счастливчикам. В классе сумрачно, грязновато, чего же ждать?

ОБМУНДИРОВАЛИ, сформировали команду ( человек двадцать ), вручили продаттестат на всех и каждому справку о ранении. Справка на оберточной бумаге, написанная чернилами со штампом госпиталя и печатью.

Путь предстоял на фронт. В конце 43-го на левобережье Днепра оставался плацдарм в районе Никополя. Туда мы, в конечном счете, и попали. Шли пешком. К этому времени ( конец ноября ) в Донбассе, на железной дороге уже было восстановлено движение, хотя и нерегулярное. Какой-то отрезок можно было проехать на товарняке. Но это не входило в наши планы - холодно, голодно, да и куда спешить?

О  Ж ЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ. Отходя, немец взрывал не только мосты, вокзалы, но и каждый стык пути. Один из способов выглядит примерно так - небольшая группа подрывников, с ними железнодорожная тележка с толом. Расставляются толовые шашки по стыкам, идущий сзади поодаль поджигает шнуры - все в движении.

Наши восстанавливали путь тоже быстро. Несколько ударов кувалдой по зубилу и рваный конец рельса превращается в ровный. Отверстия  сверлились ручной дрелью-трещеткой. Вся операция по подготовке стыкуемого конца 15-20 минут.

О  ЖИЗНИ  В  ПУТИ я уже говорил - переходы, ночевки, дневки. Совсем проесть или пропить шинель нельзя, но заменить хорошую на сильно потертую ( с доплатой ) можно. Спросом пользовалось все - от ботинок до шапки. Примерно в 120 км от фронта находился запасной полк. Туда приходили команды голодранцев. Их мыли в бане, обмундировывали и через день-два отправляли на фронт. Из зимнего досталось фланелевое белье, портянки, шапка и ватные штаны. Ах, как не хватало фуфайки! Шинель потертая, без подкладки. Впрочем, в походе терпимо. Штаны грели как печка.

НА  ФРОНТ  ШЛА маршевая рота, человек 200. Все из госпиталей, все с боевым опытом. Пополняли 236-ую мотострелковую бригаду, 19-го танкового корпуса. Штаб в Белоозерке, фронт рядом. На краю села колонну остановили. - Кто разведчик или хочет им стать, выйти из строя! Вышло человек 15. - Пойдем - говорил я товарищу по переходу - в разведке лучше. Но он упорно смотрел в одну точку и молчал. Так и остался в строю.

Через день, при переходе к переднему краю, на открытой местности, эти ребята были накрыты плотным минометным огнем. К переднему краю пришло только несколько человек.

Когда писал эти строки вспомнились лица молодых жизнелюбивых ребят, неистощимых юмористов, их анекдоты, шутки, беседы во время переходов. Мне казалось, что пишу слезами и кровью, но когда позже прочел - написанное не произвело впечатления. Не знаю, видит ли читающий за скупыми строками трагизм произошедшего. Кто-то дал команду направить  пополнение на передовую, кто-то повел. Ведь знали, не могли не знать, что поле, на котором они погибли, просматривается и простреливается противником. Значить посылать надо было ночью или рассредоточить и небольшими группами или...Ну почему у руководства хорошими людьми часто оказываются жестокие безответственные властолюбцы.

Законов у нас много, применяются они широко и разнообразно, но никто не осужден за дуром загубленные солдатские жизни. Погибли и всё, даже хоронить некому.

ОБОРОНА - ПОНЯТИЕ ОБШИРНОЕ. Хочу коротко и схематично рассказать, что собой представляет передний край и полоса за ним, шириной километра три. Между передками 100-200м. Передок имеет свои привилегии. В обычной фронтовой жизни его не бомбят и не обстреливают тяжелые калибры, чтобы не попасть по своим. На передке пули и мины. В непосредственной близости противотанковая артиллерия, но она хорошо замаскирована и молчит до времени - танковой атаки или наступления. Дальше арт.позиции, техника, резервы, штабы и пр. Если на переднем крае погонный километр обороняют 100 пехотинцев, то за их спиною, в этой полосе, 1000 и больше. Война ведется как бы на двух уровнях - между передовыми и арт.позициями. На передке относительные потери больше, но на арт.позициях  абсолютные потери больше, так как и людей больше. В прошлой войне  убитые и раненые, в основном, поражены осколками. Взаимосвязь переднего края и арт.позиций выявляется в период активных боевых действий - например наступления. Передний край начинают обрабатывать минометы и малые арт.калибры, их пытаются подавить средние калибры противника, по средним           ( противника ) бьют тяжелые ( наши ), одновременно и средние по средним ит.д. Успешному наступлению предшествует победа артиллерии.

ОБОРОНА АКТИВНАЯ И ПАССИВНАЯ. Приходилось читать в армейской газете, что на участке офицера   Н. огневая инициатива принадлежала нашим. Пожалуй, это исключение. Обычно, немецкая оборона более активна. Со времен 41-го, когда не хватало патронов и снарядов, немец постоянно держал под наблюдением и прицельным огнем наш молчаливый передний край. Дорожил инициативой, не жалел боеприпасов. В 43-ем и позже наша огневая мощь превосходила немецкую, но как-то считалось, а...зачем стрелять. Вот полезет, тогда и будем стрелять или когда пойдем в наступление. В результате немец лучше знал нашу оборону, наносил больше потерь. Положение менялось при арт.подготовке и последующем наступлении. Его огневые точки подавлялись, оборона прорывалась. Но предшествующее позиционное противостояние было за ним.

И еще об активности. При неожиданном огне из засады, пожалуй, первой реакцией нашего солдата - попытка укрыться, а потом отвечать огнем. Немец сразу открывает ответный огонь, и его действия предпочтительней. Он затрудняет прицельную стрельбу по себе, перехватывает инициативу. Все это, возможно, где-то написано, но нам приходилось постигать практикой

КОРПУС - три танковые бригады ( 79, 101, 202-ая ) по 100 танков ( возможно и отклонение от этой цифры ) и одна мотострелковая. Мотострелковая бригада - три батальона мотострелков, арт. и мин.дивизионы, отдельные роты, в том числе, и разведывательная. Разведрота - три взвода. Взвод пешей разведки на колесных машинах, взвод бронетранспортеров, взвод броневиков и мотоциклов, обслуживающий транспорт.

Изначально корпус формировался под Нарофоминском, потом бои под Белгородом и на Украине. Еще под Белгородом роте удалось взять языка с обороны, чем прославилась на весь фронт. Успешные танковые рейды, трофеи, пленные - рота снабжала часами весь штаб. К нашему приходу в  корпусе почти не осталось техники - ожидался выход на формировку. В роте один бронетранспортер, да и тот не использовался, так как фронт не двигался. Бывшие члены экипажей воевали пеше, много старшин, сержантов без должностей. Костяк роты  - сибиряки и уральцы в возрасте 25-30 лет. Многие награждены - один-два ордена, медали, имели часы, яловые сапоги, трофейные шмотки. Пополнение  встретили равнодушно. С оговорками, но пожалуй, можно дать такой общий портрет. В жизни чувствуют себя уверенно и воспринимают ее без сетований, такой как есть. Пресс армейских порядков и дисциплина, вроде бы их не давит. С начальством не ругаются. Начальству могут много дать, но умеют и взять. Дать - это не только поделиться трофеями, но и результативно воевать. Взять - взять - взять от жизни и начальства все что можно. Дружба котируется высоко, но дружат с людьми правильными, такими как они. Политика и рассуждения о справедливости не для них. В роте было несколько уголовников, некоторые говорили на блатном жаргоне, но наибольшем авторитетом пользовались не они.

Небольшое отступление о блатных. К ним отношу бывших уголовников или тех, кто придерживался их обычаев, нравов, жаргона. Среди них встречаются смелые интересные люди, но редко. Большинство же не вызывает у меня симпатий, особенно хулиганы с их амбицией и стремлением к самоутверждению путем унижения более слабых. Позже думал - что объединяет блатных? Их истинные приоритеты - отвращение к общеполезному труду, отрицание христианской морали, презрение к труженику, солидарность между собою, желание и умение властвовать и пр. Но такие приоритеты и у правящей элиты. Различие в путях достижения цели. Можно возразить - на знамени блатных другой девиз - свобода, равенство и братство ( для своих, естественно ), но это лишь ширма для новичков. Истинные приоритеты блатных не для войны. Мне не пришлось убедиться в их необычайной смелости, хотя об этом приходилось слышать и читать.

ЗИМА  43-го и фронт под Белоозеркой оставили тяжелые воспоминания. Унылые степи под серым зимним небом, кое-где лежали трупы. Еще при подходе к Белоозерке обратил внимание, что трупы раздуты, то есть лежат с теплых времен.. На передовой валялось много оружия и боеприпасов, но не было топлива для костра или печки. Однажды попался окоп, покрытый винтовками ( нашими и немецкими ), а сверху земля. Опишу один из вариантов благополучной ночевки близ переднего края. Крытый окоп на троих. На дне сухая трава, в стене углубление, от него дырка к поверхности - это печка. Артиллерийский порох трубочками - топливо. Топим печку до одури от пороховых газов. Разуваемся и заматываем ноги обмотками поверх портянок. Одну шинель под себя двумя другими накрываемся. Минут через 20-30 переворачиваемся, так как мерзнет бок, еще примерно через такой же интервал меняемся местами, курим, и так всю долгую ночь. Иногда по несколько суток находились в Белоозерке, но и там не мед, Хаты забиты военными до предела. Предпочитали спать на чердаках или в сараях. Вариант окопной ночевки повторялся. В активных боевых действиях не участвовали, но передний край посещали частенько. Наконец, долгожданный выход на формировку. Опять повезло. Разведка уходила со своими людьми, а остатки бедной пехоты ( мотострелки ) передали в действующие части. Тогда, в 43-ем, такое практиковалось. С переднего края пехотинец мог уйти только в госпиталь или лучший мир. Не предусматривался солдату и отпуск, разве только после тяжелого ранения для поправки.

СПАСЕНИЕ РАНЕНЫХ  - ДЕЛО РУК САМИХ РАНЕНЫХ. В начале войны в газетах много писали о женщинах-санинструкторах, которые выносили с поля боя десятки и даже сотни раненых. Наверное, так и было, но это трудно представить. В роте положен санитар или сан.инструктор, медик. Но на его помощь в наступлении трудно рассчитывать. Он, может быть, уже убит или его поблизости нет, да и как подобраться к раненому под плотным огнем. Ситуации разные, я беру предельную. Помощь товарища, но кто же будет  вести бой? Легко раненный сам себя перевязывает и уползает в тыл. Тяжело раненый делает то же, если для этого есть хоть какая-то возможность. Однажды собеседник, крепкий мужчина, рассказывал, что с прострелянной грудью пробежал метров сто до противотанкового рва, где ему оказали помощь и тем спасся.

ЛОБ УБИТЫХ. - Друг склонился над телом друга, плачет, клятвенно обещает...такого немало в искусстве. В жизни тоже бывает. Однако чаще другое. Атмосфера опасности притупляет жалость и благородные побуждения. Иногда для эмоций нет времени и возможностей. В наступлении на упавших не реагируют и если наступавшие ушли вперед, трупы собрать и похоронить некому. Безразличие к павшим со стороны начальства передалось всем. Конечно,  в обороне и на арт.позициях трупы закапывались, да и то больше в окопах. Оставшиеся после войны отдельные и братские могилы, в основном, возле госпиталей. Во второй половине 44-го ( на чужой территории ) положение изменилось к лучшему.

ФОРМИРОВАЛИСЬ недалеко от Гениченска ( Мелитопольской области ). Бригады пополнились танками, машинами, людьми. Разведрота бронетехники не получила. Нескольких человек -и меня послали на краткосрочные курсы и присвоили звание сержанта. Похоже, ротное руководство решило полностью избавится от рядовых.

