Футуристическая политсатира
Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения случайны и никакого отношения к настоящей действительности не имеют.
Часть I
Снег
На ресницах травы
Окурок сна еще дымится
И пепел на губах.
Нам снится
Птица
Феникс.
*** Глава 1
Путин Даволин лежал на верхней полке. Поступательное движение вагона делало мысли.
«Великий Путов прав. – Думал Путин Даволин. – В ближайшем будущем не армия, а народонаселение будет определять силу державы. И эту силу сделают СОПОТы. Россия – первая страна, руководство которой отказалось от армии, и создала СОПОТ».
Армия в России была отдана на откуп генералам-барыгам, и генералы-барыги очень успешно разбогатели и развалили ее. Даволин восхищался умом великого Пу (так Даволин называл в своих мыслях национального альфа-лидера Велимира Путова, когда точно знал, что его мысли никто не прослушивает), с которым тот ликвидировал российскую армию. Ведь если бы Путов прямо заявил, что он ликвидирует армию, это вызвало бы народный гнев, да и генералы бы взбунтовались. Опять-таки кадровые офицеры не согласились бы с таким решением вопроса, а у них оружие, еще восстание бы устроили, а то и военный переворот. А так все прошло на редкость спокойно – армию просто разворовало-растащило барыжное руководство. Армия вроде бы и есть, но на самом деле ее нет. Война с Грузией очень хорошо это показала.
«Зато есть СОПОТы, - с удовлетворением подумал Даволин. – С такой силой, как мы, СОПОТы, Россия навсегда останется единой, как сама партия «Единая Россия»!
Даволин почувствовал, что его организм перешел за грань яви, но и в сон не погрузился. Балансируя на зыбкой границе между сознанием и отсутствием оного, Даволин плыл все дальше в лоно земли огромной и никак ему не известной.
Путин Даволин часто и с трепетом произносил слово – «Путов». Так, как будто боялся, что оно в каждый следующий момент может сорваться с языка и улететь в безвоздушное пространство. А в безвоздушном пространстве, как известно, слова не живут, то есть умирают. А слово «Путов» не могло умереть. Не имело права, ибо как без этого слова может быть Россия? Что без этого слова Россия? Именно из ценности и величия вождей, национальных лидеров, и складывалась Россия…
- Кончай сопотить, давай вниз, - поступательное движение мыслей Даволина было прервано рыжим сопотовцем Николашкой.
Непонятно, как этого Николашку вообще взяли в сопотовцы? Создавалось впечатление, что рыжий Николашка ехал только затем, чтобы удовлетворить свою похотливую натуру. Вот и сейчас, вместо того чтобы ответственно готовиться к большому и нужному стране делу, Николашка вытащил из фирменного рюкзака огромную бутылку текилы-водки, замаскированную под термос с чаем, и лимоны.
- Кто-кто, а это ты тут сопотишь, Николашка, - нехотя свалился с верхней полки Даволин. – Ты что, не знаешь, что твоя водка-текила бьет по нашей репродуктивной системе? Стране нужна здоровая демография…
- Вот за это и выпьем, умник, - Николашка так ловко орудовал лимоном и кружкой, что Даволин не заметил, как они вкусно оказались у него в руке. – Давай по-быстрому, пока секс-сержант не видит.
По купе распространился новогодний запах цитрусовых. Путин и Николашка ехали, окруженные этими многообещающими запахами, ехали давать новую жизнь стране, служить ей в буквальном смысле своими молодыми здоровыми организмами. И членами.
- Слушай умник, - обратился к Даволину Николашка, - тебе-то нахрена этот СОПОТ? Денег у твоего папика – стаду крокодилов за три года не сожрать, девок у тебя разных – ни в каком СОПОТе столько не перетрахать. На майбахах ты только что в сортир не ездил. На-ка, выпей вот еще…
Дорогое пойло ленивой истомой разливалось в молодом упругом теле Путина Даволина, его потянуло поговорить «за жись». И Николашка тоже ничего вообще-то. Надо понимать, что парень своим членом хочет проложить в жизни дорогу себе. Симпатичный даже, хоть и рыжий.
Рыжих, как известно, специально, в ограниченных количествах, брали в СОПОТы. Чтобы в стране не исчезла поговорка «а я чо, рыжий што ли…» Ну и рыжие-конопатые тоже нужны были стране, потому что песенка такая была «Рыжий-рыжий конопатый, убил дедушку лопатой». Основная функция вновь родившихся рыжих, по задумке ПолПота, заключалась в том, чтобы они убивали лопатами и прочими подручными средствами немощных пенсионеров – как дедушек, так и бабушек. Таким образом, государство экономило бы серьезные средства на пенсионных выплатах. Специально для рыжих готовились изменения в Уголовный кодекс РФ, в статью 105 «Убийство».
Изменения говорили, что «если убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, причинено рыжим человеком человеку, который достиг пенсионного возраста, то рыжий человек освобождается от уголовной ответственности в связи с тем, что он рыжий». А в КоАП (Кодекс об административных правопоощрениях) депутаты Госдумы уже подготовили специальную статью – об административном поощрении. По ней рыжий человек, убивший пенсионера, получал талоны на усиленное питание. Талоны в Российской Федерации ввели после пожаров 2010 года, когда выгорела вся центральная Россия, из-за чего спекулянты стали продавать гречку по цене рыбьих яиц. Так что воспроизводство рыжего населения страны было государственной задачей, так как основные потребители гречки – малоимущие пенсионеры, которых было дешевле убить, чем прокормить гречкой…
Но Даволин этого ничего не знал. Он только думал, что великий Путов знает, зачем стране нужно рыжее потомство. Доверие Путина к Путову равнялось лежащей на боку восьмерке – у него не было начала, как не было конца.
- Глупый ты Николашка, - Даволин думал, отвечать ли вообще рыжему. – Вот зачем ты живешь вообще здесь и сейчас? Зачем пошел в СОПОТ?
- Ясно-понятно, после СОПОТа мне все двери всех социальных лифтов открыты, пойду в ФСБ работать или в МИД. А тебя и так бы взяли, как сынка олигарха, хоть в МИД, хоть генералом ФСБ.
- Нет у тебя понятия о чести, совести и долге перед отечеством. Помнишь, какие стихи написал альфа-лидер Путов: «друг мой, отчизне посвятим членов прекрасные порывы»!
- Вроде это «наше все» написал ас Пушкин, - безответственно заявил Николашка.
- Это потом Пушкин написал, а сначала Путов написал, - сказал Путин тоном, не терпящим возражения. – Учи тебя, а все равно дураком в другой раз родишься…
- Это что, согласно православному исламу я дураком в другой раз рожусь? – Съехидничал Николашка. – Чего-то я в новом издании Коранобиблии про метемпсихоз не читал.
- А ты вообще поменьше читай, а то сны эротические замучают, - напутствовал Путин рыжего сопотовца.
Николашке спорить с сынком олигарха не хотелось – умиротворяющее громыхали железные колеса вагона о бесконечное расстояние рельс. Поскольку поезд вез их в сибирские – чертзнаетгде – пампасы, то вдвоем с Доволиным им предстояло провести весьма «продолжительно долгое» время.
В купе, где двое молодых людей трепались «за жись», вошел секс-сержант. Отутюженная форма СОПОТа так ловко и где-то даже браво сидела на его теле, что вид оплодотворенца-сержанта вызвал некоторую зависть у новобранцев. Секс-сержант Бугаев-Замилыймой в который уже раз сопровождал новобранцев-сопотовцев в место расположения боевой сексчасти. Бухать Устав сопотовцам строго-настрого запрещал, но Бугаев-Замилыймой знал, что есть Устав, а есть время, когда даже Устав не заставит встать. К тому же, тут сынок олигарха едет, да еще по имени Путин Даволин. А Иисус, сын Аллаха, сквозь свои божественные пальцы смотрит на олигархических детей и их забавы и всячески отпускает их грехи через патриарха Российской Правоисламской Церкви Гамадрила.
- Ну что, душары недоделанные, бухаем, – блестя блядским глазом констатировал Бугаев-Замилыймой. – Чего такие кривые, лимонов объелись, что ли? А ну, замилыймой, накапайте вашего деликатеса старшему по званию. – Бугаев принял из рук Николашки дозу с лимоном, и, выпив, доложил:
- Распитие спиртных напитков по секретным статьям Устава карается обрезанием! – И рассмеялся, глядя на вытянувшиеся лица новобранцев.
- Но помните, карабаирцы, - посерьезнел Замилыймой, - в любой шутке есть доля беспредела.
- Товарищ секс-сержант, расскажите, как это… ну, там будет? – Попросил Николашка.
