Действующие лица:

Номер Первый, мужчина 40 лет.

Номер Седьмой, мужчина 22 лет.

Министр, 60 лет.

Мария Шварц, 37 лет.

Билл Ладури, 42 лет.

Молчаливый,   28 лет.

Действие первое

Гостиная в загородной вилле.   Тяжелая, темного дерева мебель в колониальном стиле,

На полу дорогой ковёр. За широким окном во фронтальной стене видна субтропическая растительность. Двери слева и справа. На  стенах картины модернистов  вперемежку с работами местных художников.

На резном, похожем на трон стуле с высокой спинкой сидит спиной к залу Номер Первый. Другой мужчина, Номер Седьмой, сидит за роялем. Ударяет по клавишам. Глухой звук.

Н о м е р  П е р в ы й. Там кое-что есть.

Номер Седьмой встаёт, поднимает крышку     рояля,     вынимает    три    автомата. Кладёт их на ковёр, снова садится на табурет перед клавиатурой. Несколько минут играет.

Н о м е р  П е р в ы й. Что это?

Н о м е р  С е д ь м о й. Лютославский.

Н о м е р  П е р в ы й. Русский?

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет. Поляк. (Мягко опускает крышку клавиатуры. С минуту сидит неподвижно.)

Н о м е р  П е р в ы й. Ты часто жалеешь, что бросил консерваторию?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Никогда не жалею.

Н о м е р  П е р в ы й. Правда?

Н о м е р  С е д ь м о й. Я стал бы всего лишь средним пианистом. (Встаёт, прячет оружие в рояль, опускает крышку.)

Н о м е р  П е р в ы й. Тебе не кажется, что это кощунство?

Номер Седьмой (усмехаясь). Буржуазный инструмент служит наконец-то народу.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты выглядишь усталым. Выпей. И мне налей.

Номер Седьмой подходит к столику с напитками, наливает в два стакана, один подает Номеру Первому, из другого пьет сам. Левой рукой Номер Первый показывает на кресло,   стоящее  в углу сцены.    Номер Седьмой  садится в это кресло — лицом    к

зрительному залу.

Н о м е р  П е р в ы й.   Расскажи, как там было, в горах.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Разве Номер Десятый не докладывал тебе?

Н о м е р  П е р в ы й.   Я хочу, чтобы ты мне сам рассказал.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Слушаюсь, команданте.

Н о м е р  П е р в ы й. Десятка признает только факты. Ценное качество, но иногда этого недостаточно... В данном случае важна прежде всего атмосфера, нюансы... Ты это тонко чувствуешь. А он что? Пришли, посмотрели, ушли.

Н о м е р  С е д ь м о й. Он с отличием закончил Военную академию.

Н о м е р  П е р в ы й. Вот-вот. А тут речь идет о двух журналистах с мировым именем.

Номер Седьмой (отпивает глоток, сует левую руку в карман). Она очень выносливая. Смелая.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты имеешь в виду способность выдерживать физические перегрузки?

Н о м е р  С е д ь м о й. Да. Ведь она уже не девочка... А держалась молодцом. Ему было легче. Он натренирован и к тому же мужчина... И все-таки не ей, а ему было плохо, когда мы показали им обезображенные трупы бойцов.

Н о м е р  П е р в ы й.   Над которыми поработали гвардейцы?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Да.

Н о м е р  П е р в ы й. Тут есть своя закономерность. Мужчины реагируют острее, когда видят других мужчин, которым запихнули в рот их отрезанные гениталии. Воображение у них начинает работать только в одном направлении... Они представляют себя на месте замученных. И у них сразу слабеют ноги... А у женщин воображение довольно изощренное, мягко выражаясь. Некоторым из них такая картина может показаться даже захватывающей.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Только не ей!

Н о м е р  П е р в ы й. Возможно, мой мальчик, возможно... Наверно, ты прав...

Н о м е р  С е д ь м о й. И кроме того, во время перехода она ни разу не пожаловалась, не попросила об отдыхе.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты уже говорил, что она выносливая и смелая.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она болеет за наше дело. Словно родилась здесь. И много знает.

Н о м е р  П е р в ы й.   А он?

Н о м е р  С е д ь м о й. Ладури—бесстрастный профессионал. Мы для него — очередной сюжет. Точно так же он вел бы себя и с гвардейцами и снимал бы то, что они показывали ему. Специалист по войнам, революциям, восстаниям, по междоусобной резне... Поэтому я удивился, что его стошнило... Но уже через минуту он водил по трупам камерой так усердно, будто снимал научно-популярный фильм о минералах... Лег на землю, чтобы крупным планом снять распоротый живот беременной.

Н о м е р  П е р в ы й.   Похоже, он тебя чем-то уязвил.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мы для него — только сюжет. На наше дело ему с высокой башни...

Н о м е р  П е р в ы й. Может, и так, но он всегда был на стороне угнетенных. И не забывай, он — звезда крупнейших телестудий в Штатах.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мне показалось, что его все время одолевает скука, если не считать момента, когда ему стало дурно.

Н о м е р  П е р в ы й. Я тебя понимаю. Но он не обязан любить нас. Если он покажет всему миру, что творит с людьми Национальная Гвардия, мы будем вполне удовлетворены. Как он — красивый малый, да?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ничего.

Н о м е р  П е р в ы й. А госпожа Шварц — ещё весьма и весьма, ты не находишь?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Интересней, чем на фотографии.                

Н о м е р  П е р в ы й.   Не ревнуй. Она не спит с ним с тех пор, как спуталась с тобой. А если даже спит, то не стоит из-за этого огорчаться. Наша нищая страна удручающе действует  на цивилизованных  н женщин, вот они и ищут утешений попроще. Скоро она вообще исчезнет из твоей жизни.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Десятка — сука.                                          

Н о м е р  П е р в ы й. Ты считаешь, он должен был скрыть от и меня?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Но это мое личное дело.                              

Н о м е р  П е р в ы й.   У революционера нет личных дел.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я знаю, но...

Н о м е р  П е р в ы й.    Что ты там шерудишь в кармане? Пипкой играешь?

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет, вот этим... (Вынимает из кармана проволоку, свернутую кольцом.)

Н о м е р  П е р в ы й.   Что это?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Струна от рояля.

Н о м е р  П е р в ы й.   Амулет из прошлого... У меня тоже есть что-то вроде этого. Чёрный камешек.

Номер Седьмой прячет    струну в карман    и    вынимает руку из кармана. Отпивает ещё глоток.

Н о м е р  П е р в ы й. А за то, что ты развлек госпожу Шварц в горах, я тебе признателен... Это ещё больше расположит её к нам.

Номер Седьмой (после паузы). Ты что, специально послал меня?

Н о м е р  П е р в ы й. Может, жалеешь?

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты не ответил.

Н о м е р  П е р в ы й. Хороший ты парень — умный, обаятельный, эмоциональный, знаешь языки... Когда мы победим, из тебя получится замечательный министр культуры и искусства. И никто из руководства лучше тебя не справился бы с ролью духовного наставника этих журналистов.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты предвидел, что я пересплю с ней?

Н о м е р  П е р в ы й.   Ты с ней или она с тобой?

Номер Седьмой (смеётся). И об этом знаешь?

Н о м е р  П е р в ы й. Догадываюсь. Я знаю её.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ты ведь ее не видел.

Н о м е р  П е р в ы й. Я много о ней читал... Не забывай, она тоже любит давать интервью... И хоть тебе она кажется единственной в своем роде, на самом деле такие женщины, как госпожа Шварц, встречаются не так уж редко. Сначала заполучила знаменитого Ладури — они ведь встретились случайно, она работает с ним впервые,— а потом обратила свой обволакивающий взор на юного пламенного революционера. Она обожает идеалистов, которые ежеминутно подвергают опасности свою жизнь. Ты можешь считать это извращением, но в этом есть и что-то благородное...

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты хочешь принизить её в моих глазах... А я ее очень люблю.

Н о м е р  П е р в ы й. Принизить? Нисколько... Просто тебя самого, ты считаешь, принижает тот факт, что её обволакивающий взор уже много раз останавливался на пламенных   революционерах, которые ежеминутно подвергают свою жизнь опасности... Это хорошо, что ты ее любишь... Настоящий мужчина должен любить женщину, которую трахнул... Ну вот, наконец-то ты улыбнулся. Конечно, это идиотизм, но я люблю, когда люди вокруг меня улыбаются, хотя у диктатора на этот счет другое мнение... Я радуюсь, когда у близких мне людей хорошее настроение. Это очень помогает в работе... Только не потеряй голову из-за госпожи Шварц. Не забывай, она скоро исчезнет из твоей жизни.

Н о м е р  С е д ь м о й. За её здоровье.

Пьёт.

Н о м е р  П е р в ы й. Такая женственная, а говорит и мыслит, как мужчина.

Н о м е р  С е д ь м о й. Это точно.

Н о м е р  П е р в ы й. В чем ты сможешь убедиться сегодня вечером во время моего интервью.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты подготовился?

Н о м е р  П е р в ы й. Зачем? Я буду говорить правду. Ничего, кроме правды... Секрет успеха её нашумевших интервью с мировыми знаменитостями только в одном: она чувствует, когда человек врёт, и загоняет его в угол. Атакует бесцеремонно и нагло, и тот в конце концов попадает в ловушку. Оскорблённый человек часто безоружен и потому позволяет себя поймать... Со мной такой номер не пройдёт. Мне нечего скрывать. Наше дело правое и чистое. Мы боремся с одной из самых кровавых и отвратительных диктатур на свете — вот и все. И она вынуждена будет просто изложить мою платформу.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Она заодно с нами — зачем ей атаковать?

Н о м е р  П е р в ы й. Минуту назад ты ее переоценивал, теперь недооцениваешь. Она будет нападать на меня, несмотря на симпатию к нашему движению, потому что всю свою профессиональную жизнь она делает одно интервью... Не забывай: я тоже был журналистом и разбираюсь в этой кухне. Меняются ее собеседники, но психологическая основа ее интервью остается та же: борьба двух «я». Победить... Очень часто ей это удавалось. Ее ego оказывалось сильнее. Победа нужна ей как воздух— для самоутверждения. Не стану вникать в мотивы, я знаю ее только по статьям ее и о ней. Но это так. Ей не столь важно, чтобы какой-то тип выговорился, ей важно победить, разоблачить. И такой стиль интервью принес ей славу. Людям нравится, когда их кумиров развенчивают, принижают. Она это знает, и это еще один повод, чтобы атаковать меня.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она приехала сюда, рискуя жизнью.

Н о м е р  П е р в ы й. Согласен.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мария — не Ладури. Войны, восстания — его стихия. А Мария впервые в такой ситуации. До сих пор она брала интервью в довольно комфортабельных условиях... А здесь — сам понимаешь...

Н о м е р  П е р в ы й. Официально она приехала, чтобы взять интервью у диктатора.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она его не получит.

Н о м е р  П е р в ы й. Посмотрим... Пойми, я не сомневаюсь в ее смелости и в благих намерениях... Я просто обнажил психологическую основу ее интервью... (После паузы.) Должно быть, она очень обаятельна. И к тому же — яркая личность... Она произвела на тебя огромное впечатление.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она... (Молчит, подыскивая слово.)

Н о м е р  П е р в ы й (после паузы). Разродись же, наконец.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она человечная.

Молчание.

Н о м е р  П е р в ы й. Прекрасное определение для человека. Давно не слышал.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Когда мы победим,   таких   людей   будет

много.

Н о м е р  П е р в ы й. Завидую тебе.

Н о м е р  С е д ь м о й. Почему?

Н о м е р  П е р в ы й. Я завидую твоей уверенности.

Н о м е р  С е д ь м о й. А ты в это не веришь?

Н о м е р  П е р в ы й. Что за тип этот Ладури?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ты не веришь в это.

Н о м е р  П е р в ы й. Верю, мой мальчик... Но не люблю об этом к говорить...

Номер Седьмой (после паузы). Ладури — молчун, да и по-испански он знает всего несколько слов.

Н о м е р  П е р в ы й.   А Мария говорит свободно.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Да. На шести языках.

Н о м е р  П е р в ы й. Очень вовремя они приехали... Настроить мировое общественное мнение в нашу пользу перед самым восстанием очень важно.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она понимает это и постарается сделать я все, чтобы помочь нам.

Н о м е р  П е р в ы й. В таком случае скажи им, когда будешь сопровождать их ко мне, чтобы завтра, во время встречи с отцом Умберто в ризнице церкви Христа Спасителя, они вели себя тактично и ничего не говорили о нашем Движении. Пусть спрашивают о судьбе прихожан, о тех, кого убили в собственном доме, пусть поинтересуются и теми, кто еще жив.