В конце февраля 44-го части корпуса перешли Сиваш по понтонному мосту и обосновались на плацдарме. Крымская земля в те времена - ковыльная степь. Расположение роты на берегу Сиваша. Немец доставал сюда снарядами, но обстреливал редко. Тыл. С другом выкопали жилой окоп. Лесоматериала не было. Поразмыслив, принесли с бывшей немецкой обороны кольев и колючей проволоки, заплели окоп сверху и выложили дерном. Землянка. Печку не делали, все равно топить нечем. В этой землянке пережили сильный буран, продолжавшийся три дня. Здесь же застало девятнадцатилетие.

В НАЧАЛЕ АПРЕЛЯ НАЧАЛОСЬ НАСТУПЛЕНИЕ. Мощная арт.подготовка, танковая атака, оборона прорвана. Части корпуса вышли на оперативный простор. Одновременно наступала и Приморская армия от Керчи-Феодосии. На нашем пути Джанкой с его богатейшими складами и многочисленными эшелонами на станции. Шоколад и экзотические фруктовые консервы еще многие дни восполняли отсутствие кухни. Зуя, где наступавшие с Сиваша-Перекопа перерезали путь отступления немцев с Керчи-Феодосии. Много побили немцев. Симферополь, Бахчисарай - все почти без боя, все легко. Десятки тысяч пленных. Сдавались походными колоннами.    Разведрота считала, что взяла в плен порядка тысячи человек, большинство румын. Ну не все так гладко. Некоторые немецкие колонны, видя малочисленность преследователей, разворачивались для отпора. За Симферополем проселками рота вышла вперед и оседлала накатанную дорогу. Приближалось семь машин, крытых брезентом. Что в них - имущество или солдаты? С близкого расстояния открыли огонь. В четырех последних солдаты. Несмотря на внезапность и потери немцы сумели-таки, используя кюветы, организовать оборону. Огневая инициатива постепенно переходила к ним. Исход боя решил бронетранспортер, который вышел к дороге и пулеметным огнем стал выкуривать немцев из кюветов. Наконец Севастополь, верней оборона на дальних и ближних подступах к Севастополю.

В начале наступления от Сиваша взвод на машинах пересекал бывшую немецкую оборону.   - Останешься здесь маяком - сказал мне взводный - будешь указывать дорогу танкам и машинам, потом снимем. Часа через два на опустевшей дороге понял - никто меня не снимет. Остановил ехавшую в одиночестве самоходку САУ-76, сел на броню. На этой самоходке пересек весь Крым. Сдружился с экипажем - кормили меня, брали в самоходку при обстрелах. Я же охранял их ночью от возможного нападения бродивших немцев.

Наступление уперлось в немецкую оборону. Маневры техникой, прощупывание обороны боем. Первый апрельский штурм. Пехота и артиллерия подошли, но видимо не полностью. Балаклава, за ним татарское село, от него крутой подъем к совхозу Большевик - Сапун-гора. Наступали с танками. Немец отбил  наступление, нанеся немалые потери. Самоходка вела огонь с окраины села. Встречный огонь противотанковых батарей. Частые разрывы вблизи. Откатились за сарай. Сарай разбило снарядами. К ночи бой стих. Темнота, в небе самолеты. Ехали без света. Командир самоходки лейтенант Осипов на броне, у люка водителя, корректировал движение. Как-то получилось, что столкнулись с впереди идущим танком. Короткий вскрик, лейтенант помят, но еще жив. Мучительно долгие поиски госпиталя. Нашли-таки, передали лейтенанта медикам. В первой половине следующего дня снова приехали в госпиталь. Горестное молчание у могилки, салют из личного оружия на прощание. Его маленькое фото до сих пор в моих бумагах.        

-Здравствуй, Коля! - Здравствуй, Юра! - А где наши? - Да вон на склоне в старых ДОТах.  Встреча в роте без эмоций, как будто бы и не прошло десятка дней, вместивших весь степной Крым. Перед дотами ложбина, за ней передний край и крутой подъем на плато - Сапун-гора. Рота отдыхала.

ОБ  АВИАЦИИ. Самолеты ПО-2 ( русь фанер ) ночами не давали спать немцам. Долгий рокот в ночном небе, бомба и снова рокот. Иногда попадает в луч  прожектора - лупит вся немецкая оборона, а он неспешно летит, как заговоренный. Говорят на них летали женщины. Говорят, их точность бомбометания удивительна. Однажды лунной ночью, под той же Сапун-горой, находился на нейтралке. Лениво рокотал ПО-2. Бомба разорвалась метрах в 50. Первая реакция - по своим бросаете, радёмые, но сообразил - там же передний край немцев.

ИЛы -ШТУРМОВИКИ, завсегдатаи фронтового неба. У немцев аналога ИЛу не было. Фронт пересекали низко девятками. Басовый рокот ИЛов знали все. В дни предшествующие наступлению не покидали небо. Под Сапун-горой их работа была хорошо наблюдаема. Очередная девятка - или что от нее осталось, делала три захода. Последовательно бомбила, стреляла РСами, штурмовала из пушек и пулеметов ( две скорострельные пушки и два пулемета ). Все с небольшой высоты. Зенитный огонь яростный. Средние калибры били залпами, малые - очередями и, конечно же, ружейно-пулеметный огонь. Самолеты находились в сплошных разрывах. Брюхо бронировано ( воздушный танк ), но все относительно. За три захода одну из машин частенько подбивали, она падала или садилась на нашей стороне, не выпуская шасси, так как поле покрыто окопами и воронками. Казалось, три захода мог выдержать только герой.  В день штурма Сапун-горы на моих глазах сбито 25 Илов.

Пожалуй, опишу такой эпизод. Группа Илов вышла со штурмовки. На них напал мессер и сбил одного. Вторым заходом стал пристраиваться  в хвост предпоследнего Ила. Тот что летел последним, дал очередь из всех своих пушек-пулеметов и сбил немца. Все происходило над головой на небольшой высоте, однако летчик успел выскочить и раскрыть парашют.

Приходилось читать - из сбитого самолета вышел асс, весь в крестах, и потребовал показать летчика, который смог его сбить. Наверное, и в небе Севастополя такие, считающие, что их нельзя сбить. Уж больно дерзки в воздухе. И этот, не стал сбивать последнего, безопасней же.

Летчик оказался плюгавым мужичишкой в комбинезоне, без знаков различия и крестов. Привели к бате. Летчик стал перед полковником на колени. Позже думал - возможно не все экипажи ИЛов были укомплектованы стрелками-радистами. Немец это видел и нападал на те машины, где отсутствовал у хвостового пулемета стрелок.

БОМБАРДИРОВЩИКИ ПЕТЛЯКОВА. Такие грациозные, изящные, казалось, созданы для красоты. К немцу летали строем на большой высоте, видели их редко. Но возвращались на меньшей высоте. В начале мая, у Балаклавы, на глазах всего фронта строй  «Петляковых» летел со стороны моря.. Их настигли немецкие истребители. Красавцы «Петляковы» покидали небо, оставляя шлейф дыма. Хотелось кричать - братцы, да что же это, как же так, где наши истребители?! Еще хотелось не смотреть, но и это было невозможно. Из одного выбросился экипаж (кажется пятеро ) и зависли в небе на парашютах. Ветер дул в нашу сторону. - Ветер, дорогой, дуй посильней! Но опустились на его территорию. Говорили, что трупы летчиков, с вырезанными звездами, обнаружили через несколько дней наступавшие. Почти аналогичную картину пришлось наблюдать еще раз в Прибалтике. Как мне казалось, гибли летчики пассивно, обречено, не пытаясь отстреливаться или уходить пикированием.

ИСТРЕБИТЕЛИ. За войну сменилось много типов, в конце больше ЯКИ. Истребители огорчали. Когда нас бомбили или сбивали Илов - их не было. Потом прилетали, немца уже нет, улетали, и все повторялось. Пришлось наблюдать множество воздушных боев, все они заканчивались для нас неудачно или трагически. Однако не все. Как-то в Прибалтике, в обстановке нестабильности фронта в небе господствовали фоккеры. Объектом их бомбежек и штурмовки были близ стоящие танки, не прикрытые зенитным огнем. Как говорится    - откуда ни возьмись наш истребитель и смело вступил в бой. Один, а их десять. Закружилась адская карусель. Обычно воздушный бой длится секунды, характерен большими амплитудами. Здесь все другое. Казалось бой продолжался долго и в довольно компактном пространстве. Смотрели с замиранием сердца - собьют же проклятые. Но настойчивость и ярость летчика возрастали. Прилетел второй истребитель. Немцы не выдержали и разлетелись. От восторга выступали слезы. Больше немец не появлялся.

ПРОТИВОВОЗДУШНАЯ ОБОРОНА. Для первой половины войны, пожалуй, характерны такие картины:

Фронт приближается, но еще далеко. Над городом появился разведчик. Летит высоко. Частое тявканье зениток. В небе сотни разрывов, а он летит, как будто бы стрельба его не касается.

Фронт ближе. И вот, однажды утром, мерный гул бомбардировщиков. Все замерло в ужасе и покорности. А где же зенитки? Присмирели. Зенитный огонь был малоэффективен и легко подавляем. Немец бомбил что хотел и как хотел. Особенно доставалось узловым станциям и эшелонам на путях, их разбивали в пух и прах. На фронте тоже зенитной защиты не было, либо была, но неэффективная. Конечно, имели место и исключения.

Все меняется - и люфтвафе и наши зенитчики. В 43-ем появились, или получили распространение, малокалиберные скорострельные орудия, которые существенно улучшили защиту от низко летящих и пикирующих самолетов. Пикировщики бомбят гуськом, один за другим. Каждый начинает пикировать как бы из одной точки. Однажды на Молочной, батарее скорострельных пушек удалось поймать параболу пикирования. Из восьми самолетов было сбито три. Столь же эффективную стрельбу наблюдал над переправой через Сиваш. Или такой эпизод под Сапун-горой. На батарею 85мм орудий шел строй бомбардировщиков. Стреляли залпом, по команде комбата. Снаряды рвались в непосредственной близости от самолетов. В последний момент комбат приказал командирам орудий стрелять прямой наводкой и прыгнул в окоп. Расчеты продолжали огонь. Немцы дрогнули и разлетелись, сбросив бомбы куда попало.

В 44-ом появились американские бронетранспортеры с зенитной установкой из 4-ех спаренных крупнокалиберных пулеметов. Если колонну прикрывали эти транспортеры - штурмовка исключалась.

НЕЗАДОЛГО ДО НАСТУПЛЕНИЯ НА СЕВАСТОПОЛЬ У НЕМЦЕВ СМЕНИЛСЯ КОМАНДУЮЩИЙ. Оба были известные военачальники, память не сохранила их имена. Новый командующий обратился к войскам. Наши перевели это обращение и после прорыва обороны распространили в виде листовки. Случай беспрецедентный и наверное единственный.

Принявший в почтительных выражениях отдавал должное предшественнику, оценивал возможность своей обороны и приходил к выводу, что она способна противостоять натиску противника, но даже если первая линия не устоит, противник запутается в заранее подготовленных оборонительных сооружениях, будет обескровлен и остановлен. Да поможет нам Бог! Помню, немало удивился демократизму обращения и полным отсутствием пафоса. Такие слова как фюрер, родина, немецкий дух и пр. - не употреблялись. Командующий не подразделял войско на солдат, сержантов и офицеров, как это принято в приказах Верховного. Обращение не соответствовало сложившимся у меня представлениям о порядках в немецкой армии. Позже думал - наши командующие, да и командиры всех рангов не обращались к солдатам ни по какому поводу. Генерал далек от солдата как бог. Можно прослужить в части несколько лет и не знать в лицо командира дивизии или корпуса. Каково же было мое удивление, когда в 47-ом, вернувшись из Румынии, узнал, что маршал Жуков, будучи командующим Одесским военным округом, ежегодно, во время инспекторских проверок, бывал в каждой части, выстраивал раздельно солдат, сержантов и офицеров, подходил к строю с адъютантами выяснял нужды и жалобы всех, записывал и решал. Видимо Жуков не раскрыл себя в мемуарах. Интуиция подсказывает, что он очень требователен к себе, нетерпим к халатности, неисполнительности, необязательности. Отсюда расказни о его жестокости.

