ВВЕДЕНИЕ

   Приближение пенсионного возраста волнует, тревожит, страшит. Страшит своим удручающим, отупляющим бездельем, ненужностью или не менее удручающей возней по хозяйству. - Человека лишают возможности работать, когда в его жизни ничего, кроме работы не осталось - кажется так представлял себе выход на пенсию именитый француз. Уместно и прямо противоположное мнение - человеку, наконец, развязали руки и вытолкнули на волю. Вытолкнули вместе с его неосуществленными в прежней жизни мечтами, задумками, желаниями. Перед ним необъятный простор, но хватит ли воли, сил и главное здоровья, чтобы жить так, как хочется.

   В литературе прессе да и в жизни - старый значить немощный, никчемный, нудный...окружающим от них одни огорчения. Ах, как не хотелось становиться старым!

   Однажды на глаза попалась небольшая скромная книжонка. Пожилой американец (ему около семидесяти) прославился тем, что совершал морские путешествия в одиночку на изготовленном по собственному проекту плоту. Плот с рулевым веслом и парусом. Первое путешествие от берегов Центральной Америки к островам Фиджи, а второе - до самой Австралии, правда с заходом на Фиджи. Что-то около 11000 миль. В океан уходил как когда-то викинги - без рации и всякой связи с людьми. Навигацию знал (бывший моряк парусного флота) и приборы на борту имел. В последствии погиб, пересекая на яхте Атлантику. В книжке выписки из дневников, даты и события фактические. Я и раньше с большой охотой читал о путешествиях, первопроходцах и моряках, восхищался ими, завидовал их судьбе. Но тут случай особый - человек реализовал свои мечты в пожилом возрасте.

   Природа для меня это что-то огромное, могучее, прекрасное и загадочное. Она может быть доброй и жестокой, чуткой и безразличной, удивлять, радовать, восхищать, вдохновлять... В минуты жизни трудные только к ней, как к Богу, обращаюсь за помощью, поддержкой и утешением.

   Природа для меня теперешнего - это прежде всего горные леса вблизи Краснодара. В общем-то, я их знал, но знакомство было поверхностным. И теперь полный надежд и оптимизма говорю- здравствуй лес, давай дружить!

МОТОЦИКЛ "МИНСК".

   Купил я его, когда расстался с бурением ( в 85-ом ).Мощность 13 л.с. скорость до 105 км\\час - это по паспорту, а фактически...Но сначала о велосипеде.

   В 80-ом, когда принял бригаду, подумалось: неплохо было бы иметь на буровой велосипед. Простенький, недорогой, надежный. Надо купить. - Не надо покупать - возразил друг - есть у меня такой, можешь взять. Бедняга долго стоял в гараже на спущенной резине. В порядке знакомства клеил, регулировал, крепил...лишь потом сел в седло. Отношения складывались, в общем-то панибратские, но и уважительные. В гости на соседнюю буровую, к морю, в поле за шиповником... все на нем. Изъездил всю Тамань. Хорош он был и на асфальте и на проселочной дороге или тропе, приходилось ездить и просто по полю или вести, как коня, в поводу. Фигурально выражаясь, мы с ним въехали прямо в объятия природы. Замечательной, своеобразной, милой сердцу таманской природы. И не только это. Он душевно заботился о моем здоровье и настроении. Писать можно еще, но о нем я уже писал ( Записки буровика ). Дружба продолжалась четыре года и не было случая или момента, когда бы я ( даже мысленно ) посетовал на своего скромного друга или отдал предпочтение более престижному транспорту.

   Мне казалось, что и в лесу велосипед был бы хорош, но вот сам лес далековато от города. Пожалуй, сойдет легкий мотоцикл. С ним я заберусь куда угодно. - Да, и я так считаю - авторитетно поддержал меня бурильщик Гражданка. Разговаривали в вахтовом автобусе. -Был у меня "Минск" еще первого выпуска. Мощность небольшая, но легкий. Случалось включу первую скорость, а сам иду сбоку. Таким способом мог забраться на очень крутую гору по тропе, совершенно не пригодной для транспорта. Для леса самая подходящая машина. Итак, решено - куплю "Минск", к тому же стоит совсем недорого.

   В те годы всеобщее признание среди молодежи имела чехословацкая "Чезетта" ( младшая сестра "Явы" ). Изящная, мощная и почти бесшумная. На улицах города транспорта было не так густо, да и транспорт тот... Если сравнивать тогдашний транспорт с птицами, то "Чезетта" конечно ласточка. Ах, как быстро она набирает скорость и как легко непринужденно маневрирует среди птиц ворон. Узнав о моем желании купить "Минск", Клара возразила - уж если покупать мотоцикл, то лучше "Чезетту". Но я зациклился на "Минске". Фасонить на "Чезетте" мне ни к чему, а на лесных тропах она, пожалуй, тяжеловата. В должной мере оценить мою наивность может только тот, кто имел дело с "Минском" образца 1985-го года.

   Однажды... прошу прощения, слово однажды придется употреблять многократно.

   Однажды в лесу за Дербенкой что-то заскрежетало, затрещало и мотоцикл стал. Как выяснилось, вскоре, срезались болты, что крепят ведомую звездочку к заднему колесу.

   Однажды, возвращаюсь из лесу через Калужскую. Улица ухабистая, а сбоку дорожка по насыпному валу. Еду по дорожке. Неожиданно переднее колесо пошло вправо, и я свалился на дорогу прямо перед встречной машиной. Водитель успел затормозить, ибо ехал тихонько. Встаю, поднимаю мотоцикл - руль и переднее колесо поворачиваются независимо друг от друга. Достаю ключи и пытаюсь закрепить резьбы. Болты из самой мягкой стали. Резьбы легко срываются при небольшом усилии.

   Однажды в пути мотоцикл стал чихать и глохнуть.Едва добрался до дому. В мастерской заменили КЭТ ( коммутатор электронный ). Позже менял его еще много раз. Менял свечи, карбюратор, поршневые кольца, звездочки... все безрезультатно. В пути мой "Минск" быстро нагревался и терял мощность. Скорость падала до 60 км/час, да и то при ровной дороге и тихой погоде. Ну разве это уважаемый транспорт!?

   Ну, а можно вспомнить "Минск" добрым словом? Да! На нем я "открыл" немало интересных мест в лесу, познакомился с совхозными садами, с его помощью во многом изменился мой образ жизни.

ЯГОДА АЖИНА

   Август, позднее утро. На своем "Минске" свернул с гравийки, пересек поляну прямо по траве и остановился у кромки леса. Мотоцикл на подставку, руль замкнул. Продравшись сквозь кусты, окаймлявшие поляну, оказался в молодом нечищеном лесу. Лес покрывал склон хребта, на который предстояло подняться. Граб, задиристый кустарник идти трудно, ничто не радует глаз. Вряд ли кто-нибудь из моих друзей стал бы бродить здесь по собственной охоте. Потом посветлело - граб уступил место дубу. И наконец-то, уже порядочно вспотев, вышел на заброшенную дорогу, тоже идущую вверх. С облегчением вздохнул и подумал - эх знать бы, найти ее надо было там, на поляне. Продолжаю идти. А вот и кизил, молодое деревце. Ягода спелая крупная нетронутая. Собираю с удовольствием и одновременно отдыхаю. Казалось бы повод незначительный, но разыгралось любопытство или что-то вроде охотничьего азарта. -А что там впереди, дальше? Еще вверх по склону, затем дорога повела вправо, вдоль хребта, одновременно и вдоль гравийки, по которой приехал. Передо мною обширная вырубка, густо заросшая орешником, ажиной и другой растительностью.

   Ягоды. В детстве они были всегда желанными, мне их явно не хватало. Моих родителей - напротив, ягоды интересовали мало, да и стоили дорого. Были еще соседские сады, которые иногда посещал в компании пацанов, но и там ягоды было не густо.

   АЖИНА. Впервые это слово и соответствующую ягоду я услышал и увидел в Лазаревской, что на берегу Черного моря. Было это, кажется, в 1936-ом году. Произвели впечатление мощные кусты и сама ягода - крупная, темно-фиолетовая, почти черная. На вид очень привлекательная, заманчивая и вкусная, да таковой она и была. Больше того эта ягода - аристократка. Ни капельки скромности или смущения. Спелые ягоды гордо блестят, как девичьи глаза, а попав в рот поражают разнообразием вкусовых оттенков.. Сравнения могли бы быть и более убедительными. Просто не нахожу нужных слов. Ведь более красивой и достойной ягоды в наших краях нет. Но подобраться к ягодам не просто - их охраняет преданная стража - острые, изогнутые, как турецкий ятаган, шипы. В окрестностях Пятигорска и Ставрополя, которые я неплохо знал, плодоносящую ажину не встречал.

   Лазаревская 36-го - небольшой поселок, сжатый между горами и морем, с единственной улицей вдоль нового шоссе. Дома стояли редко. Один из них, самый крайний со стороны Туапсе, принадлежал дедушке с бабушкой, которые пригласили погостить летом своих внуков ( моих школьных товарищей и соседей ) и меня заодно. Мне уже исполнилось 11 лет и я чувствовал себя вполне самостоятельно.

   Ажина росла вдоль тропы к безлюдному пляжу. Однажды, набравшись решимости, я взял у деда кастрюлю и стал продираться в кусты за ягодой. На мне только трусы. Царапин и уколов не счесть. Собранной ягоды хватило на вареники для пятерых ( столько всегда садилось за стол ). Вареники подала на стол бабушка. Я их отлично помню. Из темной муки грубого помола, необычайно крупные и вкусные. Вначале усомнился - хватит ли их? Уж больно есть хотелось. Однако хватило.

   После тех памятных вареников прошло лет двадцать и вот снова встреча с ажиной здесь в окрестностях Краснодара, верней не с ягодой, а кустами. Я их сразу узнал, на душе потеплело, вспомнилось детство, улыбнулся.

   Можно перечислить множество станиц и хуторов, вблизи которых в лесах мы собирали грибы. На полянах и вдоль дорог нередко встречались кусты или заросли ажинника, но не плодоносящие или слабо плодоносящие. Мои друзья не обращали на них внимания. Не полезешь же в колючие кусты из-за нескольких ягод. Кусты не просто колючие, но яростно колючие, даже агрессивные. Меня это огорчало. Думалось - как же так?! Станичницы приносят ее на базар ведрами, а мы... Значит поверхностно знаем лес, нет соответствующего чутья, интуиции...Впрочем, так думал, наверное, только я и свои мысли не высказывал вслух, ибо посещал лес всегда с друзьями в их машине, а друзья интереса к ажине не проявляли. Но теперь другое дело, я независим, у меня мотоцикл.

   Дорогу, едва она вышла из лесу, сжал кустарник вперемежку с травами и превратил в едва заметную тропку. Орешник - густой и высокий. К нему просто так не пробиться, да и самих орехов маловато. Все внимание ажине. Ее плодоносящей виделось всего лишь несколько кустов, но боль- ших и усыпанных спелой ягодой. Попробовал - ягода нежная, сладкая. Встреча оказалась неожидан- ной - экипировка не та, и посуды для ягоды нет. На мне кирзовые сапоги, "хэбэшные" штаны - от спецовки и рубашка-ковбойка с засученными рукавами. Я уже имел солидный опыт по сбору шиповника, тоже колючего. От злых колючек хорошо защищает брезентовая роба и рукавицы, которые выдают буровикам. И такой костюм у меня был, но остался на мотоцикле. Ну что ж, придется потерпеть. Ягоду собираю в целлофановый пакет. Тихо, душно с безоблачного неба нещадно парит солнце, обливаюсь потом, поглощен работой. Но вот кто-то грозно заворчал, что-то грохнулось и покатилось. Совсем рядом. Я поднял голову. Из- за хребта в небесную голубизну решительно вторгались черные клубящиеся тучи. Тучи низкие, быстрые, некоторые, приближаясь к солнцу рассеивались, другим удавалось на время заслонить его. Треск и грохот нарастали. Я уже собрал литра два ажины. Вот и первые капли - редкие, крупные. Подумалось - при такой духоте возможен и град, против которого я совершенно беззащитен. Спешно покидаю ажинник. Вспомнились чащобы, и возвращаться пройденным путем не хотелось. А что если продолжать идти по дороге...ведь дорогу проложили для вывоза леса и она пойдет вниз к гравийке, где стоит мой мотоцикл. Так и поступил. Тропинка, по которой пошел, вскоре нырнула в лес и снова превратилась в дорогу. Шел быстро, шел, как мне казалось долго, дорога упорно не хотела спускаться. По сторонам попадались рясные кизиловые деревья, но было не до них. Временами срывался дождь и не переставал греметь гром. Наконец желанный поворот вниз. Дорога стала еще экзотичней. Ее вырубили в скальной породе по склону спускавшегося хребта. А по сторонам сплошной кизильник - целый регион. На гравийку вышел впереди мотоцикла километра на четыре. Продолжаю быстро идти, гремит гром, но дождь так и не пошел. Благополучно покинул лес, миновал Ставропольскую и только в Григорьевской меня настиг ливень. Спасаясь от него, въехал в ожидаловку для пассажиров. Раньше я не обращал на нее внимания, а теперь - ох как она выручала! Кстати, об ожидаловке. Далеко не в каждой станице начальство настолько уважает своих жителей что бы построить для них ожидаловку. И еще - видимо, из-за удаленности от культурных центров, новые молодежные веяния еще не достигли этой станицы и ожидаловка осталась целой, даже не загаженной. Причины могут быть и другие. Так или иначе, но (как теперь говорят) рейтинг станицы в моих глазах здорово возрос.

   В ожидаловке уже был пенсионер, тоже любитель лесных даров, вроде меня и тоже на примитивном двухколесном транспорте. Ливень перешел в затяжной, монотонный дождь. Разговорились. Я достал из сумки целлофан с ажиной, чтобы показать новому знакомому. Но в целлофане оказалось что-то среднее между компотом и кашей. Я вздохнул, а знакомый улыбнулся. - Да целлофан, конечно, не для транспортировки спелой ажины. Но ты не огорчайся, ажина только началась, соберешь еще. Вчера я видел женщин, которые вышли на шоссе с ведрами ажины. Вышли по гравийке, что разделяет совхозные сады - григорьевские и ставропольские. К сказанному я отнесся скептически - ну разве может быть ажина, много ажины, под носом у станичников!? Мне казалось, что найти достойные внимания ажинники можно только далеко, где-то в неведомой лесной глухомани.

   В следующий раз, проезжая Григорьевскую, вспомнил разговор в ожидаловке. Одолевали сомнения и все же думалось - а почему бы не попытаться найти упомянутый ажинник? Вот и дорога разделяющая сада. Свернул. Впереди хребет, покрытый лесом. Еду не спеша, до быстро и не поедешь - ямы и бугры. У леса дорога раздвоилась - получились две заброшенные тропы. Куда податься? Ясное утро, свежая зелень, но настроение невеселое. Неподалеку пастух со стадом. Остановил мотоцикл, подошел к нему. Почтительно здороваюсь, желаю благополучия. Вежливость и доверчивая простота в разговоре с обитателями лесных сел не раз выручали меня. - Хотелось бы собрать ажины - говорю ему - не подскажите ли куда лучше поехать. - Ажина?... он немного помедлил - це по нашему лесна малина... Да есть. И стал подробно рассказывать куда идти. Назвал какой-то неизвестный мне хутор. Ручьи, поляны и другие достопримечательности по пути то же имели свои названия. Понял я только то, что и в начале маршрута ( вдоль опушки потом поляна слева ) тоже есть ажина. Туда и поехал. Вот и поляна, повернул влево и остановился. Поляна на пологом склоне хребта, окруженная, естественно, лесом. Рядом ажинник, но ягод не густо. Для знакомства еду дальше вверх по склону, метров 200. Под колесами ухабистая тропка. Развесистый дуб приглашал отдохнуть и осмотреться. Ну и вид! Даль неоглядная, манящая. Сама поляна залита солнцем по ней высокая трава и кусты ажины - небольшие, с виду совсем незлые, даже приветливые и с ягодой. Благословенная поляна! Здесь я впервые собрал пластмассовое ведерочко ажины, вместимостью литров шесть, примерно за три часа.

ЯБЛОКИ

   Без сомнения яблоко- плод эстетичный. Все удалось Создателю и внешний вид, и вкус,и аромат. Говоря о яблоках, невольно вспоминаешь Еву. Знал сатана, чем соблазнить женщину.

   Яблоки для меня...нет ,не на собственной даче. Дачи у меня нет. Яблоки для меня в совхозных садах. Большинство горожан моего поколения хорошо знает эти сады.

   -Завтра все на сельхозработы, одеться соответственно - объявляет зав отделом своим сотрудникам. - Будем собирать яблоки ( или помидоры, лук...). В 70-ых такое случалось часто. Иногда весь город выезжал в сады или поле. Позже посылали не всех, а по разнарядке. Сельхозработы оставили в памяти заметный след. В 80-ых интеллигенция уступила место домохозяйкам и пенсионерам. К местам отправки на работу опять же сходились многие сотни. Работающим теперь платили, платили плодами, которые они собирали.

   -Лида, откуда ты привезла яблоки и как все это делается? - обратился я к соседке. - Когда позволяет время, еду в совхоз "Прогресс". Туда ходит автобус. Нужно успеть к семи утра, на разводку. Автобус мне ни к чему. Следующим утром сажусь на мотоциклетку и покатил. Витаминкомбинат, за памятником К. Марксу поворачиваю влево, еще километров восемь и вот он "Прогресс", здесь же сады водников. Дело для меня новое, но все складывалось удачно. Молодая женщина, видимо звеньевая, пригласила, верней согласилась, взять нас (нескольких таких как я ) на работу. Участок экспериментальный - сотрудники НИИ вывели новый сорт. Как нам сказали, участок бдительно охранялся. Деревья небольшие, яблоки крупные, их много, под деревьями трава выкошена. Ведро для сборки наполнялось быстро. С нами-пришельцами работали и члены звена и звеньевая. День не жаркий, работали без спешки, но в темпе и как-то весело. Окрики, хамство и организационные неполадки отсутствовали. Значительно позже понял, что то был редкий случай, когда все благоприятствовало успешной работе. Но Яблоки... Пробую одно - дубовой твердости. Как же их есть и зачем они? - Эти яблоки хорошо хранятся, особенно если их замочить, к весне одно объедение - успокоила меня умудренная опытом соседка. Вкус моченых яблок мне не знаком. Подумалось - да ладно, наберу для себя с соседнего участка.

   Кстати о сортах. Кубань издавна славится яблоками, их множество сортов. Казалось бы, можно подобрать яблоки на любой вкус. Невольно возникает вопрос - нужно ли улучшать эти сорта и, в ча-сности, такие чудесные сорта, как семиренко и джанатан? - Нет, такой вопрос, конечно же не правомерен. Существует наука, специалисты, энтузиасты..., которые просто не могут не улучшать. Дело в другом - как ограничить их рвение? Есть ли в обществе служба, которая заботилась бы о сохранении сорта? У меня сложилось впечатление, что в течение нескольких последних десятилетий гибриды активно вытесняют традиционные сорта и в настоящее время мы имеем яблоки лишь внешне схожие с теми, что были и значительно уступающие им по вкусу.

   Рабочий день до трех. После короткого перерыва в полдень звеньевая спокойно сообщила, что сегодня отоваривать будем по 10 кг. Мне показалось маловато, я сказал ей об этом и добавил - больше в ваше звено не приду. Она промолчала, но потом согласилась увеличить товарку до 12кг. Ее уступчивость произвела впечатление и я подумал - урожай вырастить, наверное непросто - сколько дел, забот, переживаний... а получала она в течении года копейки. Видимо ей дорого каждое яблоко, но она не скупится, даже добра... к нам, случайным здесь людям. Ничего значительного в этот день не произошло, Не могу объяснить, но звеньевая понравилась и запомнилась.

   От остального мира сад огражден рвом и частым колючим кустарником. Преграда грозная, без топора не преодолеть. В сад вело несколько дорог. Однажды, проезжая мимо одной из них, обратил внимание - шлагбаум поднят и у жилого вагончика для охраны никого нет. Видимо, официально уборка закончена. Я решил осмотреть сад. В саду работает несколько бригад. У каждой своя территория, свои участки, различающиеся по продуктивности. Участки с молодыми, высокопродуктивными деревьями - ухожены, а там где деревья старые, высокие - земля не пахана, обрезка деревьев не производилась. Я долго колесил по гравийным и грунтовым дорогам, но весь сад так и не объехал. Дальше по периферии он дичал, дороги заросли, ехать невозможно. Ну а яблоки, остались ли яблоки после уборки? Да, кое-где высвечивались.

   Но вернемся к дням уборки. Обычно приехавших делили на группы - человек по 15-20. Во главе каждой штатный сотрудник совхоза ( обычно рабочий ). С группой плодовоз, на нем контейнеры, вместимостью килограммов по 200-250, их с десяток. По ходу уборки плодовоз перемещают трактором. Чтобы товарка была весомой, нужно собрать 3-4 плодовоза. Иногда это просто, если яблоки крупные и их много, иногда невозможно и тогда товарка совсем легкая. Оплата сборщиков нигде не регламентирована. Товарку просто кто-то назначает.

   В один из приездов, кажется третий, нашу группу использовали как бы на подхвате - то участок урожайный, но маленький, то зачистка кем-то плохо убранного участка... переходы, перестановки...Обратил внимание на соседа, он все более казался мне симпатичным. Лицо привычное к степному ветру и солнцу, фигура без пуза и сутулости. Но не только внешность. Симпатия во многом определяется работой, особенно здесь в саду, где все работают на общий плодовоз. Сосед работал в меру энергично и как-то непринужденно - чувствовался профессионализм, хотя в то время, толком, я еще не мог отличить работу профессионала от работы новичка. Это позже уяснил, что яблоко нужно "снимать", не повреждая веточки, - на ней почка для следующего урожая. Яблоко опускать в ведро, но не бросать, ведро то же опускать в контейнер, когда высыпаешь яблоки, а не через край...Словом относиться к яблоку с уважением. И все в хорошем темпе.

