Очерк деревенской жизни

Как Рута умудрилась забеременеть – для меня так и осталось загадкой. Заметила я этот факт первой, даже раньше ее матери, которая до шестого месяца оставалась в счастливом неведении, лишь ворча, что надо меньше есть и больше работать. Даже тошнота и бледность по утрам, в сочетании с отсутствием аппетита, ничего ей не подсказали. В отличие от меня.

Кто является соавтором произведения, Рута так и не раскололась. По моим данным, призрачные шансы на эту сомнительную честь были лишь у двух представителей мужской части населения планеты, но ни с одним из них Рута не находилась наедине более минуты. По крайней мере, мне ничего такого не было неизвестно, а известно мне про Руту, наверное, больше, чем ей самой.

Когда тайное стало для меня очевидным, я приперла девочку к стенке и устроила допрос третьей степени – в той мере, в которой это было возможно в ее состоянии. К моему удивлению, она, поверявшая мне все свои тайны последние двадцать лет, начиная с момента нашего знакомства в скаутском лагере, на этот раз стояла насмерть и молчала, как связная маки. Чем несказанно меня удивила: безумства наподобие случайных знакомств на остановке свойственны обычно девушкам существенно глупее и младше моей подруги.

При этом она явственно нервничала. Что ей было нервничать – я не понимала, максимум неприятностей ей мог грозить только от матери. Которая на самом деле давно, хотя и втайне, лелеяла мечту о внуке, и вряд ли устроила бы такой уж сильный скандал.

Только к концу седьмого месяца, уведя меня в пустовавшее в утренний час кафе, Рута, наконец, призналась, что боится рожать – и, как я поняла из ее невнятного бормотания, причиной тому был именно отец ребенка.

Загадки множились, время шло, а Рута даже не думала обращаться к врачам. Делать ультразвук я ей запретила сама - слишком уж много неприятных случаев было в последнее время после этой невинной с виду процедуры. К восьмому месяцу я насильно утащила Руту к знакомому врачу – тот долго мял ей живот, зачем-то рассматривал зрачки и язык, а потом, оставив ее одеваться, увел меня в пустую лаборантскую. Судя по тому, что он поставил на спиртовку колбу с водой для кофе, быстро со мной расставаться он не собирался.

- Ну, - не выдержала я молчания. – Все так плохо?

Он закурил.

- Ты у нас кто по образованию?

- Физик.

Он прекрасно знал, где я училась, и я поняла, что он или тянет время, или раздумывает, что именно мне сказать.

- Понимаешь... я не знаю, что это у нее. На обычную беременность на восьмом месяце это не похоже.

- А на что похоже?

- Если бы плод не шевелился, я бы подумал, что там мертвый младенец. Гораздо более раннего возраста. Но он шевелится... причем сильно.

- Так...

- Но больше всего это похоже на ложняк.

Что такое ложная беременность, я знала хорошо. Моя эрделька Альма мне устраивала концерты с ложной беременностью каждую весну, делая из подстилки гнездо и охраняя его от посторонних.

- Ложняк же только у собак бывает...

- Не только. У людей тоже. При некоторых глубоких психопатологиях.

- Рута нормальная. Я ее с детства знаю.

- Не уверен. Она нормальная для того, чтобы жить в обществе. И не иметь особых проблем. Но... ты знаешь, кто был ее отец?

- Н-н-нет...

Ни ее мать, ни сама Рута никогда не упоминали о ее отце. Даже во время наших задушевных бесед в лагере, когда она всю ночь могла рассказывать мне все свои секреты, отец в разговоре никогда не возникал. Мне всегда казалось, что она даже не знала этого слова.

- Я не делал анализы, мощностей нашей лаборатории на это не хватит, но я посмотрел на фенотипичные признаки... ее мать из прибалтов?

- Да, чистокровная латышка.

- Вот. А ты ее видела голой?

- Руту? Ну конечно. Сколько раз, в бане, и купались...

- На спине...

- Да.

Спина у нее, действительно, была очень странной. Начиная от середины, вдоль позвоночника вниз шла узкая полоска волосков, незаметных в детстве, но ставших темными с возрастом. Рута стеснялась этого и всегда носила закрытый купальник, который шел ей, несмотря на некоторую старомодность. Вдоль ребер, под лопатками, у нее были тонкие полоски, как будто шрамы. Когда я впервые увидела их, я подумала, что ребенка били или резали – но полоски были симметричными и ровными, а мать на Руту в жизни не подняла бы руку. Точно такие же полоски потом обнаружились на ягодицах – и со временем они стали производить впечатление глубоких шрамов.