В НАЧАЛЕ МАЯ ШТУРМ САПУН-ГОРЫ И СЕВАСТОПОЛЯ. На нашем участке интенсивная, но непродолжительная артподготовка. Пехота поднялась, но ожившие огневые точки заставили ее вернуться на исходные позиции. Возможно, это был заранее продуманный сценарий. Артподготовку повторили. Особенно усердствовали скорострельные зенитки, выдвинутые на передний край. Они в упор били по огневым  точкам. Оборону прорвали. Разведрота в прорыве не участвовала, шли за наступающей пехотой. Как хорошо пристрелял немец свои оставленные траншеи. Мины рвались прямо на брустверах и даже в траншеях. Неспешное движение, к вечеру второго дня на мысе Херсонес. Опять впереди заранее подготовленная оборона. Передали, что уже взят Севастополь, а мы воюем. Сложилась ситуация - частей много, людей мало. Разведроте вручили самодельный флаг и приказали занять траншеи. В небе месяц, идем цепью тихо. Встречный огонь весьма плотный. Метрах в 60-ти от обороны вынуждены залечь. Лег за валун, немного окопался. За нами двинулась пехота. Разговоры, крик раненого. Огонь стал бешенным. Продвижение исключалось. Незаметно уснул. Проснулся - всходит солнце. Сразу понял - в таком окопе днем не продержаться. Окапываюсь. Почти на каждый бросок земли - пуля в бруствер. Потом пошли гранаты из гранатомета. За день присыпало землей раз 15. Штурмовать бы эту оборону с солидным участием техники и огневой поддержкой. А наши понадеялись на авось...и оказались правы. Ночью отвели поесть. Мощный огневой налет и стало как-то тихо. Постреливает один пулемет. Через время послали людей узнать в чем дело? В обороне был проход без  проволоки и мин. Оказалось, немец покинул оборону. Где-то рядом подошли корабли и он надеялся эвакуироваться.

Утро. Наверное оно было таким же как и прошлое. Но только сегодня почувствовал, увидел голубизну неба, ласковую теплоту солнечных лучей, молодую зелень... торжество возрождающейся природы, радость жизни. Идем, слева обрыв и море. Море казалось громадным, безразличным чуждым. От него веяло прохладой.

Выходят два фрица, сдаются. - Отведи их в штаб - говорит взводный. Подумалось - где он штаб? Веду в тыл, обычный разговор - Гитлер капут, война пльохо, фрау, киндер - показывают фото. Встречная группа наших пыталась расстрелять. С трудом отстоял. Следующая группа расстреляла сходу, без разговоров. Эмоциональные слова  были сказаны потом. Вспоминался этот же мыс, это же время года, но двумя годами раньше. Возвращаюсь. Нестройная шеренга  пленных, позади обрыв, перед ними ручной пулемет и группа расстреливающих. Обрыв высотой несколько десятков метров, внизу узкая полоска песка, покрытого валунами и море. Пулеметная очередь, выстрелы ...немцы бросаются с обрыва. Невероятно, но один из упавших вскочил и бросился в море. Как велико желание жить! Солнечный день и морская даль казалась безбрежной. Куда плыть?

НЕЛЬЗЯ ПОБЕДИТЬ ВРАГА, НЕ НАУЧИВШИСЬ НЕНАВИДЕТЬ - говорили еще древние. Это изречение стало популярным в Испанскую войну 37-го, благодаря пламенным речам Долоресс Ибаррури. И вот наша Отечественная война. Если верить прессе, в начальный период наш солдат отличался добротой и благодушием. Возможно, ведь армия воспитывалась в духе интернационализма, классового братства. Выбивать благодушие и воспитывать ненависть рьяно взялись все - литература, искусство, пресса. Стихи, статьи, плакаты призывали к мести. К мести взывала и действительность. У многих погибли родные и близкие, разрушено полстраны, весь народ бедствовал. Расстреливать пленных никто не приказывал, но фактически никто и не препятствовал. В бою разгоряченные солдаты могли застрелить сдающегося, но такое встречалось не часто. Расстреливали  пленных, в основном, те, кого, как говорится, на передний край и арканом не затянешь. И причина, по-моему,  не только в ненависти и даже не столько в ненависти. Здесь какие-то побуждения садизма и самоутверждения. И для расстрела своего, по приговору суда, добровольцев всегда хватало.

НО ВОТ ПЛЕННЫЕ ПОШЛИ ТЫСЯЧАМИ. Массовой сдаче предшествовал такой эпизод. Навстречу жиденькой передовой цепи двинулись тысячи немцев. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но по случаю недалеко находился дивизион «катюш». Катюши дали залп и немцы выбросили белые флаги ( белье ). На самодельных носилках несли раненых, что произвело на нас впечатление.

Подошел к большой группе сидящих румын. Один из них бессараб свободно говорил по- русски. Оказывается, этой ночью сюда на Херсонес высадился батальон румын ( примерно 1000 человек ). Облик пленных подтверждал сказанное. Все в новом чистом обмундировании. А как же наш флот? Да он сильно пострадал от бомбежек в первые годы войны, но наверное же остались, хотя бы эсминцы и торпедные катера. А немец? Неужели и там у них безнадежные шляпы? Зачем румыны на Херсонесе, когда даже Севастополь нами взят.

Читал, что под Сталинградом победители были удивлены количеству пленных. Их оказалось больше, чем предполагалось и даже больше, чем солдат у победителей. Подобное и в Крыму. По крайней мере, на Херсонесе пленных было гораздо больше, чем задействованных в наступлении военных.

ПРОФЕССИОНАЛЫ И ДИЛЕТАНТЫ. Теперь некоторые историки изображают минувшую войну, как войну между профессионалами немцами и дилетантами русскими. Дилетанты побеждали, но очень большой кровью. Обращаю внимание - речь идет не о первой половине войны, а вообще о войне. Обидно читать, но попробуем разобраться объективно.

Вначале о презрении к врагу. Как оно необходимо воину! Пожалуй до войны наш солдат воспитывался в духе превосходства над противником, но не презрения. Перевоспитывать пришлось уже походу. И надо сказать информационно-пропагандистские службы преуспели. Использовалась исключительно черная краска, причем считалось- чем гуще, тем лучше. Получалось, что немецкий солдат тупой, трусливый, вшивый, ворюга, деспотично жесток, неспособен переносить фронтовые трудности и пр. Приводились примеры, факты, снимки... Всему этому верили. Казалось бы, фронтовая действительность кое-что опровергала. Например, какой же он тупой и трусливый, с кем же тогда так упорно воюем. Странно, но верили больше словам. Даже самый неряшливый солдат полезет в драку, если его сравнить с пленным фрицем из- подо Ржева. Был такой нарицательный образ - сопливый немец, замотанный поверх пилотки и шинели женскими платками. Думаю, что и немец находил для нас краски не лучше.

Средний немецкий солдат до призыва был более развит и приобщен к технике, чем наш. Уже в армии лучше накормлен, одет, обут. На его обучение кратно больше расходовалось боеприпасов, моторесурсов и времени. На фронте окопы, блиндажи, огневые позиции всегда выполнены добросовестно, не жалея сил, чтобы сократить потери. Немец всегда хорошо владел своим оружием (танком, самолетом, орудием ), не повторял своих ошибок. С фронта его отпускали в законный отпуск. Мы вели справедливую войну и наш моральный дух должен быть выше. Но и немец, одурманенный нацистской пропагандой, имел высокий моральный дух. Кроме того, ему вдалбливали, что поражение равносильно уничтожению нации. Важнейший фактор - способность переносить фронтовые трудности на пределе возможного и умирать - здесь нашему солдату нет равных. Думаю, наш солдат в условиях немецкой армии воевал бы не хуже немца. Опыт смелость, находчивость...имеют свое значение. Но успех сражения и цена успеха все же решались не только на солдатском уровне.

Кто теряет больше - наступающие или обороняющиеся? Если рассматривать наши наступательное бои 41-го, 42-го года ( без Сталинграда и Москвы ), то картина примерно такая. Немецкая оборона на господствующих высотах, солдаты в сухих благоустроенных окопах и блиндажах, из которых обзор и обстрел отличные. Наши окопах по низинам и болотам. Мы кратно превосходим противника числом и атакуем. Но численное превосходство не подкреплено техникой и умением ее использовать. Немец легко отражает атаки, нанося большие потери. Тогда воевали профессионалы немцы и мы - дилетанты. Но время работало на нас. Армия все больше оснащалась техникой, накапливался опыт ее использования. Мы, как бы менялись с немцем местами. Наступающая сторона, при большом перевесе сил, лишает обороняющихся возможности обороняться. Наступающие сокрушают оборону и пленят противника с минимальными потерями. Вспомним 44-ый, десять Сталинских ударов ( обратный пример 41-ый год ). Многие десятки разгромленных немецких дивизий, сотни тысяч пленных. Кто же тут дилетанты?

Или такой пример - наступление немцев в Арденнах. Немец гнал союзников как котят и сбросил бы в море. По просьбе Черчилля наши перешли в наступление до срока. Немец перебросил войска на Восток, но это существенно не повлияло на продвижение наших войск. А бои под Будапештом, Кенигсбергом, Берлином...В чем же проявился немецкий профессионализм?

Румыны. По-моему румынский солдат не забивал себе голову идеями Великой Румынии. Жил текущим днем и грабил. Наши не принимали румын всерьез. Где румыны - там наша победа. Русский солдат не мог представить себя побежденным румынами, хотя бы в отдельном бою. Русский солдат не мог представить себя побежденным и немцами, но это относится ко всей войне.

ПОЛКОАНИК ХРАПОВИЦКИЙ И РАЗВЕДРОТА. Ему было примерно  лет 45, черты лица благородные, чем-то мне напоминал Рокоссовского, хотя Рокоссовского знал только по портретам и публикациям. С первого взгляда может показаться не строгим, мягким, но характер жесткий, поступки малопредсказуемы. Принял бригаду в конце 43-го. Наш ротный, капитан Нестерец, авторитетный, много награжденный офицер. Под  Белоозеркой ранен, но остался в роте. Фронтовая любовь с девушкой санинструктором Галей и когда ее отправляли с фронта по беременности, он тоже поехал с ней как бы в госпиталь долечивать рану. Отсутствовал недолго, но комбриг этого не простил, откомандировал ротного в офицерский резерв. И тогда началось. Рота комбрига чем-то не устраивала. Возможно, иногда, эффективностью действий, но больше...рота не армейское подразделение, а банда, ну не банда, а какая-то само регулируемая вольница. Для наведения порядка он направлял лучших офицеров, но они не справлялись, их приходилось менять снова и снова. Получалось примерно так. Очередной ротный полон строгости и непримиримости. Наводить порядок и дисциплину уж он-то умеет. К удивлению, его приказы и замечания выполняются беспрекословно, даже рьяно. Но эта рьяность не службиста, а задушевного друга. Друга, который все  знает, понимает и не подведет. Ротный обескуражен и сникает. Порядки остаются прежними, собственно, зачем их менять.

ОЙ ТЫ ГАЛЮ, ГАЛЮ МОЛОДАЯ...Наша Галя была прекрасна, как сама юность. Ласковая и гордая, красивая и бесстрашная, везде с ребятами - на броне танка, в брогнтранспортере и в поиске. За улыбку Гали каждый готов был на что угодно. Фронт - страстное желание девушек помочь ему. Противостоять этому стремлению были бессильны мольбы и слезы бедных мам. О войне и людских судьбах написано много замечательных стихов. Но нет еще тех, что достойны девушек-патриоток-фронтовичек.

Через время Галя полюбила, готовилась стать матерью, изменилась, но и тогда никто не говорил о ней грязно.  

Пожалуй, под этими строками мог подписаться я тогдашний. Прежде чем написать их, извел много бумаги. Я, теперешний, возносил Галь за облака, но у меня тогдашнего были свои счеты с Галями. Тот завистливый пацан, конечно же, восхищался Галями и готов был их любить. Но Гали, находясь в гибельных условиях фронтового быта, предпочитали влиятельных военных, среди которых были очень достойные, но не было солдат.