   Ближе к обеду разговорились. Как всегда у ветеранов, знакомство началось с традиционного вопроса - ты с какого года? У каждого года своя судьба, свои этапы войны. Я с 25-го, мне не пришлось отступать. Он на несколько лет старше. Тогда, после призыва, мы с большим уважением относились к фронтовикам. Вскоре сами стали фронтовиками, но уважение, верней почтение к старшим сохранилось на всю жизнь. Кратко, очень кратко, без эмоций каждый сообщил о своей войне. Потом разговорились о жизни теперешней.

   До пенсии он работал в одном из автохозяйств города и считался образцовым водителем. Перед пенсией, во время уборки урожая, работал на пределе возможного (по 14-16ч в сутки) намотал больше всех тонно-километров. Его поздравляло высокое начальство и в порядке поощрения вручило ордер на внеочередное приобретение "Москвича". "Москвич" - его мечта. Его он дожидался многие годы. Машина тогда стоила тысяч семь. Наскрести денег на покупку помогли приличные заработки на уборке. Мечта сбылась. Сюда в сад он приехал на своем любимце. Нечего и говорить - машина в отличном техническом состоянии. Если исключить "Москвича", то по существу, финал нашей трудовой деятельности чем-то схож и оставил у обоих большое впечатление.

   Во время краткого перерыва перекусывали все вместе. - Завтра наша бригада завершает уборку - говорила звеньевая обращаясь к приезжим мужчинам. - Привозите водку, будем гулять. Совхозных женщин привлекательными не назовешь. Лишь одна из них, с бессовестными карими глазами, молода и симпатична. - Если привезу водку, то ты приезжай без трусов - негромко, скороговоркой сказал один из мужчин той, что молода и красива. Сказанное можно было и не услышать или как бы не услышать. Но красотка услыхала. - Приехать без трусов? - задумчиво, но громко повторила она. Ладно, я согласна! Все расхохотались. Ну что, напугал? - спрашивали мужика.

   После перекуса достался участок со старыми высокими деревьями. Работали с раскладных алюминиевых лестниц или взобравшись на дерево. Взобраться на дерево для меня не проблема. Заметил, что и мой сосед на дереве чувствует себя вполне уверенно. Разговор становился все более откровенным. Я рассказал немного о себе и своей семье. - Ну, а ты как живешь? В районе мясокомбината у него дом-усадьба с садом-огородом, есть и живность. Жена хорошая хозяйка. Мне подумалось - зачем ему этот сад и яблоки? Невольно спросил об этом. - А как же - ответил он - у меня семейные дети, родственники...надо помогать. На эту тему больше не говорили, но позже вспоминая друга-соседа размышлял: яблоки для него не главное. Просто он не мог без друзей, без дела... и потом - а как же быть с любимым "Москвичом", куда же ездить?

   Часам к трем все собрались у весов. Товарка сегодня полагалась небольшая, кажется килограммов восемь, но многие с увесистыми сумками, а то и двумя. В сумках яблоки самые лучшие, те, что приглянулись. Но зачем же так много? Позже узнал, что существует немало способов и уловок, позволяющих унести больше, чем определено товаркой. Эти уловки известны и той и другой стороне. Иногда они удаются, иногда нет. Многое зависит от настроения дающих. К тому же среди сборщиков бывают служащие совхоза или хорошо знакомые сборщики - к ним подход совсем другой.

   У весов молодая женщина, тут же ее многочисленные подруги. Молодой мужчина ставит на весы две большущие сумки, весы безнадежно зашкаливают, но девушка на весы не смотрит и, улыбаясь, говорит - проходи. Примерно то же и со следующей за ним женщиной. Остальные к весам не торопились. Я, конечно, тут как тут. Моя сумка, по сравнению с предшествующими, была совсем маленькой. С удивлением услышал - отсыпай. Посмотрел на весовщицу - не шутит ли? Нет, не шутит. Куда девалась ее улыбка? На меня глядели строгие, колючие зрачки.

   Подошел к своему "Минску", укладываю яблоки, готовлюсь к отъезду. - Ну ты просто молодец! - слышу из за спины. Оборачиваюсь, мой новый друг разглядывает мотоцикл. Нравится ему экипировка: на багажнике закреплен металлический ящик с крышкой, его емкость 18 литров. По бокам портфели, то же надежно закреплены. Все продумано, предусмотрено. - Хороша мотоциклетка! А знаешь, оставь ты ее лучше дома. Приезжай ко мне, поедем в достойные сады, да что сады! Мотанем в апшеронские леса, я их знаю. Красивые богатые места. Предложение было очень заманчивым. Телефона у него нет, обменялись адресами. В те годы ( 88-ой ) я не был вольным казаком - будучи на пенсии работал оператором котельной на "Нефтемаше". Работали по 12ч через12 три дня подряд, потом три выходных. А еще болела Клара. Словом в сады можно было приехать не всегда. Ближайшие дни заняты, а потом... Я потерял адрес, записанный на клочке бумаги. До сих пор сожалею, что наша начавшаяся было дружба не получила продолжения.

   После той скудной товарки многие сборщики в совхоз не приезжают. Но через несколько дней я снова в "Прогрессе". Некоторое время болтался у конторы - никто на работу не звал. - Эх, надо было ехать в Найдорф - сетовала одна из женщин, тоже ожидавшая работу. - Работа там всегда есть и платят больше. - А где этот Найдорф? - спрашиваю. -- За Титаровкой влево, через Величковку - отвечает женщина - отсюда километров тридцать. Я на мотоцикл и вскоре оказался в Найдорфе.

   Найдорф - небольшой, но ухоженный поселок - центральная усадьба совхоза. Вокруг обширные сады. В центре поселка сквер и площадь, откуда развозят сборщиков в некоторые бригады. Быстренько разобрался в обстановке и прямо на мотоцикле подъехал к месту работы. Тогда такое было возмо-жно, охрана не остановила. Люди уже вовсю собирали яблоки. Я подошел к немолодой женщине с виду серьезной и строгой, которая руководила сборщиками и попросил разрешения включиться в работу. Поколебавшись, она согласилась. Собирали сорт "шафран". Надкусил яблоко - вкусное, к тому же ароматное. Подумалось - впервые привезу яблоки, которые сразу же можно поставить на стол. Настроение повысилось.

   У И.Бунина, при сборе антоновки, в саду стоял яблочный аромат. Сборщики ( по крайней мере один из них - распорядитель ) непрерывно ели яблоки. Нет в совхозных садах сборщики яблок почти не едят - ведь руки заняты. И яблочного аромата нет - яблоки еще не созрели. Аромат потом. В гараже, где я храню яблоки, через две-три недели после закладки появляется яблочный аромат такой силы, что полностью подавляет все другие гаражные запахи.

   Во время перекуса, как и положено, я стал собирать товарку. Сорвал несколько яблок прямо там где стоял. - Это ты домой? Спросила бригадирша с удивлением. Да - ответил я. Она осмотрела мои яблоки. - Вот видишь точка? Это значит яблоко червивое. Домой нужно отбирать яблоки тщательно.

   Меня удивило ее участие ко мне, совсем новому сборщику. - А с виду сердитая.

   Есть такие работы ( и вовсе нелегкие ), которыми люди занимаются издавна, привыкли к ним, и даже полюбили. Сюда можно отнести охоту, рыбалку, бортничество...А яблоки?! Присутствует ли в наше время при сборе яблок романтика? Или хотя бы - приносит ли эта работа удовлетворение?

   Сама постановка подобного вопроса возмутит многих приезжих сборщиков. Вставать приходится рано, задолго до рассвета, потом очередь в автобус, который заполняется до отказа... в течение дня множество тревог, напряженок, несправедливости... а что стоят переживания при отоваривании?! Люди приезжают заработать на жизнь, но не за романтикой. И все же...

   Однажды утром перед работой мои партнеры и я остановились в восхищении. Всходило солнце, тихо, прохладно. Яблоки в капельках росы и потому казались сочными, весомыми. Да они и в самом деле были таковыми. К работе приступили в хорошем настроении. Вначале темп возможен очень высокий, но опытный сборщик приберегает силы, чтобы к концу дня не выглядеть утомленным, немощным. Солнце все выше и вот взмокли лбы. Красота сада и природы померкли. Проза труда вытесняет романтику. - Позвольте, позвольте - бывает же такое, когда хорошее настроение не покидает сборщиков весь день? К примеру: день прохладный, яблоки крупные, партнеры работящие милые люди...ну и товарка справедливая. Да, такое бывает, но далеко не всегда.

   Еще раз о товарке. Ее собирают по ходу дела, хотя это и запрещено. Отбирают яблоки самые- самые. Они ( эти яблоки ) становятся как бы своими, родненькими, полюбившимися. И вот сумка полна, хватит. Но достойные яблоки, даже лучше чем в сумке продолжают попадаться. Берут и их. Некоторые набирают две, три сумки. Авось удастся пронести. Надо сказать, что положено очень ма-ло - килограммов 10-12. Из-за них не стоило ехать. Иногда удается пронести собранное, а если приходится выполнять команду "высыпай", сердце обливается кровью. В течение дня мысли о предстоящем отоваривании не покидают сборщиков. Ради хорошей товарки они молча терпят окрики и хамство, но это не всегда помогает.

   О жадности. К чему приводит неуемная жадность? Как-то в садах близ Лориса оказался в одной группе с маленькой старенькой женщиной. Смуглая, кареглазая, речь интеллигентного человека. Яблоки - говорила она и глаза ее становились мечтательными - они не только, чтобы их хрумкать или давить на сок. Из яблок можно приготовить... далее шло перечисление блюд с восточными экзотическими названиями. Ах, как хотелось ей порадовать своих дорогих внучат! А я смотрел на нее и думал - выдюжит ли в саду. Она же прямо рвалась к яблокам. Нам отвели участок, подогнали плодовоз и старший ушел. Это был странный день - за нами никто не присматривал. Через некоторое время вспомнил о бабушке. Она работала неподалеку, работала энергично, глаза фанатично блестели. Яблоки клала только в свою сумку. Видимо иначе не получалось. В конце работы разыскал ее взглядом. Бабуличка стояла возле трех неподъемных сумок и жалобно улыбалась. Думалось --как же она их дотянет хотя бы к дороге, где взвешивают сумки и как переживет расставание с "лишними" яблоками.

   И в последующие годы периодически ездил в сады, но уже на "Запорожце" и с друзьями. Постепенно и я стал, как все, собирать тяжелую товарку, таскать ее по саду и переживать за ее дальнейшую участь.

   Однажды, во время перекуса, обратил внимание на соседей. Их целая группа, видимо родственники, и среди них гость - шахтер из Донбасса. Не спеша перекусывали и разговаривали о чем-то своем, не имеющим отношения к саду. Запомнился шахтер - он не молод, но крепкий. Взгляд человека спокойного, деловитого, знающего свою цену. Невольно подумалось - плевать ему на товарку. Сюда он приехал немного размяться, пообщаться с природой и родственниками... А яблоки? - Сколько дадут - того и хватит. Ах как не хватало нам ,сборщикам-завсегдатаям, этого спокойствия и отрешенности. И вспомнил я себя же, но еще до того, как пересел с "Минска" на "Запорожец". И я работал без проблем. В конце дня не стоял в печальной очереди к весам. Показывал сумку проверяющим, в ней килограммов 12. Проверяющие на глаз безошибочно определяют вес любой сумки и меня пропускали без взвешивания. Был даже такой случай - сумку взвесили и велели досыпать.

   Со временем приходит житейский опыт. Оказывается, если приехать в сад вскоре после окончания уборки ( снятия охраны ), то можно собрать яблок или слив много, иногда - сколько пожелаешь. Поиск яблок в безлюдном саду особенно приятен. Он напоминает сбор грибов, причем, здесь, как и в лесу, присутствует госпожа Удача. Идешь вдоль ряда а он пуст, переходишь на другой и вдруг -о радость: в чаще, у самой земли десяток, а то и больше отменных осенних яблок. С благодарностью вспоминаешь сборщиков, которые халтурно относились к работе. С усмешкой упрекаешь сам себя за добросовестность. И еще в осеннем саду солнце особенно ласковое, воздух ароматный и тихо, тихо. Легкая улыбка почти не сходит с лица.

О "ВОСПОМИНАНИЯХ"

   Война - тема необъятная, спорная. О войне написано много разного, в том числе искажающего действительность, да и просто бравурного вранья. Даже наши лучшие писатели и публицисты изображали войну ( возможно вынужденно ) в одностороннем освещении, многое умалчивали. О трагических событиях 41-го ничего масштабного и в то же время правдивого я не встречал. Такое мнение кому-то покажется слишком субъективным и даже вздорным. Ну что ж - кому как видится.

   Кстати о вранье. Оно всегда пользовалось большим спросом и щедро поощрялось. Но вранье долго не живет. Как уже говорилось, о войне написано много, очень много, но вот парадокс - прошло всего полвека, а ВО война стала загадкой. Что же происходило на самом деле? В написанное мало кто верит, и в правдиво написанное то же - ибо не каждый может отличить правду от вымысла. Из публикаций получалось, что наша армия состояла из героев-патриотов, которые совершали подвиги. Герои, в пределах одного рода войск, очень схожи, подвиги тоже. Патриотизма и подвигов хватало и в действительности, но проявлялись они, в основном, не так как подавала пресса. Вспомним Толстого. Его литературных героев в "Войне и мире" нельзя упрекнуть в недостатке патриотизма и смелости, но проявлялись они не показушно, а как-то естественно, скромно и по-разному. По Толстому подвиг в безупречном выполнении воинского долга, присяги. Добавим - подвиг это еще проявление незаурядного духа, воинского мастерства, характера...Подвиг не всегда эффектен и заметен. Произведений в духе Толстого немного и они в большинстве своем, остались в тени.

   Чтобы представить себе ВО войну современному человеку надо ознакомиться с произведениями многих авторов, взгляды и оценки которых различны.

   В 70-ых ( мне уже минуло 50 ) публикаций на военную тему значительно уменьшилось. Казалось тема исчерпана. - Как же так - недоумевал я - а где же моя война? Где те пацаны, что в школьном возрасте попали на фронт? Тут, наверное, в двух словах не объяснишь. С одной стороны немало замечательных потрясающих стихов и песен о мальчишка, что заслонили собою страну в 41-ом. Но с другой - где те пацаны из 43-го - желторотики школьники, те что не стали героями песен, те что сгинули, растаяли в год своего призыва? Двадцать лет я не мог встретить на Кубани ни одного све-рстника 25-го года рождения. А знакомых ветеранов 24-го г.р. и старше знал и знаю немало. Казалось бы должно быть наоборот... Но это особая тема.

   Я участвовал в боях, долгое время находился среди людей, которые воевали и на Севере и на Юге, отступали в 41-ом, обороняли Севастополь и Сталинград... Довелось выслушать множество историй и мнений. С оговорками можно сказать, что мое видение войны отличалось от того, что о ней приходилось читать. И тогда ( в конце 70-ых ) впервые появилось робкое желание написать о своей войне. Писать не теперь, конечно, а когда выйду на пенсию. Желание тайное, больше 10 лет я о нем никому не говорил. Но и не забывал. Однажды принес домой пишущую машинку "Реинметалл" - старенькую, но исправную. Заплатил за нее не мало. Кларочка даже не спросила - зачем она мне? Видимо догадывалась о моих намерениях. Писать и печатать приходилось и раньше - разное, по службе: статьи, отчеты, инструкции...Обычно писал трудно, долго добиваясь краткости, ясности, убедительности. И это была своеобразная подготовка. Тренировался излагать свои мысли. Кстати подчерк ужасный, без машинки не обойтись. Но все это были технические тексты, а теперь... получится ли что ни будь путное? Однако, желание писать оказалось сильней сомнений.

   Писать нужно от лица того пацана-солдата - все что он видел, переживал, его мысли, оценки, впечатления.... И еще... Но прежде немного о себе читателе. Некоторые мои замечания в адрес классиков.

   Начало 90-ых. На телеэкране группа солидных мужей - политики, журналисты, историки... Шла дискуссия - как жить дальше, куда идти? Некоторые кивали на Запад, другие оглядывались в прошлое. Запомнился своим страстным выступлением национал-патриот Вадим Кожинов. Он идеализировал дореволюционную Россию. - Крестьяне жили сытно, вольно, большими семьями. Верили в Бога, почитали царя и отечество, численность населения быстро увеличивалась. Приводил примеры, цифры, факты. Странно. По моим представлениям при самодержавии жизнь народа была убогой, мрачной, беспросветной. Однако, ни я, ни оппоненты с телеэкрана ничего вразумительного возразить не могли. Мы просто не знали той жизни. - Как же так?! А наша классическая литература? Мысленно листаю страницы книг от Радищева до Куприна. О мужиках немного, да и то, в основном, о дворовых мужиках ( челяди ), которые обслуживали усадьбу и барина. Классика плакала о мужике, мужика жалели, ему сочувствовали, иногда возвеличивали мужика-кормильца. Но как ни возвеличивай, мужик представлялся бедным, робким, лишенным трудолюбия, инициативы, да и просто здравого смысла

   Однажды Толстой, прочтя "Историю России с древних времен" (С. Соловьева) задал примерно такой вопрос - если наше прошлое столь неприглядно, то как же получилась могучая империя?

   Из литературы не представишь себе среднее крестьянское хозяйство - сколько оно обрабатывало земли, какие получало урожаи,, какие платила налоги...что представлял собой крестьянский идеал.

   Люди все одинаковы. Одинаковы в любви, ненависти, радости и горе - не важно, чем они занимаются - на полном серьезе утверждает критика. Возьмите классику. Действительно, у классиков личная жизнь героев и их работа ( занятие ) как бы не смешиваются. Работа сама по себе, не на виду, ее даже не назовешь фоном. Писателя интересует душа человека. Однако, разве можно верно, убедительно раскрыть душу человека без его дела, душу крестьянина, к примеру. Часто именно с делом связаны его мысли, надежды, переживания. Классика, да и модные советские писатели, людей труда не знали, их дела то же. Может быть поэтому, чаще всего, в литературных героях ходили бездельники и маргиналы. Согласен - эти в чем-то одинаковы.

   Позвольте, ну разве можно говорить о таком явлении как русская классика походя, буднично без трепета... Нет, конечно, нельзя. И все же...

   Толстой. Его фантазия всегда психологически верна, бытовые зарисовки точны, их много. Не вызывает сомнения, что автор находился среди казаков, арестантов, воюющих армейцев, элитарной аристократии. Я очень благодарен Толстому за то, что он количественно охарактеризовал армию французов и нашу. И все же, мне теперешнему этого мало. Что собой представляло оружие, его скорострельность, дальность эффективного огня? Каким был солдат - его рост, во что обут, одет, чем его кормили? - Позвольте, эти сведения в художественной литературе приводить не принято. Обратитесь к специалистам. Возможны брошюры на эту тему. Кстати, если они есть, вряд ли пользуются читательским спросом. - Верно, не пользуются. Но когда эти данные (позволяющие углубиться в специфику) встречаются у художника - другое дело, они воспринимаются с интересом, хорошо запоминаются. К примеру, новеллы С. Цвейга - "Звездные часы человечества" или Д. Писарева "Пчелы" Можно привести и противоположные примеры, когда специфика становится самоцелью, подавляет личность героя.

   Говорят, что с возрастом появляется (или усиливается) желание познавать мир, интерес к прошлому, к истории. Истории человечества, народа, государства, своей родословной. Нет не обязательно героического, просто прошлого таким как оно было. Не знаю как у других, но у меня такая тенденция явно прослеживается. Пожалуй, до 25-то мне нравились книги остросюжетные, а герои убежденные, с цельным сильным характером, неудержимые в стремлении переделать мир. Реальны ли были те герои и описанные события? Не знаю, меня это не интересовало. После 30-ти взгляды и вкусы довольно сильно изменились. Я стал отличать реальную, правдиво описанную жизнь от беспочвенной фантазии автора и нетерпим к фальши. Конечно, литературу нельзя разделить на правдивую и неправдивую. Она разнообразна и вовсе необязательно должна претендовать на правду. Но если претендует, то правдоподобие и лакировка неуместны.

   Где-то в 60-ых, а может быть и раньше, возникло новое веяние. Читателей все больше интересовали мемуары, дневники, письма, эссе, путевые записки и пр. то, что происходило в жизни. Читатели хотели иметь собственное мнение о происходящем. Для этого нужны факты, зарисовки с натуры, подлинные мысли и высказывания. Возможен сюжет, но без навязчивого мнения автора. Появился термин - литература факта. В новых произведениях, особенно зарубежных, фигурировали даты конкретные события, нередко персонажи из реальной жизни.

   Позвольте, но разве же это художественная литература?! Для тех, кто присвоил себе право безапелляционно судить о литературе, ответ будет однозначным - нет, не литература. Литература - это прежде всего высокохудожественный язык. Факты, даты, события...настоящему художнику ни к чему. Хотя он их может использовать для иллюстрации похождений или при изображении внутреннего мира героев. Я не столь категоричен. Для меня и литература факта - тоже литература. А внутренний мир выдуманного героя меня не интересует.

   Еще до победного наступления литературы факта, я как-то открыл книгу Стефана Цвейга. Романтическая любовь, лирика, а вот и новеллы "Звездные часы человечества".

   Пересекая океан на современном лайнере, уже на третий день пути он в полной мере осознал - сколь ничтожен человек в необъятных просторах океана. А как же те, кто впервые на утлых суденышках решились плыть в совершенно неведомые дали?! И я невольно задумался о том же, а потом охотно последовал за автором в подвалы мадридского музея читать древние фолианты, свидетельства и пр. Только потом мы пустились в плаванье вместе с экспедицией Магеллана.

