Скользко, даже на асфальте, даже если не ходить, а пробовать летать. Скользко.

- А ты была в горах?

- Мой город построен на горах.

- Это красиво?

- Не знаю. У подножия многих гор могилы говорят о чьей-то смерти. Это красиво?

- Это страшно.

- Тогда горы – страшные.

- Но, забираясь на вершину, можно увидеть целый мир, даже с другой стороны земли.

- Это как?

- Не знаю.

- Если я забираюсь днем, то вижу города, которые сейчас в тени.

- А если ночью.

- Ночью? Я сплю. Мне снятся горы. Однажды нас было много. Мы шли по узкой тропинке, на которой помешалась лишь ширина одной ступни. Шли друг за другом. Ветер пытался нас склонить. Пугали волны, давно разбитые о скалы. Страшно. Это ж горы. Страшно до боли и возбуждающе красиво. Никто не вправе был остановиться. Все шли. Слева – вертикальная гора, справа подобный ей обрыв, у которого подписан договор с Байкалом на сотни душ. Мы шли. Было страшно. Было неспокойно. Пахло смертью многих молодых. Смертью красивой многообещающей и обманывающей красиво.

- Я бы не пошел.

- Ты уже идешь. Я тебя видела в строю. Ты шел, смотря лишь на свою обувь. Шел и думал. Я даже знаю о чем.

- Ты путаешь, это был не я. Я никогда бы не совершил такую глупость. Я люблю траву, ровную как ногти у красавиц после салона красоты.

- Ты не боялся ветра. Ты даже перекинулся пару словами с ним и волнами, которые шептались о тебе.

- Я люблю солнце, ненавижу ветер, и никогда бы с ним не заговорил.

- Ты попросил его быть чуть потише. Сказал, что среди шествующих идет твоя любовь. Ты хочешь, чтобы она жила.

- Любовь? Я ведь такого слова даже не слышал. Мне непонятен его смысл. Я бы не смог вступить в тот спор, не смог бы попросить у ветра. Любовь? А это что такое?

- Когда правительство твоей страны открыла штаб-квартиру почему-то в ином мире, до ужаса закрытом и даже внешне незнакомом. Ты, тот, кто раньше, вставал в час дня и, неспеша, забыв почистить зубы, шел шага два, чтобы попасть в свою собственную штаб-квартиру. Сейчас ты не ложишься спать. Сон обесценен в твоем мире. Ты ночью собираешь буквы, собираешь их в слова, мечтаешь о чем-то до безумия далеком. Утром, нервно подписываешь собственноручно написанный приказ всего из пары слов: «срочно переезжаем». Собираешь лишь то, что может поместиться в твой безграничный мир после вторжения в него такой же безграничной любви, о которой ты ничего не знаешь, но можешь дни и ночи напролет говорить, хоть сам с собой. Ты просто влюблен.

- Что было дальше. Ветер стих? Любовь моя жива? И кто она, скажи?

- А дальше. Ветер разозлился. Мы стойно шли. Смотрели каждый на то место, куда через секунду приземлялась наша же нога. Ты не кричал. Было всё так же тихо. Тишина потеряла голос, стало еще тише. Тишина за руку взяла тебя. Ты с ней ушел, но против своей воли. Твоё тело минуту или вечность, точно и не помню, летело вниз. Я отдала бы половину жизни, чтоб в ту секунду ты умел летать. Всю жизнь….

Но к сожаленью за мою жизнь никто не пожелал учить тебя летать. Вода Байкала тебя облизнула. Ты умер, слышишь? Тебя нет.

- Нет меня? Я умер? А моя любовь жива? Кто она? Где штаб-квартира? Где теперь мой мир? Кто правит им.

- Нас разделили 2 секунды. Я тоже прыгнула. И поняла, что мы летим не вниз, мы летим в небо. Небо, отраженное в воде.

- Здесь не скользко. Здесь не страшно. Здесь может быть нормально. Здесь всё не важно….

Не важно….