ДЛЯ ПОПОЛНЕНИЯ ЛЮДЬМИ И ТЕХНИКОЙ корпус прибыл под Тулу. Разведрота расположилась на опушке березовой рощи. Жили в палатках, верней в землянках накрытых палатками. Армейский распорядок от подъема до отбоя. Благоустройство лагеря и площадок для техники, потом приступили к занятиям. Уходили в лес и занимались кто чем. Спать разрешалось только на спине, чтобы не отекало лицо.

Вечерами в деревне танцы. Вначале уходили немногие, договорившись с старшиной, который проводил вечернюю проверку. Потом уход стал массовым вместе с офицерами. Видимо это стало известно комбригу и он организовал засаду на пути из деревни. Попалось чуть ли ни полроты. Ротного сняли, часть людей, и меня в их числе, перевели в автоматчики, правда в боях вернули в разведку.

Случившееся восприняли без обиды и сожаления. Вспоминая эту акцию теперь думаю - зачем она? Где была голова комбрига? Ему следовало разрешить краткосрочные отпуска и увольнения. Ребята их заслужили. Большинству вскоре суждено погибнуть или стать калеками, а их ловят и наказывают за уход на танцы.

Техника поступала по интенсивному графику. Рота получила 10 бронетранспортеров ( американских, колесных, с крупнокалиберным и обычным пулеметами ), 8 броневиков, колесные машины и мотоциклы. Танковые бригады и приданные самоходные  получили Т-34 с длинноствольной пушкой калибра 85мм, САУ-85, ИСы.

Немного о пище. В тылу снабжало по 2-ой норме. Кормили плохо - мало и однообразно. Продукты поступали сериями. Например пшено, селедка ( а она заменяла мясо ) и капуста - три раза в день в течении месяца или больше. Потом перловка, картошка ( обычно гнилая ) и консервы ( один запах ) тоже месяц. В качестве жира - комбижир или костный жир. Теперь это не понятно, но тогда ели все с жадностью, были голодными

Часть, вошедшая в состав фронта, переводилась на 1-ую норму. Это лучше. Разведчики - даже на 9-ую норму, которая, говорят, включала изюм, шоколад и сливочное масло. До перечисленного дело, конечно, не доходило, но жиры, хлеб и сахар отпускали по 9-ой норме ( 1кг хлеба, 75г жиров, 50г сахара ).

В Тулу рота приехала с богатыми трофейными продуктами, взятыми на Херсонесе: рис, гречка, макароны, консервы. В Туле все отобрали, взамен выдали квашенную капусту. Первое появление в рационе капусты было встречено с юмором - наконец позаботились о людях, а то все преснятина. Капустой, с небольшим добавлением подгнившей картошки, стали кормить три раза в день. И когда разнесся слух, что на подходе еще 10 эшелонов с капустой, все стали рваться на фронт.

МОЖНО ПРИВЕСТИ МНОГО ПРИМЕРОВ, когда люди добровольно хотели на фронт, даже рвались. Бывалые редко всерьез хотели на фронт. Находящиеся на переднем крае всегда предпочитают тыл. Здесь можно возразить - есть же раненые, не покидающие действующую часть. Да есть. Правда, быть в части или на переднем крае не совсем одно и то же. И другое. Человек привыкает к товарищам, командиру, сложившимся порядкам. Командиры разные. Одному ничего не стоит погубить дуром людей, другой относится к солдатам бережно, по-отечески. И вот при несерьезном ранении, уйдя в госпиталь, человек рискует навсегда расстаться с коллективом, который ему дорог. В Прибалтике ходила такая байка. Заросший, осунувшийся, в мокрой грязной шинели раненый пехотинец плетется в госпиталь. - Ну что браток, рад, наконец-то вырвался из ада, теперь передохнешь - говорит ему встречный.. - Да что ты, часть жалко, командир хороший...

И ВСЕ ЖЕ НА ФРОНТ ОТПРАВЛЯЛИСЬ РАДОСТНО. Что может быть лучше дорожной жизни, да еще летом. Законное безделье. Едешь неизвестно куда, на нарах в вагоне или на платформе с техникой. На станциях полно народу, базары-барахолки, новые знакомства и впечатления. Ехали всего дня два, выгрузились под Смоленском. Дальше марш своим ходом, километров 800. Многие сотни танков и самоходок, тысячи колесных машин ( в основном студебеккеров) все по грунтовым дорогам. Пыль ужасная. Особенно доставалось механикам-водителям танков. Воздушная турбина  тянет воздух к мотору через люки - так предусмотрено для отсоса газов во время стрельбы. Она же, турбина, засасывает в танк и пыль. Водители покрывались слоем пыли, да и другим на бортовых машинах доставалось.

Заехали в районы, присоединенные в 39-ом. Люди русские доброжелательные, живут хуторами, живут иначе чем мы, южане. Хлеб ржаной, сало копченое, рожь убирают косами или жнут серпами. Села не разорены. Все в диковинку.

Говорят, первоначально корпус направлялся в Польшу, но потом, в связи с осложнениями боевых действий в Прибалтике, повернули туда.

ЛАТВИЯ  И  ЛИТВА. Летом 44-го там оставалась группировка немецких войск - 28 дивизий, отделенных от Восточной Пруссии. К моменту нашего прибытия (август 44-го) немец предпринимал попытки соединиться. Прибалтика для корпуса продолжалась до марта 45-го. Уже говорил, что солдат часто не знает своего местонахождения. Это в полной мере относится и к Прибалтике. То в Латвии, то в Литве, то в составе 1-го Прибалтийского фронта, то 2-го. Вошли в Добеле - небольшой городок. В нашем представлении небольшой - значит грязный, кривые улочки, дома развалюхи и полное отсутствие признаков эстетики. Нет, не такой. Чистый, уютный, цветочные клумбы, на центральной площади сквер и фонтан. И отсутствие людей. В районах боевых действий люди отсутствовали всегда, при этом жилище и хозяйство оставлялось в порядке, без признаков подготовки к уходу. Природа казалась девственной, страна очарованной, возникал даже как бы эффект первооткрывания.

Известный поэт, вспоминая Прибалтийский фронт, назвал его тихим. Поэт, наверное, имел в виду последние два месяца войны, когда активные боевые действия прекратились и большая часть войск перебрасывалась в другие регионы. В остальное же время бои были ожесточенные. Предпринимались попытки крупных наступлений. Немец контратаковал, наши части нередко попадали в окружение. Об этом не прочтешь в сводках Сов информбюро, разве что про Шауляйский прорыв и взятие Риги. Сов информбюро сообщало только об успешных наступательных боях и только после того как оборона прорвана на всю глубину. А этого не получалось.

Как уже писал, по составу рота неоднородна. После получения техники различие стало еще заметнее. Бронетранспортер не только боевая машина, но и как бы походный дом, а экипаж та же семья. Экипаж коллектив самодостаточный в житейском  понимании. Нужды каждого - общие нужды, да и есть куда положить, если в дороге или бою попалось что-то стоящее, что потом пригодится. Все члены экипажа специалисты-сержанты и получка у них соответствующая. Мы же взвод пешей разведки --взвод солдат, хотя среди нас большинство сержанты и старшины. Нас посылали в бой чаще, быстрей выколачивали, потом пополняли. Получалось что мы взвод новичков. Ну не совсем так, а примерно. На марше размещались в кузове бортового форда, в нём же постоянно находились наши пожитки.

В ОТВЕТСТВЕННЫХ СЛУЧАЯХ - поиск, разведка боем, взвод пополняли людьми из экипажей. Это сближало. Так постепенно подружились с Сергеем Автонаговым. На единственном фронтовом снимке, сделанном в Прибалтике, мы вдвоем с Сергеем. Сергей из Осетии, можно сказать земляк, оба с Северного Кавказа. Сергей смуглый, черноволосый, моего роста, но старше и фигура мощная, мускулистая. Он борол в нашей роте всех, кто соглашался с ним бороться, а среди них и крупные хлопцы, на голову выше Сергея. Сергей надежен как вековой дуб и молчалив, но с ним приятно и помолчать ибо незримо лучился энергией и дружелюбием.

В одном экипаже с Сергеем - Петр Ненашев. Пожалуй он из самых заметных. Стройный, хорошо награжден. В прошлом Петр активный участник многих или всех боевых операций запомнившихся роте. В новом бронетранспортере первый номер крупнокалиберного пулемета, а Сергей обычного. Пулеметы можно легко перемещать вдоль бортов машины, годятся они и для стрельбы по самолетам. Если обнаруживалась цель или появлялся самолет на доступной высоте, Петр незамедлительно открывал огонь, не дожидаясь чьей-либо команды. Следом открывали огонь и другие. Мы считали ( и на то были все основания ), что в Прибалтике наши экипажи сбили три самолета противника. Петр известен и как заядлый картежник профессионального уровня. Держал себя с достоинством, сближался не с каждым. Нормальные, товарищеские отношения у нас сложились не сразу.

Николай Егоров - старший сержант, тоже ветеран роты и весьма авторитетен. Сибирь, тайга, леспромхоз - он оттуда. Спокойный неторопливый, незамысловатые шутки и анекдоты, кажется, про бурятов. Там в леспромхозе приходилось с ними работать. Николай добродушен, но в гневе страшен, как разъяренный зверь, да и есть в его облике что-то медвежье. Говорили, что однажды, Николай играл в карты с бывшими уголовниками. Компаньоны пытались мухлевать, Николай это заметил и рассверипел, началась драка, ему пытались оказать сопротивление. Куда там...его увесистые кулаки сокрушали наповал. В заключении едва не перестрелял своих партнеров. В повседневной жизни Николаю не перечили.

В Туле Николай был командиром бронетранспортера. Эта должность не требует специального обучения, то есть не считается дефицитной специальностью. В числе проштрафившихся Николай, как и я, угодил в роту автоматчиков. Здесь мы и подружились. Я охотно признавал его лидерство, и он относился ко мне с теплотой, по-братски. На задание Николай шел всегда впереди. Запомнилась его походка и широкая спина с автоматом на плече. За этой спиной, что за каменной стеной чувствуешь себя спокойно и уверенно.

Старшина Евгений Орлов. Видимо, он немного умел водить машину и когда в Туле поступило сразу много техники, его посадили за руль броневичка. Сблизились мы позже, а заметили друг друга наверное потому, что оба городские. Евгений старше и крупнее, но я легко мог представить себе его рядом в уличной компании, на танцплощадке или спортзале. Как-то на лесной дороге броневичек Евгения приближался к переднему краю и я находился в нем, ибо и мне нужно было туда же. В броневичке рация, собственно говоря, броневичек в основном использовался для связи. Радист включил рацию и стал что-то передавать. Незамедлительно сзади разорвался снаряд, потом впереди, следующему следовало угодить в машину или разорваться в непосредственной близости. Рацию пришлось выключить и обстрел прекратился. Я был немало удивлен - как быстро и с какой точностью немец пеленгует рацию.

Однажды, при переброске нас на другой участок фронта, Евгений предложил ехоть с ним на мотоцикле, он уже водил мотоцикл. Взводный не возражал. Нравились мне лихие мотоциклисты: так быстро машины набирают скорость, маневренные, юркие...Однако оказалось, что в непрерывном потоке машин по проселочным дорогам ехать на них очень тяжело. У мотоцикла люлька, но я предпочел сидеть сзади Евгения, его спина хоть немного защищала от пыли. Спасаясь от нее, Евгений пытался использовать параллельные тропки, но на них так подбрасывало, что я едва не вылетал из седла. Нет уж, лучше ездить на своем родном форде.

На фото Евгений многообещающи улыбается, красивый как киноартист и при всех своих орденах. Такое фото Евгений послал девушке, незнакомой, но желавшей познакомиться. Тогда такое было принято. И вот ответ - хорошее письмо и фото. Девушка тоже красивая и фасонистая.