- Там будет, когда там будем! Понял, душара? А лучше, чем в песне, не скажешь. Давайте-ка споем, что ли…
Бугаев-Замилыймой достал с полки гитару и после ля-минора взял резко и в карьер ре-мажор:
«Мы трахнем, мы трахнем Россию!.. Нам Путов дал стальные члены-колья, а вместо сердца – спермотоксикоз! Все чаще, быстрее и глубже кладем в борозду мы опять. Недаром большие задачи дает генеральный нам план. Когда у нас встанет, Россия вся ляжет, а та, что не ляжет, та в очередь встанет, чтоб лечь, когда встанет у нас…»
- На месте разберетесь, в какую дырку Макар не вгонял, - сказал Бугаев-Замилыймой, - сильно не бухайте, поскольку запрещено Уставом – обрежу. Да не количество, а качество!..
Насчет «не количества, а качества» в устах Бугаева прозвучало весьма интригующе, загадочно. И Замилыймой пошел инспектировать других новобранцев, а может, и к проводнице. Ему было можно…
***
«А поезд мчит меня в сибирские пампасы», - вертелась строчка из популярной песенки в голове Путина. Даволин, как и автор песни, не знал, из чего состоит Сибирь: из пампасов или же из саванны и редколесья. Хотя личный учитель географии всегда ставил Путину «отлично». Путин только знал, что где-то в Сибири есть 25% мировых запасов пресной воды под названием «озеро Байкал». Еще Даволин читал речи Путова, в которых национальный лидер говорил, что местные жители 25% мировых запасов пресной воды систематически загрязняют, поскольку в озеро Байкал впадает река Ангара. И эта самая Ангара несет в священное озеро свои загрязненные многими такими крупными сибирскими городами, как Иркутск, Братск и Красноярск воды. А чтобы уравновесить загрязненность и оттолкнуть сточные загрязненные воды Иркутска, Братска и Красноярска от священного озера, на берегу Байкала был не закрыт Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат.
«Так вот, грязь от БЦБК не дает попасть грязи от городов в Байкал. Причем, больше всего загрязнения попадает в Байкал из миллионного Красноярска, - рассказывал как-то выступая на научном симпозиуме ученым национальный альфа-лидер Велимир Путов. – Грязь из Енисея, на котором стоит Красноярск, спускается по этой реке вниз – до места, где Ангара вытекает из Енисея. Потом эта красноярская грязь по Ангаре, которая впадает в Байкал, течет в наше священное озеро. А тут как раз БЦБК выдает свою порцию грязи, которая естественным образом, не нарушая никаких законов физики и экологии, отталкивает грязь от Красноярска, Иркутска, Ангарска, Братска. Вот и получается, что единственное, что спасает 25% мировых запасов пресной воды от окончательного загрязнения – это Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат». Тогда альфа-лидеру после его речи аплодировали все ученые, как экологи, так и физики.
«Калина желтая, калина вызрела», - строчки из популярных песен выблевывал динамик на потолке купе, и они сами собой струились по слегка смазанным водкой-текилой извилинам Путина. «А я у Путова дорогу вызнала», - пели крашенные сисястые дуры супер-хит, который появился после поездки национального лидера на желтой Ладе-Калине по Где-то-там-за-МКАДом. «Дорогу вызнала к его телу нижнему» «А к телу нижнему такому ближнему» «Припала я, его слезой кропя» «Кропя слезой его, любя-назойливо» «Любила я его в Калине, бля!» «В Калине, бля, ему дала» «Дала я Путову, да за рубли, да поминутно, да обещание любви распутной…» Путин Даволин не помнил точно, и не особо слушал, какие именно слова текста звучали по поездному радио. Но баб силиконово-сисястых из группы «Бешеная матка», которые пели песню «Калина желтая», из любви к животным (не путать с зоофилией) пару раз познал. На ощупь силикон их был упруг, но равнодушен.
- Ночь уже, спать буду, - сказал Даволин Николашке с верхней полки и закрыл глаза.
***
Глава 2
Оставим Путина Даволина пока что едущим в поезде и посмотрим, что происходит в самом главном «народном органе» Иркутской области, готовящемся принять в свое лоно бойцов оплодотворенческого отряда сексуального назначения – сексназа.
Депутат Соглашадательного собрания Иркутской области Осип Налейчик с утра побрился. Даловимир Замутненко поцеловал жену. Ташан Ароматов посмотрел на себя в зеркало. Гений Кульков закурил папиросу. Талий Закурилов протер очки. Риил Кофрантов переехал Белую реку. Илион Сумраков вышел и крепко встал на ноги. Гений Застомин сказал, тренируя речевой аппарат: «Надо понимать, коллеги». Алек Сеев исполнил закон о съедании завтрака. Надий Истерович укололся депутатским значком. Влада Осеменяйкина прижала к груди минимальный размер. Ина Щекатилова куда-то вышла. Анира Стонцова затуманила взгляд. Председатель Соглашадательного собрания Немила Сбрендина сменила прическу. Еще тридцать три депутата СС уже ехали на работу.
***
Сегодня СС собиралось на внеочередную сессию – в область ехали бойцы СОПОТа. Региональным парламентариям надлежало дать согласие на работу по оплодотворению территории бойцами-производителями. Еще в полномочия Соглашадательного собрания входило: распределить сопотовцев по муниципальным образованиям, утвердить категории женщин, подлежащих оплодотворению, составить план-задание каждому сопотовцу. А еще в задачу депутатов как всегда входил распил денег на спецоперацию по оплодотворению Иркутской области. Следовало грамотно расдербанить (тьфу ты – распределить!) федеральные субвенции и дотации. Госдума РФ приняла в окончательном чтении закон о материнском капитале. Теперь капитал выделялся на предыдущих детей, а не последующих. То есть, как только УЗИ показывало, что женщина забеременела от полового контакта с сопотовцем, ей сразу же государство выделяло материнский капитал. Депутатам следовало придумать, как забеременевшая женщина должна была доказывать, что ее будущий ребенок – это ребенок, зачатый от бойца-сопотовца. В противном случае ей никакого материнского капитала не полагалось. Напротив, ей надлежало выплатить государству налог на беременность. Но в то же время, согласно программе повышения комфортности, следовало предельно повысить цены на контрацептивы и аборты. Так федеральное правительство заботилось о том, чтобы дети в стране рождались только от контактов с сопотовцами. Дебаты в Соглашатадетльном собрании велись по правилам боев без правил. Депутаты, прежде чем согласиться, с занудством осенней мухи, которая никак не хочет помирать, обсуждали то, с чем потом согласятся.
- Коллеги, выполняя поручение губернатора Иркутской области Митры Доровича Мизинцева, - поправив очередную прическу, обратилась к соглашадателям Немила Сбрендина. – Призываю вас оперативно и коррэктно принять поправки к закону о встрече бойцов-оплодотворителей… Кто хочет?
- Надо понимать, коллеги, - начал Гений Застомин, - как наших женщин будут оплодотворять эти бойцы. Понятно, что они прошли медкомиссию, и у них нет социально значимых болезней. Но где нам взять деньги на анализы для женщин, которых предположительно предстоит оплодотворить? Надо понимать, что обещанные субвенции из федерального центра на это поступят только послезавтра – то есть, как обычно, к новому году, это первое. Второе, как будут без анализов оплодотворять женщин, ведь бойцы приедут уже завтра? Кроме того, на сами анализы, кроме денег тоже нужно время.
- На моем избирательном участке много социально значимых болезней, - поддержал Гения Застомина Ташан Ароматов, - если оплодотворять всех без разбора и без анализов, тогда мы получим больное потомство, что неприемлемо. Так Иркутская область опять останется сырьевым придатком, африканской страной Нигерией с ВИЧ-инфицированными, и в который придаток фармацевтические компании будут поставлять лекарства, причем просроченные. А от нас будут вывозить все остальное.
- Коллеги, хочу сказать, что экология у нас и так плохая, - взял слово Осип Налейчик, - а деревня просто вымирает. Понятно, что нельзя без анализов оплодотворять наших женщин. Но и не оплодотворять их мы тоже не имеем права. Особенно сельских женщин – на селе сегодня не хватает кадров и, прежде всего, грамотных подготовленных кадров по оплодотворению. А тут такой случай – федеральный центр отправляет нам оплодотворенцев, причем бесплатно, причем деньги на анализы выделяет…
- Я согласна с Налейчиком, - сказала Влада Осеменяйкина, - если мы их не оплодотворим сегодня, то завтра можно положить конец на нашу область.
- Коллеги, - сказал Алек Сеев, председатель комитета по государственному разрушительству области и неместному управлению, - так мы с вами никакой закон не исполним. Надо, наконец, научиться исполнять законы!
- Я прошу вас, коллеги, надо проголосовать за то, чтобы довести до сведения губернатора Митры Доровича Мизинцева, что опять кто-то делает громкие заявления о том, что оплодотворение Иркутской области под угрозой срыва. – Сказал Талий Закурилов.
- Конечно, Талий Серыч, губернатор Митра Дорович Мизинцев уже знает о громких заявлениях, и он пообещал, что даст указание принять решение, кто понесет ответственность за срыв оплодотворения в процессе заявления об угрозе… - Довела до сведения коллег председатель.
