Мне было 9 месяцев, когда человек, оплодотворивший мою маму, ушел. Он ушел, и его место заняли множество детских мечтаний.

«Он вернется», - уверяла я себя, когда мне было уже 5 лет. Он хороший. Он ведь знает, что я его люблю. Он, наверное, где-то очень далеко, работает и мечтает о встречи со мной и с моим старшим братом.

Сегодня мне исполняется 10 лет – первая круглая дата. И я верю, что сегодня папа подарит мне игрушку – ту, которую я хочу – большую германскую куклу, и мы с ним вдвоем пойдем в кино. Папа – это то слово, которое я произношу в мечтах и молитвах. Это то, чего я не знаю, но все мои мечты о нем. Наверное, он бизнесмен в Америке и пока не может приехать. У него, наверное, уже есть дети. У меня может, есть сестренка. Как здорово. Так я долгие годы тешила себя мечтами. И верила, что мечты сбываются.

«Маааам, ну расскажи про папу», канючила я маленькая. Вера в чудеса помогала мне. Я верила, что будет счастливый день, и мне не надо будет мечтать о нем. Я обязательно все-все прощу ему и мы будем вместе гулять, читать книжки, ходить в кино, он будет учить меня чему-то новому, а потом нежно говорить: «Доченька, спокойной ночи» и чмокать меня в щечку. На место моего папы претендовали некоторые личности.

Однажды, я прибежала сказать спокойной ночи этакому суррогату и попытаться назвать его папой. Он грубо запихал в мои трусики руку …, но тут вошла мама, и он испугался. Она не заметила, а я не рассказала. Я долго не могла понять является ли это нормальными отношениями между папой и дочкой. Может это нормально, а я переживаю.

Сейчас мне 20, я видела своего папу, точнее то существо, которое я разукрашивала в своих мечтах яркими красками. Моя вера умерла, а люди не живут без веры.

- представь, Лена, кого я видела, - раздалось от столика с телефоном. Это говорила мама, даже не заботясь, что я услышу.

- ну да ..., любимого «тятю». Так она любила называть его. Раньше я думала, что из-за обиды. Но теперь становилось ясно, что он живет в Иркутске.

- говорит, твоих детей вижу каждый день, как они ходят в школу. Мне было около шестнадцати. И я уже слышала, как бьется моя мечта. Он живет рядом и не хочет со мной общаться. Он видит меня каждый день, идет за мной в школу, дышит в спину, а я не знаю, что это объект моих мечтаний. Разочарование гибким и плоским червяком заполняло мой разум. Мне хотелось одного – услышать, что это была шутка. Но эта мечта, как и все предыдущие не сбылась.

Прошел год. Год моих самых глубоких размышлений, которые скрывались во внешней суете выпускных экзаменов и поступления в Вуз.

- Отдам тебя «тяте», он тут рядом живет, будет продавать тебя своим друзьям-собутыльникам, говорила мама, когда не могла бороться с наркотиками во мне. Я все поняла. Я знала, что мама, не оставив однажды меня родственникам «тяти», когда я была еще маленькая, несмотря на их уговоры и причитания, что ты молодая, тебе нечем их (меня и брата) кормить, тебе негде жить, не оставит меня и сейчас. Но слово папа, навсегда покинуло не только мою жизнь, но и мои мечты.

- Бог, я не знаю, почему так произошло. Тысячи, может и миллионы детей по всему миру, не имеют отцов и даже мам. У меня нет отца. Не знаю, нужен ли он сейчас. Когда мне уже 17. Сейчас появление ПАПЫ, породило бы множество конфликтов, на почве разного воспитания и взглядов на жизнь. На почве того, что ПАПА не вложил в меня и частицу, кроме того семени, которое мама решила оставить жить. Во мне нет ничего от ПАПЫ. Мои мечты умерли, похоже, что я тоже умираю. Позволь мне называть тебя ПАПОЙ.

Все забылось. Прошел период, когда наркотики были роднее всего. Я «ожила».

Однажды мы ехали с мамой на машине, и она резко притормозила на пустынной дороге возле дома.

- Вот он, ты же хотела познакомиться с «папой». Знакомьтесь, Настя это твой папа Владимир, сказала она просто и без намека. Но для меня же эти слова прозвучали как высшая степень наказания и смертельный диагноз врача. То что я увидела, никогда не смогло бы удовлетворить мои мечты. Я что-то сказала ему. Он что-то тоже говорил.

- Мама, поехали, прошу тебя.

Дальше мы ехали молча. А я присматривала гроб для своей мечты. Он умер, его нет, - говорила я про себя. Это был не он. Ну не может же быть, что мой папа одевается, ест и пьет на помойке. Что он принадлежит тому слою общества, которое называется БОМЖ. О, ужас. Я ехала и плакала. Плакала внутри, чтобы мама не видела. Его бутылки гремели в китайской клетчатой сумке, когда он обернулся от своего обычного занятия, чтобы познакомится со мной. Это было в остановке от моего дома и в семнадцать с половиной лет, сознательные дни жизни, которые были посвящены умершей мечте.

- Бог, Папа, теперь ты один Отец у меня. Я хочу умереть вместе с мечтой. Хочу и прошу тебя о смерти. Только без боли. Я хочу, чтобы перед смертью ты назвал меня любимой дочкой.

Сейчас мне 20, и я все также по-детски мечтаю о счастье. О том чтобы Папа приехал. Я не могу поверить, что у меня Его нет.

Папа, пожалуйста, приезжай ко мне.