Н о м е р  С е д ь м о й. Скажу... Команданте, Мария просила... Я ей говорил, что это невозможно, но она уперлась — чтоб я попросил от с ее имени.

Н о м е р  П е р в ы й.   Говори.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она просит, чтобы ты разговаривал с ней без маски. Она понимает, что во время съемки ты будешь в маске, но хотела бы, чтоб интервью ей ты давал с открытым лицом, ей намного легче разговаривать, когда она видит лицо собеседника.

Н о м е р  П е р в ы й.   Ничего не выйдет.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я ей так и сказал.

Н о м е р  П е р в ы й. Она увидит мое лицо, когда мы победим... Не раньше.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я не обнадёживал ее.

Н о м е р  П е р в ы й. Она будет настаивать. Честолюбивая женщина: хочет добиться того, чего другим не удавалось. Вот увидишь — будет настаивать. А когда поймет, что и ей это не удастся,— разозлится и начнутся ее яростные атаки на собеседника. Атаки, которыми она славится.

Номер Седьмой садится на табурет у рояля лицом к Номеру Первому.

Н о м е р  С е д ь м о й.   За что ты ее так не любишь?

Н о м е р  П е р в ы й. Бессмысленный вопрос. Почему я должен ее любить? Или не любить? Я доволен, что она появилась в Центральной Америке. Я ценю это. В отличие от тебя, лично к ней я никак не отношусь. Просто я наперед знаю, как она будет себя вести, хотя, может быть, я ошибаюсь. Посмотрим. (Звонит телефон. Номер Первый берет трубку. Говорит в трубку.) Он один? Гм-м-м... Спасибо. (Кладет трубку. Поворачивается к Номеру Седьмому.) Наш хозяин вернулся.

Н о м е р  С е д ь м о й (смеётся). Они прочёсывают трущобы, а ты сидишь себе спокойненько в доме у министра.

Н о м е р  П е р в ы й.   Он хочет сохранить свои заводы.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Смешно.

Н о м е р  П е р в ы й. Смотря кому. (Смеётся.) Для него это важно. Важнее даже, чем для тебя твоя страсть к госпоже Шварц... Она кричит в постели?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Прекрати.

Н о м е р  П е р в ы й.  Кричит?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Нет.

Н о м е р  П е р в ы й. Может, она не хотела, чтоб ее крики услышал Ладури.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Если так — за это стоит выпить.

Номер Седьмой поднимает стакан. Оба пьют.

Н о м е р  П е р в ы й. Я просил руководство задержать тебя здесь. Ты не вернешься в свой отряд.

Н о м е р  С е д ь м о й. Почему? Я не могу оставить своих ребят. Ведь это я вытащил их из города.

Н о м е р  П е р в ы й.   У тебя есть задание поважнее.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Какое?

Н о м е р  П е р в ы й.   Не погибнуть накануне победы.

Н о м е р  С е д ь м о й.    Я должен бросить своих ребят? Никогда!

Н о м е р  П е р в ы й.   Это приказ.

Н о м е р  С е д ь м о й.    Я не заслужил такого отношения!

Н о м е р  П е р в ы й. Мне не нужны мертвые герои. Мне понадобятся потом кристально чистые люди. Преданные нашему делу.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я прошу тебя...

Н о м е р  П е р в ы й.   Твой преемник уже назначен.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ребята подумают, что я трус.

Н о м е р  П е р в ы й. Они знают, что ты не трус. Много раз видели тебя в деле.

Пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Здесь тоже опасно.

Н о м е р  П е р в ы й. Конечно. Но я буду присматривать за тобой. Здесь ты не обязан подавать пример своим ребятам.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Это свинство, команданте.

Номер Первый встает. Подходит к сидящему Номеру Седьмому, гладит его по голове.

Н о м е р  П е р в ы й. Трое моих братьев погибли. Младший был твой ровесник. У меня никого нет.

Стучат в дверь. Номер Первый со стаканом в руке идет к центру гостиной.

Н о м е р  П е р в ы й.   Войдите.

Открывается дверь, появляется Министр.

М и н и с т р.   Можно?

Н о м е р   Первый.   Вы в своем доме.

Министр входит, закрывает за собой дверь.

М и н и с т р. Это все в прошлом. Сейчас я гость революции... Здесь я любил после обеда выпить стаканчик... Ситуация меняется, а привычки остаются. (Подходит к столику с напитками, наливает себе изрядную порцию виски.) Странно, не правда ли?.. Я не мешаю?

Н о м е р  П е р в ы й.   Прошу. (Показывает Министру на кресло.)

Хозяин виллы садится.

М и н и с т р. Да, ситуация меняется, а привычки остаются... Я когда-то читал воспоминания о концлагере, где-то в Европе... Кажется, лагерь Аушвиц... Вторая мировая война... Прибыл новый транспорт с заключенными. Автор рассказывает, что в их барак поместили трех новеньких... Капо — это такой надзиратель, назначенный из заключенных,— каждому для почину всыпал по двадцать пять палок. Потом стал выяснять у новеньких профессию. Один оказался инженером и получил за это еще двадцать. Другой — чиновник — тоже получил еще двадцать. А третий оказался священником. «Мог бы сразу сказать», — пробурчал капо, согнал какого-то заключенного с лучшего места на нарах и поместил туда священника. На следующий день капо не пустил его на работу. Когда вечером все вернулись в барак, священник был мертв. Его задушил капо, «Зачем ему мучиться»,— объяснил капо, привыкший относиться к священникам с большим уважением.

Номер Первый смеется.

Н о м е р   П е р в ы й.   А что во дворце?                                          

М и н и с т р. Старая Гиена не понимает всей серьезности ситуации. Он уверен, что гвардейцы справятся, как справлялись и прежде. Ему не мешало бы показаться психиатру.

Н о м е р   С е д ь м о й.   И притом лет двадцать назад.

М и н и с т р. Он спит и видит пышные торжества на предстоящем юбилее диктатуры. Отца Нации ему уже мало. Решил называться Величайшим Сыном Нации. На меня кричит, обозвал трусом за то, что я отправил семью в Европу. Я ему ответил: сам-то я здесь — тогда он  и успокоился.                                                                                                

Н о м е р   П е р в ы й. Кстати, о вашей семье... Все чувствуют себя хорошо, свежий воздух идет им на пользу.                                              

М и н и с т р.   А что, есть какие-нибудь...

Н о м е р    П е р в ы й. Письмо от жены и детей лежит в вашей  спальне... А ваш старший сын назначен сержантом в один из наших отрядов.

М и н и с т р. Уговаривал ведь идиота в прошлом году вернуться в Гарвард. Но он предпочел здешних девок.                                              

Н о м е р   П е р в ы й. После победы такой сын будет настоящим сокровищем.

М и н и с т р. Только бы не в деревянной упаковке.

Н о м е р   С е д ь м о й. Он вас стыдится.

М и н и с т р. И правильно делает.

Номер Первый и Министр улыбаются друг другу.

Номер   П е р в ы й. Все забываю спросить у вас...

М и н и с т р. Спрашивайте, но сначала сядьте, пожалуйста... А то я не знаю, как мне быть — будущий Отец Нации стоит, а я сижу.

Н о м е р  П е р в ы й (садится на диван). Меня заинтриговала обстановка вашей гостиной. Старинная колониальная мебель...

М и н и с т р. Подлинная, уверяю вас, дорогой мой команданте, подлинная.

Н о м е р  П е р в ы й. И эти картины. Новейшие направления в искусстве и наш отечественный фольклор.

М и н и с т р. Вы хотите сказать: картины не соответствуют мебели?

Н о м е р  С е д ь м о й. Мне такое сочетание очень нравится. По принципу полифонии

М и н и с т р. Благодарю. (Номеру Первому.) А вы бы повесили тут старинные картины?

Н о м е р  П е р в ы й. Да.

М и н и с т р. Плохо моё дело.

Н о м е р   С е д ь м о й. О чём вы?

М и н и с т р. О своём будущем.

Н о м е р   П е р в ы й. Почему?

М и н и с т р. Потому что вы, кажется, доктринёр не только в политике... Пристрастие к стилистическому единству не обещает ничего хорошего таким, как я... Боюсь, я не впишусь в новую систему, которую вы хотите создать.

Н о м е р   П е р в ы й.   Вы обобщаете частности.

М и н и с т р. Только благодаря этому я ещё жив.

Н о м е р  П е р в ы й. Но вы не ответили на мой вопрос... Почему вы выбрали эти картины?

Министр отпивает глоток виски.

М и н и с т р. Дорогой мой команданте, в этом интерьере как в зеркале отражается моё «я»... И «я» многих других, кто живет в нашей стране. Мебель — славные традиции, омытые кровью; картины — современность; а опусы деревенских художников—то, что утрачено нами в прошлом и настоящем.

Н о м е р  П е р в ы й. Вам нечего опасаться. Златоусты всегда найдут себе место при любом режиме.

М и н и с т р. Если они не лишены определённой дозы подлости. Как я, например.

Н о м е р  П е р в ы й. Я бы назвал это скорее меланхолическим цинизмом.

М и н и с т р. После таких комплиментов в свой адрес, надеюсь, я могу себе позволить ещё одно обобщение. Так вот, дорогой Избавитель Отечества, все революции кроме целей социальных и политических ставят перед собой еще одну, невыполнимую задачу: воспитать Нового Человека. Человека с большой буквы. Что это должно означать? Подчинение личности лозунгам революции. А этого никогда не удается достигнуть, даже если в первом послереволюционном поколении пропаганда и добивается больших успехов,— потому что это означало бы окаменение. А жизнь — это отрицание окаменения. (Отпивает глоток из стакана.) К сожалению, вожди революции часто стремятся воплотить в жизнь этот утопический замысел. И чем больше общество упирается, тем более суровые меры к нему применяются. Доходит до того, что вожди сердятся на свой народ, он им даже мешает... Поэтому, когда вы заговорили о стилевом разнобое в моей гостиной, у меня по спине мурашки побежали.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Но общество должно измениться.

М и н и с т р (Номеру Первом)., Вот, пожалуйста... (Номеру Седьмому). Оно изменится, мой мальчик; только как ни странно, этот процесс трудноуправляем.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ничего, мы справимся.

М и н и с т р.   Увы, будете вынуждены.

Н о м е р  П е р в ы й (с улыбкой). Вы проявляете трогательную заботу о будущем, господин Министр.

М и н и с т р.   Люблю поболтать за стаканчиком виски.

Н о м е р  П е р в ы й. Я заинтересовался вашим интерьером, потому что в принципе мне здесь нравится.

М и н и с т р (с улыбкой). Отличный маневр... А я уж думал, что вас, как будущего Великого Мастера Унификации, с души воротит от такой стилистической мешанины... Что ж, всякий человек, когда ему грозит опасность, становится подозрительным.

Н о м е р  П е р в ы й. И все-таки я бы повесил здесь старинные картины.

М и н и с т р. Вы играете со мной, команданте. Словно кот с птичкой.

Н о м е р  П е р в ы й. О нет... Мое детство прошло в бедности. Хороший вкус в моем представлении — это та обстановка, которую я видел в домах моих богатых приятелей. Жалкая имитация колониальной мебели и убогая живопись в золоченых рамах. Чудовищно... Поэтому, если бы у меня была подлинная старинная мебель, я бы подобрал к ней картины из той же эпохи. Сбылась бы мечта детства.

М и н и с т р. Вам скоро предоставится возможность выбирать дворцы и виллы. Я охотно посвящу вас в секреты их интерьеров. С выбором не следует торопиться, потому что многие из этих достопочтенных строений набиты всяким хламом.

Н о м е р  П е р в ы й. Я, пожалуй, отдам предпочтение удобной функциональной современной мебели.

М и н и с т р. И тем самым создадите новый стиль. Вам будут подражать.

Н о м е р  П е р в ы й.   Возможно... Нет, все же мне здесь нравится. Вы всегда были богаты, и ваша семья, и ваши предки, и вещи для вас были всего лишь вещами. Вы не побоялись осквернить старинный интерьер современностью и тем самым создали новый стиль...

М и н и с т р. Наконец-то у нас будет руководитель, который займется искусством.

Н о м е р  П е р в ы й. Я? Ни в коем случае! Для этого у нас есть вот он. (Показывает на Номера Седьмого.)

Н о м е р  С е д ь м о й. Мы обеспечим художникам достойную жизнь, и пусть творят как хотят, лишь бы это отвечало целям революции.

М и н и с т р.   Лучше уж сразу кастрируйте их.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я думаю, мы вправе требовать служения обществу за общественные деньги.

М и н и с т р (Номеру Первому). А вы займетесь душами?

Н о м е р  П е р в ы й.    И плотью... Плоть нужно накормить.

М и н и с т р. Кстати, не поужинаете ли вы сегодня со мной? Я сам приготовлю.