   Ах какая благодатная тема для фантазии и приключений. Нет, автор строго реалистичен. Фантазирует, конечно, но немного, в пределах фактов и как бы с разрешения читателя. С. Цвейг принадлежит всему миру, но есть и мой С. Цвейг, который обладает удивительной способностью превращать читателя в соучастника, единомышленника и чуть ли ни в соавтора. С ним мы побывали в забоях туннеля под Гудзоном, прокладывали кабель связи между Европой и Америкой, он знакомил меня с профессиональной спецификой...Оказывается это интересно.

   Автор видит интересное, необычное там, где мы этого раньше не замечали. Его герои чаще из будничной жизни, не претендующие на многое. Казалось бы нет причин чтобы их запомнить. Однако не забываются.

   Как же их писать - эти воспоминания о войне? Кстати, позже я их назвал "Цена жизни". Наверное, сначала набросать несколько хорошо запомнившихся эпизодов, а там видно будет.

   Первый эпизод или картинка - отправка призывников 25-го г.р. из Ставрополя на Запад, вслед за фронтом. Здесь я не забыл указать свой рост, вес и что лежало в заплечном мешке-сидоре. Кратко охарактеризовал сверстников и обстановку в городе после освобождения. Вроде бы получилось. Следующая картинка - марш к Ростову. Февраль, распутица, бездорожье...станицы, хаты, женщины, военные...тоже получается. Однако, нет, так не пойдет. Нужно что-то о себе, чтобы было понятно - кто повествует. Наверное, каждый писатель пишет о своем детстве. О нем нельзя не писать - столько ярких впечатлений и воспоминаний! Но читать о детстве я не люблю и писать о своем детстве здесь не хотелось. Однако, хоть немного надо. А детство у меня такое разнообразное и насыщенное событиями. Пишу лаконично о родителях, школе, друзьях, характере и взглядах, сложившихся ко дню призыва.

   Можно подумать, что я сел и строчу, как заправский писатель, запоем, с утра до вечера. Нет, писал понемногу с большими перерывами. Перерывы могли продолжаться неделями, месяцами. То огороды, то совхозные сады, то ягоды или грибы в лесу... А еще серьезно болела Клара - врачи, лекарства, больницы... Возвращался к воспоминаниям постепенно - вживался в те времена. Интенсивно работала память. Эта удивительная память извлекала из своих тайников все новые и новые подробности, детали, лица, имена, восстанавливала мысли, впечатления. Давалось ей это нелегко и не сразу. На несколько дней полностью уходил в войну, в юность, в свои переживания.

   Для воспоминаний нужна не только память. Не будешь же писать все, что вспомнил. Нет только то, что характеризует войну и время. И здесь, при выборе сюжета приходится немало размышлять. И сюжет зреет постепенно приобретая иронический или юмористический оттенок, там где это возможно. Такая работа не требует стола и бумаги. Годится для нее просто свободное время, да и дежурство в котельной. Я уже упоминал, что в эти годы работал в котельной.

   О краткости. Еще в школьные годы меня возмущали толстые книги классиков. - Ну зачем так длинно. Там, где можно сказать о человеке несколькими фразами, писатель показывает его в раз- личных обстоятельствах, создает образ и внутренний мир героя... Для меня главное поступки и события...Как ни наивны были мои суждения, но в них что-то есть - классика, да и просто толстые книги теперь малочитаемы. О том, что краткость сестра таланта говорил не только Чехов, говорили многие, хотя и другими словами.

   Как уже говорил, работая над техническими текстами, стремился к краткости и как мне казалось достиг определенных успехов. Но однажды, в науке, ( пришлось побывать и там ) написал что-то для публикации. - А ты покажи А.П. - посоветовали коллеги. По- быстрому прочтя текст, А.П. подчерк-нул с десяток слов. Удивительно, но они оказались лишними. При писании воспоминаний тоже стремился к краткости. Похоже, я не просто сторонник краткости - это что-то вроде мании. И мне говорили об этом. Чтобы пояснить, о чем речь привожу два эпизода, которые произошли еще до вступления в бои.

   ...Прибыли на вольтижировку. Поляна, на ней препятствия. Своего коня еще не имел, подвели чужого. Так, кабыленка неказистая. Посмотрела на меня с сомнением. Тронулись, перешли на галоп. Перед самым препятствием ( забор ) отпустил повод, как и положено. Но вместо прыжка резко стала. С трудом удержался в седле. Зычный голос, несусветная брань - приближался командир пол-ка с подручными. В переводе на печатный язык получалось, что я жалкий трус, но он берется меня от этой болезни излечить. Не прекращая материться, велел поставить руки в стороны. Два казака тянули повод из-за забора, а он хлестанул кобылу по крупу. Кобыла прыгнула, верней взвилась и пере- летела через забор. Чудом удержался в седле.

   ...Остановились на бывшем переднем крае. Речуха, степь, поросшая травой, травой забвения. Колючая проволока, окопы, воронки и трупы. Подошел к одному - скелет, на лице высохшая кожа и хорошо сохранившееся обмундирование. Гимнастерка с нагрудными карманами, под ними карманы внутренние для документов. Красноармейская книжка, личный номер - кругляшка побольше пятака, на ней выбит номер, кажется семизначный. Солдат из далекого 41-го. Теперь у солдата на гимнастерке нет карманов, да и документы не у каждого. Впервые книжку военнослужащего получил в конце 44-го. Вспоминая эту деталь, думаю - бедные особисты, ну каково им вылавливать шпионов, когда у подопечных отсутствуют документы! Да тут сколько стукачей ни вербуй, все равно мало.

   Как уже говорил, каждый такой абзац давался не сразу. Хотелось воспроизвести впечатляющий эпизод, добиться ясности, выразительности, информативности...израсходовав минимальное количество - всего лишь пригоршню слов. И если, как мне казалось, получалось - чувствовал глубокое удовлетворение, иногда восторг. Но, как выяснилось позже, не всем такое нравилось. Передо мною рабочий экземпляр воспоминаний. Вышеприведенные абзацы безжалостно зачеркнуты. Черкал кто-то из газетчиков, в поисках строк достойных публикации. И я теперь ( прошло лет десять ) читаю вышеприведенный текст без эйфории. Конечно, краткость не должна быть самоцелью. Но вот еще эпизод.

   Почти одновременно с нами во взвод пришел Михаил Захарычев - среднего роста, лет сорока, выговор русский ( кацапский ).Воевал, ранен, но держался просто, неприметно. Когда вручали оружие, ему достался ручной пулемет. -Таскать все время пулемет, это ужасно - думалось мне. Но он его принял молча, с достоинством. И вот теперь, гул низко летящих самолетов вой и разрывы бомб рассекли пулеметные очереди. Это Михаил: он заранее установил пулемет на постамент статуи и теперь вел огонь. Невероятно, но и после нескольких заходов, когда все живое, казалось, было сметено с поверхности земли - пулеметные очереди продолжались. Михаила тяжело ранило, о нем забыли в тот же день - неприметный какой-то.

   В самом деле, забыли. Скорей всего этот эпизод запомнил только я. Ни взводный, ни мои товарищи о Михаиле ни разу не вспомнили. И я пишу о нем как бы между прочим. А ведь это пример самого что ни на есть достойного поведения (если хотите героического). Все мы лежали, уткнувшись носами в дно окопа (целый эскадрон). Да нас никто и не ориентировал на стрельбу по самолетам. Кроме него не стрелял ни один пулемет, ни один карабин. Это была ужасная бомбежка. Стоя в рост у постамента, каждую минуту он мог погибнуть, но не прекращал огня. Когда я писал (так кратко) о нем, мне казалось, что читающий сам это поймет, догадается, представит себе происходящее... мне не хотелось навязывать подробности. В начале воспоминаний был схожий эпизод с Николаем. Тоже очень короткий. Николай (мой сверстник) и весь экипаж чудом уцелели в пути из Севастополя. Танкер вернулся полузатопленным. У Николая голова поседела. И здесь я не стал растолковывать, что стоили экипажу рейсы в Севастополь, только упомянул - бомбили их весь световой день.

   Мои надежды на домысливание читателя, видимо, не оправдались. В поисках победных действий, он бегло читает, без размышлений и эмоций. А вот еще эпизод.

   Ночь, шли по большаку, потом проселками. Иногда останавливались ненадолго, люди сразу засыпали. На рассвете начальство о чем-то посоветовалось, развернулись в цепь. Почти сразу же напоролись на встречный огонь. Впереди, метрах в ста, среди деревьев молодого сада, суетились немцы. Открыли по ним огонь .Ответный огонь усиливался. Утро становилось все светлее. И вот, пыль от пулеметных очередей засыпает глаза, невозможно стрелять, я опустил карабин. Пытаюсь носом ( черт с ним ) хоть немного углубиться, но земля, покрытая стерней, не поддается. - "Почему не стреляешь, стреляй" - слышу слева.

   Сосед слева. Память не сохранила его имени, а душа теплых чувств. Он был из тех, кто годился мне в отцы, не отличался бравым видом и патриотическими высказываниями. Иногда ворчал на молодых. Как часто в жизни мы выбираем друзей, полагаясь только на слова. А он - человек поступка, действия. Сосед слева заслуживал уважения и большой искренней дружбы, но друзей у него не было. Сосед слева был убит, убит Карабицин, взводному пуля прошла сквозь грудь...Потом этот бой затерялся среди других. Все казалось просто - одним повезло и вечером они пошли дальше, другим - нет, остались лежать. Кстати, неизвестно, кто и где их закопал. Но в пожилом возрасте память воскресила тот бой. Он стал обрастать подробностями, осмысливаться. Пришлось оправдываться перед самим собой. - Пока ты бездействовал, сосед стрелял, пулеметчик перенес огонь на него и убил - говорила совесть. - Возможно и так, но в этот момент он не был в цейтноте, потому и видел меня. Кстати, он был слева и сзади. Я ничего видеть не мог, кроме пыли от пуль перед лицом. Чтобы хоть как-то оправдаться, памяти пришлось поработать немало. Живые в вечном неоплатном долгу перед мертвыми.

   Нетрудно догадаться, что эти строки писались в большом волнении. Тот бой переживал заново. Несколько раз переделывал текст, хотя он всего-то из нескольких строк. Мне казалось, что читателю это волнение передается. Очевидно ошибался.

   Каждый бой, да и каждый день пребывания на фронте чреват возможностью быть убитым. Но среди множества этих возможностей есть особые. Обычно ветеран припоминает случаи, когда его чуть-чуть не убило. То влетела в траншею ( землянку ) мина ( снаряд ), но не разорвалась. То пуля цокнула как раз в то место, где мгновение назад он находился или сбила пилотку и т.д. Но ведь узнавал он все это после совершившегося и потому не успевал испугаться. Здесь же...Привожу подробности которые, видимо, следовало воспроизвести в тексте. Я упоминал о суетящихся немцах, по которым стрелял. Наверное и для них встреча была неожиданной. Немцы спешно занимали заранее подготовленные окопы. Окопы хорошо замаскированы и немцев стало не заметно. Не видел я и пулеметчика, что вел по мне огонь - он не был у меня на прицеле. Первые очереди ложились в 7-8м от меня, потом метрах в 3-х, потом перед самым лицом. Если бы чуть выше - изрешетил мою голову. Я был в отчаянии, мозг лихорадочно искал выход... не находя, наверное, отключился. Дальнейшее поведение в тексте. Есть такое выражение - подавить огонь противника, то есть заставить молчать, убить или загнать на дно окопа. В данном случае немец меня заставил молчать. Конечно, солдата не красит такое поведение...А как следовало поступить? Кстати, подобных откровений я нигде не встречал. Как сказано в тексте - тогда угрызения совести я не чувствовал и только при написании воспоминаний много об этом размышлял.

   По поводу поведения человека в критических ситуациях можно приводить самые разнообразные примеры, запутаться в ситуациях и психологических рассуждениях. Но что ответить на простой вопрос - если приставлен пистолет к твоему виску - следует ли уступить противнику, ради сохранения жизни и, в конце концов, ради продолжения дальнейшей борьбы?

   Я старался из мозаики коротких зарисовок составить фронтовую действительность с ее людьми, их настроением, поведением, заботами и чаяниями. Немало строк посвящены коню и еще размышлениям.

   Бои, ранения, госпиталь, снова бои, но теперь в составе разведроты мотострелковой бригады. Юг Украины, Крым, Прибалтика. Как уже говорил, заранее не предполагал последовательно описывать свои фронтовые пути-дороги, но получилось почти так.

   В сравнении с тем, что писали тогдашние СМИ ( и повторяют сегодняшние ) моя война выглядит буднично, без ярких подвигов или героических поступков. В моем понимании вся Война - величайший подвиг нашего народа, равного или аналогичного которому нет во всей истории человечества. Еще о подвигах. Архип Осипов, окруженный противником, взорвал пороховой склад, погиб и сам - этому верю. Летчик Гастелло направил горящий самолет на колонну танков - тоже верю. Но подвигов типа - закрыть амбразуру грудью - не приемлю. Здесь полностью отсутствует логика, здравый смысл, представление о поле боя - ведь это не сцена. Такие подвиги, выдуманные по указанию (если верить прессе, повторенные сотни раз) возмущают до глубины души.

   И все же...чтобы заинтересовать читателя, сделать воспоминания привлекательней, более соответствующими сложившимся вкусам и представлениям... может быть следовало придумать несколько эффектных эпизодов или ввести смелого, динамичного героя, или хотя бы изменить окраску, фон событий? Нет, категорически нет. Это были бы уже не воспоминания участника и очевидца, а что-то литературообразное. От острого глаза такое не скроешь. Даже когда я невольно отклонялся от действительности ( совсем немного ) в ту или другую сторону сразу же ощущал нестыковку с последующим и предшествующим изложением.

   Парадокс, но как мне кажется, современники хуже отличают правду от правдоподобия, чем следующие поколения. Может быть потому, что правда современникам как бы и не нужна, она и так очевидна. К примеру истинную картину сегодняшнего дня ( год 2000-ый ) по прессе трудно представить. У всех на слуху публицисты и политики, которые пишут и провозглашают то, что кому-то надо. - Ну, а есть ли те кто пишет объективную правду? Пожалуй, да, но они нежеланные гости в прессе, да их и как-то не замечают.

   М. Шолохов. Его литературные герои из "Тихого Дона" и "Поднятой целены" выстраданы им и посланы к нам из жизни. Мы в них поверили, запомнили их, да и те времена представляем себе по этим произведениям

   В В.О.войну нравились нам и герои-персонажи из "Они сражались за Родину", "Судьба человека". Но прошло время и теперь, те годы отступления по Шолохову представить себе нельзя. Правда, да не та, правдоподобная выдумка. Подвигами своих героев Шолохов, как бы заслонил, отодвинул в тень величайшую трагедию отступления. Нет, об отступлении то же пишет, но не те слова, что впечатляют, западают в душу, Впечатляют выдуманные подвиги.

   Критики. Ах как красиво, увлекательно, на высочайшем интеллектуальном уровне и в то же время просто пишут они в толстых журналах. Читая, чувствуешь, понимаешь, что углубляются представление о жизни и людях. А какой блестящий язык, какие впечатляющие сравнения, экскурсы, параллели... Но это если идет разбор непрочитанной книги. А если книга прочитана, то у меня, довольно часто, впечатление резко меняется. Я не согласен с оценками критика, у меня другое видение жизни

   другие приоритеты и пр. Многое удивляет и даже возмущает. Литературные достоинства критического разбора меркнут.

   Читаю как-то рассуждения именитого критика о реализме, о стремлении к правде и лаконизму . Умело аргументируя свои взгляды критик утверждает - правда теперешней жизни не нужна. Нет, он вовсе не сторонник соцреализма. Просто наша будничная жизнь сера и неинтересна, читать о ней не интересно. И краткость. Эта самая краткость обедняет произведение, лишает убедительности, легкости, изящности... Краткость, если и сестра таланта, то не родная, а так, дальняя родственница.

   - Позвольте, ну при чем здесь литературная критика?! Ведь Вы же не писатель, а Ваши воспоминания не литературное произведение. Верно. Кстати, я об этом неоднократно напоминаю. И все же хочется вспоминать достойным языком.

   Что же ответить интеллектуалу? Привожу свои рассуждения при чтении дневников Михаила Пришвина ( МП )

   Чем отличается Писатель ( большой писатель ) от прочих пишущих? По мнению МП в первую очередь тем, что в совершенстве владеет словом. МП много размышлял по этому поводу, считает, что всю жизнь совершенствовал свой язык, добиваясь ясности, краткости, искренности... И еще правда жизни...Без нее не может быть стоящего произведения. Слово "правда" у МП приобретает значение философской категории. Что понимается под правдой не совсем ясно.

   По поводу языка. Спору нет, если не владеешь словом - ничего не напишешь, не выразишь себя. Язык писателя не просто язык - это искусство, он своеобразен, иногда неповторим. И все же...Разве язык в первую очередь определяет значимость писателя? Во времена Толстого, Чехова, Горького... были и декаденты, многие из них виртуозно владели словом. Кстати, кумиры начинающего МП. Им казалось, что настало их время. Поэзию Пушкина считали простенькой, незамысловатой, самого Пушкина снисходительно похлопывали по плечу. Где они теперь?! Да и общеизвестно, что владеющих словом и пишущих на несколько порядков больше, чем Писателей. Мне кажется, что Писатель - это в первую очередь творческая личность, большая душа, который видит, мыслит, переживает... глубже, шире, ярче других и по своему. Если такой души Бог не дал - владение словом не поможет.

   Что писать, правду, полу правду или вымысел? Писатель, чтобы выразить свои взгляды и мысли придумывает героев, сюжет для них и т. д. Написанное иллюстрирует какую-то идею или миропонимание автора. Добиться этого, видимо, не просто. Нужны логические и психологические увязки между событиями и героями. Тут даже, если хочешь писать правдиво не всегда получится. Вот и у МП роман на заданную идею (Осударева дорога) не получился, а ведь писал его почти пол жизни. Кстати, Гетте не знал - чем же закончить Фауста, Гоголь - "Мертвые Души"...Теперь, из сегодня, это не совсем понятно. Зачем придумывать? Пиши что есть. Однако, тех, кто писал жизнь, как бы с натуры, в 60-80-ые годы нашего века ( не всех, конечно, но многих ) читать не мог. -Так что же Вы хотите - возразят мне - ведь и жизнь была никчемной. Да, но такой она и осталась, но появились другие писатели и среди них любимый мною Валентин Распутин. И он пишет сегодняшний день с натуры, но его миропонимание, нравственная позиция, его герои, симпатии и антипатии...близки мне. Читая, я как бы общаюсь с автором, вмести размышляем, радуемся, сожалеем...Ни ждано, ни гадано ко мне пришел Друг, а что может быть дороже и желанней друга?! Выходит, что и с возрастом мы не только теряем друзей, но и приобретаем, причем, друзей верных, надежных.

   Реализм и правда жизни. Мои рассуждения по этому поводу всего лишь... назовем их частным случаем. Реализм и правда жизни понятия очень широкие и вырожаються по-разному. К примеру и то и другое в полной мере присутствуют у М.Булгакова, даже в произведениях с фантастическим сюжетом. А И.Ильф и Е. Петров с их незабвенным О. Бендером. Ну что может быть реалистичней и правдивей описанного ими быта и всей панорамы того времени.

   О краткости. Критик, видимо, отождествляет краткость и убожество души, мысли... Да нет же - как раз наоборот. Часто убогость духа пытаются скрыть многословием. А краткость.. Наверное, предел краткости - поэзия. Вспомним Лермонтова, его "Парус" "Тучки" - прекрасней, поэтичней и в то же время лаконичней ничего нет. О краткости лучше Чехова не скажешь - писать надо так, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно.

ПЕРВЫЕ ОЦЕНКИ

   "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет" - это для одних, но есть и другие. Чтобы покорить вершину, нужны характер, смелость, большое желание...не обойтись и без романтики. Кстати, смелость и характер нужны и для того, чтобы решиться на восхождение. На пути к вершине человек испытывает самого себя, а достигнув ее, ликует. Оказывается мир гораздо шире и прекрасней, чем казалось раньше. А теперь? Выходит все, выше некуда?! Да нет же! Достигнув чего-то в жизни, человек может и не останавливаться. Ведь есть же другие вершины - те которые ты еще не покорил.

   В жизни каждого бывают события или моменты, которые можно назвать кульминационными или судьбоносными. Они хорошо запоминаются. Иногда эти события неожиданны, как любовь и разлука в юности, но чаще им предшествует упорный труд и надежда. Труд и надежда могут привести к торжеству, наполнить жизнь радостью и оптимизмом, но не исключена и горечь разочарования.

   Но вернемся к воспоминаниям. Написанное проверял, заглядывал в словари и все же не мог избежать ошибок. Уж такой я непутевый. Исправлять ошибки просил Клару. Делала она это неохотно, откладывала на потом, забывала...я напоминал. От критических замечаний и оценок отказывалась, разве что иногда чуть заметно улыбнется или наоборот нахмурится - значит не то, нужно иначе. Кларочка любили читать про романтическую любовь или детективы - женщина же. А здесь ни того ни другого. Еще текст читал мой друг Владимир Прохин - человек серьезный, толковый, на его вкус и знание литературы я вполне мог положится. Прочтет, подумает, кивнет головой - значит сойдет. Делал и краткие замечания. В общем-то, я оказывался сразу в трех лицах - писал, сам же заинтересованный читатель и критик. Причем критик въедливый, настроенный скептически.

   Как уже говорил, писал долго с большими перерывами - около двух лет. Писал, комплектовал

   ( монтировал ), дорабатывал. Все получалось трудно, в том числе печатание на машинке.

   Теперь те, кто печатает на офисной технике или компьютере, наверное, и не представляют сколько проблем было связано с машинкой. В зависимости от ленты, даже ее участков, на первом экземпляре текст получался то слишком жирным ( буквы заплывали ), то нормальным, то совсем бледным. Нечто подобное и с копиями - качество копировальной бумаги очень разное. К тому времени опыт печатания уже был. Нейтральный текст мог строчить быстро, но печатать свою рукопись совсем другое дело. Сосредоточится на самом печатании не удавалось, невольно уходишь в содержание, пытаешься что-то дополнять, улучшать...Внимание слабеет, слабеет и просто по мере печатания, больше допускаешь ошибок и описок, а исправлять их ( с помощью резинки и ручки ) приходится на каждом экземпляре. В среднем страница в час, быстрее не получается.