Во время краткосрочного отдыха к нам приехали московские артисты. Концерт состоялся в помещении, напоминавшем сельский клуб. Я входил в числе последних, сидеть уже негде, как и другие стоял сзади. Повздорили с сержантом из мотострелковой роты. Обменялись несколькими ударами, но до конца решить спор помешали старшие офицеры, вошедшие в помещение. Стоим, как ни в чем не бывало и смотрим концерт. Я отвлекся происходившим на сцене и потерял бдительность. Сержант тихонько подошел сзади и на отмаш ударил меня в ухо. Я едва удержался на ногах. И опять стоим рядом, как ни в чем  не бывало, ибо схватиться в самозабвенной драке не позволяли обстоятельства. Но произошедшее заметил Евгений, и сразу понял правила игры. Тоже тихо, не торопясь, зашел за сержанта и залепил ему с правой. Тишина не нарушалась. Евгений, будучи джентльменом, уступил следующему нашему, оказавшемуся поблизости...Наши все подходили, но сержант куда-то исчез. Тогда решили лупить все подразделение. После концерта столпились у выхода. Однако потасовка не состоялась. Чуя недоброе, обидчики выходили со старшими офицерами штаба и сразу же построились.

Повествуя о товарищах, невольно вырвался вперед, вернемся в август 44-го.

ДЛЯ ПРИБЫВШИХ НА ФРОНТ перед боями время благодатное. Неприязнь, скупость, скрытность уступают место симпатии, доброте, искренности, забываются обиды. Тает ледок недоверия между солдатами и офицерами. Все дозволено, все можно. Товарищи становятся друзьями, делятся между собою самым сокровенным. Прошлое вспоминается в розовых тонах.

ОРУЖИЕ И СНАРЯЖЕНИЕ.  АВТОМАТ  ППШ - неважное оружие. Первое учебное упражнение - тремя очередями поразить грудную мишень на расстоянии 150м. Казалось бы, если автомат поражает цель на таком расстоянии - чего же больше надо? У автомата тяжелый подвижной затвор, причина вибраций, вследствие чего в цель летит только первая пуля. В прорезь для движения ручки затвора может попасть земля и все что угодно - он не надежен. Но пожалуй главный недостаток - потеря точности боя, как говорится, в процессе эксплуатации. Много стрелявший автомат просто плюется пулями. В этом убеждались и не раз. Приведу характерный пример: Однажды здесь, в Прибалтике, рота автоматчиков прочесывала лес. Вышли к хутору, в хуторе немцы. Встреча была неожиданной для обеих сторон. Хутор находился в стороне от дороги, по которой прошли наши части, то есть как бы в тылу. Немцы беспечно расхаживали по двору, стояли небольшими группами. Редкий случай - стрелять с расстояния 70-80м, не опасаясь встречного огня. Эффект был огорчительно мал. Под нашим огнем немец смог взяться за оружие и временно задержать движение. Не обошлось без потерь. Позже пришлось проявлять находчивость - менялись автоматами старый на новый со спящими у дороги пехотинцами.

КАСКА. Ее носили в начале войны и кое-кто к концу. Каска предохраняет голову от зенитных осколков, об нее рикошетит пуля, летящая издалека, Винтовочная пуля с расстояния до ста метров пробивает каску под любым углом встречи. Из карабина в упор пробивается несколько касок сразу

ГРАНАТА  Ф-1. Две гранаты постоянно находились в подсумках на поясе, в боевой обстановке со ввернутыми детонаторами. По прямому назначению использовались, но редко. Случаев отказа не знаю. Случаи подрыва на собственных гранатах в результате слома чеки - были.

БАТЯ ПОТРЕБОВАЛ ЯЗЫКА и очень категорично. Зачем ему язык? Недавно наступали, линия переднего края передвинулась, первый батальон взял десятка три пленных. Наступление остановлено и вот - языка. Язык не получался. Тогда группу разведчиков, и меня в их числе,  вернули из роты автоматчиков в разведроту. Для взятия языка образовали группу захвата - ребята покрепче, четверо, и две группы поддержки по шесть человек. Я в поддержке. При коротком осмотре на немецком переднем крае нет движения, но внимательное наблюдение в бинокль позволило наметить объект нападения - пулеметную ячейку. До немецкой передовой метров 300. Между передовыми ложбина, там покинутая усадьба. С темнотой сосредотачиваемся в усадьбе. -   - Без языка не возвращайтесь - напутствовал нас начальник разведки бригады.. Боевая репутация каждого хорошо известна. Все друзья, товарищи, рядом Сергей Автонагов.

Ночью немецкая передовая активна. Почти постоянно подступы освещены ракетами, очень медленно спускающимися на парашютиках. Пулеметные очереди, обстрелы из гранатомета. Периодически интенсивность огня и освещение резко возрастают, как будто  немец что-то обнаружил или заподозрил.

Облегчало операцию отсутствие колючей проволоки и мин, и еще кюветы. Земля в Прибалтике вся покрыта сетью кюветов. Они, очевидно, предназначались для стока излишней воды, но мы тогда полагали, что кюветы для разделения земли при частном хозяйствовании. Ползем, прислушиваемся, приглядываемся, стараемся не потерять друг друга в темноте. Прижимаемся к земле под низким пулеметным огнем, от близких ракет и разрывов гранат. Нервы на пределе. Ночь длинна, но для поиска выбирается предрассветное время. Его-то нам и не хватило. В нужный момент оборона активизировалась, а потом рассвет заставил вернуться в усадьбу.

Наверное неудачу первой ночи можно объяснить и по- другому. Разведчики, нейтралка для них привычна. Когда оборона стабильна, почти каждую ночь разведчики на нейтралке. Бродят низко пригнувшись или ползают у самой немецкой траншее. Иногда слышны даже самые слабые звуки из окопов противника. Но возвращаются без языка. Чтобы ворваться в траншею и взять языка нужно преодолеть весьма непростой психологический барьер. Разведчик может быть сильным, ловким, тренированным...Однако противник вооружен, а для пули все равны. Единственный шанс на успех у нападающего - это неожиданность. Без нее не будет удачи. В публикациях о войне лихие разведчики приводят или приносят языков чуть ли ни каждую ночь. Но в действительности такие случаи редки, они становятся известными не только в части, но и на значительном участке фронта, о них долго помнят.

Итак ,неудачу первой ночи можно объяснить обстоятельствами, но можно и недостаточной решительностью.

Хорошо на нейтралке. Перестрелка нас как бы не касается, проходит поверху. Следующей ночью поиск повторяется. Ночь хмурая, темная, порой из низких туч накрапывает дождик. Начало такое же, но на этот раз группа захвата вскочила в траншею. У пулемета двое. Стали тащить одного - молчаливое, но упорное сопротивление. Прикололи ножами. Второму тоже нанесли ножевое ранение, согласился идти. Как ни странно, оба не пытались кричать, звать на помощь, но соседи , видимо, чуяли, догадывались о происходящем и попрятались. Оборона как бы  притаилась. Небо прояснилось и в бледном свете месяца стала просматриваться местность. Возвращались в рост, переговариваясь. Немецкая оборона молчала, как вымерла.

СТРАХ  И  БЕССТРАШИЕ. О поведении и самочувствии человека в условиях, угрожающих жизни, написано немало. Выскажу и свое мнение. Люди индивидуальны - одни от рождения смелы, решительны - другие боязливы, осторожны. В обыденной жизни это не сразу видно. Свое значение имеют привычка к опасности, психологический настрой, чувство ответственности, чести и пр. О себе скажу - страх приходит периодами, его приходится подавлять, иногда его как бы и нет. Общественная память безжалостна. Стоить один раз струсить - люди запомнят навсегда.

АВТОРИТЕТ. По мере узнавания друг друга происходит расстановка по лестнице авторитетов. Авторитет зависит, в первую очередь, от боевой репутации, но не только. Значение имеет самооценка, умение себя держать, запросы, привычки, талант. Иногда происходит выяснение отношений, драки. Драки возможны в период безделья. В ход идет что под рукой, в том числе приклады, рукоятки. Побеждает обычно более сильный характер, угроза применения оружия по прямому назначению, подкрепленная решительными действиями.

В  ПОЛДЕНЬ  ВЕРНУЛИСЬ  С  ПЕРЕДОВОЙ  в расположение роты. По дороге попали под минометный обстрел и вообще настроение дрянное. Один молоденьки из нашего взвода варил на костре курицу. Все мы были не старыми, но этот пацанистый, лопоухий с колючим взглядом. Я сказал что-то неприятное. Он послал меня вдоль по Питерской. Я подфутболил котелок. На этом диалог закончился.

В расположение пришел батя, проверил людей по списку, в том числе и экипажи бронетранспортеров. Бронетранспортеров было уже не десять. Два разбило прямым попаданием снарядов. Гибли и при других обстоятельствах. Для подготавливаемой операции набралось человек  тридцать. Предстояло штурмовать рощу, что виднелась километрах в двух отсюда, сразу за передним краем. Минули передовую, погруженную в полуденную дремоту. Дальше ползком. Рельеф нейтралки некоторое время скрывал ползущих, но и нам не видно передовой немцев. На пути большая воронка от бомбы, в нее вползло человек пять. Прямо перед воронкой, метрах в сорока пулеметное гнездо. Заметили друг друга почти одновременно. В спешке никто не попал. Немцы притаились на дне окопа, но вскоре перехватили инициативу броском гранаты. Тем же способом мы ее вернули. Так некоторое время перебрасывались гранатами и перестреливались. Мы не могли попасть в окоп ,так как он мал, а немцам неудобно было бросать. Одновременно согласовывали дальнейшие действия. Решили по сигналу ротного броситься вперед.. Время работало не на нас. Передний край ожил. Воронка находилась уже под прицелом трех пулеметов. - один в лоб и два с флангов. Мелькнула мысль - выскочить из воронки вперед - гиблое дело. Надо сначала в сторону, а потом вперед. Так и сделал. Очень плотный огонь сразу же заставил лечь и отползти. Из тех, кто выскочил вперед - помкомвзвода  Михаилу Зезеткину пуля выбила глаз, отделенному прошла сквозь грудь, а мой оппонент по недавнему диалогу остался лежать в очень неудобной позе. Эх, знать бы, вернуть время, просил бы прощение у этого лопоухого парня за дурацкую ругань перед боем. Убиты или ранены не только перечисленные.

Как пуля может выбить глаз и оставить человека живым? Михаил остался жив, прислал письмо из госпиталя.

В спор, начатый нами, последовательно ввязались малые, средние, затем солидные калибры. В роще обнаружились вкопанные танки. На бугре, недалеко от передовой стоял ИС, замаскированный под копну. Не выдержал и он. После выстрела на броне не осталось ни одной травинки. Красиво бьет ИС, мощно. Выстрелит и с достоинством слегка откатывается. ИСа уважали все немецкие танки, даже Фердинант предпочитал не перечить.

Зачем бате роща? И если нужна, использовал бы пехоту, технику. Вон сколько танков на опушке возле штаба. Это я теперешний. Не подготовили бой, отсюда и неудача. А может быть удача, батя выяснил ,что хотел.

НАСТУПАЕМ  НА  ПРАВОМ  ФЛАНГЕ мотострелковой роты. Пересеченная местность, впереди хутор - несколько небольших для Прибалтики домов. Встречный огонь не частый но меткий. - Бьет вон с того чердака - предостерег меня Юрий Телков и тут же сам получил три пули. Две в мякоть бедра и одну в низ живота. Отполз к овражку и стал перевязываться. С согласия взводного потащил его в тыл. Пологий хребет пересекали под пулеметными очередями. В укрытии стоял броневичок. Повезло с броневичком. Он отвез его в медсанчасть. При прощании Юрий выглядел серьезным, задумчивым. Я думал, что ему не жить. Но Юрий остался жив, переписывались. Моего года рождения, добрый, смелый, немного застенчивый, Юрий начал наступать от Сталинграда. На Миусе их взвод полковой разведки взял языка. А оборона долговременная. Операция проводилась днем, когда немец благодушно отдыхал. В разведроту пришел вместе со мною после тяжелого ранения. И вот второе тяжелое ранение и ни одной награды.