Н о м ер   П е р в ы й. Я поздно вернусь.

М и н и с т р. Я подожду.

Н о м е р  С е д ь м о й. Еда команданте должна быть проверена.

М и н и с т р. Я приготовлю ужин, а не отраву, дорогой мой мальчик.

Н о м е р  С е д ь м о й. Не люблю, когда всякая буржуазная свинья называет меня «дорогой мой мальчик».

Н о м е р  П е р в ы й (Министру). Поужинаем вместе. (Номеру Седьмому.) Господин министр преклоняется перед твоей молодостью, поэтому и называет тебя так. Незачем петушиться.

М и н и с т р (Номеру Первому). Сдаётся мне, печальная судьба ждет того, кто забудет о вашем коварстве, Избавитель Отечества.

Н о м е р  С е д ь м о й (команданте). Зачем ты позволяешь ему называть себя титулами Старой Гиены?.. Он же просто смеётся над нами.

Н о м е р  П е р в ы й. Да, в иронии ему не откажешь. Как ты думаешь, к чему он клонит?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я уверен, он хочет оскорбить тебя.

Н о м е р  П е р в ы й. И всё? У тебя, милый мой, одно на уме... А ну-ка, пошевели же мозгами хорошенько!..

Н о м е р  С е д ь м о й.   Он приравнивает тебя к нему.

Н о м е р  П е р в ы й.   Браво...

Н о м е р  С е д ь м о й.   Ты не должен ему этого позволять.

Н о м е р  П е р в ы й. Награждая меня напыщенными официальными титулами Старой Гиены, наш милый хозяин дает мне понять, что я стану точно таким же.

Н о м е р  С е д ь м о й. Об этом я и говорю.

Н о м е р  П е р в ы й. А тебе не приходило в голову, что, возможно, он прав?

М и н и с т р. Оставьте мальчика в покое. Это политический стриптиз.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты никогда не станешь таким, как Старая Гиена.

Н о м е р  П е р в ы й. Почему?

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты борешься за народ.

Н о м е р   П е р в ы й. Народ... Весьма расплывчатое понятие.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты борешься за крестьян, за пролетариат, за всех обездоленных и угнетённых.

Номер Первыц. Девятнадцать лет назад Старая Гиена победил благодаря обездоленным и угнетённым.

Н о м е р  С е д ь м о й. Он заморочил народ лозунгами. Ему просто нужна была власть. Богатство.

Н о м е р  П е р в ы й. А может, я тоже такой?

М и н и с т р. Стриптиз. Настоящий стриптиз.

Н о м е р  С е д ь м о й. Времена изменились. Благодаря тебе и твоим товарищам растёт сознательность масс. Ты будешь руководить массами, а править массы будут сами.

Н о м е р  П е р в ы й. При сытых желудках активная и умелая пропаганда способна творить чудеса... Наш дорогой министр мог бы тебе кое-что рассказать об этом. Он советовал Старой Гиене, когда тот был еще вполне добропорядочным майором, а потом главой правительства, не слишком опираться на Гвардию, а лучше постараться поднять уровень жизни и позаботиться о пропаганде.

М и н и с т р. «Внешняя угроза...», «мы как твердыня...», «сплочённые вокруг.,.»

Н о м е р  П е р в ы й. Но тот его не послушал... И видишь — не за горами день, когда Отца Нации растерзает толпа.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Да, но много лет он творил, что хотел.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты что же — считаешь, что только политика кнута может дать реальные результаты?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Врагов мы должны будем вывести.

Н о м е р  П е р в ы й.   Вывести?.. Так говорят о насекомых.

Н о м е р  С е д ь м о й. Убийцы и палачи — это вредные насекомые.

H о м е р  П е р в ы й. Согласен... Но мы несколько уклонились от темы... Почему всё же ты так уверен, что я не стану чем-то вроде диктатора?

Н о м е р   С е д ь м о й.   Потому что я тебя знаю.

Н о м е р Первый.   Власть развращает.

Н о м е р   Се д ь м о й. Ты честный человек.

М и н и с т р. Завидую, что у вас такие люди, команданте.

Н о м ер  П е р в ы й (после паузы, Номеру Седьмому). Это ничего не значит.

Н о м е р  С е д ь м о й. Значит. Очень много значит.

Н о м е р  П е р в ы й. Объясни.

М и н и с т р. Выпьем, господа, поговорим о женщинах...

Н о м е р  П е р в ы й. Объясни все же, что ты имеешь в виду.

Н о м е р   С е д ь м о й. Ты честный человек!

Н о м е р  П е р в ы й. Что это значит?

Н о м е р  С е д ь м о й. Тебе стыдно, что ты честный?

Н о м е р  П ер в ы й. Что это значит?

Н о м е р  С е д ь м о й (указывая на Министра). Тебе стыдно перед ним?

Н о м е р  П е р в ы й.   Не кипятись. Объясни же. Мне интересно.

Н о м е р  С е д ь м о й. Перестань. Сам ведь понимаешь.

Н о м е р  П е р в ы й (внимательно смотрит на юношу). Может, и понимаю... Но я бы не хотел, чтобы ты меня идеализировал. Судьба революции не должна зависеть от одного человека, хотя бы и очень достойного, и такие, как ты, должны позаботиться об этом. Вы должны создать механизм, который обезопасил бы наше движение от извращений и произвола руководителей.

М и н и с т р (весело, Номеру Седьмому). Вам, кажется, предложили возглавить оппозицию... Вы, правда, называете это фракцией, но суть от этого не меняется. Что скажете?

Н о м е р  С е д ь м о й.   Если понадобится, возглавлю.

М и н и с т р. Обезоруживающая откровенность... Как подумаю, что сам когда-то был таким, так начинает под ложечкой сосать.

Н о м е р  С е д ь м о й. От страха?

М и н и с т р. Разумеется. К счастью, я быстро поумнел... Ну, мне пора. (Встаёт, допивает виски.) Пойду полежу. Режим, правда, вот-вот рухнет, но нельзя же из-за этого забывать о сиесте. Хоть я и вспомнил о ней с опозданием,

Н о м е р  П е р в ы й.  Но зато вы забыли о донесении.

М и н и с т р. Ах, да… (Достаёт из кармана несколько сложенных листков, отдает Номеру Первому.) Здесь план перегруппировки Гвардии, дата и час наступления, перечень...

Н о м е р  П е р в ы й (перебивает, прячет листки в карман). Спасибо. Я посмотрю.

М и н и с т р (идет к выходу, в дверях останавливается, оборачивается). Надеюсь, с моими родными обращаются хорошо?

Н о м е р  П е р в ы й. Они ни в чем не нуждаются.                              

М и н и с т р. Кроме свободы.                                                                    

Н о м е р  П е р в ы й. Вы скоро увидитесь.                                            

Н о м е р  С е д ь м о й. Мы не поступаем так, как вы.                          

М и н и с т р. У людей накопились обиды... Те, кто присматривает за ними, — живые люди, и если обиды возьмут верх над дисциплиной...

Н о м е р  С е д ь м о й. На членов семьи мы вину не перекладываем.

Н о м е р  П е р в ы й. Можете быть спокойны. Я ручаюсь за безопасность ваших близких.

М и н и с т р. Простите... Я уже стар. Нервы сдают. (Поворачивается и уходит.)

Молчание.

Н о м е р  С е д ь м о й. Спущенная шина.

Н о м е р  П е р в ы й. Что?

Н о м е р  С е д ь м о й. Да эти господа, которые теряют власть, похожи на спущенные шины. Еще недавно такой был надутый и важный, а теперь — просто тряпка.

Н о м е р  П е р в ы й. Он не из худших... Льстец и проныра, но и террор никогда не одобрял.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что с ним будет?

Н о м е р  П е р в ы й. Ничего.

Н о м е р  С е д ь м о й. Но...

Н о м е р  П е р в ы й. Он помогает нам.

Н о м е р  С е д ь м о й. Потому что вынужден.

Н о м е р  П е р в ы й. Нам нужна широкая поддержка... Если мы отпугнем промышленников, это гибельно отразится на экономике. Мы обязаны возродить страну.

Номер Первый встает, подходит к юноше, берет у него из рук стакан, относит оба

стакана на столик. Оборачивается. Номер Седьмой встает.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я пойду.

Н о м е р  П е р в ы й. Иди... Поспи перед встречей с госпожой Шварц и этим Ладури.

Н о м ер  С е д ь м о й. Почему ты был со мной таким...

Н о м е р  П е р в ы й. Каким?

Н о м е р  С е д ь м о й. Недобрым...

Н о м е р  П е р в ы й. Небольшой психологический этюд. Своего рода терапия.

Н о м е р  С е д ь м о й. А этот слизняк был свидетелем.

Н о м е р  П е р в ы й. Участником.

Номер Седьмой подходит к Номеру Первому.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я думал о твоем приказе... (Номер Первый вопросительно поднимает брови.) О том, что ты приказал мне остаться здесь...

Н о м е р  П е р в ы й.   Ну, и что?

Н о м е р  С е д ь м о й. Сначала я не понял тебя. А теперь понял. Я нужен тебе здесь. (После паузы.) Спасибо.

Улыбаются   друг другу. Номер Седьмой   уходит в те же двери,  куда ушел Министр, Номер Первый подходит к телефону. Берёт трубку.

Н о м е р  П е р в ы й. Зайди.

Подходит к дивану, ложится.  Открывается вторая дверь,  входит    Молчаливый.

Собирает стаканы, ставит их на поднос…

Н о м е р  П е р в ы й. Эта деревенщина, поручик Гомес, все ещё жаждет повышения?

Молчаливый поворачивается к Номеру Первому. В руках у него поднос. Утвердительно

кивает.

Н о м е р  П е р в ы й. Постарайся дать ему понять: он станет гордостью Национальной Гвардии, если завтра в двенадцать часов дня в ризнице церкви Христа Спасителя сумеет ликвидировать двух опасных иностранцев, врагов Отца Нации.

Молчаливый утвердительно кивает.

Н о м е р  П е р в ы й. И сегодня же эвакуировать отца Умберто в безопасное место. Всё.

Молчаливый уходит с подносом в руках.

Действие второе

Склад. По бокам и в глубине сцены — пустые стеллажи, Бетонный пол. На нем несколько ящиков, перевернутых кверху дном. Две лампы с жестяными абажурами, свисающие с потолка, освещают сцену холодным светом. На одном из ящиков сидит Ладури, рядом на другом ящике лежит его телевизионное снаряжение. Мария Шварц стоит напротив Номера Седьмого.

Ш в а р ц. Почему он непременно должен разговаривать со мной в маске? Идиотизм.

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет, это — принцип.

Ш в а р ц.   Вы не доверяете мне?

Н о м е р  С е д ь м о й. Дело не в доверии, а в принципе.

Ш в а р ц. Послушай, что за тарабарщина?

Н о м е р  С е д ь м о й. Говорю, как умею.

Ш в а р ц. Ну хорошо... Не сердись, я не хотела тебя обидеть... Но ваш шеф должен, черт побери, снять свою маску. Я не могу разговаривать с человеком, не вядя его лица.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я ему об этом говорил.

Ш в а р ц. Значит, не убедительно.

Н о м е р  С е д ь м о й.   На всех пресс-конференциях он выступает в маске.

Ш в а р ц. Сама видела — на снимках и в фильмах. Идиотские маски. Утёнок Дональд, пес Плуто, Микки Маус — прямо целый Диснейленд.

Н о м е р  С е д ь м о й. Он человек с юмором.

Ш в а р ц. Или инфантилен.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что ты имеешь против утёнка Дональда или пса Плуто?

Ш в а р ц. Я их обожаю... Только вот интервью я хочу взять у вашего руководителя, а не у них. Я должна видеть лицо человека.

Ладури смотрит  на   часы. То  же самое делает госпожа Шварц.

Ш в а р ц. Без минуты шесть.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мы все очень пунктуальны... Если не случается что-нибудь непредвиденное.

Ш в а р ц. Скоро комендантский час.

Н о м е р  С е д ь м о й. До восьми успеете в гостиницу, не беспокойтесь.

Ш в а р ц. Пусть ваш вождь наденет маску, когда Билл будет его снимать, но я должна видеть его лицо.

Н о м е р  С е д ь м о й. От меня это не зависит.

Ш в а р ц. Я знаю. (Достает сигарету, угощает Номера Седьмого. Закуривают.) Я так говорю, потому что злюсь. Может, он боится меня, и поэтому не хочет показать мне свое лицо?

Н о м е р  С е д ь м о й. Чего ему бояться?

Ш в а р ц. Лицо говорит о многом.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ему нечего скрывать.

Ш в а р ц. Посмотрим... А может, он уродлив?.. Но если даже его рожа безобразней, чем у дьявола, я предпочитаю смотреть на нее, а не на морду пса Плуто.