   Наконец, все листы собраны в стопу, пронумерованы. В рукописи 67 страниц. Можно кому-то показать. Но кому? Поисками нужного человека занялся Владимир. Один из его друзей посоветовал обратиться к Аркадию Алексеевичу Шлыкову ( АА ), дал номер телефона.

   Кто же он, АА ? Со слов Владимира - участник ВОВ, литератор... теперь помогает начинающим писать. АА прочел "Воспоминания" без проволочек, пригласил к себе. Прост, улыбчив, говорил оживленно, было очевидно, что он человек любопытный, заинтересованный. И он воевал по Югу, примерно знал боевой путь крупных формирований, в том числе 4;-го кавкорпуса, в котором я находился. Привожу два абзаца из его отзыва.

   Повествование насыщено такими картинами, которые может понять, только тот кто сам побывал в аналогичной ситуации. Не скрою, я был просто восхищен размышлениями автора о лошади, о Найде, об Аристократе. Я сам видел плачущую лошадь, у которой снарядом оторвало ногу.

   Трогательно, душевно написано о песне, о страхе и бесстрашии, о фронтовых фото, о наградах, о "долгожителях". Конечно, кому-то может показаться не все "так как было". Но это уже не только дело вкуса, но и степени непосредственного участия в боях, в атаках, в штурме. Не могу не отметить умение автора свои яркие впечатления о фронтовой жизни передать читателю двумя, тремя яркими мазками, набросать картину трудных буден, образ однополчанина, обозначить ситуацию. Но за скупыми строками во всем трагическом величие встает панорама величайшего потрясения в жизни людей. Автор откровенно говорит и о трудностях и о просчетах, и о тяжелых жертвах. И все же через все повествование прослеживается неиссякаемый оптимизм, вера в победу правого дела.

   Значительное место в отзыве занимают и критические замечания. АА считал, что я излишне много пишу о своем детстве и довоенной жизни. Не всегда оправданы и удачны мои рассуждения и отвлечения, в частности об оружии и авиации. И пожалуй, главное - АА с сомнением воспринял "рваное" повествование. - На мой взгляд совершенно необходимо редактирование опытного литератора, который привел бы все в стройную систему. Предложил обратиться к писателю Виктору Трофимовичу Иваненко и тут же позвонил ему.

   Встреча с АА была недолгой, но запомнилась. Позже читал его публикации, встречал людей, которые очень тепло о нем говорили. Оказалось его знали все, кто связан с культурой и СМИ. Он долгое время руководил краевым радиовещанием. Руководил блестяще. За помощью и советом к нему постоянно обращались и теперь. Пример активной, интересной жизни в пожилом возрасте.

   Виктор Трофимович Иваненко ( ВТ ) взял рукопись и предложил зайти через несколько дней. И вот встреча в его служебном кабинете, которая небольшими размерами и скромностью напоминала келию. ВТ, хотя и пожилой, но крепкий мужчина, лицо мужественное с широким подбородком. Кстати, ни одного из названых здесь ветеранов, старичком не назовешь. ВТ вручил мне пару листов с машинописным текстом - отзыв. Вот некоторые строки из него.

   - Фронтовые события и факты представлены в рукописи фрагментарно...как бы фотографиями...Здесь нельзя ничего ни отнять, ни прибавить... В "Воспоминаниях" нет ни помпезности, ни победных салютов - зато полномерно показана "чернуха" фронтовой жизни во всей ее многообразии. Та окопная правда, о которой еще мало писано в мемуарной и художественной литературе, зачастую очень горькая и обидная... Обо всем этом ЮА, неплохо владея словом, чего нельзя не отметить, пишет просто, коротко, зримо и потому убедительно...Фрагмент "Аристократ" - сюжет для великолепного рассказа.

   Есть и критические замечания. Заканчивается отзыв так - "Воспоминания о войне" Ю.А. Кожина можно и нужно опубликовать.

   Потом беседовали. Говорил он спокойно, доброжелательно, хотя и без улыбки. Улыбающегося ВТ я не припоминаю. - Не нужно здесь ничего исправлять и добавлять. Сам не делай этого и другим не позволяй. Помолчал и задумчиво, глядя в окно, добавил - наверное война такой и была. Я, про себя удивился - разве может ветеран не знать какой была война, верней не иметь о ней сложившегося мнения? Только позже сообразил - ведь он же летчик. И потом, как писатель, наверное, скептически относился к бравурным публикациям о войне.

   Прошло несколько лет. Я прочел некоторые свежие публикации ВТ и он стал понятней и ближе. В них его уличное детство, которое прошло в Краснодаре, закадычные друзья летчики и бои в кубанском небе.

   Воспоминаниями о войне я не ограничился, уже готова новая рукопись - "Записки буровика" и я опять обращаюсь к ВТ. Встретились в детском скверике, что по улице Мира. Рядом поликлиника, где он принимал лечебные процедуры. Нашу прошлую беседу в его кабинете, я хорошо помнил, а он забыл. Но рукопись прочитать согласился. В последующие встречи говорили о рукописи, которую он высоко оценил и написал соответствующий отзыв. Книгу издали на средства Краснодарского УБР

   ( небольшим тиражом ). И он предпринимал немалые усилия чтобы на книгу обратили внимание писатели и общественность. Но болезнь ограничивала его возможности. Разговаривали по душам. В последнее время все чаще умирали его друзья ветераны и он скорбел о них. Доперестроечное прошлое не идеализировал ( были конечно ошибки ), но теперешней жизни с ее искусственно навязанным сверху, разделением на богатых и бедных принять не мог. Как я понял, дело не в крушении социаль-ных идеалов. Он глубоко переживал за свой народ, преданный генсеками и президентом, ограбленный, униженный, обреченный на вымирание.

   Теперь, когда я пишу эти строки, Виктора Трофимовича уже нет Последний год тысячелетия унес из жизни и Аркадия Алексеевича Шлыкова и Юрия Николаевича Абдашева и некоторых других писателей-ветеранов. Умирали они, как бы стоя, не выходя из строя, по-ветерански.

   КРАСИВЫЙ ОСОБНЯК на улице Коммунаров. На втором этаже - писатели (Краснодарское отделения союза писателей РФ) Писатели тогда (в 92-ом) были уже разделены на две группы, у каждой своя комната. И те и другие активно участвовали в В.О.войне и последующей жизни. Писали эту жизнь в духе соцреализма. Теперь же... кто из них есть кто - я понял лишь со временем. Лидером одной из групп был Ю.Н. Абдашев , с ним, в светлой и довольно уютной комнате, Пасенюк, Логвинов, Жилин и другие. Они придерживались, скажем так, либеральных взглядов. Другая группа - Дроздов, Иваненко, Мартыновский...- считали себя патриотами и с оговорками, но стояли на про социалистических позициях.

   Видимо, раньше, до перестройки, в писательской организации были штатные должности. Писателям платили небольшую зарплату. Теперь же зарплата стала совсем мизерной, но и ее подолгу задерживали из-за отсутствия средств. Издание книг стало бизнесом. Связь с издательствами утеряна. Свои произведения писатели издавать не могли - не имели денег. Не было у них и своего печатного органа в виде газеты или журнала. Для писателей настали лихие времена. И все же они ( правда не очень регулярно ) приходили в свою комнату и садились за столы.

   Как уже говорил, названные писатели - ветераны. У каждого за плечами трудная, насыщенная событиями биография. Я перечитал их произведения те, что были в нашей районной библиотеке. Произведения, благодаря которым они состоялись как писатели. В наши перестроечные дни большого впечатления на меня они не произвели. Теперь же, судя по публикациям в московских и региональных журналах, они больше вспоминали о себе. Писали хорошо - просто, интересно. Чувствуется профессионализм, ум и жизненный опыт.

   О ЮРИИ НИКОЛАЕВИЧЕ АБДАШЕВЕ немного подробнее. Высокий, худощавый, умные добрые глаза, манеры и речь интеллигента. Нравилось мне многое, из того, что он написал, но особенно "Тройной заслон" . Это повесть - эпизод из 42-го, бои в горах Кавказа. Так написать мог только участник войны, в деталях знающий фронтовую жизнь. Так написать мог только большой писатель. Все реалистично, сильно, все запоминается. Иногда достаточно одного или нескольких стихотворений, одного или нескольких рассказов, чтобы увековечить имя автора. По -моему эта повесть, одно из таких произведений. Жаль, что она издана скромным тиражом. Ю.Н. был широко известен на Кубани и, как я заметил, пользовался безоговорочным авторитетом среди тех, кто пишет, редактирует или издает.

   Биография и литературная деятельность Ю.Н. заставили меня немало размышлять. Загадочное и непонятное явление моего ( нашего ) времени. Наверное, позже будет тем более непонятным. Отец Ю.Н. бывший флотский офицер, расстрелян в конце 20-ых, сразу же после того как, из патриотических побуждений вместе с семьей возвратился на Родину из Манчжурии. Мать провела всю последующую жизнь в ГУЛАГе и на поселении в Казахстане. Детство Ю.Н. прошло в спец колонии. Казалось бы ничего, кроме обиды и ненависти в его душе не должно было остаться. Однако Ю.Н. активно воевал, ранен, хорошо награжден, стал писателем. Никаких попыток дискредитировать власть не предпринимал. Писал о своих товарищах, войне и мирной жизни. Писал в духе преданности Родине, народу, добру и справедливости. А разве не удивительно, что из среды порочной, жестокой, безжалостной вышел человек чуткий, доброжелательный, высокообразованный. Эти фрагменты его биографии и другие интересные подробности я услышал случайно, включив вечером радио.

   Я обратился к Ю.Н. с просьбой прочитать рукопись. Он ее взял и на следующей неделе вернул. Слов было сказано немного, примерно следующее. - Да, в общем- то, пожалуй, ничего, но следует еще поработать. Да и грамматические ошибки в тексте. Лично он, Ю.Н, готовит рукопись к публикации тщательно. И показал несколько машинописных страниц, скрепленных между собой. Четкий шрифт на прекрасной меловой бумаге. И поля четкие, не только слева, но и справа и вверху и внизу. Никаких помарок и исправлений. Страницей можно любоваться не читая. Совершенно очевидно, что и текст в идеальном состоянии - без сомнительных слов и оборотов речи. Моя же рукопись, в сравнении с его, выглядела жалким черновиком. Бумага далеко не лучшая, к тому же разная по оттенку и качеству. Текст с исправленными и не исправленными ошибками ну и т.д. Опытный глаз сразу определит, что рукопись написана и отпечатана отнюдь не профессионалом. Ю.Н. назвал газету и сотрудника, к которому я могу обратиться, сославшись на него. Но все это было потом, а прежде журнал ( альманах ) "Кубань".

   " КУБАНЬ"

   А еще, здесь же, на втором этаже, помещалась редакция журнала "Кубань". Казалось бы, что это единственный в крае литературно-публицистический журнал для местных писателей.

   Раньше я выписывал московские газеты и журналы. Они участвовали в формировании моих литературных вкусов и взглядов. Местных писателей и публицистов почти не знал. Но ведь пора знакомиться я уже пенсионер, сам пытаюсь писать воспоминания. И вот, кажется в 90-ом, впервые открываю "Кубань". Нет, местных, теперешних авторов журнал печатал редко и мало. Но этот журнал значительно повлиял на мои взгляды и представления о жизни - расширил и дополнил их поэтому немного о журнале.

   Еще со школьных лет запомнил слово - веховцы и фамилия одного из них - Бердяев. Теперь к веховцам я бы отнес еще Ивана Ильина, Ивана Шмелева, Семена Франка, Петерима Сорокина...Это философы, стоявшие на национал патриотических позициях и блестящие ( по-моему непревзайденные ) публицисты. В 20-ых годах все были изгнаны из Советской России.

   Во времена, предшествовавшие марксизму прославились, приобрели всемирную известность немецкие, французские, английские философы. А в России философов такого уровня не было. Конечно же не мне судить о философии. И все же, очень кратко и на обывательском уровне выскажу свои соображения, сложившиеся под влиянием прочитанного. Те прославленные философы пытались объяснить и упорядочить мир полагаясь на разум. Бог, при этом, присутствовал в качестве почетного гостя или его вовсе не было. И вот ренессанс в философии, совершенно новое русское направление. Бог - идеал, хоть и недостижимый, но к которому постоянно следует стремиться. Только на пути к Богу человек обретает личную духовную свободу, равенство во Христе и братство ( соборность ). Обретает и другие нравственные ценности. В основе религия, но она сочетается с тщательным, скрупулезным анализом современной жизни. Веховцы подвергли серьезной, впечатляющей критике марксизм. Конечно же, я не могу здесь сколько-нибудь толково и убедительно сказать о них. Мы этой философии не знаем, но в Западной Европе она получила признание и широкое распространение.

   Как говорится - бог с ней с философией. В поисках путей к благополучию своего народа ( и всех народов мира ) национал патриоты опирались на глубокие знания ( и глубокое понимание ) всего русского - истории, обычаев, образа жизни, национального характера, живописи, архитектуры...Странно, но в советское время, мы будто бы и не интересовались всем этим.

   Листаю журнал в обратной последовательности, случается со мной такое. Вот концовка статьи какого-то И.Ильина, распространенная фамилия. Читаю абзац и как будто бы споткнулся...замер в изумлении.

   По моему, некоторые публикации веховцев сравнимы с поэзией или музыкой. Музыкой вдохновенной, страстной, глубокой. Торжествующие, потрясающие своей мощью аккорды чередуются с беглыми, быстрыми, но четкими и чистыми звуками, способными передать тончайшие движения души и разума. Если исполнитель музыкант истинный, от Бога, то мелодия, как бы сложна она ни была, звучит легко свободно, убедительно, без натяжек и фальши.

   В НАЧАЛЕ ЖУРНАЛА, обычно статья одного из столпов национал патриотизма, написанная в 20-ых, но вполне актуальная и теперь, в период развала СССР. Или журнал начинал, как равный среди бессмертных, Виталий Канашкин - главный редактор. О чем же он писал? Трудно сказать, что в статье, кроме ругани. Ругал всех и всё - коммунистов и либералов, прессу и литераторов, сегодняшний день и вчерашний, крепко доставалось жидомассонам, причем, как мне казалось, в жидомассонах мог оказаться кто угодно. Ругань - не то слово. Это была гениальная ругань и брань. Ругань злая, яростная, неистовая, виртуозная, неподражаемая...Текст пестрил нецензурными и жаргонными словами и словечками. Вставлял он их к месту, верней сам текст состоял из них. Иногда ругань ну до того изощренная, что просто поражает. Ничего подобного не приходилось читать или слышать. В статье могли быть информация и факты-неожиданные, нетипичные, интересные... И все же думалось - В.К. литературный хулиган в "законе". Что же можно ожидать от журнала с таким главным редактором.?

   Воображение рисовало ВК человеком разочарованным, мрачным, раздраженным, с недобрым колючим взглядом, что-то вроде демона.

   Как-то,сидя в вестибюле, стал невольным свидетелем оживленного разговора в группе мужчин среднего возраста. Остроты, шутки, веселый смех...- А кто же это? Неужели ВК? Да, он. Я его уже мельком видел и вот теперь...На нем джинсовые штаны с лайб лом, отутюженная ковбойка с распахнутым воротом, пиджачок, спортивного покроя, сам стройный, подтянутый... Возраст выдавала, пожалуй, только проседь в богатой черной шевелюре.

   Кабинет ВК - цветные литографии, масштабные фотопанно. На них встреча в аэропорту с знаменитыми литераторами, дикая природа Кавказа... Благодаря им кабинет как бы лишается стен, становится частицей пространства и большой жизни. Хозяин прост, приветлив, речь нормального интеллигента. ВК никак не соответствовал заочно сложившемуся у меня образу. Позже с удивлением узнал, что он профессор, преподает в университете. Не сразу до меня дошло, что в ругани ВК все же смысл был. Дело в том, что по мнению национал патриотов власть - и та что была и та что стала служит кому угодно или чему угодно, но только не народу.

   И что же в журнале еще? Тогда, в начале 90-ых, в каждом номере было для меня что-то новое, неожиданное. Знакомлюсь с Ф.Щербиной, верней с историей кубанского казачества. Обычно история - это даты, факты, события, личности и их поступки. И здесь то же, но не только .Автор подробно описывает жизнь и быт казачества.

   "Протоколы сионских мудрецов". Ну где бы еще я мог прочитать такое. "Протоколы" меня если не потрясли, то крепко удивили. Как я понял "Мудрецы" отрицали участие разума, логики и здравого смысла в истории человечества. В прогнозах и оценках они опирались на знание инстинктов - низменных, стадных инстинктов и страстей. Получается, что люди, когда они вместе ( в каком либо обществе ) мало отличаются от скотины, овец к примеру. Им нужен предводитель - козел. И вот при таком подходе они подробно и точно предсказали нашу историю. Считают, что "Протоколы" поздняя подделка. Их написали во второй половине Х!Х-века. Допустим так. Но как же они смогли в довольно благополучном веке предсказать катаклизмы нашего века - революции, гражданские и мировые войны ит.д. Кто то возразит - сущность "Протоколов" в другом, это учение - как сионистам овладеть миром. Да, согласен, но об этом я уже читал, это меня не удивило.

   Произвели впечатление - Игорь Шафаревич, своим исследованием русофобии, поэзия Ю.Кузне-цова, рассказ Федора Крюкова - того самого, что по стилю и языку схож с М.Шолоховым, верней наоборот, П.Паламарчук, В.Шаламов и др. Из кубанцев в журнал были вхожи В.Лихоносов, В.Бакал-дин, А.Знаменский, И.Варава, В.Иваненко, И.Дроздов...

   Среди почетных авторов - московский публицист В.Кожинов, Н.Кондратенко ( тогда еще он не был всенародным батькой ). Журнал охотно публиковал духовных иерархов, зарубежных родственников царской семьи или писал о их жизни и деятельности.

   О СТАРИНЕ . Небольшое отступление. Как утверждает молва - раньше природа была девственной, щедрее и колоритней. Люди сильны телом и духом. Жили достойно. Свято верили в Бога, царя любили Отечество. В таких словах и понятиях как - Родина, воля, воинская доблесть, верность присяге и традициям, преданность в дружбе... сущность казачества. Казак должен быть лихим - то есть отважным, дерзким, находчивым... иначе не выжить. Нельзя казаку и без земли. Труд воинский и мирный то чередовались, то сплетались воедино. И еще были милые сердцу казака - станица, отчий дом, родичи, друзья...По Толстому ( "Казаки" ) получается, что жизнь казака без войны, без риска и приключений была бы скучна, бесцветна, даже бессмысленна.

   Воля - какое замечательное слово. Для натуры широкой, сильной, неудержимой - воля бесценна. Воля это что-то загадочное, влекущее, беспредельное. Казак без воли, что орел без неба. По мотивам казачьей вольницы Гоголь, Толстой, Репин создали свои лучшие произведения.

   Воля и цивилизация. Нет, не близнецы-братья. Чем больше цивилизации, тем меньше воли ( свободы ), тем меньшую роль в нашей жизни играют эмоции, романтика и природа. Небо остается все таким же голубым и бескрайним, но в нем все меньше вольнолюбивых птиц.

   О славном прошлом казачества немало легенд, преданий, песен. И все же такое представление о старине несколько одностороннее. Чтобы понять душу народа, войти в его жизнь, представить себя в том времени нужна проза, или, если хотите, поэзия быта. По-моему, журнал немало делал в этом направлении.

   В журналах были широко представлены мемуары и воспоминания белоэмигрантов - именитых и безвестных ( в смысле не именитых ). Интересны и те и другие.

   В нашей литературе - если белый, значить законченный негодяй - заносчивый, жестокий, подлый. Думалось - и красные выглядят не лучше у тех, кто отступал с белыми. Нет, как мне показалось, публикуемые авторы не сосредотачивались на боях, жестокости, политике, а то и вовсе о них не писали. Получалось, что гражданская война это трагедия народа, трагедия и тех кто воевал и тех кто оставался в хатах.

   Наибольшее впечатление произвели и запомнились воспоминания нижних чинов, то есть станичников. Оказывается к концу жизни брали в руки перо и такие. Вот уж где истинная ностальгия по прошлому, по родной станице, семье, близким.

   Один из авторов вырос без отца. Но была мать, которая управлялась и в поле и по хозяйству. Ради семейного достатка они вместе трудились не покладая рук. Хлопец мужал, стал пасти табуны коней в степях, появилась зазноба, которая так и не стала женой из-за войны. Когда настало время призыва, мать продала корову и многое другое, чтобы купить сыну строевого коня. - Казаку негоже служить в пластунах - считала она. Автор пишет просто, не претендуя на литературную одаренность, но та, в общем-то не легкая, но милая сердцу жизнь, описана с такой искренностью и любовью, что читателю нельзя, невозможно остаться равнодушным.

   Теперь я воспринимаю написанное как откровение, как картину подлинной жизни. Мы о ней так мало знаем и так трудно себе представляем. Читал с восхищением и благодарностью. А ведь тогда, подобная картина с натуры вряд ли могла заинтересовать современников.

В РЕДАКЦИЯХ

   Итак "Воспоминания" получили положительную оценку писателя. Куда же теперь? В "Кубань", больше некуда.

   В приемной главного редактора познакомился с Наталией Ивановной Дроздовой ( НИ ), ей и вручил рукопись. С НИ было приятно разговаривать. Молодая, симпатичная, спокойная, в суждениях не категорична, но чувствовалась уверенность и высокая эрудиция. Рукопись ей понравилась - будем печатать, но в ближайших номерах вся журнальная площадь занята, придется подождать. - Неужели все так просто? - мысленно усомнился я. Спрашиваю - а знаком ли с рукописью главный редактор?