Немила Сбрендина ждала, что кто-нибудь из депутатов все-таки выступит с конструктивным предложением. Накануне она совещалась с губернатором Мизинцевым. Он ей сказал, что предложение по решению вопроса о финансировании анализов должно исходить от депутатов, причем от депутатов из профильного комитета, а именно из комитета по здравоотменению и социальной зачистке. Председатель комитета по соцзачистке Влада Осеменяйкина медлила. Немила Сбрендина угрожающе поправила прическу в сторону Осеменяйкиной: мол, пора. Влада Татьяновна, воодушевленная поправкой прически, приблизила грудь к микрофону.
- Алек Сеев прав, - Влада Осеменяйкина надавила передом и голосом на микрофон. – Давайте говорить конструктивно. Параллельно мы можем говорить о сложностях в проведении анализов, но надо успевать. Мы на заседании комитета по здравоотменению и социальной зачистке пришли к мнению, что грех нам будет и стыдно в глаза смотреть жителям области, нашим избирателям, если мы не оплодотворим наших мамочек таким качественным семенным материалом, каким располагает СОПОТ. Кто потом будет поднимать Приангарье с колен?..
- Я как мать множества детей, могу сказать следующее, - стала выступать в поддержку Осеменяйкиной депутат Талия Пустотрепкина, - экстракорпоральное оплодотворение очень дорогое и не приносит такого качественного результата по потомству, как уже доказано опытами. Это я вам говорю как врач и специалист по ЭКО. Мы обязаны найти деньги на анализы, чтобы воспользоваться услугами осеменаторов.
- Мы с коллегами приняли решение, - голос Влады Осеменяйкиной звенел, слова навязали в барабанных перепонках, путались в волосах и дымились в извилинах, - наша поправка говорит о том, чтобы деньги на анализы дали сами жители, а мы законодательно это оформим законом об обязательном прохождении анализов. Кто не даст денег, того через полицию общественной опасности заставим давать деньги. Кроме того, наделим полномочиями судебных приставов по отъему и продаже ценного имущества у женщин, предназначенных к оплодотворению. Кроме того, для женщин из социально незащищенных и малоимущих слоев населения мы организуем помощь предпринимателей. Переговоры с ними уже проведены. Подтвердите, Ина Дровна!.. – Обратилась Осеменяйкина к Щекатиловой.
- Да, мы на заседании комитета по недоразвитию предпринимательства и продажной политике с коллегами пришли к выводу, что недоразвитие предпринимательства обусловлено отсутствием на рынке труда бесплатной рабочей силы. – Ответствовала Ина Щекатилова. – Этой силой могут стать дети, которые родятся от СОПОТов, а потом станут взрослыми. Главное дело, надо их грамотно воспитать, чтобы они работали бесплатно, и научить питаться подножным кормом. Недоразвитое предпринимательство даст деньги на анализы для двух-трех малоимущих женщин. Под проценты. С тем, чтобы они потом материнским капиталом рассчитались с недоразвитым предпринимательским сообществом.
- Ну, я думаю, Ина Дровна, прибедняется, - прокомментировала выступление коллеги Осеменяйкина, - думаю, на самом деле предпринимательское сообщество даст деньги на большее количество анализов, чем на два-три…
- Ну а что у нас скажут пилуны бюджета? – Обратилась Немила Сбрендина к Талию Закурилову, председателю комитета по распилу бюджета, ценооборзеванию и налоговому позаконувымогательству
- Мы с коллегами на заседании комитета по налоговому вымогательству плодотворно, так сказать, обсудили и пришли к выводу, что ценооборзевание в прохождении анализов надо остановить. – Начал свое сообщение Талий Закурилов. – Есть опасения, что некоторые спекулянты гречкой уже готовятся к установлению спекулятивных цен в том числе и на проведение анализов для наших женщин. Предлагаю всем желающим принять участие в партийном проекте партии «Единая Россия» под названием «Контрольный всем в лоб». Проект призван обеспечить при помощи народных контролеров контроль недопущения необоснованности повышения цен на анализы. Сейчас расскажу, как проект будет работать. Все женщины, подверженные оплодотворению, будут ходить на анализы (за свои, конечно же, деньги), а после того как они пройдут все анализы, будут сообщать об этом в правоохранительные органы или еще куда-нибудь. Про то, что где-то, по их мнению, цены на анализы необоснованно завышены. Мы все эти данные соберем и отправим в центральный аппарат партии «Единая Россия» для выработки принятия решения…
- Талий Серыч, а почему название-то такое – «Контрольный всем в лоб»? – Спросил, имитируя святую простоту, Даловимир Замутненко. – Это чего, ваша партия собирается кого-то стрелять?
- Ну, вы преувеличиваете, Даловимир Саныч. Партия придумала такое название в связи с тем, что таким образом выражается наш национальный лидер Велимир Велимирович Путов. Вы же помните его знаменитую фразу «Мутит всех в сортире»? По точности отражения окружающей нас действительности (особенно действительности в наших туалетах!), по краткости и красочности этой фразы никому из поэтов и государственных деятелей превзойти ее не удалось. Я так полагаю, что именно с целью устрашения предполагаемых спекулянтов Велимир Велимирович и дал такое название партийной программе – «Контрольный всем в лоб».
- Значит, стрелять никого не будут? – Не унимался Замутненко.
- Нет, конечно, - заулыбался в ответ Закурилов, - мы же живем в демократическом государстве! Кроме того, вы же знаете, Даловимир Саныч, что у нас и без расстрелов скоро в стране жить некому будет. Еще хочу добавить, и всем напомнить, что главная задача власти, в связи с естественной убылью населения, сделать жизнь народа комфортней…
- Не понял, - опять сказал Замутненко, - это что, на кладбище, что ли, могилы повышенной комфортности всем будут копать и оборудовать их кондиционерами?
- Это по-ихнему праздник жизни называется…- Вдруг вмешался Ташан Ароматов.
Закурилов нервно замолчал, и ему очень захотелось курить, хотя он бросил табакокурение. Он, в отличие от некоторых Ташанов Ароматовых, которые даже телом не переживали, душой болел за партию, к которой принадлежал. А именно к партии «Единая Россия». И хотя Закурилов привык к подобным эскападам (в Соглашадательном собрании на большее проявление непокорности все клали с прибором, потому как выше эрегированной вертикали все одно не прыгнешь), он все-таки протер очки.
- Коллеги, призываю вас к коррэктности, - поправила прическу Немила Сбрендина. – Давайте уже соглашаться. Итак, соглашаемся с поправкой по частям или сразу с целой?
- Регламент, - кто-то недовольно буркнул из зала.
- Хорошо, давайте, по частям, - согласилась Сбрендина. – Итак, кто за то, чтобы предложение о том, чтобы деньги на анализы изымались у самих же подверженных оплодотворению женщин, принять за поправку?
В зале заседаний Соглашадательного собрания раздался глухой «бум».
- Принято, - улыбнулась Немила Сбрендина. – Кто за то, чтобы поправка о том, чтобы деньги на анализы изымались у самих же подверженных оплодотворению женщин, не вошла в таблицу отклоненных поправок?
В зале заседаний Соглашадательного собрания опять раздался глухой «бум».
- Принято, - еще лучезарней улыбнулась Немила Сбрендина. – Кто за то, чтобы поправка о том, чтобы деньги на анализы изымались у самих же подверженных оплодотворению женщин, вошла в таблицу одобренных поправок?
Опять раздался «бум».
- Принято, - по-отечески, с материнской любовью, улыбнулась председатель. – Кто за то, чтобы не принимать таблицу отклоненных поправок за основу для закона?
«Бум!» - Принято! – Кто за то, чтобы принять таблицу одобренных поправок за предмет для закона? – «Бум!» - Принято! – Кто за… - «бум!» - принято! – Кто? – «бум»! – принято…
***
С некоторых пор, по предложению председателя Соглашадательного собрания Немилы Сбрендиной, иркутские областные депутаты голосовали нажатием головой на кнопку. Этот способ ей в свою очередь подсказал губернатор Иркутской области Митра Дорович Мизинцев после секретного совещания в бункере Путова в Москве, где обсуждалась партийная программа «Контрольный всем в лоб».
«На самом деле, Немила Борисовна, мудрая партийная программа «Контрольный всем в лоб» носит глобальный, стратегический характер, и касается не только контроля за оборзеванием цен. – Доверительно обратился как-то раз Мизинцев к Сбрендиной после визита в федеральный центр. – Но это, прежде всего, – ответ партии и национального лидера Велимира Велимировича Путова на все вызовы нашего времени. А именно, на обнищание населения, вывоз ресурсов за границу, развал армии, разгул коррупции, разруху в умах, потоп в сортирах… Ну, в общем, ты поняла, Немила. Все проблемы решаются очень просто – национальной программой «Контрольный всем в лоб»! Но о глобальном характере программы – ни-ни, это государственная тайна, и если ты ее разгласишь, то повышенной пенсии тебе не видать. Кроме того, мы взад отберем у тебя звание Почетного гражданина Иркутской области, а это сама знаешь, какая – ого-го! – прибавка к бутерброду из икры лососевой…»
- Тля буду, Митра Дорович!!! – Горячо ответствовала Немила Сбрендина губернатору, ногтем большого пальца правой руки чиркнув по верхнему резцу.