Из-за стеллажей выходит Номер Первый. Он без маски.

Н о м е р  П е р в ы й. Добрый вечер.                                              

Л а д у р и. Привет.

Мария Шварц молча смотрит на команданте.

Н о м е р  С е д ь м о й. Номер Первый — госпожа Шварц, господин Ладури.

Ш в а р ц. Я идиотка. Скандалю тут уже десять минут, требую,

чтоб вы говорили со мной без маски                                                          

Н о м е р  П е р в ы й. Теперь можете успокоиться.                        

Ш в а р ц (Номеру Седьмому). Ты знал, что он будет без маски?      

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет.

Ш в а р ц (Номеру Первому). Почему вы ее не надели?

Н о м е р  П е р в ы й.   Вы ведь просили об этом. Наверно, это важно для вашей работы.

Ш в а р ц.   До сих пор вы никогда...

Н о м е р  П е р в ы й. Правильно... Но во-первых, я отношусь к и вам с уважением и хочу создать вам для интервью самые благоприятные условия. А во-вторых, через несколько дней начнется восстание, и ни для кого уже не будет секретом...

Ш в а р ц.   Уже началось в некоторых провинциях.

Н о м е р  П е р в ы й.   Это увертюра... А если мы победим, мое лицо будут знать все.

Ш в а р ц. А если проиграете?

Н о м е р  П е р в ы й.    Я надеюсь, вы умеете хранить тайны.

Л а д у р и.   А я смогу снимать вас без маски?

Н о м е р  П е р в ы й  (с улыбкой). Мне говорили, что по-испански вы знаете всего несколько слов.

Л а д у р и. Я тоже люблю сюрпризы... Так как же?..

Н о м е р  П е р в ы й.   Я буду в маске.

Ш в а р ц.   Утенка Дональда или пса Плуто?

Н о м е р  П е р в ы й. Сегодня в другой. В мексиканской   карнавальной.

Л а д у р и. Где же она у вас?

Н о м е р  П е р в ы й (показывает на стеллажи, из-за которых он появился). Там.

Л а д у р и. Я знаю эти маски... Начну снимать, когда   вы будете выходить из тени. Получится очень эффектно.

Н о м е р  П е р в ы й. Как вам угодно.

Л а д у р и.  Почему вы сегодня выбрали именно эту маску?

Н о м е р  П е р в ы й.   Предостережение... Нет, скорее — приговор.

Л а д у р и. Кому?

Н о м е р  П е р в ы й.   Режиму.

Ш в а р ц. Можем начинать? И как я должна вас называть?

Н о м е р  П е р в ы й. Да. Можем начинать... И давай перейдем на «ты», так будет проще.

ария Шварц садится на ящик, жестом приглашает сесть на другой.

Номер Первый берёт один из ящиков, садится напротив Марии.

Н о м е р  С е д ь м о й. Команданте, я пойду проверю охрану.

Н о м е р  П е р в ы й.   Хорошо.

Ш в а р ц (Номеру Седьмому). Останься.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Но...

Ш в а р ц. Не хочешь посмотреть, как я работаю?

Н о м е р  П е р в ы й. Можешь остаться. Кое-что для тебя будет полезно.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я должен идти.

Ш в а р ц. Жаль.

Н о м е р  П е р в ы й (Марии). Начнём?

Номер Седьмой исчезает за стеллажами. Мария Шварц включает репортёрский магнитофон, гасит ногой сигарету.

Ш в а р ц. Номер Первый, ваше Движение называет президента Роблеса детоубийцей. Не так ли?

Н о м е р  П е р в ы й. Совершенно верно. Это один из многочисленных эпитетов диктатора.

III в а р ц.   Но наиболее впечатляющий.

Н о м е р  П е р в ы й. Потому что убийство детей — одна из омерзительнейших форм геноцида.

Ш в а р ц.   Детей нужно оберегать как самую большую ценность.

Н о м е р  П е р в ы й.   Несомненно.

Ш в а р ц. В таком случае почему вы используете детей в боевых отрядах?

Н о м е р  П е р в ы й.   Потому что хотим их уберечь.

Ш в а р ц.   Это какой-то чудовищный парадокс.

Н о м е р  П е р в ы й.   Он порожден самой жизнью.

Ш в а р ц.   Посылать в бой — значит уберечь?

Н о м е р  П е р в ы й.   Мы ведь говорим о подростках...

Ш в а р ц. У нас есть снимки девятилетнего мальчика с противотанковым ружьем и записи бесед с ним.

Н о м е р  П е р в ы й. Исключения из правил, конечно, бывают, но в основном у нас подростки.

Ш в а р ц.   Дети.

Н о м е р  П е р в ы й. Да, это дети. Почти все — сироты. И сиротами их сделали Национальная Гвардия, полиция или боевики правительства. Да, мы могли бы бросить этих детей на произвол судьбы, и тогда мы назывались бы гуманистами. Мы не заставляли бы детей воевать. Но эти дети умерли бы с голоду.

Ш в а р ц.   Вы можете организовать для них лагеря.

Н о м е р  П е р в ы й. Лагерям мы не можем организовать достаточно надежную охрану... Наша сила в мобильности, а лагеря - это стационары. Они стали бы слишком легкой добычей для Национальной Гвардии, и мы знаем, что Гвардия не щадит детей наших борцов. После резни, которую Гвардия устроит в таком лагере, достаточно подбросить несколько автоматов, пригласить фоторепортеров — и опять же получится, что наше движение использует в боевых операциях детей. Эта дилемма обсуждалась на заседании руководства в прошлом году... После длительной дискуссии было решено: маленьких детей мы разместим на территории, которую сможем надежно контролировать, и там они будут окружены заботой, максимальной в наших условиях. А подростки, которые рвутся в бой, будут приняты в отряды... Не забывай, в этих мальчишках огромные запасы агрессии. Если оставить их без присмотра и контроля эта агрессия может принять весьма опасные формы... У нас появятся банды несовершеннолетних, и это сотни потерянных для будущего людей... В отрядах ненависть мальчишек к убийпам их родителей мы направляем в нужное русло, и она приближает нашу победу. К тому же с ними ведется воспитательная работа... Подростки к участию в боевых операциях допускаются лишь в крайних случаях, а в основном они просто помогают нам кое в чем, и они не голодают...

Ш в а р ц. Но гибнут сотнями, потому что воевать не обучены.

Н о м е р  П е р в ы й. Мы обучаем их... В этом возрасте не верят собственную смерть. Хоть они и видят её рядом. Кроме того, каждый старается показать   себя перед   другими, отличиться...   Маленькие macho1.

Ш в а р ц. Ненавижу это слово.

Н о м е р  П е р в ы й. Можешь ненавидеть, но мужское начало в них играет. И гонит этих щенков туда, где опасней.

Ш в а р ц. Что будет с теми, которые выживут?

Н о м е р  П е р в ы й.   После победы?

Ш в а р ц (зло). Да, едрёна мать, после победы!

Н о м е р  П е р в ы й. Ты тоже хочешь быть macho. Ругаешься, как мужик.

Ш в а р ц. Что будет с теми, кто выживет?

Н о м е р  П е р в ы й. Я не могу тебе сейчас ответить точно. Ясно одно: нужно будет заняться ими особо... Не знаю, откроем ли мы для них специальные школы или разместим их среди обычных детей, не знаю, этим займутся специалисты, педагоги и социологи... Может, быть, следует создать для них интернаты... Самые старшие, вероятно, останутся в армии.

Ш в а р ц. У тебя есть дети?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет.

Ш в а р ц. И не было?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет.

Ш в а р ц. Ты был женат?

Н о м е р  П е р в ы й. Да.

Ш в а р ц. Последний вопрос не слишком личный? Я хочу задать тебе еще несколько в этом плане, прежде чем мы перейдем к более общим проблемам.

Н о м е р  П е р в ы й. Спрашивай.

Ш в а р ц. Что сейчас с твоей женой?

Н о м е р  П е р в ы й. Насколько мне известно, ты не пишешь для дамских журналов.

Ш в а р ц. Не хочешь отвечать?

Н о м е р  П е р в ы й. Она оставила меня... Уехала за границу.

Ш в а р ц. Почему?

Н о м е р  П е р в ы й. Почему оставила или почему уехала?

Ш в а р ц. И то и другое.

Н о м е р  П е р в ы й. Я не оправдал ее надежд. Она вообразила, что я обеспечу ей спокойное существование... А я не сумел.

Ш в а р ц. А почему уехала?

Н о м е р  П е р в ы й. Наша страна мало пригодна для людей, которые дорожат своей безопасностью.

Ш в а р ц. Святые слова... Тебе о ней что-нибудь известно?

Н о м е р  П е р в ы й.   К сожалению, ничего.

Ш в а р ц.   Она живёт в Париже.

Н о м е р  П е р в ы й. Откуда у тебя такие сведения?

Ш в а р ц. Я разговаривала с ней.

Короткая пауза.

Н о м е р  П е р в ы й.   Значит, ты знаешь моё имя.

Ш в а р ц.   Это что-то меняет?

Н о м е р  П е р в ы й (улыбается). Нет.

Ш в а р ц. Номер Первый, я основательно готовлюсь к интервью. Я не только читаю все, что необходимо по теме, но и расспрашиваю людей, которые знают того, с кем мне предстоит беседовать, и которые могут рассказать мне что-нибудь существенное. Если ты не возражать, я вкратце напомню теперь читателям историю вашего Движения. Всё началось с волнений в провинции... Тупой, архаичный, кровавый режим Роблеса создал прекрасную питательную среду для всяческих брожений... Собственно говоря, партизанское движение в вашей стране было чем-то эндемическим, то есть свойственным данной местности. Но сейчас мы говорим о последних восьми годах. Во главе Движения стал Гутьерес. Он сделался популярной личностью, о нем писала зарубежная пресса. А потом вдруг замолчала. Партизаны исчезли, но зато появилось городское подполье. Его возглавил загадочный Номер Первый. Подполье провело несколько эффектных операций, но потом полиция и Национальная Гвардия перехватили инициативу. С террористами, как их называла пропаганда Роблеса, казалось, было покончено. Но это было не так. Террористы снова объявились в провинции, чтобы через некоторое время дать о себе знать и в городах... Руководство Движения представляет все общественные слои, в нем насчитывается около двадцати человек... Движение Освобождения в настоящее время охватывает всю страну... Хотя в руководстве преобладают левые элементы, зарубежные наблюдатели считают, что политическая платформа Движения пока неясна. Кое-кто не исключает, что после свержения Роблеса произойдет поляризация внутри Движения и победившая группа не удержится от репрессий по отношению к недавним союзникам. Пока что Движение Освобождения пользуется поддержкой многих государств. Тех, которые к режиму Роблеса относятся враждебно, и тех, которые считают, что режим скомпрометировал себя... Вернемся, однако, к фигуре Гутьереса. Он неожиданно выплыл в Париже, где ныне возглавляет группу беженцев из вашей страны, которые называют себя Партией Свободы... Пресса не интересуется ими, хотя они и стараются привлечь к себе ее внимание... Я беседовала с Гутьересом в течение многих часов... Он дал мне адрес твоей жены... Бывший партизанский вожак Гутьерес, парень не из робких, говорит о тебе со страхом, хотя, по-моему, и не отдаёт себе в этом отчёта. Но я чую страх, как запах духов. Что ты на это скажешь?

Н о м е р  П е р в ы й. История нашего Движения изложена тобой довольно верно... Только я не понял твоих намеков на то, что господин Г. будто боится меня.

Ш в а р ц. Он называет тебя Заражённым.

Н о м е р  П е р в ы й. Это свидетельствует лишь о его богатой фантазии, но не о страхе.

Ш в а р ц.   Ты не спрашиваешь, почему он тебя так называет?

Н о м е р  П е р в ы й. Я знаю почему.

Ш в а р ц. Так, может, ты мне скажешь?

Н о м е р  П е р в ы й. Пожалуйста... Он считает, что в борьбе с Роблесом я перенял его методы. Что я от него заразился.

Ш в а р ц. И это правда?

Н о м е р  П е р в ы й. В определённом смысле да.

Ш в а р ц. Что значит «в определенном смысле»?

Н о м е р  П е р в ы й. Мы убиваем.

Ш в а р ц.   Однако ты сделал оговорку.

Н о м е р  П е р в ы й. Потому что мы применяем и другие методы. Прежде всего, это пропагандистская работа, и она дает прекрасные результаты, в наших отрядах — много бывших гвардейцев... Еще мы отличаемся от них тем, что мы не жестокие... За измывательство над пленным у нас одно наказание: расстрел.

Ш в а р ц. А ваша контрразведка и народные тюрьмы?