  -- Нет, еще не знаком, но это не имеет большого значения. - Ну и ну! Задал и такой вопрос - собираетесь ли редактировать рукопись? - Да нет, в этом нет необходимости. Видимо, такой радушный прием в элитарном журнале объясняется тем, что автор солдат, как бы представитель народа, который бесхитростно пишет правду о войне. В этом случае литературные достоинства не так уж важны. Журнал публиковал нечто подобное.

   Рукопись пролежала в журнале года два. Жизнь шла своим чередом, дел и забот хватало. Иногда вспоминал про рукопись, приходил в редакцию, беседовал с НИ и самим ВК. От своих намерений публиковать воспоминания они не отказывались, называли срок, но не публиковали. Журнал переживал трудные времена ( 91-94-ый годы ). Иногда не выходил по несколько месяцев, потом снова появлялся в продаже, совмещая несколько номеров в одном. Позже перестал выходить совсем Не было денег. Я не знал - кто его финансировал. Наверное зарубежные жертвователи ( слово спонсор вошло в обиход позже ). Как мне виделось, редакция состояла из трех человек - ВК, НИ, и еще молодого мужчины. Журнал сложный с серьезной идеологической нагрузкой. Я так и не понял - кто же в нем был первой скрипкой. ВК в редакции не засиживался. Неужели НИ? В первый год я считал себя не в праве предлагать рукопись кому-то еще. Но потом, посоветовавшись с НИ предпринял такие попытки. Послал рукопись в два московских журнала - ни привета, ни ответа. Пару раз безуспешно обращался в местные газеты. И вот, одно из обращений увенчалось успехом, верней надеждой. Об этом стоит подробней.

   Летом 93-го вошел а редакцию "Краснодарских известий" ( Красная 106 ). Тогда еще людей не похищали и не взрывали и войти в редакцию было не трудно. Сижу в приемной, жду. В кабинет прошел невысокий, но плотный мужчина средних лет. Секретарь слегка кивнула головой - да, это он, главный редактор Вячеслав Смеюха ( ВС ). Вхожу здороваюсь, предлагаю рукопись...Я уже бывал в подобном кабинете и осталось примерно такое представление. Гл. редактор ( или его заместитель ) чертовски занятый человек. Стол завален бумагами. Хозяин кабинета с трудом отрывает глаза от писанины и вопросительно смотрит на вошедшего. - Что, читать рукопись? Так ведь некогда.! Я настаиваю - хоть немного...Он бегло просматривает несколько страниц и одобрительно кивает головой, затем адресует рукопись своим сотрудникам. Там она будет лежать долго...пока автор ее не заберет. Чтобы предупредить подобный сценарий, прошу - если не понравится начало, не отвергайте сразу, попробуйте почитать в нескольких местах. - Как в нескольких местах! - негодует главный - я прочту рукопись всю. Приходите в понедельник в это же время. Кабинет и главный редактор отличались от того, что приходилось видеть. Кабинет просторный, хорошо меблирован, на столе порядок и хозяин не затуркан.

   В понедельник я опять на том же диване. В приемной несколько солидных посетителей. Открывается дверь кабинета, выходит хозяин, увидел меня улыбнулся. - А, это Вы! Ну с Вами быстро, войдите без очереди. И уже в кабинете - понравилась рукопись, будем публиковать...а сколько страниц Вы хотели бы опубликовать? Я пожал плечами - хорошо бы все. Он немного подумал - нет, все не сможем - половину. Потом взял трубку - Володя, зайди. Вошел Володя, видимо его друг и опытный журналист. - Володя, вот автор и его рукопись, военные воспоминания, интересный своеобразный стиль, мне понравилось, пожалуй, прочту еще раз. Да ты сам увидишь. Поручаю тебе, печатай. Мы вышли. Душа ликовала. Значить есть люди способные оценить мой труд! Тогда я не вспомнил, что многообещающее начало уже было, но без продолжения.

   Я наивно полагал, что Владимир ( Вл ), будучи опытным публицистом, выберет из рукописи страниц тридцать и начнет печатать в газете. Чтобы не быть назойливым, пришел к Вл недели через две. Нет, никакой подготовки не проводилось. Я еще подождал. У меня были телефоны и ВС и Вл. Иногда звонил, но разговора не получалось - отвечали кратко, сухо, неохотно. В кабинете опять трое. - Володя, ты читал рукописи? - спрашивает ВС. - Да, читал. - Ну и как? - Написано неплохо - вяло соглашается Вл. - Тогда печатай, в чем же дело?!

   Мы опять вдвоем с Вл. Я прошу определить конкретные сроки. - Да какие там сроки! - раздраженно возражает он. - Где печатать, сколько и когда начинать, ничего конкретного. Снова в кабинете ВС. - Печатай на пятой странице, по пятницам, начинай хоть со следующей недели - говорит ВС Владимиру.

   Снова наедине с Вл. - А что печатать - спрашивает он - ты представь не рукопись, а текст, который следует печатать - страниц 15-20.

   Ах, как трудно выбирать из своего текста отдельные места - все кажется нужным, значимым. Выбрал, но дело дальше не шло. Канитель с публикацией длилась уже многие месяцы и изрядно надоела всем.

   Позже узнал, что рукопись передана Денисову - первому заму ВС. Приходилось читать некоторые его публикации. Это политик с претензиями. Более высокомерного и неприятного человека встречать не приходилось. Денисов не читая передал рукопись стилисту ЕМ (Понамареву).

   В редакции бывал не так уж часто. Но секретарь и сотрудницы из ближайшей комнаты меня заметили. Относились ко мне с подчеркнутой неприязнью. Почему так? Почему до конца упирался Вл? Вот уже не первая редакция в которой многочисленное окружение гл. редактора представляется мне вязкой, недоброжелательной средой, сквозь которую не пробиться чему-то новому, живому, нешаблонному. Эта среда состоит из людей незагруженных настоящим делом. Опасны лишние люди...но это другая тема. А если продолжить эту же... Сотрудники редакции опытные журналисты или таковыми себя считают. Все хотят публиковаться. Но, видимо, не просто опубликовать в собственной газете что-то свое, задушевное, не связанное со злобой дня и политикой. А тут претендует на газетную площадь чужак. Ну был бы он хотя бы именитым писателем, а то просто пенсионер-любитель. Разве не обидно?!

   Стилист ЕМ - средних лет, в очках, обличие педагога. Встретились, сели за стол друг против друга и он вручил мне правленую рукопись. Раскрываю, листаю страницу, другую...впечатление ошеломляющее. Она вся исчеркана, исписана зелеными чернилами. Взглянул на собеседника - он насмешливо улыбался. Пожалуй, даже зловредный учитель, не решился бы так черкать сочинение безнадежного двоечника. Похоже в правку ЕМ вложил все свое, годами накопившееся презрение к дилетантам, которые ( в отличие от него ) берутся явно не за свое дело.

   На одной из страниц ( посчитал потом ) - 85 дописок и исправлений. На других примерно столько же. Дописки, в основном, вспомогательные глаголы ( был, быть, хотеть...) и местоимения во всевозможных падежах. Те самые лишние слова, которые я избегал. Кратко изложенную мысль он дополнял, растолковывал. Правленую рукопись я не мог считать своею. Разговор почти сразу же перешел на повышенные тона, мы не слышали друг друга. Я пошел к Денисову, он сидел в соседней комнате. - Давайте вместе прочтем правленую рукопись - обратился я к нему - хотя бы несколько страниц. Взгляд Денисова холоден, колюч - нет, читать не будем... Не нравится - забирайте рукопись и уходите. Так я хотел и поступить ( и уже поступал раньше ). Не могу представить - как мне удалось сдержаться и снова сесть за стол с ЕМ.

   Ну, хорошо - начал я - давайте обсудим Ваши дописки и исправления. Мне казалось, что я нашел удачное, может быть даже поэтическое начало - спор между разумом и памятью. Разум сомневался в моих литературных способностях, а память настаивала не своем - писать. На стороне памяти и внук Женечка. - Это послание к тебе, Женечка, в твою юность, привет из моей.

   Начало он просто заклеил и написал свое. Получалось, что я старенький человек не надеюсь не свою память "А потом посоветовался с теми, кто воевал, написал--таки и отнес рукопись в газету". Следующая строчка вроде бы моя, но в нее внесено четыре слова - семейному, мое, теперь тебе. Спорить с ним по поводу столь радикальных изменений было бессмысленно и я ничего не сказал. Обратил его внимание на следующую дописку ( все на 1-ой странице ). У меня - "этот рост сохранился до конца войны и только после ее окончания, я подрос еще на 6 см." ЕМ дописывает "мой" (рост ) и далее "Факт сам по себе незначительный, но образный. Война, она все задушила в развитии". Я спросил ЕМ - как Вы догадались, что война...и т.д. Он улыбнулся снисходительно - но ведь это же очевидно. - А если очевидно, то зачем же писать - говорю ему. Почему Вы догадались, а читатель не сможет?! Характер его улыбки изменился. Мы прочли две страницы и он не смог отстоять ни одной своей дописки. Но отказаться от своей правки не соглашался. Да и как вернуть рукопись в первоначальное состояние? Как уже говорил она исчеркана испохаблена до неузнаваемости. Из 32-ух страниц, выбранных мною из текста осталось примерно половина. Причем выведены ( зачеркнуты ), как мне казалось, лучшие, самые дорогие мне места.

   Однажды, известный кубанский поэт сетовал в своих воспоминаниях - как трудно далась ему первая публикация и как не скоро пришло признание. Теперь он главный редактор газеты, в конце которой крупно написано - Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Можно, конечно, рукописи не рецензировать и даже не читать. Но почему не возвращать? Я уже писал, что стоило мне отпечатать рукопись. Добавлю, что тогда ( 93-ем ) и копию снять было очень дорого. Наверное, в редакции рукопись нужно сначала прочитать и если решено публиковать - тогда и черкать, да и то - ведь исправлять положено с согласия автора.

   Шло время, я снова в редакции - ну когда же Вы намерены публиковать "Воспоминания" - спрашиваю ЕМ. Ничего вразумительного а ответ. - Тогда верните рукопись - говорю ему. ЕМ охотно соглашается. Вынул папку из шкафа, направился ко мне, но по пути приостановился, что-то соображая. - Минуточку - говорит - заскочу к главному. У главного шло совещание. Прошло минут десять. Наконец ЕМ вернулся - будем печатать в ближайших номерах - едва шевеля губами произнес он. Наверное ВС говорил ему что-то еще, возможно, о понравившемся ему стиле. Ибо вид у ЕМ был очумелый или обалделый, как после нокаута

   Встречи с ЕМ оставили самые неприятные впечатления. Позже пришло в голову и такое - по справедливости я должен быть благодарен ЕМ. Возможно, он первый из литераторов поверил в простодушие и наивность автора. Автора, которому, как бы, 18 лет и который не владеет языком. Этим самым он, сам того не желая, дал очень высокую оценку написанному.

   На дворе уже февраль 94-го. В ближайших номерах... нет не печатали. Две газетных страницы "Воспоминаний" появились только в мае, в связи с Днем Победы.

   А МЕЖДУ ТЕМ, другая газета "Человек труда" в феврале 94-го ( 6 ) стала публиковать фрагменты из моей рукописи. Вот как это произошло. Однажды, прохожу по Красной мимо Дома Союзов, там же редакция "Человека труда". Это краевая профсоюзная газета, не крикливая и для некоторых не очень заметная. Подумалось - а почему бы не попытать удачу здесь? Быстренько съездил за рукописью и в редакцию. Уютная комната - цветы, портреты, литографии. В ответ на мое приветствие сотрудники, их трое, благожелательно кивают головами. Один из них редактор - Николай Николаевич Седов ( НН ). Предлагаю ему рукопись. - Оставьте, я прочту - говорит он спокойно. Подумалось - "прочту" может длиться долго, очень долго. Робко спрашиваю - а когда же наведаться? - Приходите завтра к концу дня. Ну и ну! Далее события развивались стремительно. На следующий день НН встретил меня как желанного гостя, энергично потряс руку. Рукопись понравилась. За сутки он не только прочел ее, но и подобрал материал для первой публикации. Налицо завидная оперативность, хватка истинного журналиста. - В ближайшем номере начинаем печатать - заверил НН ( газета еженедельная ). Я был так удивлен, что даже не поинтересовался - что же именно он выбрал для печатания? И вот передо мной газета, а в ней публикация - "Моя война". Вступительное слово редактора. Никто так красиво и проникновенно не писал и не говорил обо мне и моих воспоминаниях. Очевидно похвала чрезмерная. Но вот что замечательно - НН угадал мои заветные желания. Да так хотелось чтобы рукопись соответствовала оценке. Привожу выдержку из редакционного вступления.

   Странное чувство охватывает, когда знакомишься с его "Воспоминаниями о войне" ( воспо-минаниями - исповедью перед внуком: Это письмо к тебе, Женечка, в твою юность. Привет из моей ) Странное, потому что ловишь себя на мысли, что ничего подобного нигде не читал. Автор нигде и не в чем себя не выпячивает, хотя прошел, как говорится, и Крым и Рим и медные трубы. Порой его повествование напоминает фронтовой дневник, порой - историческое исследование, порой - боевой устав, порой философский трактат о вечных истинах: жизни, смерти, страхе, чести...Но всегда это правда. Голая, ничем не прикрытая, как поле, насквозь простреливаемое из пулеметов...

   Текст в газете оказался не просто моим текстом. НН компоновал сюжеты по-своему, местами пересказывал содержание. И так в двух газетах. Рукопись вернул, но в ноябре попросил принести ее снова. Еще публикация посвященная моему видению нашей авиации. Потом еще одна. В воспоминаниях я характеризовал оружие и экипировку солдата. Замолвил слово и за малую саперную лопату. О лопате особенно понравилось НН. Привожу выдержку о лопате.

   ...Та, что висит на поясном ремне. Все, что достигла мировая цивилизация в области науки и техники, в войну работает против солдата. За - только земля ,верней окоп, вырытый в земле лопатой. В наступлении солдат без лопаты так же невозможен, как и без оружия. К лопате фронтовики всегда относились с уважением. Она не отказывала, что порой случалось с оружием. Писатели незаслуженно обидели лопату, обойдя вниманием.

   С НН мы не раз встречались, порой задушевно беседовали. НН полагал, что жизнь моего поколения была более интересной, более целеустремленной, оптимистичной. Вспоминал своего отца, тоже фронтовика. Я, в общем-то , с ним соглашался, наверное, потому что и мне казалось - жизнь предшествующего поколения более значимой и интересной. Сегодняшний день огорчал обоих. А еще природа, лес, грибы...Оказалось, что и он заядлый грибник. Я обещал возить его в лес на своем "Запорожце", но выполнить обещание долго не получалось.

   Случалось НН отсутствовал. Кратко общался с его сотрудниками. Приятное общение, милые отзывчивые люди.

В "РОДНОЙ КУБАНИ"

   Иду по Красной. В газетном киоске, среди разнообразной печатной продукции "Родная Кубань". Ага, значить журнал снова издается. Покупаю 4 за 98-ой год. Изменилось не только название ( Кубань стала родной ), но и редколлегия. Главный редактор теперь известный писатель Виктор Лихоносов ( ВЛ ). Читаю. Пожалуй, идейная направленность осталась прежней - национал патриотическая. Подумалось - журнал полезен и нужен, но для таких как я слишком академичен. Однако, вот очерк "Мосты через Кубань" - М.Стеблевского. Любопытная тема. С удовольствием знакомлюсь с историей мостов. Оказывается автор свидетель строительства деревянного моста, что у Яблуновки ( 1940-ой год ) ибо жил рядом с мостом на берегу реки. Свидетель и взрыва обеих мостов ( деревянного и железнодорожного ) в августе 42-го.

   Трагедия отступления из Краснодара глазами подростка. Долгие прощальные гудки ближайших к мостам заводов ( "Седина" и "Нефтеперерабатывающего" ), потом их взрыв. Взрыв мостов вместе с толпами бегущих людей, гибель красноармейцев, пытавшихся переплыть разлившуюся Кубань. Лица и облик некоторых обозначены и остаются в памяти. Автор не усугубляет увиденное своими эмоциями. Пишет просто и эта простота потрясает. И еще - очерк весьма информативен. Собственно говоря, это единственная достоверная картина событий того времени. Об отступлении из Краснодара больше ничего нет. Так писать по плечу только незаурядному публицисту, но автор выдает себя за водителя грузовика и читатель не сомневается, что пишет водитель. Иллюзия достигает цели. Хотелось бы излагать свои впечатления и мысли столь же просто, ясно и сильно.

   Ну, если журнал печатает и такое - почему бы не предложить ему что-нибудь свое.

   В моей папке "Еще раз о подвиге" и многострадальная "Цена жизни" ( "Воспоминания о войне" ). Вхожу в редакцию. Она теперь на Калинина 339 ( в здании бывшего райкома КПСС ). Знакомлюсь. Симпатичный мужчина средних лет - зам главного редактора ПС ( Петр Серафимович Макаренко ). Почти сразу же разговор пошел о "Мостах через Кубань". Удивительное совпадение мнений и оценок. И ему понравился очерк и он ценит простоту и информативность. Встреча с единомышленником - какая удача, как приятно с ним побеседовать. Говорю ему - я написал "Еще раз о подвиге" - это об отступлении казачьего корпуса с рубежа Кущевская, Шкуринская, Каниловская в район Предгорья. Я не был участником отступления, но позже служил и воевал с теми, кто отступал, слышал их рассказы, хорошо знаю, что представляла собой конница в этой войне и саму войну. Перечитал все воспоминания и документы, что были в нашей библиотеке. "Еще раз о подвиге" нельзя назвать исследованием в чистом виде. Это больше мое видение и оценки происходившего. Но есть и элементы исследования. Примерно так охарактеризовал я написанное (12 машинописных страниц. ).

   ПС оказался эрудированным собеседником. Тут же выяснилось, что я не читал воспоминаний С.М.Буденного ( командующего Южным фронтом ) и комкора ( фамилия не помню ), который в начальный период формировал казачьи части. Скорей всего это интересные воспоминания, но вряд ли они прояснят картину отступления казаков. Однако, тогда замечание показалось мне весомым и я не решился отдать ему свое детище на просмотр.

   Думалось - для начала пусть лучше ознакомится с "Ценою жизни", это надежней, рукопись многими прочитана и одобрена. Договорились - встреча через неделю в это же время.

   С возрастом все стремительнее поток времени. Дни недели просто мелькают, но эти же самые дни кажутся бесконечно долгими, если проходят в надежде и ожидании. Наконец минула неделя и я снова в редакции. - Здравствуйте. А где же ПС? - спрашиваю молодого человека с длинным волосом. Судя по прическе он мог быть модным поэтом или священнослужителем. - ПС в отпуске - охладил меня ответом молодой человек. - Как же так - недоумевал я молча. ПС казался мне человеком обязательным. - И когда же теперь можно его увидеть? - спрашиваю. - А Вы наведывайтесь, он иногда приходит. - Простите - обратился я к молодому человеку - как Вас зовут? - Зовите просто - отец Сергий. - Ах, вот оно что - мелькнуло в голове. В составе редколлегии "Отец". Логично. Религиозная тема одна из главных. О.Сергий чувствовал себя уверенно. - Вам следует снять головной убор, ведь сидите под иконой. Да и вообще в помещении негоже быть в головном уборе. Действительно, надо мною небольшой портрет без рамки, обличием схожий с о.Сергием. Я подчинился. Узнав, что я хотел бы поговорить с ВЛ о.Сергий рассуждал вслух не повышая голоса .

   -Ну зачем занятому писателю разговоры с графоманами или чтение их рукописей?! Уж если не писать, а читать, то читать что-нибудь стоящее, классику например. А он завален рукописями графоманов. Когда же работать?! Рассуждение о.Сергия произвели впечатление. Я представил себе кабинет до потолка заваленный рукописями графоманов, удрученного их обилием ВЛ и въедливых, неукротимых, бессовестных графоманов. Да, нелегко быть именитым писателем. И все же... неужели не читает? Ведь должно же быть и любопытство.

   Однажды, кажется, в 70-ых листаю толстый журнал. Один из авторов, В.Набоков ( ВН ) писал о своей жизни в Германии, после эмиграции из России ( 20-ые годы ). Перо профессионала, но все серыми красками - и жизнь и среда, в которой она проходила. Читать не интересно. Автор еще не был столь популярен, но популярность росла, особенно на Западе после "Лолиты".И вот в 90-ых, опять же в толстом журнале, читаю его критический разбор "Героя нашего времени" ( ГНВ ) М.Ю.Лермонтова. ВН был уже знаменитый писатель и эссеист.

   ГНВ мы проходили в школе. Не все нравилось в Печорине и все же...Ах Печорин! Как он ироничен, смел, дерзок... Женщин презирал и за это они его любили. Хотелось быть похожим на Печорина. Евгения Онегина представил читателю автор, а Печорин ( с помощью дневника ) как бы говорил о себе сам. Он правдив и откровенен с самим собой и следовательно с читателем. Может быть поэтому нравился больше других литературных героев. Из всей школьной программы ГНВ произвел на меня наибольшее впечатление и крепко запомнился.

   Армия, институт, работа - напряженная работа. Классику читал редко, тем более не перечитывал. Лермонтов - исключение. Лермонтов самый любимый поэт, его перечитывал и ГНВ в том числе. Читал, улыбался, восхищался...Раньше не задумывался - почему так нравится? А теперь задумываюсь. Передо мною этот самый ГНВ, пытаюсь разобраться.

   Когда читаешь прозу других авторов невольно замечаешь удачные сравнения, метафоры, парадоксы, иронические или сатирические пассажи... да мало ли что. Здесь же, в ГНВ, что либо выделить трудно, весь текст интенсивно работает - все побуждает мыслить, переживать, удивляться, возмущаться...Некоторые суждения и поступки вызывают несогласие, протест и в то же время они оригинальны, интересны.

