Выезжали на Сафат реку,
На закате красного солнышка,
Семь удалых русских витязей,
Семь могучих братьев названых:
Выезжал Годесско Блудович,
Да Василий Казимирович,
Да Василий Буслаевич,
Выезжал Иван — гостинный сын,
Выезжал Алеша Попович млад,
Выезжал Добрыня молодец,
Выезжал и матерой казак,
Матерой казак Илья Муромец.
Перед ними раскинулось поле чистое,
А на том на поле старый дуб стоит,
Старый дуб стоит, кряковястый.
У того ли дуба три дороги сходятся:
Уж как первая дорога к Нову-городу,
А вторая-то дорога к стольному Киеву,
А что третья-то дорога к синю морю далекому.
Та дорога прямоезжая,
Прямоезжая дорога, прямопутная,
Залегла та дорога ровно тридцать лет,
Ровно тридцать лет и три года.
Становились витязи на распутий,
Разбивали бел полотнян шатер,
Отпускали коней погулять по чисту полю.
Ходят кони по шелковой траве-мураве,
Зеленую траву пощипывают,
Золотою уздечкой побрякивают,
А в шатре полотняном витязи
Опочив держат.
Было так на восходе красного солнышка,
Вставал Добрыня-молодец раньше всех,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит Добрыня за Сафат рекой —
Бел полотнян шатер:
В том ли шатре залег татарченок,
Злой татарин-бусурманченок.
Не пропускал он ни конного, ни пешего,
Ни езжалого доброго молодца.
Седлал Добрыня своего борзого коня,
Клал на него он потнички,
Анапотнички — коврички,
Клал седельце черкасское,
Брал копьеце мурзамецкое,
Брал чингалище булатное
И садился на добра коня.
Под Добрыней конь осержается.
От сырой земли отделяется,
Выходы мечет по мирной версте,
Выскоки мечет по сонной копне.
Подъезжает Добрыня ко белу шатру
И кричит зычным голосом:
«Выходи-ка, татарченок, злой татаринт бусурманченок:
Станем мы с тобой честный бой держать».
В ту пору выходит татарин из бела шатра
И садился на добра коня.
Не два ветра в поле слеталися,
Не две тучи в небе сходилися:
Слеталися, сходилися два удалые витязя.
Ломалися копья их острые,
Разлеталися мечи их булатные;
Сходили витязи с добрых коней
И схватились в рукопашный бой;
Правая ножка Добрыни ускользнула,
Правая ручка Добрыни удрогнула,
И валился он на сыру-землю;
Скакал ему татарин на белы груди,
Вынимал сердце с печеныог
Было так на восходе красного солнышка,
Вставал Алеша Попович раньше всех,
Выходил он на Сафат реку,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит он коня Добрынина:
Стоит борзый конь оседланный и взнузданный,
Стоит борзый конь, только не весел,
Потупил очи во сыру землю, —
Знать, тоскует он по хозяине,
Что по том ли Добрыне молодце.
Садился Алеша на добра коня:
Осержался под ним добрый конь,
Отделялся от сырой земли,
Метал выходы по мерной версте,
Метал выскоки по сенной копне.
Что не бель во полях забелелася —
Забелелася ставка богатырская;
Что ни синь во полях засинелася —
Засинелись мечи булатные;
Что не крась во полях закраснелася —
Закраснелася кровь с печенью.
Подъезжает Алеша ко белу шатру —
У того ли шатра спит Добрыня-молодец:
Очи ясные закатилися,
Руки сильные опустилися,
На белых грудях запеклася кровь.
И кричит Алеша зычным голосом:
«Вылезай-ка ты, татарин злой,
На честный бой, на побраночку».
Отвечает ему татарченок:
«Ох ты, гой еси, Алеша Попович млад,
Ваши роды не уклончивы,
Не уклончивы ваши роды, неустойчивы —
Что не стать тебе со мной бой держать».
Возговорит на то Алеша Попович млад:
«Не хвались на пир идучи,
А хвались с пиру идучи!»
В ту пору выходит татарин из бела-шатра
И садился на добра коня.
Не два ветра в поле слеталися,
Не две тучи в небе сходилися,
Сходилися, слеталися два удалые витязя.
Ломалися копья их острые,
Разлетались мечи их булатные,
И сходили они со добрых коней
И хватались в рукопашный бой.
Одолел Алеша татарина,
Валил его на сыру землю,
Скакал ему на белы груди,
Хотел ему пороть белы груди,
Вынимать сердце с печенью.
Отколь тут не взялся черный ворон
И вещает он человеческим голосом:
«Ох ты, гой еси, Алеша Попович млад.
Ты послушай меня, черного ворона:
Не пори ты татарину белых грудей,
А слетаю я на сине море,
Принесу тебе мертвой и живой воды:
Вспрыснешь Добрыню мертвой водой —
Сростется его тело белое;
Вспрыснешь Добрыню живой водой —
Тут и очнется добрый молодец...»
В ту пору Алеша ворона послушался,
И летал ворон на сине море,
Приносил мертвой и живой воды.
Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой
Сросталося тело его белое,
Затягивалися раны кровавые;
Вспрыскивал его живой водой —
Пробуждался молодец от смертного сна.
Отпускали они татарина.
Было так на восходе красного солнышка,
Вставал Илья Муромец раньше всех,
Выходил он на Сафат реку,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит он: через Сафат реку
Переправляется сила басурманская,
И той силы доброму молодцу не объехати,
Серому волку не обрыскати.
Черному ворону не облетети.
И кричит Илья зычным голосом:
«Ой, уж где вы, могучие витязи,
Удалые братья названые?»
Как сбегалися на зов его витязи,
Как садилися на добрых коней,
Как бросалися на силу басурманскую,
Стали силу колоть, рубить;
Не столько витязи рубят,
Сколько их добрые кони топчут.
Бились три часа и три минуточки —
Изрубили силу поганую.
И стали витязи похвалятися:
«Не намахалися наши плечи могучие,
Не уходилися наши кони добрые,
Не притупились мечи наши булатные!»
И говорит Алеша Попович млад:
«Подавай нам силу не здешнюю —
Мы и с тою силою, витязи, справимся!»
Как промолвил он слово неразумное,
Так и слетели двое воителей,
И вещали они громким голосом:
«А давайте с нами, витязи, бой держать.
Не глядите, что нас двое, а вас семеро».
Не узнали витязи воителей.
Разгорался Алеша Попович на их слова,
Поднял он коня борзого,
Налетел на воителей
И разрубил их пополам со всего плеча:
Стало четверо — и живы все.
Налетел на них Добрыня молодец,
Разрубил их пополам со всего плеча:
Стало восьмеро — и живы все.
Налетел на них Илья Муромец,
Разрубил их пополам со всего плеча:
Стало вдвое более — и живы все.
Бросились на силу все витязи,
Стали они силу колоть-рубить,
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет...
Не столько витязи рубят,
Сколько добрые кони их топчут...
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет...
Бились витязи три дня, три часа, три минуточки,
Намахалися их плечи могучие,
Уходилися кони их добрые,
Притупились мечи их булатные.
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет...
Испугались могучие витязи:
Побежали в каменные горы,
В темные пещеры:
Как подбежит витязь к горе,
Так и окаменеет;
Как подбежит другой,
Так и окаменеет;
Как подбежит третий,
Так и окаменеет.
С тех-то пор и перевелись витязи на святой Руси.