Н о м е р  П е р в ы й. Случается, что люди из контрразведки применяют насилие.

Ш в а р ц. То есть пытки.

Н о м е р  П е р в ы й. Я сказал: насилие — но они обязаны получить на это согласие районного руководства. Идет война, без насилия не обойтись. Но никаких народных тюрем у нас нет. Это выдумка приспешников Роблеса, имеющая, правда, под собой некоторую почву: еще в первый период городского подполья мы захватили в плен несколько их палачей и объявили, что    они    находятся в народных тюрьмах и скоро предстанут перед народным судом. В конце концов, так оно и произошло, в чем все могли убедиться: их тела мы подбрасывали преимущественно к полицейским участкам или в другие эффектные места. Но это уже история... В настоящий момент у нас нет никаких народных тюрем по тем же причинам, по которым мы не стали создавать лагеря для сирот... Это стационарные объекты, а наша сила, как я уже говорил, в мобильности... Если к нам в руки попадают отъявленные мерзавцы, мы пускаем их в расход. А насильно мобилизованных в Гвардию крестьян, часто неграмотных, мы убеждаем в правоте нашего дела. Тюрьмы нам не нужны.

Ш в а р ц. Гутьерес утверждал, что у него были основания опасаться тебя ничуть не меньше, чем Национальной Гвардии.

Н о м е р  П е р в ы й. Адвокаты любят преувеличивать.

Ш в а р ц. Значит, это неправда?

Н о м е р  П е р в ы й. Ты это как себе представляешь — я пришел к господину Г., когда он был руководителем подполья, и сказал: «Уходи, теперь я займу твое место» — так, да? Он попросту потерял контроль над ситуацией, когда Движение стало шириться. Вместо того чтобы подобрать себе компетентных людей, способных вести всю штабную работу, он окружил себя посредственностями, которые во всем поддакивали ему... В итоге — поражение за поражением... Он был смещен на заседании командиров отрядов... Это было политическое поражение... Часть тех командиров — члены нынешнего руководства... Другие либо погибли, либо устранились от борьбы, когда мы решили снова перенести ее в города.

Ш в а р ц. Где она тоже обернулась большими потерями.

Н о м е р  П е р в ы й. Мы проявили гибкость. И тотчас отступили в деревни. И добились неплохих результатов, тебе это известно.

Ш в а р ц. Значит, ты не приказывал убить Гутьереса?

Н о м е р  П е р в ы й (с улыбкой). Приказывал.

Ш в а р ц.   Признаёшься?

Н о м е р  П е р в ы й. Если солидная сумма, предоставленная ему для выезда в Европу — убийство, то признаюсь. Ему нельзя было оставаться здесь... Из-за любви господина Г. к саморекламе его мог узнать любой легавый или гвардеец, его фотографии висели в казармах... А на нас он обиделся... Вот мы и дали ему денег, чтобы он уехал... Зачем нам было его убивать? Среди нас нет Роблеса... Мы ведь руководствуемся нравственными принципами, на худой конец — крайней необходимостью. Убийство господина Г. не было бы продиктовано ни нравственными принципами, ни крайней необходимостью.

Ш в а р ц. Твоя жена подтвердила показания Гутьереса.

Н о м е р  П е р в ы й. Показания? Разве ты судья?

Ш в а р ц. В некотором роде — да.

Н о м е р  П е р в ы й. А скажи-ка мне — она с ним живёт?

Ш в а р ц. Не знаю... Не думаю... Хотя возможно.

Н о м е р  П е р в ы й. Сотри две последние реплики, мою и твою. Это слишком личное.

Мария  Шварц  нажимает   клавишу   магнитофона,   потом  другую,   слушает  последние

слова на пленке.

Ш в а р ц. Готово, можем продолжать.

Н о м е р  П е р в ы й. Спасибо. Не знаю, зачем она соврала. Ее давно уже не было здесь, в стране, когда решался вопрос господина Г. Дату ее выезда нетрудно проверить.

Ш в а р ц. Я об этом не подумала.

Н о м е р  П е р в ы й. Небольшая промашка.

Ш в а р ц (после паузы). Так почему же Гутьерес боится тебя?

Н о м е р  П е р в ы й. Это ты сказала, что он боится меня.

Ш в а р ц. Он действительно боится.

Н о м е р  П е р в ы й. Возможно…

Ш в а р ц. Почему?

Н о м е р  П е р в ы й. Не знаю... Могу лишь догадываться.

Ш в а р ц. Может, поделишься своей догадкой?

Н о м е р  П е р в ы й. Не хочется играть в психологию...

Ш в а р ц. Поиграй.

Н о м е р  П е р в ы й. Возможно, он подсознательно приписал мне свой образ мыслей. Возможно, он сам постарался бы убрать своих бывших соратников, чтобы они ничем не могли угрожать ему в будущем... Отсюда и его страх.

Ш в а р ц. Безосновательный?

Н о м е р  П е р в ы й. Абсолютно.

Ш в а р ц. Ты не видишь в нем никакой угрозы для себя?

Н о м е р  П е р в ы й. Никакой.

Ш в а р ц. Даже если он вернется на родину после свержения Роблеса?

Н о м е р  П е р в ы й. Это его родина. Так же, как и моя... Он имеет право сюда вернуться. Мы примем его с почётом. Он был одним из первых, кто всерьёз замыслил свержение диктатуры.

Ш в а р ц. Он не вернётся.

Н о м е р  П е р в ы й. Значит, он человек не того масштаба.

Ш в а р ц. Или просто предусмотрительный.

Н о м е р  П е р в ы й. Будущее покажет

Ш в а р ц. Он говорил мне, что получил от вас деньги на выезд... Что вы не ликвидировали его, потому что боялись, точнее — ты боялся раскола в Движении Освобождения... У Гутьереса оставалось еще много сторонников. Ты дал ему деньги, чтобы избавиться от него... И как только он организовал в эмиграции Партию Свободы, ты попытался убить его... На него совершено два покушения. Он остался жив только благодаря счастливым случайностям.

Н о м е р  П е р в ы й. Наверно такими сказочками он хочет придать себе весу... Тешит свое ущемленное достоинство. Но кто виноват, что он оказался на обочине? Не забывай, он сам хотел уехать... Ему предлагали остаться и бороться.

Ш в а р ц. Сможет ли Партия Свободы в будущем стать политической альтернативой вашему Движению?

Н о м е р  П е р в ы й. Ты шутишь? Это маленькая группка оторванных от страны политиков, заседающих в парижских кафе, здесь им не на кого опереться

Ш в а р ц. Я не согласна. Их могут поддержать средние классы.

Н о м е р  П е р в ы й. Отсутствующие всегда неправы.

Ш в а р ц. А если после свержения Роблеса они вернутся в страну и организуют легальную партию?

Н о м е р  П е р в ы й. Возвратиться они могут и должны. Нам нужны люди... Но ни о какой Партии Свободы не может быть и речи. Если они хотят заниматься политикрй, то могут стать членами Движения Освобождения.

Ш в а р ц. Означает ли это, что вы хотите стать однопартийной страной?

Н о м е р  П е р в ы й. Социальный диапазон нашего движения охватывает разные социальные слои, в нем каждый найдет свое место.

Ш в а р ц. Старая песня.

Н о м е р  П е р в ы й. Согласен — но у нас это станет реальностью.

Ш в а р ц. Значит, оппозиция исключается?

Н о м е р  П е р в ы й. Вовсе нет. Но в рамках Движения Освобождения... будут сталкиваться различные направления.

Ш в а р ц. Это та же диктатура.

Н о м е р  П е р в ы й. Мы должны вытащить страну из разрухи, мы не можем тратить силы на партийную борьбу. Мы должны сплотитъ народ вокруг единой программы.

Ш в а р ц. Что ж это будет за программа?

Н о м е р  П е р в ы й. Та, которую выберет большинство участников нашего Движения.

Ш в а р ц. А остальной народ?

Н о м е р  П е р в ы й. Он должен одобрить... Мы боремся с Роблесом и, если победим, получим право решать.

Ш в а р ц. Право силы.

Н о м е р  П е р в ы й. Право пролитой крови, страданий и борьбы.

Ш в а р ц. Если перевести на язык менее напыщенный, вы боитесь демократии.

Н о м е р  П е р в ы й. Если демократия — это бесчисленное множество партий и группок, если это импотенция парламента, организационная беспомощность, расцвет коррупции, то такая демократия нам не нужна.

Ш в а р ц. Очень красиво... Ты считаешь, Движению Освобождения после победы не угрожает коррупция?

Н о м е р  П е р в ы й. Конечно, угрожает. Возникнут монополии административных структур... Чтобы предотвратить это, мы должны создать особый механизм... Внутри движения.

Ш в а р ц. Какой?

Н о м е р  П е р в ы й. Хотя бы ротация кадров.

Ш в а р ц. Поговорим об этом через пять лет.

Н о м е р  П е р в ы й. Ротация и перманентная переподготовка кадров.

Ш в а р ц. Ты в это веришь?

Н о м е р  П е р в ы й. Я не утверждаю, что нам это удастся... Но мы будем пытаться.

Ш в а р ц. То, что ты не уверен, утешительно. Возможно, это свидетельствует о действительном стремлении к самосовершенствованию.

Н о м е р  П е р в ы й. Или об искусстве давать интервью.

Ш в а р ц. Сукин сын... (После паузы.) Это я, конечно, вырежу.

Н о м е р  П е р в ы й. Можешь оставить.

Ш в а р ц. Что будет с людьми Роблеса?

Н о м е р  П е р в ы й. Верхушка, те, что отвечают за все, а также палачи предстанут перед военным судом... Если не успеют сбежать.

Ш в а р ц.  Нетрудно предугадать, какой будет приговор.

Н о м е р  П е р в ы й. По заслугам.

Ш в а р ц. Не много ли крови?

Н о м е р  П е р в ы й. Мы не будем увлекаться процессами... Однако они необходимы... Как предостережение о том, что нельзя безнаказанно попирать человеческое достоинство. Мы в долгу и перед погибшими, и перед живыми. Остальные бывшие приспешники режима Гудут перевоспитаны.

Ш в а р ц. В лагерях?

Н о м е р  П е р в ы й. Только самые отъявленные.

Ш в а р ц. Обеспечите себе бесплатную рабочую силу.

Н о м е р  П е р в ы й. Сроки не будут длительными... Мы опираемся на опыт других стран.

Ш в а р ц. Вы настоящие интернационалисты.

Н о м е р  П е р в ы й. Разумеется...

Ш в а р ц. Номер Первый, если ты, вождь герильи, окажешься некомпетентным в мирное время?

Н о м е р  П е р в ы й. Уступлю или буду смещён и заменён кем-то более подходящим.

Ш в а р ц. А дальше что?

Н о м е р  П е р в ы й.   Пойду туда, куда меня направит Движение.

Ш в а р ц. А если тебя никуда не направят?

Н о м е р  П е р в ы й. Тогда буду писать книги для детей. Мне всегда хотелось этим заняться, но, к сожалению, по разным причинам мои замыслы остались неосуществленными.

Ш в а р ц. Ты не мог бы рассказать о них?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет.

Ш в а р ц. Жаль... А ведь ты мог бы поделиться с нами одним замыслом. Это сказка о гномике, который получает письмо, но гномику везет, и письмо взрывается, когда его распечатывает секретарша.

Н о м е р  П е р в ы й. Какой ужас.

Ш в а р ц. Все кончится хорошо. Гномик останется в живых, а секретарша потеряет только левую руку, правда, она еще и ослепнет.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты осторожна, как ягуар, и тем не менее даешь мне понять, что этим гномиком был Гутьерес?

Ш в а р ц. Я видела эту слепую женщину.

Н о м е р  П е р в ы й. Похоже на работу спецслужбы Роблеса.

Ш в а р ц. У них столько дел в стране...

Н о м е р  П е р в ы й. Они мстительны... Роблес не может забыть, что проблемы у него начались с Гутьереса... Я тебе вот что скажу, и не будем больше возвращаться к этой теме: во-первых, если бы я приказал, господин Г. давно был бы мертв. И во-вторых, мои поступки всегда рациональны, а убийство господина Г. начисто лишено смысла. У Движения Освобождения, а следовательно и у меня, нет никаких причин совершать покушение на этого человека.

Ш в а р ц. Звучит логично.

Н о м е р  П е р в ы й.   Я надеюсь.

Ш в а р ц. Да, забыла тебе сказать... Эта секретарша — твоя бывшая жена.

Пауза.

Н о м е р  П е р в ы й. У неё были огромные сияющие глаза.

Ш в а р ц. Может, сделаем перерыв?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет, у нас мало времени. Вы должны успеть в гостиницу до комендантского часа, кроме того, у связного, который заберет ваши плёнки, уже назначена встреча на вокзале.