   Лаконичность и информативность лермонтовской прозы поражает. На пятидесяти страницах небольшого формата чего только нет - уместился детективный сюжет, быт и нравы офицеров, светского общества на "водах", природа Кавказа... Можно возразить - это всего лишь небольшие зарисовки, не претендующие на обобщение. Да, так, однако, они настолько впечатляют, что я не могу представить себе Кавказ того времени без ГНВ. Возможны параллели. Н.В.Гоголь в "Тарасе Бульбе", вовсе не стремился к историческому исследованию. Однако Украина ХVII в, казачество и освободительная война невольно ассоциируются в нашем сознании с этим произведением, а не с толстыми книгами исследователей. С не меньшим основанием такое можно сказать и о Л.Н.Толстом.

   Вышеупомянутый критический разбор ГНВ я читал лет десять назад и помню только в общих чертах. По мнению ВН язык произведения бедный, примитивный, больше того - трудно поверить, что он принадлежит писателю. Действительно, некоторые слова и словосочетания употребляются неоднократно. Я, конечно, всего лишь читатель и не берусь спорить с профессионалом. Однако думается - ну почему Печорин должен писать свой дневник языком литератора. Он образован, эрудирован, но все же офицер.

   По производимому впечатлению, по яркости красок и звучанию стихи Лермонтова не уступают никаким другим. Их можно сравнить только с музыкой. Но вот проза...Еще раньше обратил внимание, что проза написана обычными не звонкими словами. Здесь какая-то мистика - простые обычные слова вызывают сильнейшие эмоции ( к примеру, "Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка" ).

   Сюжет и образы. - Сюжет откровенно слаб - считает ВН - нет, он просто не выдерживает никакой критики. ВН даже не стал заострять внимание на том, что Печорин неоднократно оказывался в роли подслушивающего. По этому поводу ВН лишь снисходительно махнул рукой.

   Я очень болезненно реагирую на любое искажение действительности или некомпетентности автора. Чаще всего книгу закрываю. Но бывают произведения, в которых правда жизни и компетентность автора почти не имеют значения. Суть в другом - в психологически верном изображении героев и событий, в мышлении автора и оценках. Ну разве мы задумываемся - правдивы ли сюжеты у Гоголя, Толстого или Булгакова? Тараса Бульбу мы любим, поэтому и сюжет считаем реальным, правдивым. Приключения Печорина, конечно же выдуманы. Странно, но многие годы верил, что так оно и было.

   Однажды в Тамани, уже будучи пенсионером, стоял возле хаты, в которой по приданию ночевал Лермонтов, смотрел на залив, в котором ни раз купался, только с другой стороны ( по Лермонтову море ) и думал - автор пытался утопить своего героя в этом заливе. Наверное, ему никто не сказал - он же мелкий, даже весьма далеко от берега не глубоко.

   - Автор не создал ни одного сколько-нибудь убедительного образа, разве что образ Максима Максимовича. Что же касается женщин, то их портреты не тянут даже на поверхностные - считает ВН. Не знаю, что профессионалы считают образом. Возможно ВН по своему прав. Однако, почему же Печорина, княжну Мэри, Максима Максимовича, Беллу и других мы запомнили на всю жизнь. И в чем, по мнению критика, достоинство произведения, которое вот уже полтора века с нами?! Этот вопрос вынужден был задать сам себе и ВН. Ответ краткий, в одном предложении и маловразумительный. Автор критического разбора полагает, что популярность произведения объясняется какой-то необъяснимой мистикой.

   Снова, в который раз перечитываю ГНВ и опять восхищаюсь. Не представляю - как можно равнодушно листать такую книгу в поисках негатива. И что же меня восхищает? Если говорить о Печорине...нет, не его замыслы и поступки. Восхищает глубочайший психологизм, изощренность холодного ума, причудливая игра воображения, его ироническое видение жизни...Печорин убежденный скептик и эгоист, гений зла, он схож с Демоном. Демона мы осуждаем, но одновременно отдаем должное его цельной незаурядной натуре.

   Лермонтов и здесь верен себе. ГНВ - это поэма в прозе. А разве возможно осмыслить поэзию. Это все равно что копаясь в нотных знаках осмыслить чудесную музыку.

   Встреча с ПС состоялась через несколько дней. Поздоровались и он жестом указал мне на стул. Я сел, он же достал папку с моей рукописью и стоя листал. Кажется в четырех местах недолго и молча читал и, выражая крайнее недоумение, разводил руками. В одном из таких мест я писал о песне. - Зима, распутица, день хмурый. К вечеру вернулись с задания в расположение разведроты до предела уставшие, голодные, злые. Накрапывал дождик. Солдатская доля казалась тяжелой, безрадостной, безнадежной...и вдруг музыка! Неподалеку, в палатке медиков, под баян запели девушки. Звуки песни ( а пели они задушевно ) казались чудом. В душе воскресла другая жизнь, настроение круто изменилось...

   Так что же возмутило ПС? Оказывается, о песне я уже писал. Зачем же повторяться?!

   На последней странице он не только развел руками, но и молвил слово - это что, из передовицы в "Правде"? Речь шла о значении Победы для нас - фронтовиков.

   ПС закрыл папку и для надежности придавил сверху ладонью и опять же молча отодвинул ее от себя, как нечто совершенно для него чуждое. Нужно отдать должное, в отличие от ЕМ, рукопись он не черкал. Подумалось - после того как Кубань стала родной, ее двери для меня закрылись навсегда.

ЛЕС

   Снимок сделан с хребта - ширь и даль необъятные. На переднем плане, в свете яркого солнца, полого спускается дубовый лес с контрастными тенями, загадочный, манящий. Даль - волны леса, только у горизонта, где, наконец-то, небо сходится с землей, то же высокий хребет.

   Бывало ни раз - перспектива с горным лесом возвращала в детство, в мечты, в лирику. А что там в лесу и что скрывается за хребтом? Как хотелось познакомиться с лесом по ближе. Нет, не просто придти и сказать лесу здравствуй, но пожать ему руку, похлопать по плечу, может быть обнять. Чтобы лес стал другом и запомнился навсегда нужно пройти его неведомыми тропами, обливаясь потом взбираться по крутым склонам, продираться сквозь чащобы, встретиться с грибами. Конечно же, это будут грибы неповторимой красоты и достоинств. Уставши обнять могучий дуб и попросить у него силы. Напиться из родника. А на вершине хребта постоять у скалы, остудить голову прохладным ветерком, восхититься горным пейзажем и с сожалением подумать - нет времени и сил, а хорошо бы взобраться и на тот следующий хребет.

   Один из пародоксов времени - теперь, когда открыты, покорены и замусорены все наиболее труднодоступные точки планеты - ближайшие к густонаселенным районам леса обезлюдили и одичали. Сказанное справедливо для многих регионов России, но здесь речь идет о предгорье, что юго-западнее Краснодара.

   О прошлой и настоящей жизни леса нигде не прочитать. Нет и крупномасштабных карт, да и просто достоверных карт. Хребты и реки для жителей края были и остаются безымянными. Из рассказов старожилов, наблюдений и размышлений вырисовывается примерно следующее. Во времена не столь отдаленные ( довоенные ) горы были покрыты многовековым лесом. Теперь кажется странным, но лес был, в основном, хвойным ну и дуб, бук, чинара, каштан...Лес спускался на равнину, местами достигая Кубани. В лесу жили люди. Да и как могло быть иначе? В лесу немало полян, лугов и безлесья пригодного ( верней прекрасных ) для земледелия и скотоводства. Следы той жизни в виде одичавших садов и едва заметных остатков жилья и теперь встречаются в лесу. Куда же делись жители лесных хуторов и отдельных усадьб? Видимо жизнь и руководство вытеснили их в близь лежащие станицы. Помнится было такое веяние - одни поселения объявляли перспективными, другие - нет. К перспективным строили дороги, ЛЭП, выделяли деньги на соцкультбыт...Жителям бесперспективных поселений полагалось переселиться в станицы и те, кто не хотел оставались без снабжения и поддержки. Были и другие причины одичания леса. В прежние времена жители предгорья хорошо знали лес, кормились его щедротами. Лес пронизывало множество троп и дорог. Такие станицы как Ильская и Азовская, Убинская и Крепостная, Ставропольская и Шабановка, Калужская и Пятигорская... были связанны между собою лесными дорогами напрямую. Позабыты, позарастали те тропки-дорожки. Ставропольская, Крепостная, Убинская, Дербинка...стали тупиковыми. В них можно попасть только с трассы Краснодар - Новороссийск, а дальше - некуда, разве что по гравийке на лесоповал. Когда-то в этих станицах начинались туристические маршруты в горы и через горы к морю. Позаросли и они, многих троп просто не найти.

   Однажды на мотоцикле пытался углубиться в лес на участке между поселками Черноморским и Холмским. Есть там дороги к промышленным объектам и лесоповалам, но все они уходят от автострады километров на десять, не больше. А дальше к югу, на сотню километров, да самого моря...Что там? Ответа нет. Выходит, прямо перед густонаселенным районом образовался неведомый, безлюдный край, заросший диким лесом.

   Небольшое отступление. Историк Ф.Щербина писал, что в период заселения правобережья Кубани казаками, в горах на территории теперешнего Краснодарского края проживало порядка 1-го миллиона адыгов. Приводит подробные карты местности и расселения племен. Лес кормил их.

   Как уже говорилось, довоенный лес был совсем другим. Широкомасштабная, невиданного размаха рубка началась в послевоенные годы. От тех времен в горах остались такие поселки как Мирный и Новый, построенные заключенными, гравийные дороги ( или их остатки ), склоны, покрытые новым лесом, среди которого пни, поражающие своим размером.

   В 70-ых, в центральной прессе проходила дискуссия. Началась она статьей "Черные Карпаты". Автор обстоятельно и эмоционально описывал состояние Карпат. Горы стали черными, древние (даже реликтовые ) леса всплошную вырублены. Природа, государство ( больше того - человечество ) лишились уникального достояния. Позже аналогичное писалось и о Кавказе, да и других регионах страны. В дискуссии приняли участие ученые и крупные ведомственные руководители. По мнению ведомства леса у нас много. Лесом заросла вся Россия, не говоря уж о Сибири. Лес нужно рубить своевременно, иначе он перестаивает ( подобно траве ) портится, гниет, бесполезно занимает место. К тому же , он так нужен народному хозяйству. И потом - на месте вырубленного вырастит новый. Ученые придерживались другого мнения. Лес генерирует чернозем, очищает атмосферу...Лес не может постареть. Чем старше дерево, тем больше оно прибавляет в весе за год, тем эффективней работает на человека. Новый лес совсем другой - вместо ценных хвойных и твердых пород в нем преобладают мягкие быстрорастущие породы - береза, осина, ольха...Постепенно аргументы иссякли, дискуссия утихла. Да и зачем спорить - чиновника не переубедить. Деловой древесины на европейской территории почти не осталось... однако интенсивная рубка продолжалась.

   От Афипской, что на автостраде, к Ставропольской ведет асфальтовая дорога. Дальше, по лесу, гравийка. Ее протяженность была километров 25. По сторонам дороги хребты, покрытые лесом- молодым и по старше, дорожные ответвления к вырубкам. Дорога почти не расстается с речками. На лесоповалах или там где еще недавно лес валили - картина безрадостная, но об этом чуть позже.

   В лесу, том, что валят, больше дуб, граб, осина...Средняя высота деревьев метров 15-20, толщина их сантиметров 25-30. Деревья кривые, гнутые. В горах за Крепостной, Мирным и некоторых других местах среди примерно такого же леса изредка встречаются сосны одиночки или небольшие группы, но и их потихоньку вырубают. Теперешний лес им по пояс. Сосны ровные, как свечи с темно-зеленой кроной, стволы отсвечивают бронзой. Мощь, величие, красота. Они напоминают пришельцев из другой геологической эпохи. Красавицы и знаться не хотят с теми дубами и грабами, что собрались внизу. Представляется, что лес из деревьев гигантов не просто вырос за столетие, но в жестокой борьбе за выживание формировался веками, может быть тысячелетие.

   Лес валят бензопилами. Очищенные стволы ( хлысты ) волокут к месту погрузки трелевочными тракторами. Крону и ветки сгребают в ложбины и овраги, отчего они становятся непроходимыми долгие годы. Видимо, их положено сжигать. Появились даже транспортабельные металлические печи для выжигания древесного угля. Но заниматься этим не стали. Печи вскоре превратились в металлом. Почва под лесом мягкая, не защищенная растительностью, истерзанная техникой, легко смывается ливневыми дождям. "Тракторные дороги" превращаются в овраги. На крутых склонах вид ужасный. Пологие участки то же не радуют глаз - замусорены оставшимися стволами и ветками.

   Хлысты, собранные на погрузочной площадке в груду, производят странное впечатление. Они как труппы солдат павших в наступлении и замерзших в неестественных позах, а потом свезенных для захоронения в братскую могилу. Стволы гнутые, кривые, на брус и доски не годятся. Хлыстовозы мощные, 18-ти тонные. В начале 90-ых на вышеназванной дороге ежедневно работало по 6-8 машин. Ни раз спрашивал рабочих - на что идут хлысты? Никто толком ответить не мог. - В Афипской хлысты грузят в вагоны - говорили водители. По поводу использования вырубленного леса у меня возникало множество версий и предположений. Среди них - на дрова, древесный уголь, бумагу, крепеж, паркет... Ни одна не казалась убедительной. Лес вывозили и в виде бревен, длинна которых позволяла грузить их в кузов вездехода.

   Один механизированный отряд лесозаготовителей ( так его назовем ) за год выметал со склонов несколько погонных километров леса. Но отрядов много. В лесах за Крепостной, Убинской, Мирным, Саратовской, Фаногорийской, Хадыженском...приходилось видеть работу таких же хлыстовозов и пейзажи, подобные лунным.

   Эти работы не освещались прессой, но их уровень, с точки зрения организации и интенсивности, я оценил бы как высокий. Дороги поддерживались в хорошем состоянии, даже лучше чем проезжая часть многих наших городских улиц. Хлыстовозы работали с раннего утра до позднего вечера. Видимо, водители частенько ночевали в лесу. Кстати, встреча с хлыстовозом в горах не грозила бедой. Хлысты, хоть и кривые, но водители добивались хорошей укладки - хлысты за габариты не выступали. Водители, в основном, джентльмены - не пытались прижать бедную легковушку обрыву или скале.

   Давно заметил, что всякое абсурдное или вредное производство всегда работает ритмично, без сбоев или затруднений. В то тяжелое время ( начало 90-ых ) многие заводы стали или сильно уменьшили выпуск нужной продукции - здесь полный ажур. Похоже, не было проблем с финансированием, с горючим или запчастями.

   Наверное, компетентный в лесном деле канадец или швед описанное оценит как полный беспредел. И не только они. Возмущались и мы, любители природы и даров леса. Очевидно, наши молитвы дошли до Бога, а может быть реформа брала свое - в последующие годы рубка леса стала сокращаться. Одновременно в лесах происходили и другие изменения. Леса скуднели. По крайней мере, леса доступные посетителям выходного дня. Все меньше становилось грибов, плодов и ягод. Причин оскуднения, наверное, много - меняется экология, климат, резко увеличилось число грибников и сократилась протяженность лесных дорог ( их теперь никто не ремонтировал )...Но одна из причин ( как ни прискорбно ) связана с уменьшением рубки леса. Вырубки и молодой лес главные поставщики грибов и ягод.

   Лес прекрасен и любим. Но когда мы думаем и говорим о лесе, то прежде всего имеем в виду не его красоты, а сбор грибов, ягод, трав, цветов...Природа и ее красоты лучше воспринимаются, когда их много. Поэтому - то, что я пишу о лесе, как таковом, больше попутные впечатления. Главное же внимание плодоносящей растительности.

   Некоторые мои друзья и я вот уже лет тридцать, а то и более, являемся завсегдатаями леса. Но прежде чем говорить о тех изменениях, которые произошли в лесу - пройдемся по улицам города. Краса и гордость Краснодара - бульвар по Красной. Поражают своей высотой и мощью платаны - ствол не обхватить, кажется им лет, лет и счету нет. Хороши дубы, березы, липы... но они выглядят откровенно молодо. Зато тополя по улицам вымахали выше пятиэтажек, возле которых были посажены. Некоторые состарились. Неужели в начале 60-ых ничего этого не было!?

   Нет, как мне кажется, лес растет не столь стремительно. Я не пытаюсь сказать что-то новое, просто делюсь впечатлениями.

   Вырубки. Конечно же голую почву вырубок вскоре покрывает трава, ростки кустарника и деревьев. Если почва рыхлая ( очевидно имеют место и другие факторы ), то среди первых поселенцев может оказаться - земляника. Именно на молодых ( недавних ) вырубках он торжествует и обильно плодоносит. В жестокой конкурентной борьбе с более высокими и сильными травами ей удается отстоять свое место под солнцем в течением нескольких лет. Кустики земляники жмутся друг к другу, стараясь не пустить между собою конкурента. И потом земляника весной выбрасывает лист раньше всех и пока листва конкурентов закроет солнце она успевает отцвести и ягодки тат же наливаются соком и краснеют. Однако в последующие годы конкуренты все же одолевают землянику, она перестает плодоносить или гибнет. Такое наблюдал неоднократно. Поселения земляники могут быть устойчивыми где-нибудь на лесной опушке или поляне, но они слабо плодонося.

   Через несколько лет вырубка зарастает травой, кустарником, побегами быстрорастущих деревьев. Осина, береза, ольха...шиповник, ажина, терн, кизил, боярышник, алыча...Ну не весь набор сразу, какие-то растения преобладают. Иногда такая густота - не продерешься. А где-то внизу, у земли могут быть саженцы сосны или дуба ибо лесовосстановительные работы велись.

   Приходилось наблюдать, как на вырубках, что за Ставропольской ( 18-21-ый километр от станицы по гравийке ) в борозды, проделанные однолемешным плугом, высаживали сосенки - малютки. Там же на пригорке питомник, где их вырастили из семян. Занималась этим группа женщин, с ними машина-вездеход. В последующие несколько лет саженцев в чащобе незаметно. Возьмут они свое позже.

   У каждой вырубки-чащебе своя жизнь, своя динамика. На определенном этапе могут доминировать кусты потом кизил, боярышник, алыча...Хорош молодой кизильник - листва пышная, ягода крупная, мясистая. Это же можно сказать и о других плодоносящих деревьях. Но их постепенно обгоняют в росте другие завсегдатаи леса. Обгоняют и подавляют. Мне встречались большие площади кизильника, оказавшиеся под сенью дубового леса. Такой кизильник почти не плодоносит

   Грибы предпочитают молодой светлый лес, хотя известно, что могут обходиться без солнца и даже без света. Собирая грибы в сравнительно молодом парковом лесу удивляешься - неужели и здесь была чащоба, а теперь ни кустика. Да, наверное, так. Старые пни свидетельствуют - этот лес на бывшей вырубке.

   Наверное, вырубка никогда не становится лугом или поляной. Но и поляны не пускают к себе лес. Целые десятилетия известные мне луга и поляны остаются ими же. Кустарник - другое дело. Ажина, терн, шиповник... уживаются с травой. Но кустарник не долговечен - стареет, перестает плодоносить... иногда агрессивно расселяется, но и часто вымерзает или сохнет по непонятной причине.

   На лесных полянах и лугах такие высокие и сочные травы. Трудно представить себе более подходящие выпасы. Но они остаются невостребованными. Видимо есть проблемы с сохранностью скота, да и далековато от станиц. Ну, а если луг распахать и превратить в поле? Такие попытки делались. Плантажный плуг и мощная техника превращали гладкую поверхность луга в волнистую. Выкорчевывались кусты. Пахоту обычно засевали подсолнечником, кукурузой или ячменем. Что бы ни сеяли, к осени поля покрывала амброзия - мощная, в рост человека. Бедные кукуруза или подсолнечник выглядели хилыми расточками с до смешного маленькими шляпками или початками. Но откуда взялась амброзия? На бывшем лугу ее не было заметно. Пахота - на пахоте амброзия сильнее всех. Потом, естественно, новую пашню оставляли на произвол судьбы. Почва уплотнялась, травяной покров восстанавливался и вытеснял амброзию. Она превращалась в скромную, едва заметную травку. Особенно губительна для амброзии густая трава-мурова. Она вытесняет амброзию полностью.

   Сказанное приходилось наблюдать в лесах между Григорьевской и Ставропольской, Ильской и Азовской...Нужно несколько лет, чтобы травяной покров и кустарник восстановились. Но поверхность бывшей пашни так и остается волнистой. Косить такой луг нельзя. Правда никто и не пытается этим заниматься.

ГРИБЫ.

   Осень, пора опят. Вечером долго и трудно размышляю - куда же поехать? В памяти не спеша проплывают леса, что за Ставропольской, Крепостной, Убинской...Леса хороши, но все они на довольно крутых склонах гор, а крутые склоны Любу не вдохновляют, да и меня, пожалуй, тоже - возраст.

   Рано утром заехал за Любой и в путь.

   Только избавившись от сутолоки городских улиц, с их перекрестками, светофорами и нарушителями движения, мы с облегчением вздыхаем и замечаем небо, его необъятную ширь, разнообразие сюжетов и красок.

   Утро, небо и предстающая встреча с лесом способствуют хорошему настроению. От Краснодара до Калужской вполне приличный асфальт. Дорога еще пуста, можно расслабиться, подержать Любину руку в своей. Оба слегка улыбаемся. Скорость небольшая -80, можно и быстрее, но тогда мотор нагреется до предела - таковы Запорожцы.

   За Калужской направляемся по верхней дороге в сторону Саратовской. Места живописные. Наверное, впервые едущего они впечатляют, даже восхищают. Но мне они знакомы. В грибную пору дорогу и ее обочины заполняет множество машин. Леса, прилегающие к ней исхожены, истоптаны... Грибов случается много, и все же душа к этим лесам не лежала. Видимо, грибник должен чувствовать себя, хоть немного, первооткрывателем, а этого не получалось. Впрочем, все относительно. Но есть и преимущества - леса, в основном, без чащоб, парковые, расположены на пологих склонах. В этом смысле - женские леса.

