|
1
Перечитываю дневники
золотого забытого детства.
Не увижу за тенью строки
ни просвеченной солнцем реки,
ни лихой пацанвы по соседству.
Ни пробежки по тонкому льду,
ни залезшего в варежки снега,-
в блеклых прописях я не найду.
И с упорным усильем бреду,
словно в письмах минувшего века. Простодушные в них нахожу
мысли детские, игры, обиды.
С кем дружу, с кем теперь не дружу,
с кем на парте четвертой сижу,-
все пропавшее ныне из виду.
Имена удивленно твержу...
Что поделать, что помнится нам
раньше было привычным, как небо,
как хрустящая корочка хлеба,
как слеза по скривленным губам,
и казалось нестоящим нам.
2
Что поделать, чтоб чувства мои
уместились на листик бумажный,
и по волнам пустились отважно,
и поблекнуть в пути не смогли,
оставаясь признаньем в любви...
не смешным, а насущным, как небо,
как дыханье, как корочка хлеба,
как просохшие слезы твои, -
объясненьем в великой любви? 3 Что поделать, чтоб мир за чертой
замахренной обложки картонной
засветил, стрекоча монотонно,
как волшебный фонарь золотой,
затеплился живой пестротой?
И вернул мне пробежку по льду,
и ожог на запястьи от снега,
запаленную душу от бега:
- Стой! - настигнут, побьют, пропаду.
Там к родимым рукам припаду...
И с упорным усильем бреду
по строке уходящего века:
Выгорающий след человека
в невозвратную дней череду...
|