Л а д у р и. У вас хорошо налажена связь. Из редакции сегодня звонили — они уже получили фильм, который я снимал в горах.

Н о м е р  П е р в ы й. Стараемся.

Ш в а р ц. Что ты думаешь о словах Бертрана Рассела: «Без общественной нравственности государство гибнет, без личной нравственности каждого оно не достойно выживания»?

Н о м е р  П е р в ы й. Комментарии излишни.

Ш в а р ц. И всё?

Н о м е р  П е р в ы й. Это и есть комментарий.

Ш в а р ц. Не понимаю.

Н о м е р  П е р в ы й. Я встретился с тобой для конкретного разговора, абстрактные рассуждения в данный момент меня не интересуют.

Ш в а р ц. Хорошо... В таком случае — где вы достаете оружие?

Н о м е р  П е р в ы й. В основном добываем у врага.

Ш в а р ц. А ещё?

Н о м е р  П е р в ы й. У друзей.

Ш в а р ц. Конкретнее, Номер Первый.

Н о м е р  П е р в ы й. Мы поблагодарим их официально, когда победим. Тогда узнаешь.

Ш в а р ц. Какую вы тогда будете проводить внешнюю политику?

Н о м е р  П е р в ы й. Сугубо нейтральную... У нас и без того хватит забот с восстановлением страны, чтобы еще умножать их, связываясь с каким-нибудь блоком... Так единогласно решило руководство Движения.

Ш в а р ц. Многие политические комментаторы сомневаются в этом.

Н о м е р  П е р в ы й. Не станем их переубеждать.

Ш в а р ц. Есть ли у вас связи с террористами в Европе?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет... Однако во избежание недоразумений я должен заявить, что несколько бывших участников нашего движения по собственной инициативе вошли в контакт с террористическими группировками, действующими в Европе, и не только в Европе... Мы не имеем с ними ничего общего, считаем их дезертирами, которые вредят нашему делу... Хочу особо подчеркнуть, что если они попытаются вернуться на родину после свержения Роблеса, то понесут заслуженное наказание.

Ш в а р ц. Ты говоришь это, потому что в Италии и на Ближнем о Востоке кое-кого из них схватили?

Н о м е р  П е р в ы й.   Я хочу, чтобы общественное мнение, а также правительства знали, что эти авантюристы представляют   только самих себя... Решение о признании их дезертирами было принято на заседании руководства три года назад, мы тут же сообщили о нём зарубежной прессе. Это вполне характеризует наше к ним отношение.

Ш в а р ц. Официальное... Потому что некий Альваро, схваченный в Италии, заявил, что был делегирован вашим руководством для установления контактов с местными террористами.

Н о м е р  П е р в ы й. Я читал об этом... Допускаю два варианта: либо Альваро стал тяготиться одиночеством и потому сослался на наше Движение, либо показания состряпаны полицией.

Ш в а р ц.   Методами принуждения?

Н о м е р  П е р в ы й. Не думаю. Могли ему что-нибудь пообещать.

Ш в а р ц. Но все же, надеюсь, ты не будешь отрицать, что существует нечто вроде интернационала террористов?

Н о м е р  П е р в ы й. Мне об этом ничего неизвестно... Я допускаю, что организации оказывают друг другу взаимную помощь, может быть, даже пользуются поддержкой некоторых правительств, но не думаю, чтобы такое сотрудничество вылилось в определенные организационные формы. Скорее всего это просто личные контакты — следствие взаимного притяжения на почве их отторжения обществом. Ну, и, очевидно, большая заслуга в распространении версии о террористическом интернационале принадлежит умникам, рассматривающим историю как ряд заговоров, таких умников везде хватает... Наше движение — это движение освобождения от тирании клики Роблеса, и не больше... Мы не собираемся вмешиваться в дела других государств.

Ш в а р ц. Твоими бы устами да мёд пить.

Номер Первый смеется, Ладури улыбается, Мария остается невозмутима.    

Н о м е р  П е р в ы й. В правду поверить труднее всего.

Ш в а р ц. Французской полицией арестован человек, пытавшийся застрелить Гутьереса.

Н о м е р  П е р в ы й. И что же из этого следует?

Ш в а р ц. Это немец, Карл Бэр, который в прошлом году несколько месяцев жил в твоей стране.

Н о м е р  П е р в ы й. Видимо, полиция Роблеса установила с ним контакт.

Ш в а р ц. Это ветеран терроризма, у него и у полиции Роблеса цели совершенно разные.

Н о м е р  П е р в ы й. Я ничего о нем не знаю.

Ш в а р ц. Зачем ему понадобилось убивать Гутьереса?

Н о м е р  П е р в ы й. Это выяснит французская полиция.

Ш в а р ц. А ты об этом ничего не знаешь?

Н о м е р  П е р в ы й. На этот раз ты с упорством, достойным быка, утверждаешь, что это я направил убийцу в Париж, чтобы ликвидировать господина Г.? Не стану оправдываться, ведь я уже объяснял тебе, почему для меня никакого резона не было убивать господина Г. Ты относишься ко мне с предубеждением.

Ш в а р ц. Я делаю выводы из фактов.

Н о м е р  П е р в ы й. Следуя дамской логике.

Ш в а р ц. То есть?

Н о м е р  П е р в ы й. Ты руководствуешься эмоциями... Наверно, тебя потряс вид ослепшей молодой женщины и умилило красноречие господина Г. Однако как журналистка, основательно исследующая биографии своих собеседников, ты должна была по крайней мере задуматься, не знал ли этого Бэра господин Г. раньше и не являлся ли случайно Бэр эмиссаром господина Г. в нашей стране... А может быть, господин Г. установил контакты с европейскими террористами и покушение на него — это всего лишь сведение с ним каких-то счетов.

Ш в а р ц. Выяснить все это было бы не так просто... Собственно говоря, невозможно.

Н о м е р  П е р в ы й. Я сказал, что ты могла, по крайней мере, задуматься. За-ду-мать-ся... Тогда ты не пришла бы брать у меня интервью, имея в голове уже готовую концепцию.

Ш в а р ц. У меня не было к тебе предубеждения, клянусь бабьим нутром!

Н о м е р  П е р в ы й. Ну, если клянешься таким сокровищем, тогда верю тебе... Но впечатление было именно такое.

Л а д у р и.    Мария, долго ещё? Я тоже хочу поговорить с ним.

Ш в а р ц. Две минуты.

Ладури. Потом я прерву тебя.

Ш в а р ц. Заткнись...

Л а д у р и. Только не ругайся ангел мой.

Н о м е р  П е р в ы й. Вот это уже звучит лучше... Ну так к делу. Что ты еще хочешь знать?

Ш в а р ц. В руководстве Движения есть женщины?

Н о м е р  П е р в ы й. Да, две.

Ш в а р ц. Кто они по профессии?

Н о м е р  П е р в ы й. Одна — врач, другая — рядовой борец... Раньше она была женой столяра.

Ш в а р ц. Почему в руководстве такой небольшой процент женщин, ведь в отрядах их много?

Н о м е р  П е р в ы й. Да четверть из них женщины.

Ш в а р ц.   Ты не ответил на вопрос.

Н о м е р  П е р в ы й. Мне стыдно...

Ш в а р ц. Наконец-то

Н о м е р  П е р в ы й. Женщина по-прежнему занимает у нас подчиненное положение...

Ш в а р ц (прерывает). Но для участия в боевых операциях она так же пригодна, как и мужчина.

Н о м е р  П е р в ы й. Когда-нибудь все изменится... Чтобы ввести в руководство этих двух, пришлось преодолеть серьезное сопротивление... Ты права, представительство женщин в руководстве непропорционально количеству женщин, принимающих участие в борьбе.

Ш в а р ц. Больше у меня вопросов нет. Может, ты хочешь что-нибудь добавить?.. Или у тебя есть какое-нибудь пожелание, чтобы я что-то передала?

Н о м е р  П е р в ы й. Пожелание? Да... Но не для передачи твоим читателям.

Мария Шварц выключает магнитофон встаёт.

Ш в а р ц. Говори.

Н о м е р  П е р в ы й (тоже встаёт). Я хотел бы поцеловать тебя.

Ш в а р ц (с лучезарной улыбкой). Пожалуйста... А я слышала, что ты любишь только мальчиков. (Подставляет лицо для поцелуя.)

Н о м е р  П е р в ы й  (подходит, обнимает Марию). Не слишком доверяй сплетням.

Поцелуй. Ладури проверяет по экспонометру освещенность.

Н о м е р  П е р в ы й (отходит). Спасибо.

Ш в а р ц (с улыбкой). Тебе тоже.

Л а д у р и. Света достаточно, не нужно включать лампы. Выйдешь оттуда в маске, как условились.

Номер Первый исчезает за стеллажами, Ладури поднимает камеру. Из-за стеллажа выходит Номер Первый в мексиканской карнавальной маске, изображающей череп. Треск камеры.

Действие третье

Та же гостиная, что и в первом действии. Занавешенное окно. Приглушенное освещение. Министр полулежит в кресле с закрытыми глазами. В руке стакан с виски. Министр неподвижен. Двери справа и слева открыты; за ними темнота. Из темноты  справа  (от зала)  выходит    Номер Седьмой.    Министр открывает глаза.

М и н и с т р. А, это вы... Добрый вечер.

Н о м е р  С е д ь м о й. Где команданте?

М и н и с т р. Сейчас придёт. Велел мне подождать.

Номер Седьмой подходит к дивану, ложится.

Н о м е р  С е д ь м о й. Простите, я не ответил... Добрый вечер.

М и н и с т р. Выпьете чего-нибудь?

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет.

М и н и с т р. Алкоголь помогает забыться.

Н о м е р  С е д ь м о й. О чём вы?

М и н и с т р. Мне вспомнился случай из моей жизни... Проснулся я как-то раз после хорошей попойки, потянулся к газете — буквы прыгали у меня перед глазами, но я все же прочел: «Дон Кихот», это стоило мне страшного напряжения, газета выпала у меня из рук. «Дон Кихот, Дон Кихот», — стучало в моем мозгу... С полчаса вспоминал, где я встречал этого прохвоста.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Я не хочу ни о чем забывать.

М и н и с т р. Смело сказано... О себе я так сказать не могу.

Молчание. Министр отпивает из стакана, закрывает глаза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы постарели со вчерашнего дня.

М и н и с т р. Это вам кажется... Все дело в освещении.

Н о м е р  С е д ь м о й. Возможно...

М и н и с т р. Сегодня во дворце был тяжелый денёк. Посольства и правительства требовали объяснений... Так что, может, вы и правы.

Н о м е р  С е д ь м о й. Объяснений? По какому поводу?

М и н и с т р. По поводу убийства Гвардией в церкви Христа Спасителя двух журналистов... Стреляли в затылок... Поручик Гомес надеялся таким способом добиться повышения... Идиот несчастный.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мария Шварц и Билл Ладури.

М и н и с т р. Да, две знаменитости... Перепуганный президент сначала велел расстрелять Гомеса за самовольные действия, но потом отменил приказ... Он кричал: «Я не позволю запугать себя этим предателям-гринго, я не стану ради них жертвовать своими лучшими людьми!» И Гомеса в самом деле произвели в капитаны... Согласитесь, Старая Гиена не страдает от избытка политического чутья... Пресса бушует... Во всем мире газеты, радио и телевидение только об этом и вопят... Мне кажется, после огласки этого бессмысленного, жестокого убийства зарубежные друзья., которые еще остались у Старой Гиены, отвернутся от него... Он окончательно скомпрометирован...

Н о м е р  С е д ь м о й. Почему вы улыбаетесь?

М и н и с т р. Свет падает мне на веки... И у меня перед глазами что-то вроде мультфильма... А еще потому, что, когда в нашей стране сотнями исчезали люди, газеты откликались на это туманными фразами вроде: «Факты заставляют предполагать, что политическая борьба обостряется».

Н о м е р  С е д ь м о й. Где их тела?

М и н и с т р. Над ними трудятся в похоронном бюро... Насколько мне известно, выстрел в затылок уродует лицо... Простите, вы, конечно, сами это знаете... Завтра их останки отправят на самолете... каждого на его родину.

Н о м е р  С е д ь м о й. Почему вы сидите с закрытыми глазами?

М и н и с т р (не открывая глаз). Я же говорил вам — я смотрю что-то вроде мультика.

Небольшая пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я их знал.

М и н и с т р. Этих журналистов?

Н о м е р  С е д ь м о й. Да.

М и н и с т р. Говорят, она была интересной женщиной.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она обожала жизнь. (Невесело смеётся.) Он всё же дал ей интервью и всё ей сказал.

М и н и с т р. Кто?

Н о м е р  С е д ь м о й. Эта сволочь, ваш президент.

