Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами, впереди бригадир-дирижер. Звонок. Выходит жилец. Бригадир вежливо приподнимает шляпу.

Бригадир. - Ай-ай-ай. Мне уже говорили. Какое горе!

Жилец. - Какое горе?

Бригадир. - У вас похороны.

Жилец. - Похороны?

Бригадир. - Ришельевская 6, квартира 7?

Жилец. - Да.

Бригадир. - Ну?

Жилец. - Что?

Бригадир. - Будем хоронить?

Жилец. - Кого?

Бригадир. - Что значит кого? Кто должен лучше знать: Я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.

Жилец. - Кого?

Бригадир. - У меня люди. Оркестр. 15 Человек живых людей. Что у них детей нет? Маня, прошу.

Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.

Жилец. - Минуточку. Кто вас сюда прислал?

Бригадир. - Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что я всех должен помнить?

Из коллектива вылетает разъяренный тромбон:

- Миша, здесь будет что-нибудь? Или мы разнесем эту халабуду вдребезги-пополам. Я инвалид, вы же знаете.

Бригадир. - Жора, не изводите себя. У людей большое горе - они хотят поторговаться. Назовите свою цену. Поговорим как культурные люди. Вы еще не слышали наше звучание.

Жилец. - Я себе представляю.

Бригадир. - Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе как свое собственное.

Жилец. - Я себе представляю.

Бригадир. - Станьте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение.

Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы. Бригадир прошелся кавалерийским шагом.

- Константин, застегнитесь. Спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Если вы ее не выведете - я вас отстраню от работы. - Петр Григорьевич, вы таки студент консерватории, возможно, вы культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава богу, есть работа. Уличное движение растет. Мы только в июле проводили 15 человек, не считая три свадьбы. - Теперь вы, Маня. Что вы там варите себе на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся.

- Прошу печальный сигнал.

Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш. Жилец аплодирует.

Жилец. - Большое спасибо. Достаточно. Но все это напрасно. Наверно, кто-то пошутил.

Бригадир. - Может быть, но нас это не касается. Я 15 человек снял с работы, я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам Бородко бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Расчитайтесь, потом посмеемся.

Из группы музыкантов вылетает разъяренный тромбон:

- Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем.

Бригадир. - Жора, не изводите себя, вы же еще не отсидели за то дело. Что вы опять нервничаете?

Жилец. - Почем стоит похоронить?

Бригадир. - С почестями?

Жилец. - Да.

Бригадир. - Не торопясь?

Жилец. - Да.

Бригадир. - По пятерке на лицо.

Жилец. - А без покойника?

Бригадир. - По трешке, хотя это и унизительно.

Жилец. - Хорошо, договорились. Играйте. Только пойте: "В память Сигизмунд Лазаревича и сестры его из Кишинева".

Музыканты по сигналу Мани начинают играть и петь: "Безвременно, безвременно. На кого ты нас оставляешь? Ты - туда, а мы здесь. Мы здесь, а ты - туда." За кулисами крики и плач. Кого-то понесли. Бригадир, повеселев: "Вот вам и покойничек".

Жилец. - Нет, нет. Это только что. Это мой сосед Сигизмунд Лазаревич. У него сегодня был день рождения.