- Будешь, если депутаты у тебя головой голосовать не научатся! – Напутствовал Немилу Борисовну Мизинцев. – Ибо ты понимаешь, что весь мозг в голове находится, и нечего безмозглыми пальцами во всякие важные кнопки тыкать.
Итак, кнопка была оставлена только одна – «за». Видеокамера зорко следила за ретивостью голосующих. Биться лбом о кнопку следовало со всем холопским усердием и по-взрослому – до первой крови, но не включительно, а исключительно. Кто бился головой без должного фанатизма, тех на заседании фракции партии «Единая Россия» на 30-40 минут лишали депутатской неприкосновенности и щекотали мозги до распрямления извилин. Единороссы потом, после таких фрикционных заседаний, долго запивали икоту минеральной водой без газа. На заседании фракции «КПРФ» тоже лишали депутатской неприкосновенности и пинали потом ногами по мозгам. И только на заседании фракции «Справедливая Россия» поступали с членами справедливо – отправляли на исправление на заседание фракции «Единая Россия». После заседания справороссы выходили полными и удовлетворенными от общения со старшими братьями и тоже пили минеральную воду без пузырьков.
Было и такое, что Ташан Ароматов предложил внести поправку в Регламент Соглашадательного собрания о том, что голосовать надо головой, но исключительно через подушку безопасности. Поскольку «голова у депутата очень ценный рабочий инструмент, порча которого непременно приведет к неправильному голосованию» - обосновал Ташан Ароматов коллегам свое предложение. Единороссы, коих было всегдашнее большинство, не согласились с поправкой коллеги. А заодно кто-то пустил гадостный слушок, что депутат Ташан Ароматов таким образом лоббирует интересы производителей подушек безопасности. Что было, естественно, заведомой неправдой, поскольку в этот раз Ароматов лоб-бировал свои кровные, вернее, бескровные интересы. Все-таки голова-то – не казенная! Депутаты же продолжали при голосовании голосовать незащищенными черепными коробками. Некоторые при этом стали отключать мозги, опасаясь за их целость. Некоторые во время голосования подрисовывали химическим карандашом, купленным у китайцев, синяки себе на лбу и под глазами и только делали вид, что изо всех сил тыкают головой в кнопку. А чтобы не выбиваться из общего хора громкого одобрительного стука во время голосования, стучали снизу по столешнице, на которой была установлена кнопка. Ну а самые упертые (таких, к слову сказать, не осталось совсем), продолжали голосовать руками. В принципе депутаты могли бы и вовсе не голосовать, так как они были заранее на все согласны, вплоть до потери депутатской неприкосновенности, но не включительно, а исключительно – только в ходе фрикционных заседаний и минут на 30-40, не более. За это они готовы были голосовать по кнопке не только головой, но и другими членами тела, включая и женщин-депутатов…
***
Стерев капельки пота, выступившие на лбу от усердия и подрисовав химическим карандашом синяки, депутаты приступили к следующим вопросам повестки дня. После долгих, но конструктивных дебатов они порешили: первое, оплодотворять в Иркутской области следует женщин от 18 (а в исключительных случаях от 16) до 37 (а в исключительных случаях до 60) лет. Второе, всем мужьям при половых актах пользоваться презервативами, чтобы жены могли забеременеть только от сопотовцев. Третье, субвенции, которые придут «потом» на прохождение анализов частично пустить на закупку китайских кондомов для раздачи мужьям, частично – на увеличение эрекции аппарата вертикали власти по оплодотворению. Четвертое, Путина Даволина, как завидного оплодотворителя, депутаты согласились поставить на оплодотворение элитной части Иркутска. А для высшей справедливости Путину предстояло потрудиться на оплодотворении части сельской территории. На этом настоял депутат Налейчик, председатель комитета по экономии в сельском хозяйстве. Он сказал: «Считаю необходимым для улучшения качества поголовья сельского народонаселения Путина также отправить и на село поработать».
Налейчика поддержал Илион Сумраков, идейный борец за улучшение любого качества в жизни сельского народонаселения. А Риил Кофрантов предложил широко освещать в СМИ подвиги бойцов-оплодотворителей и выделить на это часть материнского капитала, забрав его у матерей. На что депутат Замутненко сказал: «Ну, это Эммануэль какая-то получится». Ташан Ароматов поправил коллегу: «Не, это Камасутра сплошная будет».
- А что, это идея! – Сказала председатель комитета по социально-культурному загибательству Анира Стонцова. – Так мы понесем культуру в массы. Объявим конкурс через Агентство по госзаказу имени Бодрея Мудровина среди писателей и журналистов, который выиграют лучшие писатели и журналисты из Москвы, например Эдуард Лимонов... ой! – Икнула Анира Стонцова, поняв, что проговорилась, назвав любимого, но неполиткорректного творца полового эпоса. Но тут же продолжила. – Мы им выделим иркутские деньги из областного бюджета, а они нам нашу культуру поднимут. Уверена, после этого нашу культуру так поднимут, что она будет стоять не хуже вертикали власти.
- А еще объявим конкурс среди Зураба Церетели, который он выиграет, на ваяние памятника безымянному солдату-сопотовцу, поднимающему культуру Приангарья до крепости вертикали власти. Скульптуру обработаем напильником и поставим там, где на 350-летие Иркутска хотели поставить памятник первопроходцам, на который денег не хватило! – Радостно блестя глазами от своей сообразительности, произнесла депутат СС Налия Дикошарова.
- Нет, - возразила коллеге Анира Стонцова, - пусть лучше это будет безымянная иркутская женщина, поднимающая вертикаль власти у безымянного солдата СОПОТА…
- Коллеги, коллеги, давайте будем коррэктны, - поправила прическу Немила Сбрендина, - нас к этому, к коррэктности, призывает губернатор Иркутской области Митра Дорович Мизинцев!.. Памятник иркутской женщине, поднимающей вертикаль власти у безымянного солдата, может быть истолкован… А впрочем, - вдруг обрадовалась Немила Сбрендина, - ведь этот памятник может заменить шпиль на бульваре Гагарина, который мы снесли. Теперь вот получается, что зря снесли, потому что шпиль – это апофеоз олицетворения вертикали власти. А царь какой-то каменный получился, холодный, и я вообще сомневаюсь в его способности быть апофеозом…
Вернувшись в стойло коррэктности и прочего конструктивного паскудства, Влада Осеменяйкина предложила женщинам-депутатам выделить специальные деньги на прохождение анализов и записаться вне очереди на оплодотворение, чтобы послужить примером женщинам-недепутатам Иркутской области. Под счастье быть оплодотворенной по возрасту подпадала депутат СС Налия Дикошарова. Она смущено вслух согласилась, а про себя подумала: «Деньги на прохождение анализов возьму, а оплодотворяться – шиш с маслом! Я на кончаловских фронтах раненая, у меня справка есть!» Налия Дикошарова на самом деле очень переживала за детей, так что ездила по Иркутской области и дарила им всякие музыкальные инструменты как своим землякам. От нищеты и неустроенности одаренных детей Налия Дикошарова действительно была раненая. В самую душу. У Немилы Сбрендиной защелкал в ухе коммуникатор губернатора Мизинцева: «Кончайте бардак, пока я с вами коррэктно еще говорю», - недовольно в ухе председателя СС раздался электроголос Мизинцева.
- Коллеги, призываю вас к коррэктности! – Встрепенулась Немила Сбрендина и тут же поправила прическу. Ибо бардак грозил перерасти в бедлам и далее по нарастающей – в бордель. – Итак, приступаем к голосованию… То есть, - поправилась Немила Сбрендина, - к даванию согласия.
…33 депутата Соглашадательного собрания Иркутской области выходили из зала заседаний на 5-м этаже Серого дома и потирали лбы. Ибо они только что так бескорыстно дали вертикали власти, как могут давать только депутаты Соглашадательного собрания Иркутской области. Ибо депутаты других собраний дают по-другому.
*** Глава 3
Поезд, которым новобранцы ехали из Москвы оплодотворять Сибирь, шел ходко, под литерой. Потому остановки делались только для смены локомотива и прочей подпитки. Новобранцев обслуживали лучшие и длинноногие проводницы, которых собирали по всей стране из всех РАО РЖД–составов. Проводницы, по замыслу идеологов СОПОТов, должны были поднимать по дороге боевой дух новобранцев. Памятка проводнице СОПОТа обязывала оных девиц играть в самые разные сексуальные игры с новобранцами, но в половую связь не вступать. За половую связь с проводницей во время следования до места приписки могли запросто сделать обрезание. Крутобедрые и грудастые, в униформе, таранили они узкое пространство между полками и в тамбурах своими выпуклыми телами. Чувство было такое, что если не заглянуть, что там под одеждой у этих тел, то случится конец света и апоплексический удар. Воздух от запаха их тел делался вязким и с шумом входил в легкие. Мысли рвались как нейлон колготок.