М и н и с т р (открывает глаза). Не забывайте, я сотрудничаю с вами. (Пьёт из стакана, закрывает глаза.)

Н о м е р  С е д ь м о й. Выстрелом в затылок сказано всё.

М и н и с т р. Это только так кажется.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что вы имеете в виду?

М и н и с т р. Что даже такая однозначная реплика имеет свой подтекст.

Н о м е р  С е д ь м о й. Какой?

М и н и с т р. В любом признании есть что-то недосказанное.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы что-то усложняете.

М и н и с т р. Привилегия старости.

Пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы продолжаете смотреть свои мультики?

М и н и с т р. Нет теперь просто розовый туман.

Н о м е р  С е д ь м о й. Может, если бы я был с ними в ризнице, я бы спас их.

М и н и с т р. Вы бы тоже погибли.

Н о м е р  С е д ь м о й. Но в бою.

М и н и с т р. Какая разница?

Н о м е р  С е д ь м о й. Вам этого не понять.

М и н и с т р. И слава богу...

Министр, не открывая глаз, отпивает из стакана.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы говорили об этом с команданте?

М и н и с т р. О смерти журналистов?

Н о м е р  С е д ь м о й. Да.

М и н и с т р. Говорил.

Н о м е р  С е д ь м о й. И что?

М и н и с т р. Мы считаем, что это последний гвоздь в гроб режима.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я не об этом... Он... Он жалел их?

М и н и с т р.   Пожалуй, да...

Н о м е р  С е д ь м о й. Он ведь  знал Марию... И Билла тоже.

М и н и с т р. Но как homo politicus он прежде всего видит, какую можно из этой трагедии извлечь выгоду.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вчера он сказал, что она очаровательна.

М и н и с т р. Мария Шварц?

Н о м е р  С е д ь м о й. Мы ведь говорим о ней...

М и н и с т р. Мне он сказал то же самое. Конечно, в прошедшем времени... Но добавил, что она погибла в очень подходящий момент... Теперь никто не вступится за Старую Гиену, мировое общественное мнение не допустит этого.

Н о м е р  С е д ь м о й. Боже, как она умела ругаться... И у неё это не звучало вульгарно.

М и н и с т р. Наконец-то.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что?

М и н и с т р. Теперь я знаю, с какой силой надо сжать веки, чтобы снова появился мультик.

Н о м е р  С е д ь м о й. К черту ваши мультики.

М и н и с т р. Я предпочитаю видеть перед глазами их, а не действительность.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ваш сын тоже может погибнуть...

М и н и с т р. Разумеется... Он служит у вас сержантом.

Н о м е р  С е д ь м о й. А может, уже погиб.

М и н и с т р (после паузы). Вы, наверно, были влюблены в Марию Шварц?

Н о м е р  С е д ь м о й.   А если и так?

М и н и с т р. Я вам сочувствую.                                                    

Н о м е р  С е д ь м о й. Что мне от вашего сочувствия?

М и н и с т р. Ничего, конечно... Вы должны    справиться с этим сами.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я буду молиться... Хоть я и неверующий, но буду молиться.

М и н и с т р. Вы полагаете, ей нужны молитвы?

Н о м е р  С е д ь м о й.    Я буду молиться, чтобы капитан Гомес не погиб и не успел сбежать за границу.

М и н и с т р. Ах вот что.

Н о м е р  С е д ь м о й. Чтобы он попал мне в руки.

Министр отпивает глоток из стакана.

М и н и с т р. Может, вы всё-таки выпьете стаканчик?

Н о м е р  С е д ь м о й. Нет.

М и н и с т р. Вам станет легче.

Н о м е р  С е д ь м о й.  Когда я узнал о её смерти, хотел напиться. Но потом понял, что не имею права... Я должен пережить это с ясной головой... То, что со мной происходит.

М и н и с т р. Однако вы не должны забывать, что являетесь важной персоной в Движении Освобождения... Для вас, для Движения, эти две смерти просто бесценны... Скандал на весь мир по поводу преступления, совершенного гвардией Старой Гиены, да еще накануне всеобщего восстания — это же королевский подарок.

Н о м е р  С е д ь м о й (будто себе). У Марии были нежные руки. Нежные и сильные.

Министр открывает глаза, допивает виски,  ставит стакан. Присматривается к Номеру Седьмому.

М и н и с т р. Вы ведь видели много смертей...

Н о м е р  С е д ь м о й. Ну и что?

М и н и с т р. Удивительно, как это вы сохранили впечатлительность. (Встаёт, подходит к дивану, на котором лежит Номер Седьмой.)

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы подошли ближе, чтобы лучше разглядеть меня?

М и н и с т р. Нет, у меня хорошее зрение... (Возвращается в кресло.) Я хотел вам кое-что сказать.. Вот я и подошёл...

Н о м е р  С е д ь м о й. Так говорите.

М и н и с т р. Не знаю... Я рискую своей безопасностью.

Н о м е р  С е д ь м о й. Безопасностью?

М и н и с т р. Да.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ваша безопасность зависит от того, что вы скажете?

М и н и с т р. Точнее, от вашего умения держать язык за зубами. Мне кажется, то, что я вам скажу, поможет вам... Вы ведь страдаете, не так ли?

Н о м е р  С е д ь м о й. Говорите же.

М и н и с т р. Вы должны обещать мне, что будете хранить это в строжайшей тайне.

Н о м е р  С е д ь м о й. Говорите же, наконец, или оставьте меня в покое.

М и н и с т р. Дайте слово, что не выдадите меня.

Н о м е р  С е д ь м о й. Это так важно?                                  

М и н и с т р. Для меня — очень, и я хочу жить... А для вас это важно потому, что вы кое-что поймёте.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что?

М и н и с т р. То, что вы должны были давно понять.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы прямо как сфинкс, говорите загадками.

М и н и с т р. Я очень рискую.

Н о м е р  С е д ь м о й. А зачем вам рисковать?

М и н и с т р. Иногда нужно сделать что-нибудь такое, чтобы потом без стыда смотреть на себя в зеркало.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Хорошо, говорите. Я даю слово...

М и н и с т р. Когда вы влюбились в Марию в горах, вы вряд ли...

Н о м е р  С е д ь м о й. Это команданте рассказал вам о горах?

М и н и с т р. Нет. Кондиционер.

Н о м е р  С е д ь м о й. Кондиционер?

М и н и с т р. За решеткой кондиционера стоит микрофон, а записывающее устройство в моей спальне... Высокого качества... Обеспечивает тридцать шесть часов записи без смены кассет.

Н о м е р  С е д ь м о й. Вы установили его, чтобы шпионить за нами?

М и н и с т р. Нет, гораздо раньше... Я не предполагал тогда, что стану чем-то вроде узника в собственном доме.

Н о м е р  С е д ь м о й. Сейчас мы тоже записываемся?

М и н и с т р. Нет.

Н о м е р  С е д ь м о й. Просто у вас такое хобби?

М и н и с т р. У меня были причины.

Н о м е р  С е д ь м о й. Продолжайте.

М и н и с т р. Так вот, когда вы влюбились в Марию, вы вряд ли предполагали, что и ей, и Ладури уже был вынесен приговор.

Н о м е р  С е д ь м о й. И ты не предупредил нас, шпик!

М и н и с т р. Приговор вынес им не Старая Гиена, а Номер Первый вместе с остальными четырьмя из первой пятерки.

Н о м е р  С е д ь м о й   (с изумлением). Руководящий Центр?..

М и н и с т р. Да.

Н о м е р  С е д ь м о й. Зачем?

М и н и с т р. Они решили сделать это руками Гвардии, чтобы окончательно скомпрометировать режим Роблеса.

Н о м е р  С е д ь м о й. Враньё!

М и н и с т р. Спроси у команданте.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я спрошу... Но если это ложь...

М и н и с т р. Это была идея команданте... После дискуссии она была одобрена остальными... Информацию Гомесу подкинул Молчаливый, телохранитель Номера Первого.

Пауза. Министр встает, берет свой стакан, подходит к столику с напитками, бросает в два стакана лед, наливает, берет стаканы, подходит к Номеру Седьмому, суёт стакан ему в руки. Номер Седьмой выпивает сразу половину. Министр возвращается в кресло.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты ничего мне не говорил... Можешь быть спокоен.

М и н и с т р. Я спокоен.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты не должен был говорить мне это сегодня.

М и н и с т р. Может быть, но...

Н о м е р  С е д ь м о й. Что — но?

М и н и с т р. Но я подумал о своем сыне, который воюет где-то вместе с такими же доверчивыми мальчишками, как он и как ты... Вы должны что-то изменить, иначе ваша борьба потеряет всякий смысл... Ты идеалист, у тебя чистая душа... Вы не должны мириться с грязью в политике.

Н о м е р  С е д ь м о й. А тебе-то что до всего этого?

М и н и с т р. Ничего... Потому и рассказал.

Н о м е р  С е д ь м о й (после паузы). И правильно сделали.

Министр отпивает глоток, закрывает глаза.

М и н и с т р. Только не натвори каких-нибудь глупостей... Всё хорошенько обдумай, тогда и действуй... Не раньше.

Н о м е р  С е д ь м о й. Что вы там сейчас видите? Розовый туман или мультик?

М и н и с т р.   Ни то, ни другое... Чёрные пятна. Скачущие.

Н о м е р  С е д ь м о й. Быстро скачут?

М и н и с т р. В зависимости от того, сильно ли я сожму веки.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я забавлялся этим в детстве.

М и н и с т р. Я тоже.

Пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Он сказал, сейчас придет?

М и н и с т р. Да.

Н о м е р  С е д ь м о й. А куда он пошёл?

М и н и с т р. Не знаю.

Н о м е р  С е д ь м о й. Один?

М и н и с т р. Тебя интересует, был ли при нем Молчаливый, телохранитель?

Н о м е р  С е д ь м о й. Предположим.

М и н и с т р. Он отослал его раньше.

Номер Седьмой встает с дивана, ставит недопитый стакан на поднос. Останавливается

возле кресла, на котором полулежит Министр.

Н о м е р  С е д ь м о й. Когда вы прослушивали эту пленку, наверно, смеялись, да?

М и н и с т р. Ты же знаешь что нет.

Н о м е р  С е д ь м о й (после паузы). Впрочем, какое это имеет значение. (Идет к дивану  ложится.)

М и н и с т р. Хочешь остаться один?

Н о м е р  С е д ь м о й. Сидите.

М и н и с т р. Как хочешь  сынок...

Н о м е р  С е д ь м о й. Можете меня так называть.

Министр отпивает глоток из стакана.

М и н и с т р. Благодарю тебя, мальчик.

Н о м е р  С е д ь м о й. Откройте глаза.

М и н и с т р (выполняет приказ). Тебя это нервирует?

Н о м е р  С е д ь м о й. Я хочу вам что-то сказать... Но — тайна за "айну.

М и н и с т р.   Я слушаю.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мария сказала, что у нее будет от меня ребёнок... Она не принимала таблетки, а как раз были её дни...

М и н и с т р. Наверно, это неправда.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я чувствовал, что она не врёт.

М и н и с т р. Может, это была, скажем так, ее субъективная правда. Она хотела как-то выразить свое восхищение, любовь, уважение к тебе... Вслух произнесла мечту — но это вовсе не означает, что она забеременела. Или что в самом деле не предохранялась.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она сказала, что будет воспитывать ребёнка сама, у себя на родине.

М и н и с т р. Не думай об этом.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я всё время помню об этом... Она сказала, что, если я хочу, она скажет когда-нибудь ребёнку, кто его отец, а если не захочу, ребёнок никогда обо мне не узнает.

М и н и с т р. И ты захотел, чтобы она сказала?..

Н о м е р  С е д ь м о й. Да.

М и н и с т р. Возможно, это была просто красивая ложь в минуту эйфории.

Н о м е р  С е д ь м о й. Может быть...

М и н и с т р. Расчувствовалась после ласки.

Н о м е р  С е д ь м о й. Она сказала, что хочет, чтобы кто-нибудь такой, как я, был отцом её ребенка.

М и н и с т р. Тут, наверно, она говорила правду.

Н о м е р  С е д ь м о й. Сказала, что для неё это — последний шанс иметь ребёнка.

М и н и с т р. Сколько ей было лет?

Н о м е р  С е д ь м о й. Тридцать семь.

М и н и с т р. В таком случае и это правда.

Н о м е р  С е д ь м о й. Всё — правда, подозрительный вы глупец.

М и н и с т р. Если тебе от этого станет легче, кричи и обзывай меня.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я не хотел вас обидеть.

М и н и с т р. Ничего, пустяки.

Н о м е р  С е д ь м о й. А вы легко прощаете.

М и н и с т р. Мне не привыкать... Кроме того, ты сам извинился...