- Так вот. Это явно генетическая патология. Причем ничего подобного я никогда не видел. Даже в учебниках.

- М-м-м... и что?

- А то, что я бы очень хотел посмотреть на ее отца, и на отца ее ребенка.

- Она не говорит...

- И это странно, согласись? Вы ведь подруги.

- Что вы думаете?

- А в какой ситуации ты не стала бы лучшей подруге рассказывать, кто отец твоего ребенка?

- Ну... – я задумалась. Смоделировать ситуацию мне было сложно, таких проблем у меня никогда в жизни не возникало. К счастью.

- Ну, например, если бы мне было безумно стыдно...

- Вот именно. Отец ее ребенка – это кто-то, кого она стыдится даже перед тобой. Например, ее отец... брат...

- У нее нет брата.

- Уверена?

Я вздрогнула – такая мысль мне в голову не приходила.

Мы помолчали. Доктор налил кофе, закурил еще одну сигарету.

- И что делать?

- Знаешь, я тебе скажу честно – мне было бы очень интересно посмотреть на ребенка. Чисто с исследовательской точки зрения. Я бы хотел, чтобы она рожала в нашей клинике. Могу устроить – ей это будет бесплатно. Она же небогата?

- Мягко сказано...

* * *

Рожать в клинике Рута отказалась наотрез. До окончания срока было еще около месяца – а она нервничала, плакала и ежедневно брала с меня клятву, что я поеду рожать вместе с ней. Иногда мне казалось, что она попросту бредит, но с каждым днем она становилась все настойчивее. И на бред это не было похоже.

Она пришла ко мне вечером, когда я уже почти совсем собралась спать и напоследок дочитывала последние страницы книжки. Дома все спали – но даже в тишине я не сразу услышала тихий стук. Первой его услышала Альма – вскочила, повела головой и потрусила к двери, на ходу просыпаясь. Я замерла – если скреблись попрошайки или нетрезвые соседи, Альма устроила бы концерт на весь дом и перебудила бы всех. Но собака еще раз принюхалась, завиляла обрубком хвоста и чуть слышно заскулила. За дверью был кто-то свой.

Такой Руту я никогда не видела. Пока она раздевалась и отбивалась от возбужденной ее приходом собаки, я внимательно смотрела в ее мрачное лицо.

- Что-то случилось?

- Нет. Пойдем на кухню. Я у тебя переночую?

- Конечно.

Мы спрятались на кухне, чтобы никого не разбудить. Альма бухнулась между нами и задремала. Я посмотрела на кофеварку – если Рута собиралась болтать со мной всю ночь, как иногда это бывало, стоило сварить кофе. Она мотнула головой:

- Чай.

- Ну, рассказывай.

- Завтра.

- Что завтра?

- Съездишь со мной? Ты обещала.

- Рожать?

- Да.

- Тебе же еще три недели.

- Нет. Завтра. Я знаю.

- А куда?

- М-м-м... ты не поймешь. Это на маршрутке, из Кронкса.

- Из Кронкса? Ты куда собралась?

- Так надо.

В Кронксе была большая больница, не самая плохая, но чтобы из этого отдаленного района куда-то ходили маршрутки, кроме как в город, я никогда не слышала. Пару лет назад в Кронксе жил некто В., актер и мое большое увлечение, поэтому весь транспорт в этой районе я знала назубок.

- Слушай, а может, в обычную больницу?

- Нет. Мы... он там не выживет.

- Он? Ты делал ультразвук?

- Нет. Я чувствую. Это он.

- Ладно. Утро вечера мудренее. Пошли спать.

- Завтра в восемь. Мы должны успеть...

- Хорошо. Пошли, заговорщица.

Я положила Руту в свободной комнате, где до замужества жила моя старшая. Они с Рутой были лучшими подругами, несмотря на то, что дочь была на пять лет младше. Заснуть не удавалось долго, а когда сон все-таки пришел, мне привиделся нудный затяжной кошмар – какая-то деревня, люди с рыбьими головами, жуткое соленое море...

Я проснулась с головной болью. За стенкой шумела вода – я не сразу сообразила, что Рута уже встала и залезла в душ. Альма сопела рядом, старательно делая вид, что на чистом покрывале, которым было покрыто кресло, она оказалась совершенно случайно.

Я быстро оделась, схватила поводок и выскочила во двор. Несмотря на раннюю весну, подморозило, высыпал чистый белый снег. Альма, чувствуя, что я тороплюсь, быстро сбегала на свои собачьи места и вернулась, страшно довольная. Наверняка сожрала какую-нибудь гадость или повстречала кого-то из своих блохастых друзей.