Немногочисленную цепь наступавших поддерживала батарея самоходок САУ-85. Находясь сразу за цепью, они били прямой наводкой по огневым точкам, по домам, из которых стреляли немцы. Благодаря им, хутор и траншея, проходящая через него были взяты. Сами самоходки попали под жестокий огонь противотанковых пушек. Откатиться бы им немного назад, выйти из зоны прямого огня, а потом выставить одни стволы из-за бугра и биться с пушками. Такая возможность была - это я сегодняшний. Но командир батареи был не из тех, кто откатывается. Он руководил боем снаружи. Частые и близкие разрывы, а он перебегает от машины к машине, вскакивает на броню, указывает цель. Странно, но снаряды и осколки его не поражали. Все же немец поджег одну и подбил еще одну самоходку.

ШТРИХИ  К  ВОЕННЫМ  БУДНЯМ. Цепь залегла. Рядом взводный.  Окапываемся одной лопатой, передовая ее друг другу. Окопы не глубокие - от пуль. Одна из мин разорвалась между окопами. На несколько минут утерял слух, хотя понял это не сразу, потом стал слышать. К лейтенанту слух и речь вернулись через месяц.

Наступали на хутор, сосредоточились в просторном кювете - сидим переговариваемся, ожидаем команды. Сержант Пограничный единственный среди нас в каске. Перемещается, высовывается, никак не угомонится. - Осторожно, снайпер же бьет - говорит кто-то. Вдруг -«крок» - характерный звук, как при ударе по горшку. Пограничный замер, распластавшись по земле. - Амбец Пограничному - произносит кто-то смачно. - Не ховайтэ мени хлопци, я ще живый. Пуля пробила каску и пилотку, не повредив головы.

Находился на передовой в траншее 1-го батальона. Среди дня немец предпринял атаку. Атаку отбили. Ближайший труп лежал метрах в 50 от нас. Неплохо бы взять документы. Для этого лучше дождаться ночи, днем рискованно, но не терпелось. Нейтралка, жнивье, ползу плотно прижавшись к стерне. Труп лежал лицом вниз. Бумажник в заднем брючном кармане, положил его за пазуху.

Кстати, о бумажнике.  Мне неоднократно приходилось знакомиться с содержанием бумажников. В нем документы удостоверяющие личность, какие-то справки, возможны деньги и пачка любительских фотокарточек. На них фатер, мутер, фрау, киндер и т.д. По- моему, солдат вермахта невозможен без бумажника и фотокарточек. Бумажник весьма объемист. Наше обтягивающее обмундирование не позволяет иметь такой бумажник, его некуда положить, разве что за пазуху.

     Тихо, успокоился. Заинтересовало оружие - наш автомат новейшей, облегченной конструкции, кажется назывался ППС. Запасные магазины-рожки под убитым на ремне. А фриц здоровенный, не могу вытащить. Пришлось заползти со стороны немецкой передовой. Вдруг очередь, пули легли рядом с животом. Тут уж не до рожков. Ползу быстро, на пределе возможного под непрерывным обстрелом, но обошлось. - Почему твое лицо как рашпилем обработано - поинтересовались ребята в роте. - Да вот, об стерню.

Разведчику следует быть осторожным, предусмотрительным...но натуры разные и настроение тоже. Вошли в блиндаж, только что покинутый немцами. На столе бутылки и стаканы, в некоторых вино. Вино разливается по стаканам. - Возможно отравлено - предостерегает кто-то. Злые шутки, смех - все пьют.  

Разведывалась местность. Поле, безлюдная ферма, сенной сарай с плотно закрытыми воротами. К ним решительно подходит сержант мощного сложения. - Осторожно, нет ли мин? - говорит товарищ. - Сейчас узнаем. Сержант рывком распахивает ворота, за ними фугас. Запал-детонатор сломался, а фугас не взорвался.

ЕЩЕ  О  НАГРАДАХ. Награждали, в основном, за добросовестный ратный труд, включающий отвагу и мужество. В Прибалтике несколько успешных операций, при сравнительно небольших потерях, выполнил наш второй мотострелковый батальон. Толковый, простой и одновременно требовательный командир батальона пользовался большой популярностью среди солдат. И вот ему и его командиру !-ой роты Шилину присвоили звание Героя Советского Союза. Бригада с гордостью восприняла это справедливое награждение.

Несправедливо бывает другое. Часто одного из рядом воюющих награждают, а другого нет. Когда приходит лимит наград ( или согласие сверху ) вспоминают в первую очередь ветеранов подразделения, уже награжденных. Так формируется элита, которая олицетворяет престиж подразделения и части.

Ну, а подвиги? - Подвиги, конечно, бывали и за них иногда награждали. К сожалению, истинных подвигов часто не замечали, а выдумывали всякое вранье, подгоняя войну под сложившиеся стереотипы. Посмотреть бы статистику награждения за Сталинград, не говоря уже о Бресте и Севастополе. Всегда хорошо награждены штабники, политработники, писари, обслуга. Так что среди награжденных и не награжденных люди разные.

ЗА  РОДИНУ  ЗА  СТАЛИНА! - Пресса убедила всех, что атака связана с именем Сталина. Не приходилось слышать самому или в рассказах от других. Во второй половине войны пафос и громкая фраза перед боем не употреблялись. В 44-ом широкое хождение получили слова - МЫ  СЛАВЯНЕ. Произносили их с гордостью. Русские впервые как бы осознали свое достоинство. У них были славные предки - славяне. В противовес немцам, которые ( если верить прессе ) гордились своим арийским происхождением. Случалось, хлопцы из Средней Азии то же говорили - мы славяне. Им не возражали.

О  ФРОНТОВЫХ  ДОЛГОЖИТЕЛЯХ. Михаил Пестов - 26-го года рождения, два тяжелых ранения - товарищ, вместе работали на заводе. - Михаил - спросил я    ( теперь уже не спросишь - умер ) - как долго ты воевал? - Очень мало. Под Кенингсбергом пуля пробила грудь в первом же бою. Потом Манчжурия. Во время марша танк, на броне которого я находился, взорвался на фугасе. Очнулся в госпитале через две недели. Вот такая у него война. Но есть и фронтовые долгожители. От чего зависит фронтовое долгожительство? Размышляя на эту тему, вспоминал суворовских солдат и наших из разведроты.

Конечно, о каком долгожительстве можно говорить, когда зимой 41-го, краса нации, морская пехота штурмовала оборону на Миусе. Погибали все. Раненые замерзали...Время, обстоятельства.  

Но вернемся в разведроту. Небольшая группа разведчиков прошла с частью весь боевой путь ( с июня 43-го по март 45-го ), примерно год чистого пребывания на фронте. Еще группа воевала меньше, но тоже много. За это время в роте пребывали сотни людей, все с боевым опытом, а эти оставались. Главное - везение, но ведь не только. Некоторые приспосабливались, сачковали - не о них речь.

С помощью памяти внимательно рассматриваю поведение военных долгожителей - Николая Егорова, Петра Ненашева ( из Сибири ), Сергей Автонагов ( Осетия ), Василий Козлов и Василий Вершинин ( Урал ), Юрий Телков ( с Волги ), Сергей Баринов ( Подмосковье )...В бой не рвались, но и от боя не увиливали. В бою спокойные, смелые, но не безрассудные. Всегда готовые помочь, поддержать, прикрыть.

Выскажу предположение. Каждому дана своя доля смелости и осторожности, уверенности и сомнений, чувство долга, ответственности и целесообразности...Эти компоненты участвуют в формировании характера, интуиции и поведения. Боевая задача должна быть выполнена, но дурная гибель во вред себе и делу. У ветеранов боевое поведение оптимально. Не исключает оно и альтруизм, когда он уместен. Но следует ли затыкать амбразуры солдатской грудью? Здесь я не вижу ни какой пользы, логики и смысла. Ведь бой идет не на сцене. Если бы Всевышний дал мне способность излагать на бумаге чувства, то при ответе на этот вопрос бумага, наверное, загорелась.

В  ШАУЛЯЕ  НАГНАЛА  КУХНЯ. Старшина выдал водку за несколько прошедших дней. Выпили основательно, поели. Колонна боевых машин на выходе из города подверглась обстрелу. Разбит бронетранспортер, подожжен студобеккер с пушкой на прицепе. Движение остановилось, потребовали нас. Окраина, кладбище, церковь. Развернулись в цепь. Впереди опушка леса, горящая ферма. Справа- отделение Сергея Баринова, слева - мое ( я уже стал отделенным ). Шли с большим подъемом и выкриками. Прочесывая ферму, которая оказалась между отделениями, чуть не перестреляли друг друга. Немец ушел. Мы вернулись в город. Из невзрачного магазина выносили ящики с 50-ти градусной водкой. Набрались досыта, залезли в машину, творилось невообразимое. Подошедший ротный хотел что-то сказать, махнул рукой и ушел.

ВЫШЛИ  ИЗ  БОЯ. Такие горькие потери. Буторин - морячек из Владивостока. Его рассказы о рейсах в Японию до сих пор в памяти. Остался навсегда лежать стреляющим из автомата. Климов из Кисловодска - загадочный юноша интеллигентного вида. Ходили слухи, что он пишет книгу. Потеряли и других. А тут выскакивают из лесу двое в немецкой форме. Один радостно кричит - братцы, я русский, я из Омска. Другой - я поляк. Расстреляли сразу же. Теперь думаю - узнать бы у того парня из Омска - сколько русских воюет с немцем? Действительно, можно читать о Власовских и других национальных формированиях. Написанное мало что проясняет. Польских формирований у немцев, по- моему, не было, но среди пленных поляки попадались часто. Когда противник оборонялся яростно, мы думали, что там русские. Так ли это? Русские в плен почти не сдавались, знали, что расстреляют. Прибалты - интуитивно чувствовал, что у немца их много. Не могло же все мужское население сидеть четыре года и ждать освобождения. Время уходит, кто же ответит на эти вопросы.

У нас были латышский и литовский корпусы. Хорошо воевали, не знаю, правда, кем их пополняли. Но ведь это всего лишь тысячи.

О  РЕАКТИВНЫХ  СНАРЯДАХ ( РСах ). Отступая немец оставил реактивные снаряды, изготовленные к пуску. Поле, размером побольше футбольного, на нем примерно сотня ракет - большеголовых с хвостами, аналогичных нашим тяжелым РСам. До чего же архаичны его РСы. Легко ли в условиях фронта, расставить и навести каждый снаряд отдельно. Наши РСы - Раисы, Катюши, Ванюши представляют собой установки на автомашинах, соответственно по 32, 16 и 8 снарядов ( ракет ). Чем меньше количество снарядов, тем они тяжелее. Грозное оружие. Неоднократно видел тяжелые снаряды в полете. Летят стаей, неспешно, покачивая хвостами, перегоняя друг друга. Потом за линией фронта слышна трамбовка. Немец за войну так и не создал серьезного реактивного оружия. Теперь все армии мира оснащены им, а начало реактивной артиллерии положено у нас в 41-ом.

ЕЩЕ  ПАРОДОКС. В 42-ом и позже англичане в порядке помощи присылали множество танков типа Валлентайн, потом других моделей. Это не помощь, а гробиловка танкистов. Броня тонкая, хрупкая, легко пробиваемая, пушечка короткая, маленького калибра. Их армейских наставлений и характеристик  вырисовывается примерно следующее. На расстоянии 100м немецкий тяжелый танк берут все пушки, даже старого образца 45мм калибра. На 1000м - другое дело, тут нужна специальная противотанковая пушка или Т-34. На расстоянии 1500м    Т-34 «тигра» не берет, а «тигр» его берет. В свете этих примерных данных Валлентайн никого не берет, а его берут все. Справедливости ради следует сказать - они быстроходны, с гироскопическим приспособлением для стрельбы на ходу. Особенно меня возмутила броня.  Англия - ведущая держава по производству качественного металла...Интересно, что собой представляла  броня на их хваленых линкорах?