Н о м е р  С е д ь м о й. Скажите мне, почему вы все это терпели?..

М и н и с т р. Ты имеешь в виду атмосферу во Дворце и...

Н о м е р  С е д ь м о й. Да. Зачем вы сделали из себя жополиза?

М и н и с т р. Слишком сильно сказано.

Н о м е р  С е д ь м о й. Зато соответствует действительности.

М и н и с т р. Страх, нежелание выбыть из игры, стремление сохранить и приумножить то, что имеешь... Довольно банальные мотивы.

Н о м е р  С е д ь м о й. Но прежде всего страх?

М и н и с т р. Пожалуй, нет... В конце концов, я мог уехать... У меня были кое-какие деньги за границей, немного, но достаточно, чтобы прожить более или менее безбедно... Но такая жизнь мне кажется унизительной.

Слышны шаги. Из темноты справа появляется Номер Первый.

Н о м е р  С е д ь м о й (садится на диван). Хорошо, что ты пришел. Мне надо с тобой поговорить. Один на один. Без этого... (Показывает на Министра.)

Н о м е р  П е р в ы й (Министру). Зайдите ко мне попозже.

М и н и с т р (встаёт, допивает виски). Слушаюсь, Отец Нации. (Ставит стакан и выходит.)

Н о м е р  П е р в ы й (садится на резной стул, спиной к залу). Завтра мы начинаем.

Н о м е р  С е д ь м о й. Мария и Билл убиты.

Н о м е р  П е р в ы й. Да, печальная история... Журналисты во всем мире просто в бешенстве.

Н о м е р  С е д ь м о й. Кто из наших был с ними?

Н о м е р  П е р в ы й. Никого... Их провели и ушли. Прийти за ими должны были через два часа.

Н о м е р  С е д ь м о й. Эта провокация — твоя идея?

Н о м е р  П е р в ы й. О чём ты?

Номер Седьмой  поднимается,   подходит  к  Номеру  Первому, становится  перед  ним на расстоянии двух метров.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я знаю, что ты приказал навести на их след гвардейцев... Ты приговорил их к смерти.

Н о м е р  П е р в ы й. Кто тебе это сказал?

Н о м е р  С е д ь м о й. Я знаю.

Н о м е р  П е р в ы й. Значит, у тебя надежный информатор.

Н о м е р  С е д ь м о й. Признаешься?!

Н о м е р  П е р в ы й. Ты неточно выразился... Я подтверждаю информацию.

Номер Седьмой отходит, садится на диван.

Н о м е р  С е д ь м о й. Зачем?

Н о м е р  П е р в ы й. Не строй из себя идиота... Сам понимаешь, насколько нам это выгодно.

Н о м е р  С е д ь м о й. Это преступление.

Н о м е р  П е р в ы й. Забыл, сколько ты приговоров привел в исполнение?

Н о м е р  С е д ь м о й. Эти двое   были нашими друзьями.

Н о м е р  П е р в ы й. Ладури, ты сам говорил, бесстрастный профессионал... На наше дело ему было абсолютно наплевать... Приехал, потому что здесь стреляют... Что касается Марии, ты прав. Она сочувствовала нам... Но мёртвая она принесет нам, уже принесла, гораздо больше пользы, чем живая. Хотя их последнюю работу мы тоже используем. Фильм Билла и интервью Марии уже за границей... Блестящее интервью в ее обычном агрессивном стиле. Его появление в газетах покажет всему миру, что нам нечего скрывать.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты хоть не издевайся.

Н о м е р  П е р в ы й. Я не издеваюсь. Я объясняю тебе тактику.

Н о м е р  С е д ь м о й. Тактика, ради которой обрекаются на смерть невинные люди... Это отвратительно... Ненормально!

Н о м е р  П е р в ы й. Все, что служит революции, нормально.

Н о м е р  С е д ь м о й (тихо). Нет.

Н о м е р  П е р в ы й. Протестовать слишком поздно.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты в этом уверен?

Н о м е р  П е р в ы й. Ты не хотел бы поспать?

Н о м е р   С е д ь м о й. А может, протестовать ещё не поздно?

Н о м е р  П е р в ы й. Перестань кривляться.

Пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я не согласен...

Н о м е р  П е р в ы й. С чем?

Н о м е р  С е д ь м о й. С твоей логикой...

Н о м е р  П е р в ы й. Повторяю еще раз: все, что служит революции, справедливо.

Н о м е р  С е д ь м о й. Даже преступление?

Н о м е р  П е р в ы й. Даже преступление.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я не за это боролся.

Н о м е р  П е р в ы й. Даже многочисленные преступления.

Н о м е р  С е д ь м о й. Ты сошёл с ума.

Н о м е р  П е р в ы й. Понимаю — ты хочешь снять вину с меня и с себя, да?.. Нет, я не сошёл с ума. Я мыслю ясно и логично. И я не "оюсь делать выводы... А тебе, такому бесстрашному в бою, теперь не хватает мужества... Может, ответишь — почему?

Н о м е р  С е д ь м о й. Мне не нужно такое мужество.

Н о м е р  П е р в ы й. Ну так я отвечу за тебя... Потому что ты втюрился в эту Марию. Её смерть потрясла тебя... Если б погиб только Ладури, не возникло бы никаких проблем.

Н о м е р  С е д ь м о й. Может быть... Но её смерть открыла мне...

Н о м е р  П е р в ы й. Ничего она тебе не открыла... Ты страдаешь... Тебе больно... Ты кипишь. У тебя отобрали игрушку... Хорошо, отобрали предмет любви... Зато я могу тебе кое-что открыть. Знаешь, кого ты любил? Весьма подержанную девку, которая очень любила таких, как ты, и была хороша в постели... Этой буржуазной суке и салонной коммунистке хотелось запаха крови... Она этот запах учуяла в тебе... В разных странах она отыскивала таких, как ты, парней, сладко пахнущих кровью, им импонировала ее слава, обаяние, напористость и аффектация, сладкие беседы и вертлявый зад... Вся она была фальшивая, потому и обожала всё настоящее... Вот что тебе следует понять, вместо того чтобы впадать в истерику при первом же столкновении твоего щенячьего представления о революции с революционной действительностью.

Пауза.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я хочу вернуться в отряд.

Н о м е р  П е р в ы й. И геройски погибнуть.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я хочу вернуться в отряд.

Н о м е р  П е р в ы й. Нет, братец... Ты останешься здесь. Вникнешь в логику революции и будешь ей верно служить. Кто знает — может, ещё вернее, чем я.

Минута тишины.

Н о м е р  С е д ь м о й.  Может быть, ты прав.

Н о м е р  П е р в ы й. В чём?

Н о м е р  С е д ь м о й. В том, что я подчинюсь логике революции. Твоей логике революции.

Номер Седьмой  встает,  подходит  быстрыми  шагами  к  роялю,  поднимает    крышку.

Застывает в неподвижности.

Н о м е р  П е р в ы й. Там уже нет оружия... Но ты, наверное, хотел мне что-то сыграть.

Н о м е р  С е д ь м о й.   Да, сыграть.

Номер Седьмой оставляет    крышку    рояля    открытой,    садится   на   табурет и после минутного размышления начинает играть. Это продолжается около трёх минут.

Н о м е р  П е р в ы й. Что это было?

Н о м е р  С е д ь м о й. «Павана на смерть инфанты».

Н о м е р  П е р в ы й. Очень кстати.

Номер Седьмой поворачивается лицом к Номеру Первому.

Н о м е р  С е д ь м о й. Чем же мы лучше людей Роблеса, команданте?

Н о м е р  П е р в ы й. У нас другая цель.

Н о м е р  С е д ь м о й. Да... Цель.

Н о м е р  П е р в ы й (после паузы). Вчера, когда мы сидели с тобой в этой комнате, я подумал: а не рассказать ли тебе?.. И, как видишь промолчал.

Пауза.

Ты не спрашиваешь — почему?

Н о м е р  С е д ь м о й. Почему?

Н о м е р  П е р в ы й. Я не хотел, чтобы ответственность легла и на тебя... Иногда материал не выдерживает перегрузок... Ты слишком молод.

Н о м е р  С е д ь м о й. Материал... О людях ты говоришь как о механизмах. Это не случайно.

Н о м е р  П е р в ы й. Не усложняй... Я употребил распространенное сравнение, вот и все... Теперь ты уже не обязан брать на себя непосредственную ответственность.

Н о м е р  С е д ь м о й. Непосредственную... Ты не бойся... Материал выдержит.

Н о м е р  П е р в ы й.   Это испытание закалит тебя.

Н о м е р  С е д ь м о й. Может быть.

Пауза.

Н о м е р  П е р в ы й. У тебя есть возможность доказать это.

Н о м е р  С е д ь м о й. Как?

Н о м е р  П е р в ы й. Скажи мне, кто тебя проинформировал?

Н о м е р  С е д ь м о й. Это что-нибудь изменит?

Н о м е р  П е р в ы й. Докажешь, что тебе можно доверять.

Н о м е р  С е д ь м о й. И таким образом — предам.

Н о м е р  П е р в ы й. Кого?

Н о м е р  С е д ь м о й. Того, кто мне доверял.

Н о м е р  П е р в ы й. Нет, мой милый... Ты поможешь разоблачить предателя, опасного для нас человека.

Н о м е р  С е д ь м о й   (после паузы). Не могу, команданте.

Н о м е р  П е р в ы й. Не зарекайся.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я знаю, что с этим человеком будет.

Н о м е р  П е р в ы й. А, понимаю —это кто-то из твоих близких.

Н о м е р  С е д ь м о й. Он мне доверился.

Н о м е р  П е р в ы й. Ты знаешь, что означает твой отказ.

Н о м е р  С е д ь м о й. Я уже попрощался.

Номер Седьмой  встает,   идет  на  авансцену,   останавливается за  стулом,  на  котором

сидит Номер Первый. Вынимает из кармана струну, раскручивает её.

Н о м е р  П е р в ы й. С кем попрощался?

Н о м е р  С е д ь м о й. С самим собой... С прежним.

Номер Седьмой забрасывает струну за спинку стула, притягивает к себе обеими руками, душит команданте Номер Первый поднимает руки, пытается оторвать от шеи металлическую петлю Выстрел. Номер Седьмой падает на пол. В правой руке держит струну. Команданте встает со стула, с силой трет шею. Из темноты через левую дверь выходит Молчаливый с пистолетом в руке. Подходит к Номеру Седьмому, ногой переворачивает тело на спину. Прячет пистолет. Номер Первый показывает ему на кресло. Молчаливый садится. Команданте берет трубку.

Н о м е р  П е р в ы й (по телефону). Можете зайти.

Голос у Номера Первого неестественный, хриплый. Так он до конца и хрипит. Ходит по   гостиной,   массируя  шею.   Через  минуту  из темноты  через  правую дверь  входит Министр.

Предпочел убить меня, но не выдавать вас.

М и н и с т р (смотрит на тело). Благородный юноша... (Поднимает глаза на команданте.) Зачем вы приказали мне рассказать ему эту сказочку о микрофоне?

Н о м е р  П е р в ы й. Хотел кое-что проверить.

М и н и с т р. И что? Вышло по-вашему?

Н о м е р  П е р в ы й. Я вас вызвал не для того, чтобы вы задавали вопросы.

М и н и с т р. Мне просто интересно.

Н о м е р  П е р в ы й. Ваш интерес так же фальшив, как эта мебель которую вы выдаете за подлинную.

М и н и с т р (с улыбкой). Уверяю вас, это не подделка.

Н о м е р  П е р в ы й. Ладно, не важно... Вы говорили как-то, что вас в погребе большой морозильник.

М и н и с т р. Да, да...

Н о м е р  П е р в ы й. Работает?

М и н и с т р. Да.

Н о м е р  П е р в ы й (показывает на труп). Поместится?

М и н и с т р. Наверняка... Но...

Н о м е р  П е р в ы й. Что — но?

М и н и с т р. Не лучше ли закопать его в саду?

Н о м е р  П е р в ы й. Нет. Он должен быть свежий.

М и н и с т р. Зачем?

Н о м е р  П е р в ы й. После победы мы устроим ему пышные похороны... Люди будут проходить перед катафалком с открытым гробом... Народу нужны герои... Одну из площадей мы назовем его именем. Он не останется неизвестным народу. Он был настоящим идейным борцом... (Смотрит задумчиво на Министра.) Кто знает, может, мы объявим, что он погиб во время штурма вашей резиденции?..

М и н и с т р. О, нет! Прошу вас...

Номер Первый миролюбиво кладет руку на плечо Министру.

Н о м е р  П е р в ы й. Успокойтесь, это просто шутка... Мне захотелось развеять печальное настроение.

Конец.

Перевод с польского В. КЛИМОВСКОГО