Путин Даволин тренировался не смотреть на сисястых дур. Ему вспомнились все его девушки, на которых он тренировался к выполнению своей миссии. Путин пошел в СОПОТ, что называется, по зову сердца. Ему очень быстро обрыдли глянцевые клубные оторвы. Пробовал вкусные наркотики, они ему не понравились… Тогда Даволин стал читать книги – избранные речи президента Путова. Вдохновился ими. Вся Даволинская нерастраченная душа вместе с нерастраченным организмом прониклись идеей национального лидера – служить обществу во имя президента и альфа-лидера, как гаранта Конституции и гаранта обеспечения комфортных условий проживания всему российскому народу. Путин Даволин жаждал духовного подвига. Ну и физического тоже.
Ну а мочалок, на которых Путин тренировал свое тело и красную чакру, он по-своему любил и даже помнил. Вот, например, Вера. Вера из универа, как он называл студентку какогототам факультета МГУ имени того, кто сказал, что богачество России будет Сибирью прирастать. Или Вика. Вика с самотыком. Так Даволин называл клубную нимфоманку, которая после множества половых сношений получала моральное и физическое удовлетворение только от электрической стимуляционной сигареты. Или Света. Света, не дает без сигареты. Света давала только за сигарету марихуаны, зато давала с фантазией и без задних ног. Хотя обычно марихуану курила из папиросы. Люба щелкает клювом. Лиза двигает низом. Катя спит под кроватью. Зина тянет резину. У Юли размером с кастрюлю. Валя сто баксов умяла. Шура, побритая дура… Даволин болтался на тряской Транссибирской магистрали между сном и явью, между вчера и завтра. Где он проснется поутру, и каким будет его явь?..
***
- Харе Путов, Рама Путов, Кришна Путов, - напевала Нора Жмуренкова, усыпляя своего грудного ребенка.
Председатель Иркутской областной комиссии по назначению мэров и депутатов Пенелопа Жмуренкова вела беседу со своей дочерью.
- Норочка, да пойми ты, вот первый ребенок у тебя неизвестно от кого, и никакой тебе амнистии, а тут…
У Норы Жмуренковой, прижившей сына от непонятнокого, уже несколько раз совершеннолетней незамужней дочери Пенелопы, положение было серьезное. Ей грозило наказание в виде отсрочки наказания в виде лишения свободы на срок до нескольких лет. А все потому, что Нора имела одну нехорошую привычку. Она любила, забравшись по ночам на крыши домов и выпив текилы-водки для храбрости, кидать кирпичи вниз. Как правило, кидала она кирпичи в безлюдное время суток и ни в кого не попадала. Как-то раз зимой Нора Жмуренкова забралась на крышу здания и, выпив текилы-водки и курнув ганджубаса, кинула кирпич на тротуар в час пик, по которому шли две девушки. Одна из них скончалась на месте, вторую задело осколками кирпича, и она осталась на всю жизнь инвалидом.
Нора слезла с крыши, осознав, что надо срочно трезветь, иначе – хана. За кидание кирпичей в пьяном виде ей грозила однозначно тюрьма, а так она могла еще отмазаться. Потому Жмуренкова-младшая стала звонить Жмуренковой-старшей: «Мама спаси меня, тут кирпич взорвался!» Пенелопа Ивановна, как женщина, от которой зависело назначение всех-превсех депутатов и мэров в огромной Иркутской области от мэра Иркутска Кондрашкина до депутата Кактебяхотьзвать-то, например, Бугульдейки, отличалась связями тамгденадо. Многих Иркутский облназначкомкогонадо назначил куда надо. А у этих многих были связи где надо. И отмазали почти что связи Пенелопы Ивановны дочь ее Жмуренкову-младшую от тюрьмы да от сумы, да только быдло местное вой подняло, что, мол, шибко мягкое наказание за убиенную кирпичом девушку Жмуренкова-младшая получила. И теперь даже новорожденный ребенок от непонятнокого не стал смягчающим обстоятельством. Грозил Норе Владимировне срок реальный, а маме ее Пенелопе Ивановне – отставка с поста председателя и вечный недоедит на столе.
«Как говорится от сумы, Пенелопа Ивановна, да от тюрьмы», - жалеючи говорили Жмуренковой ее сослуживцы-чиновники, которые на самом деле только и ждали того момента, чтобы самим назначать всех-превсех в Иркутской области, без Пенелопы Ивановны.
- … а тут, - продолжала Пенелопа Ивановна, - еще меня с должности попросили «по собственному желанию». На кого ты останешься, сирота недоделанная! И ребенок твой от непонятнокого по детдомам пойдет, а отец-то у нас пьяница, знай с утра текилу-водку кушает… Не на кого нам с тобой рассчитывать, кроме как на свои тела…
Жмуренкова-младшая тупо сидела на одном месте. Ей было ни до чего. Жизнь, так высоко закинувшая ее бесталанную сущность, кончилась вместе с кинутым и таким равнодушным кирпичом. А ведь еще недавно она занимала должность консультанта в самой главной политической партии «Единая Россия». Нора Владимировна Жмуренкова консультировала всех, от мэра Кондрашкина до депутата Какхотьтвояфамилия-то, как им стать теми, кем они стали.
- Я тебе про что говорю, жертва ты моя абортивная, – продолжала Пенелопа Ивановна, со слезой глядя на две загубленных жизни – свою и дочернюю. – Тут судьба так нам карты кладет. К нам в СОПОТе едет сам Путин Даволин. Да-да тот самый, сын того самого… – Утвердительно качала головой в подтверждение своих слов Пенелопа Ивановна. – Сам не побрезговал, пошел выполнять демографическую политику партии. Я так думаю, что и нам, рабам божиим национального альфа-лидера, не зазорно с членом спецотряда выполнить заветы его. Ну ты, Норушка, в общем, меня поняла. Сама-то я уже по возрасту не гожусь на «выполнение заветов», там вроде серьезные ограничения по возрасту, так что я даже дату рождения подделать в паспорте не могу. А ты подходишь. Благословляю тебя на выполнение демографической политики партии, дочь моя. Глядишь, немного станем родственниками самому олигарху Даволину.
- Я согласна мама, - покорно ответствовала Норушка. И было в этой покорности что-то такое возбуждающее, что даже у самого отпетого импотента простатит перестал бы быть.
*** Глава 3
…Новобранцы приезжали к телам страны голодные и злые.
А правительство Российской Федерации было физиологически озабочено снижением уровня рождаемости и вымиранием страны. Русский крест снился по ночам национальному альфа-лидеру. Русский крест снился и не позволял осуществлять национальную идею «все на продажу!» и базирующуюся на ней НЭП – новую экономику продажности. Все меньше и меньше чего продавать оставалось в Российской Федерации. Все попытки национального лидера поднять рождаемость не приносили успеха. Материнский капитал, который он придумал выдавать матерям при рождении второго ребенка, привел к тому, что женщины перестали рожать первого ребенка и стали сразу рожать второго, рассчитывая получить на него несколько сот тысяч стремительно инфляциирующих рублей. В итоге получилось, что первые дети рождаться вовсе перестали, и по-прежнему смертность превышала рождаемость. Нет, конечно же, первые дети рождались, но на самом деле как бы не рождались. В погоне за материнским капиталом особенно рьяно начали размножаться деклассированные элементы общества, которых следовало вообще-то кастрировать с обеих сторон. Пьянь, бичевня подзаборная и прочие лишенцы сразу после получения справок о рождении придумали способ по удушению новорожденных. Самыми разными способами свое недоделанное потомство отправляли они на кладбище в номерные могилки. Как только перворожденные были удушены, они тут же принимались за делание вторых детей. Полиция была завалена делами об убийстве новорожденных. Так что внутри полицейского ведомства вышло распоряжение: не возбуждать дела по статье 106 УК РФ «Убийство матерью новорожденного ребенка», а все заведенные дела сдать в макулатуру в соответствии с нацпроектом «Утилизация вторсырья». Верховный Суд РФ захотел вообще отменить 106 статью, а также все остальные статьи УК, касающиеся убийства новорожденных. Депутаты Госдумы РФ поддержали инициативу Верховного Суда РФ и проголосовали «за» изменения.