   Дорога - гравийка. В зеркало вижу - пыль за машиной поднимается нехотя, свежесть утра подавляет ее. Минули поворот к Чибию, потом Папортному, еще километров 10 и справа малозаметная старенькая гравийка в лес. Сворачиваем. Почти сразу же внушительные лужи. Не каждый владелец престижной машины решится их преодолеть. Но наш броневичек привычен к лужам. А Люба их побаивается. Когда мы лихо берем лужу или движемся по ней не спеша, но упорно, глаза у нее округляются, иногда ойкает... потом с облегчением вздыхает. Так было и на этот раз. Дальше вполне приличная дорога. Минут через десять лес расступился, образовалась поляна и по ней весьма заманчивая тропка-дорожка. Неделю назад я здесь был с друзьями. И тогда полянка привлекла внимание, но на ней уже стояли машины и мы пошли в другую сторону. Грибы нашлись не сразу, только на обратном пути и у самой дороги. Направляясь сюда опять, я, конечно знал, что на прежнем месте грибов не будет - прошло много времени. Но ведь есть и другие места. В крайнем случае, прогулка по красивому лесу тоже удовольствие.

   Те, кто приехал собирать грибы, в машине не засиживаются. Любопытство и надежда на удачу неудержимо влекут в лес. По-быстрому переоделись. Теперь на мне много повидавшая брезентовая роба и кирзовые сапоги. В такой одежде колючие чащобы не страшны. Люба тоже в робе, но легкой хэбэшной.

   Густая синь небес, ласковое солнце и тихо, тихо до звона в ушах. Настроение отличное. Как всегда взглянул, где расположилось солнце, засек время и вперед. Шагается легко, как в молодости, но не спешим, всматриваемся в придорожные кусты. Люба идет по тропе, а я по лесу. Пока ничего обнадеживающего. Думалось - места приметные и, видимо, часто посещаемые, если здесь и есть опята, то где-то подальше, придется поискать. Вдруг голоса. Вышел на дорогу. - А не подскажите ли Вы, где тут опята? - спрашивает Люба мужчину, догнавшего ее. Вопрос настолько наивный, что улыбка неизбежна. Небольшое отступление.

   Прошлым вечером к нам зашла Люда, Наташина подруга. Я готовился к этой поездке и разговор сам собой зашел о грибах. Люда вспоминала грибные сибирские леса. Она уже много лет живет в Сургуте, а здесь в отпуске. Наташе приходилось собирать грибы на Украине. - Встретив в лесу незнакомого человека обычно здороваюсь - говорю я - смотрю в его корзину, хвалю грибы и пытаюсь узнать о грибной ситуации вблизи. Ответы прямо или косвенно помогают мне. Да и просто приятно поговорить с человеком в лесу, пожелать ему удачи. Мои собеседницы энергично возражали. По их мнению теперь информацию о грибах никто не дает. Встретившиеся молча расходятся или перекидываются словами не слишком дружелюбными. Эти возражения оказались для меня неожиданными, даже обескураживающими. Чтобы подкрепить свои взгляды рассказал такой эпизод. Однажды, в районе Баран горы (за Мирным ) долго и безуспешно искали грибы. Исходили несколько ранее известных мест, потом у перекрестка вышли из машины и обсуждаем - куда же податься? Недалеко остановился УАЗик-вездеход. За рулем пожилой мужчина, радом приветливая женщина. Поздоровались и как бы шутя обратились с вопросом - где же опята? Понимая, что вопрос чисто риторический. Но водитель, по- доброму улыбнувшись, ответил - сейчас будут, поезжайте за нами. Минут через 15-20 остановились у небольшого озерка, за которым склоны поросшие кустарником. Пока женщины знакомились и беседовали с неожиданными благодетелями, я поднялся по тропинке и срезал несколько опят, о чем известил всех радостным криком. - Да, Вам встретились замечательные люди - согласились подруги. Но такое встречалось раньше. Теперь же нравы другие. Подумалось - пожалуй, они в чем-то правы. Горожане стали скупы на информацию о грибах. Но это в городе, а в лесу человек становится проще, добрее. Конечно, грибник-профессионал, собирающий грибы на продажу, не выдаст свои заначки. А если любитель, вроде нас, посещающий лес изредка...Что ему таить? Там, где ему повезло, через два-три дня ( а то и раньше ) грибов уже не будет.

   Однако, вернемся на тропу. К нашему удивлению и радости мужчина ответил, что да, знает где грибы. - Вчера отсюда вернулась женщина с полными сумками опят, подробно рассказала как их найти, даже нарисовала план. В подтверждение своих слов, он вынул из кармана мятую бумажку и развернул. - Скоро будет озеро - сказал он, глядя в нее и предложил идти с ним. Мы охотно согласились. Вот и небольшое озеро или пруд обросший влаголюбивой растительностью. В его водах четко отражались сосны, росшие на противоположном берегу. Красотища...В таких случаях обычно говорю - ах, ну где же мой фотоаппарат?! Не удержался от этих слов и теперь.

   Тропа пошла в гору и опять по равнине сквозь мелколесье. Мы уже познакомились. Его зовут Геннадий, родом из Сибири. Сибирские леса полны грибов и ни одного ядовитого. Геннадию 49. Я признался, что мне уже 76. Как и следовало, обменялись любезностями. Оба сказали - а выглядишь гораздо моложе. Он и в самом деле выглядел моложе. Что касается моей внешности...Наверное, трудно представить молодому - как должен выглядит человек в 76 лет.

   Тропа-дорожка раздвоилась. Мы пошли по той, что правее. Она постепенно как бы растворялась или таяла, стала едва заметной и совсем исчезла. Широко шагает Геннадий. Я почувствовал на лбу испарину, тут же обернулся, - нет Люба не отставала. - Пожалуй, для нас это слишком - сказал я. Геннадий сразу же сбавил темп. - У меня мало времени, всего пару часов - оправдывался он. - А ты иди, как шел - говорю ему - если найдешь много грибов, то крикнешь. Он согласился и мы расстались.

   Перед нами ( верней левее ) ложбина переходящая в овраг, лес высокий и редкий. Первый куст опят увидел я. Опята желтые, типично осенние, свежие, хороши как цветы. Первый куст или самый красивый всегда дарю Любе. И каждый раз она их принимает, как самый дорогой и желанный подарок. В долгу не остается. Надо видеть ее улыбку, ее глаза полные радости, даже счастья. Да за такую улыбку не жалко отдать весь мир, со всеми его лесами и опятами. Шарим по склону и по равнине. Кустики попадаются, но довольно редко. Слышу Люба просит подойти. Любе плохо, разболелась голова, немного тошнит, трудно наклоняться. Видимо сказалась быстрая ходьба. Принять бы лекарство, но оно в машине. Я предложил ей посидеть на поваленном дереве, отдохнуть. Она покорно согласилась. В поисках грибов немного отошел, но Люба не выходила из головы - а вдруг ей станет хуже? Надо уходить к машине. Вернулся. Люба выглядела грустной, печальной. Бедная Люба! Наверное, моя нежность и ласка помогли бы ей справиться с недомоганием. Сам не знаю почему тогда у меня не хватило душевной теплоты, не нашлись нужные слова для этого. Потихоньку пошли назад. Без труда нашлась растаявшая тропинка, потом торная дорога, по которой пришли. Прямо на дороге кустик желтых опят. Как мы его раньше не заметили?! Люба села возле него и стала срезать. Рядом с дорогой нашлись еще. Самочувствие ее улучшилось. Она оставалась у дороги, а я шарил вокруг подальше, потом вернулся. Послышались шаги, по дороге быстро шел Геннадий, лицо в обильном поту. - Ну где же вы делись ?! Я вам кричал. Нужно было пройти еще метров сто, перейти овраг, там грибы, много. В его просторной сумке ведра полтора опят. - Надо бы больше, да нет времени, работа. Если пойдете за опятами, то не забудьте - при возвращении солнце должно быть перед вами, немного правее. И ушел. Я взглянул на часы - скоро полдень. У каждого из нас только по полведра грибов. Посоветовавшись с Любой решили - я пойду за опятами, они же рядом, вернусь к машине через пару часов. Она же сразу вернется к машине.

   Дальше все шло как по- писанному. Быстро нашлось нужное место. Опят много, но они одиночные, не крупные, по цвету и виду, как летние, хотя с ободком. Попадались и кусты желтых осенних опят, но немного. Казалось бы - резать грибы, ну что за работа?! Да нет - если в темпе собирать, то работа. Вскоре одежда пропиталась потом. Собираю в кепку, из нее пересыпаю в сумки. Их две, чтобы грибы меньше спрессовывались, слипались. Лимит времени истек. В сумках примерно два с лишним ведра опят. Беру шляпки, ножки режу под самый ободок. И только совсем молодые, мясистые черноголовики ( попадались и такие )... те брал с ножками. Быстрым шагом возвращаюсь. Я не стал разыскивать исчезающую тропу. Взял заведомо левее, потом под прямым углом вправо и вышел на дорогу, по ней влево и всего через полчаса был у машины. Люба мне рада. Кушаем, потом перебираем грибы. Настроение хорошее, но слышны и нотки сожаления - не пришлось Любе побывать в царстве грибов, а так хотелось!

   Прошло три дня и снова прекрасное утро и снова мы с Любой в тех же местах. Грибов уже меньше, ходить пришлось больше, и все же Люба выглядела счастливой. К двум часам собрали по ведру, устали, проголодались и решили вернуться к машине. В машине бутерброды и термос с заваренным шиповником. Это как бы фирменный напиток. Я завариваю шиповник с земляничным листом. Любе нравится. Да, неплохо было бы сейчас выпить кружечку. Перешли овраг, надо бы вправо и вдоль него, но позволил себе вольность - как и в прошлый раз отклонился. Лес прекрасный, вот и сосны, под ними возможны маслята. Бродили недолго, Любе хотелось к машине. Как и следовало, свернули вправо, но что это?...левее какие-то овраги, а прямо по ходу свежая вырубка. Молодежь собирает грибы. -А где дорога к озеру? - спрашиваю я парня. - Да там за вырубкой - отвечает он и указал рукой. Идем к вырубке, обходим ее, потом сквозь чащобу...Что-то совсем не то... но вот и дорога, вроде наша. Как и прошлый раз сворачиваю влево. Дорога под уклон и раздвоилась. Идем по одной из них - она растворилась, не стало ее. Вернулись, пошли по другой... тоже самое. Соблюдая направление, продолжаем идти. И вот в мелколесье нас окружили грибы, их много и довольно приличные. Я уже знал, что это верная примета - заблудились. Теперь, когда не до них, грибы издеваются над нами неудачниками.

   А где же солнце? Оно почти сзади. Выходит идем в противоположном направлении? Солнце, да и интуиция подсказывают - нужно влево. Но слева чащобы, за ними овраг и крутой склон. Овраг главная загадка - мы же его перешли в самом начале, теперь он должен находиться правее нашего пути, а овраг слева.

   Заблудиться в исхоженном грибниками лесу, недалеко от машины?! Это что-то вроде небольшого веселого приключения или шутки! Нет заблудиться в лесу вовсе не шутка.

   Почти все живущее на белом свете способно ориентироваться в пространстве. Если верить писателям и натуралистам то, к примеру, почтовый голубь, выпущенный с борта корабля, сразу же летит в направлении своего гнезда, до которого сотни километров. Кот, завезенный и брошенный в незнакомом лесу, никого не расспрашивая, нашел дорогу в город, а в городе свой дом. А перелетные птицы, а рыбы...Но цивилизованный человек такими способностями не обладает. Чтобы ориентироваться в пространстве, ему нужны знания и приборы. Это, если в глобальном масштабе. А в местных лесах? - В первую очередь наблюдательность и интуиция. Но об этом чуть позже.

   Все люди разные, и по способности ориентироваться тоже. Один может весь день ( или дни ) бродить по лесу и без затруднений вернуться в исходную точку. Другому же стоит только потерять из виду тропу, по которой пришел, немного покрутиться, собирая грибы, и все - заблудился.

   За последние 35 лет раз 200 ( а то и больше ) бывал в лесу. Иногда сам, но чаще, как ведущий в группе. Из этих двухсот - четыре раза блудил по несколько часов с потерей ориентации. Все четыре случая помню до мельчайших подробностей. Их нельзя забыть. Потеря ориентации сопровождается сильнейшим стрессом, даже шоком. Это как накдаун в боксе. Или, может быть, уместно сравнить с войной, когда у солдата в критический момент отказывает оружие. Он растерян, он как во сне, его поведение не контролирует разум. Кто-то возразит - Вы очень эмоциональны, но ведь не все столь остро переживают момент, когда потеряна ориентация. - Согласен, не все, но и не только я.

   В нескольких километрах от Ставропольской - охотхозяйство Горкушино. Ехать к нему по гравийке, потом вправо, через речку и вдоль ручья, впадающего в эту речку. По обе стороны дороги склоны, поросшие лесом. На одном из них собирали грибы - Татьяна Евгеньевна, Клара и я. Машина осталась на поляне у ручья. Изредка попадались маслята. Собирая их, постепенно взошли на хребет. Грибов стало больше. Собирали и по одну и по другую сторону хребта, пожалуй больше за хребтом. Небо хмурилось, пошел робкий дождь. Дождь усиливался. Сумки почти полны, мы изрядно промокли, пора к машине. Неожиданно для меня выяснилось - женщины намерены спускаться по противоположному склону. Ну что за абсурд! Я просил их и решительно требовал следовать за мной. Они же отказывались. Отказывались категорически, исступленно с испугом. Как будто бы я предлагал им броситься в пропасть.

   Моя Клара весьма своенравна, порой от нее можно ждать всякое. Но Евгеньевна...наша постоянная спутница в лесах. Она безоговорочно признавала мой авторитет, никогда не перечила и вот...Да это бунт на корабле! Во времена парусного флота участников бунта англичане обязательно вешали. И не только англичане. Бунт в море - тягчайшее преступление.

   Как-то раньше я говорил женщинам - в лесу могут возникнуть разногласия - куда же идти? Разногласия острые, каждый считает себя ( и только себя ) правым. Расставаться нельзя ни в коем случае. Нужно следовать за старшим, даже если он не прав. И вот мне не подчиняются. По фанатическому блеску глаз я понял, что логика и угрозы бесполезны. И я предложил компромисс. Они останутся здесь на хребте, а я спущусь к машине и, увидев ее, позову их. На хребте должно быть слышно. Они молча согласились. К машине почти бежал, нашел ее потом кричал что было сил. Ответа не последовало. Я снова на хребте, женщин, конечно, там уже нет. Опять кричу, кричу долго, пока до меня дошел чуть слышный ответ откуда-то снизу. Через время женщины пришли и покорно последовали за мной. В машине переоделись выпили горячего чаю.

   Тогда мне было непонятно, да и не задумывался особенно - почему такие страсти, как будто бы решался судьбоносный вопрос. А ведь ничего серьезного произойти не могло, даже по худшему варианту. Спустились бы в смежную долину, затем неминуемо вышли к реке, а от нее к машине недалеко.

   Но вернемся в сегодня, к нам с Любой. У идущего по лесу, разум, память и фантазия уже нарисовали картину местности, что-то вроде карты. Там далеко на юге море - севернее, с востока на запад проходит шоссе, запад ничем не ограничен. А здесь, поблизости, слева долина с руслом ручья, справа пологий склон, сзади, на востоке --гравийная дорога. Ну как можно заблудиться?! И когда вдруг оказывается, что местность совершенно не соответствует сложившемуся представлению ( как уже говорил ), возможен шок. Разум лихорадочно пытается и не может осмыслит случившееся. В эти минуты иногда принимаются самые рискованные и нелепые решения. Шок постепенно проходит, но имеет последствия. Разум с негодованием отвергает прежние представления о местности и мыслит как бы с нуля. Где я?! И заблудившийся ищет глазами солнце. Ах, как хорошо, если оно не закрыто лесом, горами и тучами. В трех случаях из четырех, когда я блудил, солнца на небе не было. К тому же даль не просматривалась.

   Солнце. Ни раз приходилось читать или слышать, что солнце для путника надежный проводник. Наверное, для идущего по равнине так оно и есть. Но в наших горных лесах тропа постоянно меняет направление и солнце то слева, то справа, то сзади, а то и перед тобою. К тому же солнце тоже движется. Казалось бы тут солнце, как и компас, бесполезны. И все же, когда клюнет жареный петух, взор невольно обращается к солнцу - выручай родное, и оно возвращает надежду.

   Ах, Люба! На даче она неутомима, а при сборе грибов тем более. Но если грибов нет, а на пути чащобы и крутизна, ее энергия быстро иссякает. Прошло уже пять с лишним часов, как мы ушли от машины. Люба устала. Я проклинал себя за опрометчивость. Конечно же, при выборе пути мне надо было быть более внимательным и серьезным. - Ну куда же ты меня ведешь? Говорил что к машине влево, а сам идешь назад в гору. - Да, родненькая, но здесь крутой склон оврага, тебе будет трудно на него взобраться. - Ничего, взберусь, давай к машине. Склон преодолели. И пока Люба отдыхала в конце подъема, я пересек поляну и кусты. Кусты мне казались подозрительными. И точно - за ними гравийка. Я усадил Любу с сумками на поляне, а сам пошел за машиной. Идти пришлось минут пятнадцать.

   Уже будучи пенсионером, последние несколько лет работал оператором котельной. Во время ночных дежурств то я, то напарник спали по два часа. Наверное, с тех пор осталась привычка - после первых двух часов сна просыпаюсь и некоторое время не могу уснуть. Нахожусь в какой-то дремоте со сновидениями. Теперь этот промежуток ночи заполнял лес. Я пытался сам себе объяснить случившееся. Порой казалось, что объяснение найдено, но потом оно ускользало. Однажды, разговаривая с Любой по телефону, сказал ей о своих переживаниях. - Да?! - удивилась она,- а я ничуть. Я не сомневалась, что ты меня выведешь.

   Опять ветераны собрались вместе, чтобы проводить очередника в лучший мир. С нами и молодые сотрудники Кубаньбургаза. В ожидании машины разговорились о грибах. В лесу много опят - говорит молодой геолог. - Позавчера мы набрали полные сумки. - И где же это? - поинтересовался я. - Да за Ставропольской, километров 10-12. Я хорошо знал леса и дороги за Ставропольской и попросил уточнить, где стояла их машина. Он подробно рассказал. - А как дорога? Продолжал расспрашивать я. Из-за плохого состояния дорог в прошлом году, я перестал туда наведываться. - Дорога местами разбита, и лужи - отвечал он - однако легковые машины проходят, хотя и с трудом. Подумалось - надо ехать, давно уже не бывал в тех местах. А когда-то...

   Ехать... но с кем? Те леса по горам и довольно крутым. Любе такие не по душе. Подходящий партнер - Николай Николаевич ( НН ). Горы ему нипочем - он лет на двадцать моложе меня. Я о нем уже писал, немного повторюсь. Это он, в своей газете, впервые опубликовал выдержки из моих военных воспоминаний, сопроводив замечательным отзывом. О таком отзыве я мог только мечтать. Мы подружились. Разговаривать с ним легко и интересно. Чудесный товарищ и страстный грибник. Мне хотелось и я обещал возить его в лес, но лето прошло, а обещание так и осталось не выполненным. Однако прежде стоит посоветоваться с Любой. С нею мы недавно были в лесу, даже дважды, и я надеялся на ее одобрение. Но Любе самой захотелось в лес. Она, конечно, не знала сколь желанной и необходимой для нас с НН была эта поездка, а я ей не рассказал. С Любой согласился, но настроение крепко испортилось. Как же ехать с таким настроением? И тут же сам себе возразил - когда Люба рядом, настроение всегда хорошее.

   Конец октября. За Ставропольской гравийная дорога идет вдоль хребта и речка сбоку. На светлых открытых местах она сухая, но там где ее укрывают деревья - обширные лужи и колеи. Километров через восемь поворот вправо и мост через речку и опять сквозь лес вдоль ручья, что впадает в речку. Ручьи, речки, хребты и долины для горожан, да и для местных жителей почти все безымянные. Подробных карт нет ( засекречены ) указателей тоже. Знатоков местности практически не стало. А те, кто считает себя таковыми - врут безбожно. Убеждался в этом неоднократно. Нет, местные жители свои леса конечно знают, но только те, что вблизи станиц.

   Вправо, к ручью, хорошо заметный съезд, влево - нечто напоминающее начало дороги. Место приметное и поставить машину есть где. В прошлом здесь уже останавливался. Решил остановиться и сегодня, тем более, что впереди большущая лужа, а за ней грязь и колеи. Стоит ли ехать дальше?.

   Переоделись. Погода хмурая, но настроение приподнятое, как всегда перед поиском. Геолог с друзьями собирал грибы по левому склону. Кстати, нашли их не сразу. Я знал, что в былые времена, случались грибы и по правому склону. Правый более пологий, более приспособлен для женщин. Восстанавливаю в памяти картину леса. Сначала по тропе через ручей, потом минут 15-20 вверх и далее почти равнинный лес. С этими местами связаны некоторые воспоминания.

   Лето на исходе, прекрасная погода. Я со своими постоянными спутниками Татьяной Евгеньевной ( бедной Танечки уже нет ) и Николаем Петровичем собираем кизил. Вначале кизил попадался кое-где, потом тропа, как аллея, над которой гроздями свисает кизил. Собирали только самый крупный и мясистый. Вышли на равнину к сосняку, рядом молодая, густо заросшая вырубка. Оказывается раньше, во времена мотоцикла, я на этой вырубке бывал, только с другой стороны. Собрал полную сумку опят. С тех пор ( сбора кизила ) прошло более 10 лет. А всего три года назад, осенью, в том же составе ушли вглубь леса по этой же тропе. Тропу местами поглощал лес или она раздваивалась или принимала другие тропы. Чтобы не утерять ее на обратном пути, оставляли указатели из веток со свежей листвой. И эти указатели нас выручали на обратном пути. Потом тропа превратилась в хорошо обозначенную грунтовую дорогу. Под сенью взрослых деревьев дорога не зарастает долго. Шли лесом, но вдоль дороги, не теряя ее из виду. Нашу дорогу пересекали другие, получалась целая дорожная сеть. Куда они?... Лес чистый парковый, больше дуб, места прекрасные - шел бы и шел. Но грибов мало, опят совсем не было. Пора возвращаться, но как же не заглянуть за тот взгорок, потом за поворот...Наконец окончательно остановились, передохнули, и когда я прошел уже метров 100 в обратном направлении, Николай Петрович вернул меня голосом. Перед ним целая поляна лисичек. Быстренько каждый из нас собрал на солидную жереху. Лес, хоть и скромно, вознаградил наше любопытство.