Рута уже была одета. В руках она держала тот же баульчик, с которым пришла вчера.

- Мы надолго? - спросила я.

- Не знаю... но одевайся потеплее.

- Так...

Я повернулась к телефону и набрала номер старшей.

- Привет. Я уехала с Рутой, зайди сегодня, присмотри, ладно?

Услышав в ответ, что в такую рань будить бедного ребенка может только совершенно бессердечная мать, я с облегчением положила трубку. За домом будет присмотрено, здесь все в порядке.

Я хотела взять такси до Кронкса, но Рута решительно замахала руками:

- Нет, только автобус. Меня укачивает.

С укачиванием в ее жизни было что-то новенькое, но я не стала спорить. Автобусы ходили четко, раз в двадцать минут, и долго ждать не пришлось. Мы почти час тряслись по городу, потом переехали на другой берег и углубились в лес. Кронкс был чудесным местом в том плане, что вокруг него еще остался лес, а сам район был на горе, и потому там был свежий воздух – если не дул ветер с комбината.

Мы вышли на «Гостинице» – унылой остановке, окруженной строящимися зданиями. Говорят, когда-то здесь на самом деле, прямо посреди леса, стояла большая гостиница для китайцев, и название осталось еще с тех времен.

- Куда? – оглядываясь, спросила я.

- Стой тут. Маршрутка 78.

- Э-э-э... какая? – такого номера маршрутки я никогда не слышала.

- Сейчас приедет. Они просто редко ходят.

Дул ветер. Солнце уже взошло, но теплее не стало. Мы не спеша прогуливались туда-сюда, чтобы не замерзнуть. Мимо прошли еще два автобуса, водители с сомнением смотрели на наши замерзшие фигуры – ехать дальше было некуда, до конечной остановки автобуса оставалось всего ничего. В какой-то момент я заметила, что Рута дрожит.

- Замерзла?

- Нет... боюсь.

- Чего?

- Не знаю...

Наконец в морозной мгле показался желтый микроавтобус. Я еще не успела увидеть номер, как Рута вышла на дорогу и подняла руку. Маршрутка остановилась – краем глаза я заметила на лобовом стекле две цифры: 78. Никаких надписей больше не было.

В маршрутке сидели двое – бабка, замотанная до глаз, и молодой парень без шапки. Они с удивлением уставились на нас – но я почувствовала, что страшно замерзла, и мне уже все равно, кто и как на меня смотрит. Рута села близко к водителю и что-то вполголоса ему сказала. Водитель кивнул, внимательно посмотрел на меня и сочувственно пробормотал:

- Вот так оно и бывает...

Я растерянно захлопала глазами, но он уже отвернулся. Я стала смотреть в окно – мне было интересно, куда он поедет.

Маршрутка свернула куда-то между строящимися домами. Я бы в жизни не подумала, что там есть дорога, но водитель уверенно крутил баранку, ловко вписываясь между бетонными блоками, заборами и строительными машинами. Наконец он выехал из новостроек и углубился в лес.

Мне всегда казалось, что такой густой лес находится не меньше чем в сотне километров от города – но сейчас мы ехали по узкой проселочной дороге, окруженной вековыми деревьями. С каждым километром сугробы по краям дороги становились все выше, а дорога – все уже. Я озадаченно смотрела вперед – если бы нам попалась встречная машина, мы бы в жизни не смогли разъехаться.

Однако никаких машин не попадалось. Дорога была укатана, но не расчищена – вероятно, мы уже совсем выехали из городской зоны. Я вдруг поняла, что совершенно не представляю, где мы находимся – в этих краях всегда было полно дач и коттеджей, я сама не раз ездила к знакомым куда-то за Кронкс, в том числе и зимой, и у меня тогда создалось ощущение того, что нет тут такого густого леса, и быть не может...

По всей вероятности, маршрутка все-таки повернула куда-то на неизвестную мне дорогу, и мы сейчас... С географией у меня всегда было худо, я и в центре города была способна заблудиться, поэтому решить, куда мы на самом деле едем, я оказалась не в состоянии.

- Ты знаешь, куда ехать? – повернулась я к Руте.

- Не боись, девка, мимо судьбы не проедешь, - внезапно очнулась дремавшая, казалось, бабка. – Судьба – она сама тебя найдет...

Рута кивнула, как будто соглашаясь с бабкой:

- Знаю...

Полную версию рассказа "Роды" можно прочитать здесь: Amazon.com, Litres, Озон

Иркутск, 2008

Контакт с автором: [email protected]