Надо сказать, что Уголовный кодекс переписывался на каждой сессии Госдумы. Исчезли вовсе или претерпели значительные изменения и продолжали претерпевать все статьи Главы 16 УК РФ «Преступления против жизни и здоровья». Судам было предписано в правоприменительной практике выносить оправдательные приговоры, если жертва убийства была: а) пенсионером; б) безработным ребенком; в) безработным инвалидом; г) ребенком-сиротой; д) если жертва каким-либо иным способом отягощала бюджет страны, региона, муниципалитета. Так, убийца мог рассчитывать на оправдательный приговор, если его жертва – врач муниципального учреждения здравоохранения, учитель муниципальной школы, библиотекарь или прочий музейный работник. Убийца не мог рассчитывать на оправдательный приговор, если он убивал учителя частной школы, врача-коммерсанта, музейного работника-барыгу, распродающего экспонаты. Убийца мог рассчитывать на смягчение приговора в случае, если бюджетники не платили вовсе или несвоевременно платили налоги и/или квартплату. И так по всем убийствам: чем дороже стоила бюджету жертва, тем мягче приговор убийце…
Вслед за люмпенами для получения материнского капитала стали убивать первых детей в так называемых нормальных семьях. В Интернете появился сайт www.Уbei perBеnCa.vRF, на котором убийцы своих детей рассказывали о способах убийства и быстрейшего зачатия второго ребенка. Давали рецепты как выкружить из цепких лап Пенсионного фонда России материнский капитал. Обменивались фотографиями убитых младенцев. Рассказывали анекдоты, предлагали услуги по зачатию, делились сокровенным и окровавленным. Для тех, кто готовился к рождению первенца, на сайте имелась специальная рубрика под названием «Запчасти». В подразделе «Продам» семейный пары, да и просто одинокие мамочки размещали объявления о продаже разнокондиционных первенцев, типа: «Продам глаз. Срок беременности 36 недель, пол женский». «Срочно продам печень. Пол муж. Возр. – 2 дн. II гр. кр. (+). Утилизация через 3 дн.» «Недорого. Пол. орг. новорожд. Экологически чист. Возможно использовать в кулинар.» «Любителям деликатесов – св/морож. 2 дн. новорожд». «Представителям оккульт. наук мол. сем. пара предлагает невин. девств-цу 1 дн. от роду». «Пупок – на зубок. Дорого! За СКВ! Доставка!» И так далее и в том же духе.
Смертность превышала всякую рождаемость. Локальные попытки, похотливое пыхтенье и нерешительное подростковое топтание у женственного, но такого фригидного тела демографической проблемы, не смогли его возбудить, это самое тело. Они натыкались на Всероссийскую национальную идею: «Все на продажу!» Россияне пропитались этой идеей от темени до копчика, и от копчика до девятого колена в землю проросла жадность россиян. Требовались кардинальные меры по поднятию демографии и дальнейшему креплению вертикали власти к телу страны. Полунамеки и стыдливые эвфемизмы материнского капитала – фригидному мертвому припарка. Только решительные меры могут не только прикрепить вертикаль власти к народу, но и ввести эту вертикаль в живое, рождающее и даже метафизическое лоно страны. Вывести эту страну из фригидного состояния. И наполнить новым содержанием национальную идею: «Все на продажу!» Главный идеолог национального лидера Барух Русков даже потер руки от ранившего его голову инсайда – следовало прибегнуть к прямым физиологическим средствам. И вот…
Однажды утром любимые ТВ-каналы национального лидера сообщили о том, что Российская Федерация объявляется зоной повышенного бедствия от смертности – ЗаПаБОС. С ЗаПаБОС РФ предстояло пережить очередное второе возрождение, встрепенуться от спячки, стряхнуть мусор, прилипший к территориям и лечь стройно под СОПОТы – Специальные Отряды По Оплодотворению Территорий.
«Служба в рядах СОПОТ заменяет собой службу в рядах Российской Армии, – говорилось в сообщении. – В ряды СОПОТ призываются особи мужского пола, морально управленые, физически заздоровые, духовно узрелые. Размеры значения не имеют, решающий фактор для зачисления в СОПОТ – огромное желание воевать на фонте укрепления вертикали власти. Особое предпочтение отдается членам молодежных группировок, таких как «Молодая Гвардия Ё(ЙО)диного Путова» (МГЁ(ЙО)П)», «Путов един и наши – пророки его» (ПЕНоПениЕ), «Слово Путова» (СП), «НацЛидер Пу» (НЛП), «От Путова до Гришны» (ОПГ). Каждому, отслужившему в СОПОТ, – бесплатный билет в социальный лифт. «Служите в СОПОТ, и вы возродите Россию!» «Служите власти, и вам будет счастье!»
*** Глава 4
Путин Даволин был назван Путиным в честь национального альфа-лидера Российской Федерации Велимира Велимировича Путова. Отец Путина, заработавший кровью вперемешку с потом своих рабов свое многомиллиардодолларовое состояние во время лидерства Путова, отблагодарил национального лидера, назвав его именем сына. И вот теперь настала пора Путину Даволину платить по счетам. Путин был уверен, что его святая обязанность и всяческий долг послужить идеям национального лидера. Только так, и никак не меньше. Путин Даволин решил пойти служить в СОПОТ.
Отец Даволина, Владимир Евгеньевич, был уверен, что только служба сына на благо страны сделает его ребенка по-настоящему взрослым, устойчивым к мировым финансовым кризисам, непробиваемым к заказным убийствам, проплаченным банкротствам, нагломордому рейдерству. Владимир Даволин благословил при помощи патриарха РПЦ Гамадрила сынка на путь истинный.
- Да, не зря я тебя назвал в честь альфа-лидера Велимира Велимировича Путова, - ласково посмотрел отец-Даволин на сына-Даволина. – Патриотом растешь своей родины и нашего семейного кармана. Так смотришь, Бог не выдаст, Гамадрил не съест, и станешь ты, сын мой Путин, отцом народа великой и могучей России, закрома которой есть не что иное, как карман нашей семьи.
- Служи ревностно, слушайся приказов командиров, честь доблестную олигархическую не роняй. Детей делай не пальцем, не мизинцем, а чем положено. И побегут миллионы твоих детей по России-матушке, восхваляя Путова везде и на все времена. Имя Путова да славится в веках, да святится имя его непреходящее и всеблагое! – Так напутствовал своего единственного сына Даволин-отец, отправляя его послужить на благо Российской Федерации. – А когда вернешься, введу я тебя в Совет директоров Русала, Суэка, Бритиш Петролеум, Центробанка РФ, сделаю правой рукой министра финансов Ку Дринова, а в жены получишь Перис Хилтон. Правда твоя, потасканная она изрядно, да тебе же с ней не детей рожать. А вообще, ты же закаленный после армии вернешься…
- Ну, еще бы. Норма – пять женщин в день. – Задумчиво произнес Путин Даволин.
- Вот что я тебе сынок в связи с этим хочу сказать, - обратился Владимир Даволин к Путину. – Есть у меня идея насчет твоей женитьбы и всего такого. Я веду переговоры с патриархом Гамадрилом по матримониальным вопросам. И вот до чего мы додумались. Уже сегодня Гамадрил объявит о реформе православного вероисповедания.
- Это чего, Гамадрил опять с жиру бесится или дело серьезное? – Спросил Путин у отца.
- Реформа православия – дело серьезное и касаемо твоей женитьбы. Вряд ли ты захочешь иметь в женах одну только Перис Хилтон.
- Ты знаешь, батя, она мне и даром не нужна, а только вместе со всем ее приданым.
- Вот-вот, и я о приданом… Ко времени твоего возвращения государственная религия Российской Федерации будет называться православный ислам. Мы тебя в него покрестим, сразу после твоего дембеля. Покрестим вплоть до обрезания.
- Неплохо, неплохо задумано. Только вот что, - обратился сын к отцу, - можно и вплоть до обрезания, только не включительно, а исключительно.
- Обрезание – это только для быдла, так что не боись – не коснется рука твоего олигархического тела и ни капли твоей голубой крови не упадет из тебя!
- …И конечно, батя, это ты придумал про православный ислам? А не Гамадрил. Куда ему с его промискуитетными мозгами.
- Еще бы, патриарх Гамадарил делает то, что мы ему скажем. А вера древняя наша государственная – православие – будет соблюдена, и в тоже время ты сможешь взять в жены всех, кого нам надо. Представь, какие перспективы, сынок! Ты женишься раз сто-сто пятьдесят, и мы присоединим к нам и весь арабско-негритянский исламский мир. Будущее за православным исламом. Скажу больше, начиная с твоего призыва некоторые аспекты православного ислама будут применяться при оплодотворении территорий.
- Батя, ну тогда же совсем какой-то монополярный мир получится. Нас в МГИМО учили, что монополярный мир неустойчив, энтропиен. Например, в Америке президент – негр и мусульманин, даже, может, обрезанный. Так что с широким распространением православного ислама и Штаты станут нашими, – засомневался Путин.
- Тут ты не бойся. Деньги у нас есть, на них мы разовьем мировой терроризм. Для начала взорвем пару жилых домов на Садовом кольце, ну там еще чего-нибудь в Нью-Йорке. В Лондоне Биг-Бен обрушим. Газы в метро парижском пустим, сибирскую язву – на Западную Европу. А сами будем бороться с мировым терроризмом. Пока у общества есть враг номер один, нам никакой монополяризм не страшен. Кроме того, нас будут все любить за нашу бескорыстную борьбу с невидимым врагом.
- Толково. Ну а потом католикам тоже новую веру придумаем?
- Зачем? Обратим этих нехристей и прожженных атеистов и прагматиков-лютеран в православный ислам. Они уже и так вымирают, даже мусор за собой убирать разучились. Как ты имеешь возможность видеть – западной цивилизации приходит бесповоротный конец. А за защиту от мирового терроризма католики и прочие атеисты какую хочешь веру примут – не бывает атеистов в окопах под огнем.