   Как долог будет обратный путь? Я засек время и вот почему. Уже несколько лет побаливал левый тазобедренный сустав. Стоит пройти несколько кварталов и нога немеет, требует хотя бы небольшого отдыха. Это в городе, в лесу же сустав не болел. В очередной раз хотел убедиться в благотворном влиянии леса. Известно, что лес врачует душу, очищает ее от суеты, горечи обид и утрат, позволяет по новому с оптимизмом смотреть в будущее... Но чтобы лес лечил болезни или возрастные недуги - слышать не приходилось. И вот наглядный пример, собственный опыт. Возвращались два часа. Шли в темпе всего с одним перекуром. Устали, конечно, но сустав не давал о себе знать.

   Но вернемся в сегодня. Я обратился к Любе - ты посиди полчасика в машине или возле нее, а я посмотрю, что там за ручьем. Люба согласилась. Я обследовал склон. Лес хороший, грибов много, но не тех, что мы берем. И только внизу, у ручья нашел немного опят. Это не то. Вернулся к машине через час. По другую сторону дороги, наискосок, стоял Москвич. Неказистый, грязненький, он мне напоминал трудягу-лошадь, покорно ожидающую своего хозяина. Упрекнув меня за опоздание, Люба продолжила - дяденька - водитель Москвича позавчера собрал здесь ведер шесть опят. У него большущий рюкзак с коробом и ведро, тоже необычайной величины. Ушел вот по этой дороге, и Люба указала на нее пальчиком. Долго не раздумывая, пошли по ней и мы. Как и следовало ожидать, левый склон оказался крутым, лес диким, тропа извилистой и скользкой. Люба, еще со свежими силами, молча следовала за мной. Наконец, исчезающая тропа уперлась в мелколесье с колючим кустарником, а под ним опята. Грибочки одиночные, небольшого размера, но молодые, красивые, даже нежные. Глаза у Любы засияли. Не жалея себя и не жалуясь на колючки, она принялась их собирать. Этим же занялся и я. Казалось мы нашли эльдорадо, грибы не иссякнут, их будет все больше...Но время шло, чащоба становилась все злее, а грибы попадались все реже и реже. Менялось и настроение. Попытались обойти чащобу лесом, но за ней тропа не возобновлялась - опять кусты, хотя и более редкие. Люба утомилась, вся исколота, часто ворчала. Действительно, ее хэбэшный костюм не для колючих чащоб. Я просил ее следовать за мной вплотную, ибо я проминаю дорогу. Но она почему-то отставала и оказывалась в окружении злых кустов. Разыскали тропу, по которой пришли. Возле нее собрали еще кое-что, а потом углубились в лес. Грибы попадались, но мало. Решили вернуться к машине. Но где же наша тропа? Путь к тропе преграждал обрыв. Екнуло сердце. Что-то часто я стал сбиваться с пути. Постарел? Ослабла интуиция? Возможно. Но есть и другие причины. Раньше лес был чище и еще с дорогами, просеками, в нем легко ориентироваться, а теперь дикий. Обошли обрыв, потом пологий спуск, лес чистый, попадаются опята и мы их собираем. Взглянул вверх - солнце изредка пробивалось сквозь тучи. Взглянул так, по- привычке. В этом лесу можно без солнца, в нем нельзя серьезно заблудиться. Спускайся вниз и выйдешь к ручью, к дороге. Но одно из неписаных правил гласит - в горном лесу возвращайся тем же путем, по которому пришел. Иначе возможны приключения - чащобы, овраги, обрывы...Можно и поблудить, а я с Любой.

   Кстати, о ручьях. Когда-то в прессе промелькнула заметка. В Бразилии, в верховьях Амазонки потерпел катастрофу авиалайнер. Пассажиры погибли, но одна женщина чудом осталась жива и вышла к людям. Ее спросили - как же ей удалось выбраться из джунглей? -А я пошла вниз по ручью... - ответила она. Сомневаюсь, что такой случай был в действительности, но логика железная. Ручей всегда впадает в речку, а речка...Словом ( для безнадежно заблудившегося ) ручей, хоть и не самый короткий, но верный путь к людям.

   Но вот открылась поляна и по ней тропинка в нужном направлении. Вскоре оказались на дороге, по которой поднимались.

   Расположились поудобней у машины, не спеша перекусили, потом прошлись вдоль ручья и собрали еще немного опят. Сидим и тщательно перебираем собранное. Получилось, примерно, по ведру - маловато, конечно, но если учесть, что в ведрах только шляпки, то не так уж и мало. Начало четвертого, пора домой - путь не близкий, да и машину помыть следует. Нашего соседа все еще нет. Мелькнула злорадная мыслишка - не все коту масленица...Но вот и он, видимо, спустился по другой дороге и теперь подходит по гравийке. У багажника поставил ведро, снял рюкзак. И рюкзак и ведро полны опят. Улыбается. Это мужчина лет пятидесяти, крепко сложенный. И ему пришлось продираться сквозь чащобы, немало бродить и на хребет поднимался. Подумалось - чтобы за несколько часов собрать столько...их должно быть много... и наверное, он их не резал, а рвал как траву. Грибы с травой и листьями. - Да, придется потрудиться еще и дома - сказал я. - Ничего, дома три женщины, управятся быстро. Глядя на солнце размышлял - сходить еще раз что ли?.

   Уверенно преодолев лужу, между нами остановился еще один Москвич. Два мужика осмотрели наши трофеи потом подняли крышку багажника и показали свои. И у них рюкзаки полны, но почему-то груздями. - А опята? Спросили мы. - И опята там...грузди только сверху. - И где же это? - продолжал интересоваться я. - Да тут недалеко, на наших постоянных местах, по спидометру отсюда 2,5 километра. - А дорога? - Дорога плохая, но проехали же.

   Незаметно для себя вспомнил прошлое, немного задумался. Впервые мой Запорожец оказался на этой гравийке где-то в конце восьмидесятых. Из любопытства по новой лесной дороге обычно еду до ее конца или пока возможно. Дорога то ныряла вниз в туннель, образуемый ветвями деревьев, то взбиралась на хребет, где так много неба, солнца и открываются незнакомые и потому загадочные дали. На очередном перевале единственный по всей дороге километровый столб с цифрой 21. Столько, наверное, от поворота, где мост, а может быть и от Ставропольской. Я въехал, как бы в другую страну. Это не горы, но и не равнина - что-то среднее. А лес, что правее реки, до самого горизонта вырублен. Нет, не сразу - вырубки различного возраста. Остатки леса продолжали рубить и вывозить. - Эти места были бы вполне пригодны для хозяйственной деятельности - думалось мне. Возможно, они когда-то были густо заселены. Сама же гравийная дорога после километрового столба продолжалась еще километров 6-8 и становилась непроезжей ( наверное грунтовой ). Она шла к опушке леса, что виднелся на горизонте. На всем протяжении гравийки многочисленные ответвления к лесоповалам.

   Здесь ( в этих местах ) впервые мы собрали по пластмассовому ведерку земляники. И многое другое впервые. Воспоминаний целая толпа, некоторые хотели бы засветиться. Не по теме, но...хотя бы это. При спуске от упомянутого километрового столба, есть ровная площадочка. Лучше места для машины не найти. Здесь мы ее и оставляли. Оставили и на этот раз. Бродили по склону в поисках опят без ощутимых результатов. Потом я спустился к реке, перешел ее и оказался на противоположном склоне. Там лес и квадратная вырубка. Попалось несколько маслят. Расстояние до машины не малое, но связь голосом была. Я позвал женщин. Сначала пошли вдоль реки, потом взбирались по склону. Нас интересовал дальний угол вырубки, поросший молодым сосняком. Путь оказался трудным - подъем крутой, кусты колючие. Вдохновляло то, что попадались маслята. Маслята крупные, свежие и чем выше, тем их больше. В лесу маслята не редкость, порой их много, но обычно червивые. Червь их поражает почти с пеленок. Здесь же, на удивление, маслята без изъяна. Набрали полные сумки, а они тяжелые. Как же возвращаться? С сумками по колючим кустам? Решили обойти вырубку сверху, по лесу. И этот путь оказался не из легких. Пришлось преодолеть овраг с крутыми склонами, а потом спуск к реке, тоже очень крутой. Местами скользили лежа или сидя. Устали чертовски и грибы казалось не в радость. Сели передохнуть. Случайно взглянул вправо. - А что там светофорит в траве, в осиннике? Неужели подосиновики? Преодолев инерцию покоя, поднялся и пошел посмотреть. Боже, они! Тут нельзя ни сказать несколько слов о подосиновиках. Лучшие их представители вызывающе красивы. Расти предпочитают в одиночестве или парами, а если их несколько или много - соблюдают дистанцию. Тесные семейные узы не одобряют. Нет в лесу гриба более любопытного, приветливого и легкомысленного. Еще издали, заметив грибника, приглашает подойти и полюбоваться им. А посмотреть есть на что. Стройная высокая ножка и внушительная шляпа нежно розового цвета. Встретив такой гриб, обязательно придешь в восторг. Вот и здесь они удивительно красивы, шляпки величиной с блюдце, а то и больше. Такие встречались мне лишь однажды, в лесу под Чибием. Усталость как рукой сняло. Каждый из нас ( Клара, Евгеньевна, Петрович и я ) унес с собой не меньше десятка красавцев. Кстати, будучи срезанными, быстро блекнут.

   Теперь в эти края не проехать - дорогу перекрыл оползень, да и крутые спуски-подъемы изрезаны промоинами, а ремонтировать некому.

   Как-то пришло в голову - несемся куда подальше, а что здесь, в начале пути? Остановились примерно там, где теперь стоит машина. В лес вело несколько торных дорог. По одной из них поднялись на хребет. По хребту, как всегда, тоже дорога. Хаживали и по ней. Однажды она вывела на обширную вырубку. Да, ту самую до которой мы с Любой не дошли. Вырубка предлагала - весной ландыши и земляничный лист, летом кизил и ажину, осенью- шиповник и грибы. Но мы знали и более щедрые места, со временем на вырубку перестали наведываться. Кстати, незачем подниматься на хребет. От вырубки к гравийке спускалось две дороги. Одна, по которой мы с Любой пытались пройти - по другой спустился наш сосед. Они почти рядом. Вторая ( другая ) была более торной, возможно меньше заросла, по ней и надо было идти. Вспомнились и места, где мужики собирали грузди. В прошлом тоже вырубки. Нужно приехать сюда снова, но лучше не с Любой.

   Заводской цех, обеденный перерыв, перекусываем за столом. - Вчера, на мотоцикле, побывал в лесу за Ставропольской - говорю Николаю. - Да, соглашается он - места там красивые. Нас туда не раз возили на маевку. А знаешь - продолжал Николай - если ехать по гравийке прямо, никуда не сворачивая, то километров через 20 окажешься в небольшом поселке, там паркетный цех ( Черноколово, как я узнал значительно позже ). За поселком, на берегу речушки чугунная тумба. Это указатель - здесь проходил ( может и теперь лежит ) телефонный кабель из Индии в Англию. А вдоль речушки тропа до самой Шабановки. Николай, хоть и значительно моложе меня, но мужчина серьезный, авторитетный, наверное знает, что говорит. Мое воображение разыгралось. Но были и сомнения. Я разыскал в каком-то справочнике сведения...действительно, англичане прокладывали телефонный кабель из Индии и проходил он через Северный Кавказ. Вот бы найти эту тумбу! А Шабановка?! Она в глухом лесу. Взглянул на карту и убедился - и Шабановка и Ставропольская на одной и той же реке - Шебша называется. Конечно, к Шабановке ( а рядом Тхамаха ) есть гравийная дорога, редко, но регулярно из Краснодара ходит туда автобус ( через Смоленскую и Мирный ). Но для любителя леса и приключений попасть в Шабановку на автобусе совсем не то, что по лесной тропе пеше или на мотоцикле. В очередной выходной решил обследовать окрестности поселочка, в котором паркетный цех. Было это, кажется, в 86-ом году.

   За Ставропольской гравийка та самая, по которой мы с Любой ездили по грибы. Но тогда по ней интенсивно вывозили лес и она была в отличном состоянии, верней не вся, а до того места, где поворот и мост. Мост остался справа. Кстати, справа же осталось озерцо ( или пруд ) и на его берегу свиноферма. Состояние дороги становилось все хуже. С трудом объезжал большие лужи и глубокие колеи. Перед въездом в поселок остановился. Поселок утопал в грязи, а дороги до того изрезаны, искромсаны тяжелым транспортом, что я решил отложить поиск тумбы и лесной тропы до лучших, более сухих времен. И такие попытки предпринимались. Однако позже дорога стала совсем непроезжей для легкового транспорта. К тому же паркетный цех сгорел, а свиноферму забросили. Это были последние форпосты цивилизации, которые без труда одолел и поглотил лес.

СВОИМИ РУКАМИ

Как построить дом? Открываю книгу американского автора с соответствующим названием. Нет, сначала обложка. На ней симпатичный особняк, молодая ухоженная зелень вокруг, яркие идиллические краски. Невольно думается - ах, какое счастье построить такой дом собственными руками и для себя. Не купить, а построить. Видимо такая потребность у настоящего мужчины есть или должна быть. Тогда и позже в 90-ых у нас много строили особняков. Особняки многоэтажные с затейливой, невиданной ранее архитектурой. А как же американцы?! Неужели их фантазия и возможности уступают нашим новым русским?! Уступают. На обложке дом одноэтажный. Верней над землей всего один этаж и мансарда, а гараж, мастерские и пр. под домом.

   Лощеная бумага, множество цветных фото, а в конце, на нескольких страницах, список фирм, услугами которых может воспользоваться застройщик. На одном из первых снимков - разбивка площадки под фундамент. Теодолит на треноге, возле него геодезист. Застройщик держит рейку, потом растягивает рулетку - все это своими руками. На снимках еще несколько моментов строительства. Застройщик присутствует, но его роль не ясна. А вот заливка бетоном фундаментной плиты. Застройщик держит гофрированный шланг, из которого мощной струей подается раствор, ну и т.д.

   Мне не приходилось жить в собственном доме. В детстве то коммуналки, то комнаты в частных домах. Ну а хотелось ли иметь собственный дом?.. с садом и живностью? Такие желания меня посещали всего несколько раз и только в детстве. Позже частнособственнические тенденции начисто выветрились. Что такое построить собственный дом? Да это в моем представлении муки ада! Муки начинаются еще до укладки первого камня в фундамент. Хлопоты с выделением участка, получением ссуды, с покупкой стройматериалов...Все с помощью нужных связей, знакомства, взаимных услуг, блата...Надо просить, выколачивать, добывать не оглядываясь на законы...Строя, в первую очередь следует надеяться на себя, на свои руки, но и без шабашников не обойтись. Ох уж эти шабашники, их породило время. Мне приходилось иметь с ними дело всего несколько раз, но впечатления остались сильными. Это люди наглые, полностью лишенные совести и чести. И это не все. Строительство - процесс без окончания. За домом следуют пристройки, подъезды...благоустройство самого дома и т.д. Среди рабочих в моей бригаде были и застройщики. Они постоянно вынуждены были что-то просить или воровать - цемент, трубы, доски...

   Позвольте, но ведь не все же бывает так мрачно. Да, согласен. Если строится человек энергичный, состоятельный, влиятельный, морально раскрепощенный...то строительство выглядит иначе. Но я к числу таких людей не отношусь.

   Нет, строить дом - это не мое. К тому же есть квартира. Но вот гараж...Ах, как хотелось иметь гараж, но ни где-нибудь, а во дворе. Вышел из подъезда, сел в машину и в лес! Да это голубая мечта пенсионера! В те времена (конец 80-ых) землю под гаражи отводили за городом. Гараж, до которого добираться час и более в общественном транспорте я решительно отвергал. Но как же быть? Все закоулки в нашем скромном по размеру дворе были уже давным-давно заняты. Нет, все же оставался уголок там, где сходились углом стены соседских строений и гараж нашего жильца. Совсем небольшой пенал, в котором росло три дерева. Я тщательно его вымерил...пожалуй, можно втиснуть машину, но небольшую, типа Запорожец.

   Тогда, в начале реформ, появилось немало желающих захватить все что возможно. Это касалось и территории двора и жильцам приходилось отстаивать каждый метр дворового пространства. Вот и я оказался в числе захватчиков. Спилить деревья...как отнесутся к этому люди? Правда, деревья в глубине двора и под их сенью никто не отдыхал. Все же я очень переживал. Пилил сначала верхние ветки, предварительно привязывая их, чтобы не свалились на крыши. С трех сторон крыши, а с четвертой высоковольтная линия. Стояли хмурые осенние дни, во дворе никого. Может быть поэтому меня не упрекали. Пилил примитивной ножовкой. У земли диаметр стволов порядка 0,5м. Может быть, нужно напомнить, что мне уже минуло 65. Работал остервенело - отступать некуда. Вспомнились родители. Они приступили к строительству дома после того, как их выпроводили на пенсию и одновременно лишили ведомственной квартиры. Жить было буквально негде. В определенном смысле я их повторял. Конечно же, заниматься гаражом следовало лет двадцать назад, но тогда все мои помыслы принадлежали бурению.

   Наконец, площадка под гараж освобождена. Как известно, сооружение металлического гаража дело нехитрое - заказал в мастерской да и все. Нет, площадка не простая - ни одного прямого угла. Своеобразие не только в этом. Гараж нужен высокий, чтобы полки были над машиной. Иначе некуда разместить все необходимые железки и резину. Такой гараж в любых мастерских делать отказывались. Ну что же придется делать своими руками. Ну а чьими же?! В те годы уважающие себя мои сверстники все делали своими руками - ремонтировали квартиру, свою машину, строили дачу и пр. Не унижались до приглашения шабашников. Получалось гораздо лучше и дешевле. Но сверстники (те что владели гаражами и дачами) имели соответствующий опыт и набор нужного инструмента, а у меня ни того, ни другого.

   Инструмент. В советское время инструмент стоил дешево. Но считалось недозволенной глупостью покупать его в магазине. Инструмент приносили с работы. Это у меня, а не у моих соседей, к моменту выхода на пенсию должен был быть прекрасный набор инструмента, включая электродрель со сверлами. Ибо последние годы работал начальником буровой, то есть снабжал бригаду всем необходимым, и инструментом в том числе. У меня кто-то из знакомых мог попросить электродрель, к примеру. Я отдавал, а потом с таким трудом списывал ее. Себе же не позволял брать с буровой ничего. Зря, конечно, все равно инструмент растаскивали сколько бы я ни старался его уберечь.

   Деньги. Я не считал свою семью бедной. Будучи на пенсии работал в котельной "Нефтемаша", зарплата с пенсией 300р. Столько получал квалифицированный рабочий или начальник высокого ранга. Были и сбережения. Но деньги расходовали осмотрительно. Серьезно болела Клара, а лечение во все времена, требует немалых, иногда непредсказуемых затрат. Все же я мог бы позволить себе купить материал для гаража. Так хотел и поступить. Но напарник, узнав об этом, прозрачно намекнул, что я рискую стать белой вороной, выделиться своею честностью. Любой нормальный рабочий уносит с завода все, что ему очень нужно (для дела, а не просто так), а если и расплачивается, то водкой. Такой поступок находит всеобщее понимание.

   Для каркаса гаража нужно уголковое железо. Такое на заводе имелось. Чтобы воспользоваться им было два варианта. Либо заранее нарезать уголок нужного размера и перебрасывать куски через забор, а потом уносить. Либо более цивилизованный - выписать обрезки уголка по цене металлолома и культурно вывезти через проходную. Разумеется, я выбрал второй способ. Но оказалось, что приблизиться к цивилизации вовсе непросто. Сначала заявление директору, потом справка от начальника цеха, что такие обрезки есть, потом склад - он приходует обрезки и отпускает мне, снова нач.цеха...Ох уж этот нач.цеха, его так трудно найти, То он в запое, то болеет, то просто нигде нет. В конце концов я перед рабочим, который режет этот уголок. - Если буду раздавать уголок кому попало, то чем же работать.. - решительно возразил он. Наверное, мне следовало принести пол литру, а я вовремя не сообразил. Эта карусель до того надоела, что я с надеждой посмотрел на забор. Когда рабочий день в цехе закончился, а у меня кочегара еще продолжался, я пришел в пустой цех, подошел к станку, отрезал несколько уголков нужного размера и перебросил их через забор в траву сквера. После смены унес их домой. Эту операцию пришлось проделывать неоднократно. Так что гараж я не только сделал своими руками, но и принес во двор на своих плечах.

   Дома хранить уголок было негде, и я его по возможности сразу же пускал в дело - резал, сверлил и собирал каркас. Сверлил ручной дрелью часто в очень неудобном положении. Потом обшивка железом. Просверлил множество отверстий, наверное, больше сотни. Немало пришлось поработать ножовкой и кувалдой, но сверление запомнилось больше всего. На весь гараж ни единого сварного шва, ни единого реза автогеном. Потом смотровая яма, облицованная кирпичом. Все до мелочей своими руками. И вот гараж готов! Гараж вполне приличный. Въезжая в него новенький Запорожец сиял улыбкой! Улыбался и я. Эй Вы, любезные моему сердцу леса, поля и горы! Теперь мы вместе!