|
Пооткрыли вновь церквей, будто извиняются,
И звонят колокола в ночь то там, то тут.
Только бога нет и нет, ангел не является,
Зря кадилом машет поп и бабушки поют.
Бог оставил нам в наказ старые инструкции,
Почерневший образок высохших елей,
Ну, а сам покинул нас после революции,
И теперь в других краях, где живут светлей.
Мимо кассы, чтоб быстрей, взял портвейн "Таврический",
Возвращаюсь и смотрю, верится с трудом,
Кто-то в черном у дверей, смотрит иронически.
Открываю дверь ключом, приглашаю в дом.
То ль виденье, то ль обман, то ль к беде, то ль к радости,
То ль плевать через плечо, а то ли голосить...
Достаю второй стакан, набираюсь храбрости -
Мне так много у него следует спросить.
Я давно другим не лгал. Лгать вообще не хочется,
Только вот не врать себе во сто крат трудней.
"Я хочу спросить у Вас, Ваше Одиночество,
Как мне веру сохранить, и что мне делать с ней?
А еще вопрос такой: каково покойникам?
Отчего маршрут туда день и ночь открыт?
Но в конце не ждет покой с тихим, светлым домиком,
Не хранят меня глаза ваших Маргарит.
Я бы был ужасно рад слышать Ваше мнение..."
Только молча гость сидел, попивал вино,
Да смотрел программу "Взгляд" - депутатов прения,
На часы взглянув, зевнул и вылетел в окно.
И в раскрытое окно ночь глядит загадочно.
Дыры звезд на платье тьмы - драный материал.
Дел, как видно, у него без меня достаточно.
Ну, а может, он, как мы силу утерял,
Ну, а может, он, как мы знанья утерял,
Ну, а может, он, как мы веру утерял.
|