О  ПОМОЩИ  СОЮЗНИКОВ написано много. Осмелюсь высказать впечатление со своей солдатской колокольни. Воевали мы своим оружием. Что-то перепадало и с Запада, но не существенное. Очень важной считаю помощь автотранспортом. Невозможно представить себе наши войска в конце войны без  студебеккеров, фордов, доджей. Но военспецы на этом внимание не заостряют, просто приводят цифру.

К концу войны, может быть, треть солдат одевалась в обмундирование, изготовленное союзниками. Наш повар частенько готовил обед из американских продуктов - жиры, тушенка, сало. Патроны тоже попадались в западной упаковке.

ПРИБАЛТИЙСКАЯ  ЗИМА, что мать родная. Очередная переброска километров на 100. Наш шофер Юхим везет с ветерком. Температура  -20 градусов, а нам что, хоть -30. Под шинелью телогрейка, на ногах валенки и сапоги в запасе, в кузове машины одеяла, плащполатки. Остановились ненадолго - вот тебе костер. А если расположились - через три-четыре часа готова землянка.

В  ЗЕМЛЯНКЕ  ВЕЧЕРОМ после водки и чая задушевная беседа. В Донских степях - рассказывал Василий Козлов - в составе небольшой группы пеших разведчиков у хутора напоролись на немца. Пулеметным огнем из бронетранспортера загнал нас в воронку и лишил всякой возможности сопротивляться. Вечерело. Заперли в сарай и поставили часового. Утром ни часового, ни немцев. Я не решился спросить у Василия - как потом сложились у него отношения с особистом.

ЗИМА,  СНЕГ, КОСТЕР. Над костром бочка с горячей водой, вокруг натянута плащпалатка, под ногами хвоя - это баня. Еще бочка, немного воды, над ней решетка. Бочка загружается бельем и обмундированием, закрывается плащпалаткой, под бочкой костер - аппарат для пропарки вшей. Купаемся минут  30-40, пока завершится пропарка. Известно, что на фронте не простуживаются и не болеют.

РАСПОЛОЖИЛИСЬ  В  ЛЕСУ, бездельничаем неделю. Собираемся группами - травля, смех. По тропинке идет батя, остановился. Первый балагур Цыган хотел изобразить хохму, но батя шутку не принял, огрел Цыгана по заднице прутиком. Через час человек тридцать направилось на передовую. Немец энергично атаковал. Говорили, что от первого батальона осталось девять человек. Все собрались в большую воронку и оттуда оборонялись. Вспомнил батю, ну каково ему было смотреть на наши веселые рожи.

Противотанковый ров, минометные позиции. Места знакомые, не раз их проходили, но теперь они выглядели иначе. В расположении снег - здесь же черно от воронок. - Днем на передовую пройти нельзя - растолковывали нам как маленьким. Идем продольной ложбиной, вот и высота с редкими соснами. Разворачиваемся в цепь. На высотке попадаем под огонь прямой наводкой, где сблизились двое, там и снаряд, рвется без полетного  свиста. Один из участников боя прислал письмо из госпиталя «Тому, если кто-то остался жив». Впереди ложбина, небольшой овраг, скатываемся в ложбину. За оврагом вкопаны противотанковые пушки. Есть пушки, есть окопы, но нет людей. Под нарастающим обстрелом вскочили в окопы. Нам троим достался  Г-об-разный окоп-блиндаж, крытый двумя накатами и крупными мерзлыми глыбами земли. Малые и средние калибры все чаще дополнялись тяжелыми, вплоть до самых тяжелых. Все гудело, рвалось качалось сыпалось. Большими комьями завалило вход. Курим трубки, мрачно шутим...

АРТИЛЛЕРИЯ - БОГ ВОЙНЫ - так оценил роль артиллерии Сталин, возможно и еще кто-то, неважно. Действительно, только артиллерия могла сокрушить оборону, противостоять танкам и пр. Когда коротко описываю батальные эпизоды, чувствую как бессильны слова. Мои адресаты - люди не знающие, что такое война и даже просто взрыв. Взрывы снарядов несут смерть и разрушение, но я хотел бы затронуть психологическое действие артогня

Взрыв это страшно. Некоторые и теперь боятся близкого грома небесного, хотя привыкали к нему всю жизнь и знают, что он совершенно безопасен, всего лишь остаточное явление молнии. Ветераны первого года войны говорили, что не могли противостоять немцу из-за сильных артобстрелов. Человек, впервые перенесший сильный артобстрел, сначала постепенно осознает, что остался жив, притом жив он один, а все вокруг мертво. Сообразительность и воля подавлены, в голове туман и страх, сам себе кажется ничтожеством. А ведь артобстрелы начала войны значительно слабее мощных артподготовок второй половины войны.

Когда-то Наполеон в своих войнах успешно применял артиллерию, опирался на нее, в Россию притащил сотни пушек. Ну что та пушка, заряжаемая через ствол и стреляющая ядрами или гранатами. Теперь перед наступлением на каждый погонный километр фронта сосредотачивалось от двухсот до трехсот орудий, мощных и скорострельных.

К чему только человек ни привыкает. В империалистическую войну при выстреле из орудия, прислуге полагалось затыкать уши и открывать рот, чтобы не полопались ушные перепонки. В этой войне танкист стреляет из 122мм пушки, как пехотинец из карабина.

Отснято множество кадров и лент стреляющей артиллерии. Но как запечатлеть и передать обстановку и состояние переносящих эту лавину огня.

ПРИБАЛТИКА  ТЕХ  ЛЕТ - ЭТО УСАДЬБЫ-ФЕРМЫ. Все осмысленно, разумно. В среднем хозяйстве коровник на 10-15 коров, теплый, чистый, без резкого запаха. Пол кирпичный со стоком , стены - встречались даже стены покрытые кафелем. Высокие сараи для хранения сена и, возможно, не обмолоченных снопов. Зависти или желания иметь такую же ферму у меня не возникало. Думалось примерно так - фермы хороши, но они оплот старого, несправедливого мира. Мира богатых и бедных. Богатые - бездельники, эксплуататоры, бедные - труженики, эксплуатируемые. У нас были Днепрогэс, Магнитка, теперь танки, катюши, а у них тихая сытная жизнь на фермах, лишенная динамизма и цели.

Теперь общественное мнение изменилось. Бедные - лентяи, богатые - предприимчивые труженики. Бедность, богатство, эксплуатация - философские вопросы всех времен.

Можно сказать, что у нас капитал не эксплуатировал человека. В отличие от  К.Маркса - Д.Писарев рассматривал эксплуатацию человека человеком, не касаясь капитала

. Если мыслить по Писареву, получается примерно так. В быту и в семье мы постоянно оказываемся то в роли эксплуататоров, то в роли эксплуатируемых. На работе выглядит это не так уж безобидно. Среди равных преуспевает тот, кто может больше взять, давая меньше. В отсутствии объективной оценки труда, способности и трудолюбие имеют значение, но не основное. Основное - характер, запросы, мораль.

В прожитой жизни властолюбие и хамство побеждали и эксплуатировали  добросовестность и  трудолюбие, хитрость и наглость - ум и силу и т.д. Сложившаяся расстановка сил добра и зла ведет к деградации. Вопросы, конечно, сложные  дискуссионные.

Невольно приходит в голову - как просто превратить человека в раба. В раба идеи, догмы, диктатора. И как трудно вывести его из этого состояния.

ЕЩЕ  РАЗ  О  ПЕСНЕ. Ближний тыл, расположение роты, вечер. Днем ходили на связь с частью, которая считалась окруженной. Оттепель, грязь, погода хмурая, на душе безрадостно. Вдруг песня. Женские голоса задушевно исполняли «Темную ночь», баян аккомпанировал. Недалеко палатки медсанчасти - пели там. Пошли на песню. Сказочно красивые девушки превращали нас то в мечтательных и нежных, то в решительных и дерзких. Каждый готов был вступить в спор с судьбой.

Чтобы воспринять песню, нужно почувствовать дух времени, представить себя в степи, где пули свистят, в землянке на переднем крае, расставание с девушкой и уход в неизвестное...Я не могу восхищаться серьезной музыкой. Она может нравиться, но только песня приводит в состояние полного бесстрашия или грусти до слез. Не жалейте меня меломаны, вы и сами достойны сожаления. Заметил, что песня для вас тоже, что для обычного слушателя классика из репродуктора. Исполнение песни требует искренности и большой души. Тут есть неопознанные секреты. Оперный певец, как бы хорош голос его не был, исполняя песню не вызовет тихого или бурного экстаза. У песни свои исполнители.

ФРОНТОВЫЕ  ФОТОГРАФИИ. Приходилось заниматься черно-белой фотографией. Знаю, что не все получается. У меня не получалась красота степей, горно-лыжный спорт. И не только у меня. Профессионалы, новейшая оптика, оригинальные ракурсы и технические приемы - все же не то. Смотришь на снимок или экран - нет эмоций. Не впечатляет крутизна гор, смелость и мастерство спортсменов. Разница между экраном и натурой разительная. Что же говорить о фронте? Как его снимать, особенно бой? С каких точек, как втиснуть в кадр напряженность происходящего? Не обошлось без халтуры. Снимки сделанные на учении, выдавались за фронтовые. Опытный глаз сразу их распознает. Однако, фотографы-энтузиасты, фанатично преданные своему делу, запечатлели немало подлинных моментов войны. Эти снимки бесценны. Особенно информативны лица, глаза. По ним легко определить на каком этапе войны сделан снимок.

Мысленно рассматриваю знаменитый снимок «Комбат». Когда-то он обошел большинство газет и журналов мира. Молодой офицер выскочил из траншеи. В поднятой руке пистолет, лицо искажено криком. Очевидно, поднимает людей в атаку. Высокий авторитет автора не позволяет усомниться в подлинности факта. Снимок сопровождали комментарии типа - самоотверженность, героизм и пр. У меня по этому поводу другие мысли. Начало войны, комбат на фронте впервые. Если ему повезет и придется во второй раз идти в наступление, снимет противогаз. Он так мешает бежать, еще больше ползти. Пистолет хорош, он легкий, но что с ним делать, если цепь залегла под огнем. Тут бы карабин или автомат, да и лопатка совсем не лишняя. Во второй половине войны такой комбат не типичен.

Посмотрите на снимки солдат второй половины войны. Взгляд людей много повидавших, но сохранивших достоинство - ни страха, ни угрозы. Где теперь найти такой взгляд ?!  

О  СОЛДАТСКОМ  АППЕТИТЕ. Уже упоминал о пайке. Он не маленький, но есть всегда хотелось, аппетит просто волчий. Порой пищи вокруг много - картошка на огородах, сало и скот в брошенных домах. Однажды нажарили большой противень картошки с мясом. Съел столько, что теперь и сам поверить не могу. Прошел час и снова бы ел. Очевидно, психологический настрой организма.

ШЛИ НА ЗАДАНИЕ. У опушки немецкие трупы. Из кобуры офицера вынул маленький бельгийский  пистолет и одну запасную обойму. Красивый пистолет, пули окрашены в разные цвета - разрывные, отравленные...но патронов, в общем-то, мало. Сменял на наш ТТ. Однажды в лесу стрелял из ТТ по консервной банке. Подошел Петр Ненашев. До банки метров 25. Стреляя из своего «Вальтера»  примерно каждую секунду, Петр пулями гнал по лесу банку, почти не промахиваясь.

ПОСЛЕ  ПОЛУЧКИ, если обстановка позволяла, деньги разыгрывались в карты - очко, бура. Двое или троя выигравших  уносили деньги взвода в роту для более крупной игры. Игроки ротного масштаба шли куда-то выше. Выигрывали почти всегда одни и те же. Говорят, картежная игра - везение. Пожалуй, картежник - это характер. Выигрывает тот, кто играет до конца, на все.

ПРИБАЛТЫ. Я не мог отличить литовцев от латышей, хотя латыши мне казались более упитанными и аристократичными. Общались с ними редко, больше с пожилыми или женщинами.

Женщина военных лет. Наша сельская женщина виделась мне печальной, робкой, убого одетой и постоянно озабоченной. В Прибалтике другие женщины:  нас не боялись, держали себя с достоинством и даже снисходительно к нам солдатам.