- А Китай?
- А что Китай? Китай – это мировая фабрика всего-превсего. Им на миллион лет вперед работы хватит. Их предназначение – одевать-обувать кого скажут. Езжай Путин Владимирович Даволин, послужи будущему. И помни, в твоем конце – начало нового общественного миропорядка. Как сказал поэт, конец твой еще не конец, конец твой – это чье-то начало.
Водка-текила лилась рекой на проводах Путина. Но Путин Даволин не пил ни грамма, а только закусывал афродозиаками. Он после разговора с отцом проникался почетной обязанностью – предстоящей службой в рядах СОПОТа.
*** Глава 5
Птицы с высоты своего полета видели, как в Иркутске исчезла макаронина литерного поезда с сопотовцами. Рыхлый розоватый рассветный смог клочками прилипал к домам и крышам. Короткое, как апофеоз, сибирское лето стояло в зените.
Даволин вместе с другими бойцами сексуального фронта выгружался из вагона. На исщербленном климатом и временем перроне бойцов торжественно встречали. Военком Иркутской области Шалунов (одновременно исполняющий обязанности сексуального коменданта) вместо предполагаемого оркестра приветствовал полторы сотни бойцов, всячески готовых возрождать Иркутскую область в течение всего срока службы.
- Сынки, служите честно, не жалея живота своего, истинному и природному Нацлидеру, планам его замечательным и всяческим остальным достоинствам и процветанию вашей родины. Аминь и Харе Гришна вам в помощь вместе с архиепископом Ангарским и Иркутским.
Архиепископ Ангарский и Иркутский Имам-Дадим поморщился на слабо разбирающегося в теологии генерал-майора Шалунова и стал говорить:
- Всяческая благодать посетила нашу Иркутскую, истомившуюся по оплодотворению, землю в лице вас. Ибо истинно сказано в Слове Божием – Коранобиблии, что придут сыны России в час последний, армагедонный, апокалиптический, и будет в их телах жить сам дух Божий, и семя Иисусово извергнут они на все колена языков местных. И радость процветания великая постигнет землю нашу. Ибо сам Иисус Христос возрадуется на небесах многочисленному потомству своему, которое наполнит радостию сердца матерей и отцов земли многострадальной. И ангелы на небесах насочиняют песен, возвещая о Царстве Божием, которое наступит на Иркутской земле посредством вас. Перестанут матери плакать в избах о своей бездетности, перестанет национальный лидер, Велимир Красно Солнышко ибн Путов, о детях своих, сидя в Кремле, страдать изо дня в день. Всех вас осеняю крестным знамением и благословляю, ибо Бог наш сказал: «Плодитесь и размножайтесь!» Бог триедин, а Путов – един Его, и Медведефф Его! Трижды Аминь и Аллах Акбар!
Так благословил архиепископ чад божьих, а именно сопотовцев. Поодаль стояли нарядные девушки из боевого отряда «Молодой Гвардии Единого Путова» и еще из отряда ЕПРСТ – «Единый Путов Радость Соития Творимый» – тоже стояли. Их нарядность едва прикрывали демисезонные мини-юбки и топики с изображениями дуумвирата. На изображении лицо Медведеффа двусмысленно было обращено к лицу Путова. Нарядные груди молодых мгэепок и епэрэсэтовок колыхались из стороны в сторону, и Путов неприлично целовался с Медведеффым, к вящему удовльствию секс-меньшинств.
Сопотовцы, оголодавшие в вагонах с проводницами, совсем не слушали велеречивого и златоустого святого отца Имам-Дадима. Они ели глазами мгэепок и епэрэсэтэвок. Казалось, что Путов с Медведеффым покраснели от настойчивых и бронебойных взглядов бойцов настолько, что перестали целоваться. Рыжий Николашка сделал вид, что ловит комара, и ущипнул за грудь мгэепку. Она блаженно закатила глаза. Строй сопотовцев, и без того кривой как турецкая сабля и беспорядочный как броуновское движение в точке экстремума, приобрел свойства голодной амебы, которая собирается пообедать мгэепками.
- Это что, первая партия для оплодотворения? – Спросил секс-сержант Бугаев-Замилыймой у Шалунова, а потом заорал: – Равнясь, смирна, вольна, разойдись, стоять от меня и до рассвета, кому сказал, безобразия хулиганить отставить, всем обрежу с заката все обеды!
Только он знал, как привести в сознание роту пока еще не совсем сопотовцев. Бойцы повиновались грозному окрику и стали ждать, что дальше. Военком Шалунов благодарно посмотрел на Бугаева и подумал, что лучше все-таки было не слушать Немилу Сбрендину и сопотовцев (до особого распоряжения) сразу же отправить на сборный пункт Гончарово, что в 20 километрах от Иркутска. Сбрендина уломала-таки Шалунова насчет торжественной встречи на ж/д вокзале в столице Восточной Сибири. Против милой мягкой улыбки волоокой женщины генерал Шалунов оказался обессиленным, тем более что она держала генерал-майора железной хваткой аргументов за причинное место – за мозг.
- Уважаемые, не побоюсь этого слова, коллеги, - начала приветствие Немила Сбрендина. – Да-да, именно, вы наши коллеги. Коллеги в трудном, но, безусловно, необходимом деле оплодотворения Иркутской области. Мы оплодотворяем ее мудрыми (прошу не путать с мудацкими!) законами. А вашими стараниями будет прирастать главное богатство Сибири – человеческий капитал, а значит и всей России. Как сказал наш национальный альфа-самец… ой, - Немлиа Сбрендина икнула и резко поправила прическу, - Велимир Велимирович Путов, ПолПот в Сибири принесет пользу для всей России. Грандиозные задачи по модернизации нашего общества, которые поставил президент Митра Анатомович Медведефф в своей статье «Россия встает и дает!» мы можем и должны выполнить. Я уверена, что при помощи вас, дорогие коллеги, мы сможем по численности населения не только догнать, но и перегнать Китайскую Народную Республику, а это и есть основа модернизации. Мы знаем, что когда в Сибири будет жить полтора миллиарда народонаселения, тогда Китаю ни за что не завоевать нашу великую и прекрасную страну – Российскую Федерацию.
Немила Сбрендина любила говорить, поэтому она продолжала:
- В статье «Россия встает и дает!» Митра Анатомович Медведефф ставит задачу полностью ликвидировать армию как архаический пережиток тоталитарного коммунистического советского режима и двухполюсного мира, при котором нам всем плохо жилось. Поистине, СОПОТ – вот будущее России! Представьте себе, что только в Сибири после прохождения вами службы будет жить полтора миллиарда человек! Вам выпало прекрасное счастье быть одними из первых, кто отдаст свое все-превсе на службу Отечеству. И если мы уже и сейчас живем хорошо, то через девять месяцев, год, полтора-два года, то есть в самые реальные сроки (!) мы будем жить ощутимо, кардинально лучше. Призываю вас всех к коррэктности и еще раз коррэктности. Призываю вас делать детей не пальцем, но именно всей вашей молодой задорной душой!..
Утяжеленные осознанием важности момента, сопотовцы слушали председателя Соглашадательного собрания, выпучив глаза. Они были готовы начать оплодотворение территории с председателя Соглашадательного собрания Иркутской области, несмотря на ее неоплодотворительный возраст. Сама же торжественная встреча грозила перерасти в проводы. За кованым забором толпились любопытные граждане, и их любопытство носило несколько агрессивный оттенок. Забор скрипел под напором тел. То и дело раздавались неприличные выкрики: «СОПОТ, иди в ж…пу!» и «Бойцы, прячьте концы!»
Тут же, отдельной, но убежденно-непробиваемой группкой стоял иркутский ГринПиск, у активистов которого имелась информация, что сопотовцы будут оплодотворять не только женщин, но и овец, свиней, КРС и лошадей. И, страшно представить, даже диких животных – самок кабарги, олених, лосих и беззащитных косуль! И все бы ничего, но СОПОТОВцы, по информации, полученной ГринПиском из надежных источников, собирались покуситься на святое – они собирались оплодотворять байкальских нерп! «Кто в нерпу спускает, того Бог карает!» – Лозунги ГринПиска в чем-то перекликались с сапрахристами, рядом с которыми они стояли. Сапрахристы – Самые Православные Христиане, которые не подчинялись никому кроме Бога Иисуса до такой степени, что даже архиепископа Ангарского и Иркутского Имам-Дадима они почитали, но только тайно. Впрочем, на тайной процедуре почитания, проходившей дважды в день, они почитали также патриарха РПЦ Гамадрила Мун-Дяева. Протестные плакаты сапрахристов отличались фантазией и выдумкой: «Не допустим содомитию, гоморию и скотоналожество на территорию Иркутской области!» «Человек – образ божий, а не сосуд для спускания!» «Ничто женское человеку не чуждо!» «Женщина не только друг, но и человек!» «Кончишь в нерпу – тебя Бог не потерпит!» «Кто занимается скотоложеством – тот убожество!» - Вторили сапрахристы ГринПиску.