ЖИВЕМ  В  УСАДЬБЕ, фронт километров за 30. Части корпуса пополняются техникой и людьми, но к нам в роту пополнения нет. Едим хорошо. Ночью ребята откуда-то привели бычка. Усадьба - одноэтажный дом с мансардой, несколько комнат, одна из них просторный зал, где свободно разместился наш взвод. Хозяйке лет тридцать, ее подруга-горожанка немного старше. Во дворе коровник, различные постройки и хата. В хате пожилые женщины - наемные рабочие из русских. Хозяйство выглядело запущенным, мужчин не было. Через несколько дней пребывания в усадьбе наш помкомвзвода Андрей Киселев стал тайно сожительствовать с подругой хозяйки.

В строю, солдатском быту или боевой обстановке Андрею не приходилось повышать голос, его и так охотно слушались. Отличали его и женщины. Андрей статный, красивый, но не только. Бывает в облике мужчины ( и женщины ), что-то трудно передаваемое словами, неудержимо влекущее противоположной пол. Недаром в теперешнем лексиконе прочно утвердилось заимствованное слово - секс, сексуальная внешность. Наверное, под сексуальной внешностью подразумевается внешность располагающая к доверию, то есть мужчина  спокойный, сильный, ласковый, любовь видится радостной, беспроблемной...Андрей обладал такой внешностью, женщины его любили. Своими победами он никогда не хвастался.

Андрей недавно вернулся из госпиталя. Во время формировки под Гениченском ( жили в деревне по хатам ) сошелся с красивой молодой женщиной и она «наградила» его шанкером. Об этом узнали в Крыму, когда ему пришлось уходить в госпиталь. Годом раньше за такое мог угодить в штрафную роту, но в 44-ом  это уже не практиковалось. Из его рассказа следовало: лечился в Сталинграде - громадный госпиталь, тысячи или даже десятки тысяч венерических больных. Потом запасной полк, пехотная дивизия, которую направили сюда, в Прибалтику. К фронту подходили форсированным маршем ( 200км за трое суток ). Случайно увидел машину с опознавательным знаком бригады - крупная буква  «Х» на борту ( комбриг Храповицкий ) и тогда ушел из части и легко разыскал нас. Я не знаю, как такой переход выглядит в документах и были ли у него документы.

Еще о документах и переходе из части в часть. Здесь же в Прибалтике к нам в роту пришел с пополнением старшина Григорий. Говорил, что до ранения был летчиком. Невысокий, коренастый, энергичный. В описанном эпизоде по взятию языка находился в группе захвата и, пожалуй, был самым решительным. Комбриг наградил его орденом  Красной звезды ( и всю группу захвата). Однако я сомневался в его авиационном прошлом. На войне случается всякое, но не могли же летчика послать в мотопехоту, другое ведомство.

Однажды, в перерыве между боями, стояли недалеко от полевого аэродрома, на котором базировались ночные бомбардировщики ПО-2 ( фанерные ). Григорий пошел к летчикам, встретил друзей и они его взяли. Ушел от нас Григорий, собрал вещмешок и ушел. Никто не препятствовал.

СНОВА  ФРОНТ, подготовка к наступлению. Сосредотачивается техника, артиллерия, люди. Подошли войска, закончившие войну в Финляндии. Штурмовые батальоны - все комбаты Герои Советского Союза. - Перед нами не устояла линия Маннергейма, не устоит и эта оборона . Наступление началось в начале февраля. В первый день, как всегда, артиллерия смешала землю с небом. Пехота и танки прошли километров 6-8. На следующий день меньше, на третий еще меньше. Арт. запас, техника и люди израсходованы, атаковать нечем. Да, Прибалтика не Украина - леса, болота, нет простора для маневра. И тогда командование решило Прибалтику не трогать до конца войны. Оставшиеся войска отводились и увозились.

В Прибалтике находилось немало войск, но видимо недостаточно для разгрома группировки. Немец не испытывал затруднений в снабжении. Щедро расходовал боеприпасы. Пленные выглядели свежо, хорошо одеты и экипированы. Вспоминаю балтийских морячков - на суше они смотрелись неплохо, но группировка с моря блокирована не была.

ДВАДЦАТИЛЕТИЕ ( 3-го марта ) застало, кажется, в эшелоне. Быстро катили куда-то. На станциях говорили, что эшелоны направляются на Дальний Восток, нас везут для войны с Японией. Но однажды утром проснулись на Румынской границе, под Яссами. Предстоял пограничный досмотр, что-то мирное. Бронетранспортер, стоявший на платформе, покинула девушка и улыбаясь пошла вдоль эшелона. За сутки с небольшим она имела половой контакт с двумя десятками хлопцев. Роте повезло - никто не заболел.

РУМЫНИЯ - теперь уже наша союзница в войне с немцами. Фронт прошел давно, наших войск теперь было мало. Ввод танковых частей формально мотивировался охраной коммуникаций ( наши войска в Югославии и Венгрии ), фактически преследовались и другие цели. Правление короля Михая и расстановка политических сил не устраивало наше руководство. Компартия и народный фронт нуждались в мощной поддержке. С нашим приходом из магазинов быстро стали исчезать экзотические напитки, потом и многое другое. Нарастала инфляция. Фигурально выражаясь - экономика Румынии и население почувствовали войну после ее окончания.

Весна, городок Джурджу на берегу Дуная. Вблизи расположение бригады. Хозяйственные работы, обустройство жилья и стоянок техники. Война для нас кончилась, но война продолжалась. С наряженным вниманием следили за ходом кровопролитных боев в Германии и Венгрии. Улавливали малейшие нюансы  сообщений. Не легко приходилось нашим. Сочувствовали тем, кто в Будапеште и под Берлином, завидовали белой завистью тем, кого восторженно встречали югославы и чехи. Вся война пережита в душе и осталась в памяти. Особенность моей памяти такова, что в связи с названной датой вначале вспоминал себя, где тогда находился, а затем, что происходило на фронте - на всех фронтах.

Армейская жизнь в дни, предшествующие победе, происходила своеобразно. Все больше самовольных уходов из части, пьянок, дебошей, грабежей. В самой части драки на почве самоутверждения и амбиций. Офицеры ( на уровне подразделений ) относились к ним снисходительно, даже покровительствовали драчунам. В день Победы произошли следующие инциденты.

Утром втроем собрали наличность и отправились в Джурджу. Леев хватило как раз на три литра цуйки. Хозяин бадеги  посочувствовал и от себя прибавил пучок луку. Соседи, тоже солдаты, и тоже пили без закуски. Вначале друзья, потом драка. В ход пошли стулья и все, что было под рукой. Крушили от души. Бадегу покинули последними. Выяснилось, что Василий ушиб ногу, пришлось его нести. До расположения части подвез на повозке сердобольный румын.

Дощатый дом - казарма, в углу комната - санчасть, там фельдшер-лейтенант. Принес Василия и обратился к нему почтительно. Но фельдшер не принял моего благорасположения. Разговор переходил на все более высокие тона. Пришли два тяжеловесных солдата. После мощного пинка оказался на цветочной клумбе. Быстро оценив ситуацию, вывернул с бордюра кирпичи и ринулся в казарму. Присутствовавшие предпочли покинуть помещение через окна. Осталась дверь в санчасть - сокрушил первым же ударом... Конфликт развивался быстро, но разведчики уже бежали на подмогу. Меня увели, некоторые не скрывали разочарования - собственно, доказывать правоту было уже некому.

Пока я спал, произошел другой конфликт с трагическими последствиями. У Николая Калинина  артиллеристы отобрали пистолет. Николай взял автомат, подошел к казарме артиллеристов и выпустил по людям длинную очередь. Убил и ранил многих. Николая судили и расстреляли, роту разогнали по частям корпуса.

ПОБЕДА - КАК МНОГО ЗНАЧИТ ЭТО СЛОВО ДЛЯ ЕЕ СОВРЕМЕННИКОВ. Долгожданная, сполна выстраданная. Начало войны - разгромные поражения, которые отказывался воспринимать разум. Позже - сколько раз казалось, что окрепли, способны противостоять надменному и грозному врагу. Снова горькие разочарования - окружают, гонят, бьют.

Сталинград. Здесь у пропасти, на последнем уступе, разыгралась судьбоносная битва. Весь мир, затаив дыхание, следил за ее исходом. Здесь удалось, наконец, доказать самим себе и миру, что мы достойны победы. Сталинград был бы невозможен без Бреста, Смоленска, Москвы, Ленинграда, Севастополя, Воронежа и других героических битв.

А разве не поразительно то, что мы превзошли Германию и всю Европу в производстве вооружения и не только по количеству. Некоторые виды оружия были более совершенны, чем у противника, предвосхитили теперешние.

Красная армия из массы вооруженных людей, неспособных к взаимодействию, использованию артиллерии, танков и просто не имевших между собою связи, в ходе войны превратилась в силу, которой нечего было противопоставить всему миру. За все заплачено кровью.

Глядя  теперь на униженных и немощных ветеранов, кажется, что такая победа по плечу любому поколению. Не так все просто. Чтобы победить тогдашний фашизм потребовалось перенести все беды и потери, которые нам достались ( как бы это не звучало парадоксально ). Молодым и пожилым, заменившим в армии кадровый состав, понять, почувствовать весь ужас сложившегося положения и ВОСПРИНЯТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СУДЬБУ НАРОДА.

ПОСЕ ПОБЕДЫ были приняты крутые меры по укреплению дисциплины. Предстояло служить еще долгие пять лет - в казармах за колючей проволокой, без отпусков и увольнений, без права на хотя бы заочную учебу. Откуда-то появилась тяга к учебе. В двадцать пять лет меня демобилизуют, окажусь на свободе - без семьи, образования и профессии. В 45-ом этого еще не знал, но видел - армия огромна, всех домой не отпустишь, а моя очередь одна из последних. Призыв молодежи задержан.

Мне бы радоваться, что остался жив, ведь большинство сверстников никогда не вернется домой, а я плакал без слез над своей загубленной молодостью.

ЦЕНА  ЖИЗНИ. Мнения по этому поводу разнообразны противоречивы и зависят от времени.

Что дороже жизни? Честь- говорят одни, благополучие родного народа - говорят другие, свобода, вера, убеждения - третьи. Однако, пред лицом смерти забываются клятвы и высокие помыслы. Примеров тому сколько угодно, а исключений очень мало.

Теперь на телеэкранах супермены убивают своих противников десятками. Нам нравится. Жалости или размышлений по поводу смерти не возникает. А в реальной жизни...Известно, что в нашей стране кончает жизнь самоубийством 50 тысяч человек, столько же гибнет на автодорогах (желающих ездить не уменьшается), еще больше (чаще пожилых) уходит из дому и не возвращается - пропадают без вести. Жизнь девальвировала. Но, как и прежде, чтобы сохранить жизнь люди предают, дезертируют, убивают, соглашаются провести остаток дней в заключении или испытывая страшные мучения.

Но вернемся в войну к солдату. Обычно смерть приходит к нему без альтернативы. Пришла и все - нет выбора. А если не так, если остается шанс и хоть какое-то время на раздумье? Тогда осознается банальная истина - жизнь одна распроединственная. Предстоит небытие, а мир останется. Останутся девушки, такие красивые и желанные, безутешная мать, сгорбившийся от горя отец, друзья, соседи,  останутся прозрачность летнего утра, ослепительная белизна горных вершин, таинство леса, прохлада волн, останется доверчивая троготельно-нежная любовь ребенка и еще много удивительного, непознанного, неиспытанного. Жизнь - это и прости жизнь с повседневными заботами, общением, огорчениями и удачами, вкус к которой приходит не сразу. Генетически, изначально все живое стремится жить. Солдат расстается с жизнью мечтой, с непрожитой замечательной жизнью.

Как некогда Ю.Фучику, хочется обратиться к живущим. - Люди, будьте бдительны, не позволяйте политикам и самим себе превращать жизнь в пошлую, мерзкую, отвратительную. Жизнь прекрасна - она бесценна.

                     Краснодар.                 Апрель 1991г.