Под бело-голубыми флагами пришли профсоюзы. Борцы за необходимостные нужды трудящихся привели полуголодных, затурканных жизнью и нищетой учителей и врачей. Вернее учительниц и врачиц, которые смогли выжить в «Эпоху коррэктности». Организованные и направляемые профсоюзными лидерами учительницы и врачицы требовали (как обязательное условие) перед оплодотворением всем женщинам выдавать талоны на усиленное питание и откармливать их в течение месяца за казенный счет. «Сначала накорми, напои, а потом в постель тащи!» «Женщина голодная – как лед холодная!» «Пустое брюхо к оплодотворению глухо!» «Не дадим рожать рахитов, лучше сами будем биты!» «Сначала пожрать, а потом в кровать!» - Гласили надписи на профсоюзных транспарантах. Еще встречали поезд феминистки-глобалистки, группы которых повсюду следовали за бойцами. Они тщательно боролись за права пожилых женщин для оплодотворения, особенно тех, у которых еще не наступил климакс.
*** Глава 6
Автобусы для бойцов стояли тут же на перроне, возле первого железнодорожного пути. Путина и его соратников грузили пачками и увозили от вокзала. Путин поехал по Иркутску. Сопотовцев прямо с железнодорожного вокзала повезли на бульвар Гагарина. Там, на берегу Ангары, в начале улицы Карла Маркса, когда-то стоял шпиль. Шпиль по желанию национального лидера снесли и поставили там памятник царю Александру какому-то, который жил в России лет полтораста тому назад. Иркутянам же надлежало любить этого царя и морально готовиться к тому, что альфа-лидер – это тоже царь, только лучше. Здесь сопотовцам надлежало принять присягу на верность порученному им великому делу. По такому случаю статую царя Александра на постаменте подвинули, рядом с ним поставили давно снесенный Шпиль, который в народе еще называли мечтой импотента. Шпиль был выше царя раза в полтора-два, и царь одной рукой приобнял «мечту импотента», а голову царю задрали вверх – на конец, которым, казалось, Шпиль оплодотворял само небо. Получалось, что царь Александр восхищался размерами, твердостью и готовностью фаллического символа.
Сопотовцев поставили ровными рядами и стали вызывать их для принятия присяги к памятнику царю и сексуальному гиганту. Путин Даволин преклонил колено перед торжественным царем и стал читать текст присяги:
«Я, истинный член отряда СОПОТ, перед лицом моих коллег и перед стоящей вертикалью власти торжественно клянусь оплодотворять все, что движется. Обездвиживать его и опять оплодотворять. А то, что не движется, использовать в качестве тренажера.
Клянусь служить членом СОПОТ во имя процветания государственности России и все свои силы прилагать для эрекции ее вертикали. Клянусь служить Гаранту Конституции РФ и Гаранту обеспечения комфортных условий проживания россиянам до последней капли семенной жидкости. Клянусь строго вставлять, куда прикажут командиры, но только не национальному лидеру. А если я по злому умыслу нарушу эту торжественную присягу, то пусть меня постигнет импотенция, бесплодие и дурные болезни в количестве, непомещаемом в амбулаторную карту, и качестве все возрастаемом. А также всеобщая ненависть православных исламских моих коллег и отлучение от православного ислама путем обрезания всех моих гражданских прав и свобод через обрезание меня как коллеги. В чем да помогут мне Господь Бог Всемогущий по имени Иисус Христос и Магомет, пророк его. В заключение же сей моей клятвы, целую слова и крест с полумесяцем Спасителя моего Триединого. Осеняю себя крестным православным исламским знамением по кривой траектории святого полумесяца. Аллах Аминь Акбар».
Бойцов заставляли целовать, за отсутствием боевого знамени, свежие хоругви, которые специально для этого случая выделил из своих запасников архиепископ Иркутский и Ангарский Имам-Дадим. Путин поцеловал хоругвь и брезгливо, но незаметно сплюнул. Хоругвь на самом деле была несвежая, просроченная. Путин зло посмотрел на архиепископа Имам-Дадима, который умудрился вместо свежей хоругви подсунуть бэушную. В некоторых местах хоругвь была поедена молью.
А все дело было в том, что новые православно-исламские хоругви не успели сшить. К тому же неясно было, как на свежей хоругви изображать Иисуса Христа, которого по исламской традиции изображать вообще запрещалось, а по православной – напротив, хоругвь без изображения Иисуса быть не могла, а никаких указаний на этот счет из патриархии Гамадрила пока что не поступало. На свой и божий страх Имам-Дадим вытащил из пыльных церковных сундуков, не тронутых религиозной реформой, старые хоругви для целования.
Площадь вокруг царя-членодержателя, на которой проходила присяга, была оцеплена полиционерами. Когда последний боец брезгливо сплюнул, торжество закончилось.
Теперь в здании правительства Иркутской области бойцов ждал торжественный Губернаторский прием и не менее Губернаторский обед.
*** Глава 7
На самом деле у губернатора Иркутской области Митры Доровича Мизинцева была двойная фамилия. Подобно Николаю Николаевичу Муравьеву, который за заслуги перед Россией на посту губернатора Восточной Сибири получил титул графа и приставку к фамилии «Амурский» и стал именоваться граф Муравьев-Амурский, Митра Дорович тоже был отмечен подобной честью. Как следует из истории, Николай Муравьев получил свой титул и приставку к фамилии за подписание дня 16-го, месяца мая 1858 года в Айгуне трактата о границе между Россией и Китаем, которая стала проходить теперь по Амуру. А к Российской империи были присоединены Приамурье, Хабаровский и Приморский края, Сахалин.
Митра Дорович Мизинцев проявил на посту губернатора не меньшее усердие и отметился очень незаурядными заслугами перед Российской Федерацией. Во-первых, он не летал на вертолетах. Поэтому не подвергал свою жизнь опасности, что было весьма ценно в сложившихся обстоятельствах, когда на пост губернатора Иркутской области не было больше кандидатур у национального лидера. А те кандидатуры, которые были, либо сами не хотели (уж лучше сразу на пенсию), либо национальный лидер назначать не хотел.
Во-вторых, Митра Дорович Мизинцев ни с кем не ссорился. Олигархи по-мирному и очень цивилизованно продолжали грабить область в соответствии с действующим законодательством. А то действующее законодательство, которое было им невыгодно, они делали бездействующим, и таким образом опять-таки на полном законном основании грабили область. То есть корректно. Также на губернатора смотрели сквозь пальцы все кому не лень. А кому было лень, те вообще не знали, кто такой губернатор, и только знали, что звать его никак. Тем более они знать не хотели, какие именно поручения раздает губернатор, и какими намеками на угрозы сыплет в их адрес. Они продолжали корректно делать свои дела и даже делишки.
В-третьих, Митра Мизинцев придумал и отпраздновал 350-летие Иркутска с таким размахом, что на дорогах областного центра не убавилось ни одной ямки, в темных дворах – не прибавилось ни одного фонаря, в центре города – ни одного, хотя бы деревянного, сортира. Таким, очень законным, образом было украдено максимально возможное (почти что рекордное для Иркутска) количество бюджетных денег. Причем народ при этом веселился: пел, плясал, славословил и никак не реагировал на обворовывание себя. В то же время, многократно, в связи с праздником, возросло количество почетных жителей Иркутска и давление счастья на душу народонаселения. Иркутяне пропитались речами губернатора о гордости за свой город и любви к нему. По корректности поведения жители областного центра и всего региона теперь могли соревноваться с аристократами английскими на светских раутах.
В-четвертых, Мизинцев-Пигмеев снял, причем очень корректно, социальную напряженность от поголовного обнищания народонаселения призывами к корректному поведению. И заставил корректно вступить мэра Иркутска Вата Кондрашкина в партию «Единая Россия», когда тот хотел вступить наоборот – в противоположную партию.
Вообще, еще не закончилось время правления Мизинцева-Пигмеева, а его уже окрестили во всех учебникам по новейшей истории Иркутской области «Эпохой коррэктности». Такого расцвета «коррэктности» и давления счастья на душу населения по-мизинцевски, Восточная Сибирь не знала со времен Муравьева-Амурского, а то и с самого так называемого Золотого века человечества. Который означенный век, если судить по Шишкинским писаницам на скалистом берегу Лены в 15 километрах от Качуга, был лет пять тысяч тому назад. В области даже насильники и убийцы, прежде чем совершить преступление, просили прощения у жертв. И насиловали и убивали так же корректно, как речи Митрия Доровича.
В-пятых, Мизинцев-Пигмеев совершенно, еще до окончания своего губернаторского срока, рассчитался с государственным долгом Иркутской области. Для этого очень «коррэктно» учителя и врачи были лишены на «совсем непродолжительное время» зарплат, пенсионеры – пенсий. Это тоже принесло самые положительные плоды – многие из них, а особенно пенсионеры, «коррэктно», никому не мешая, умерли с голоду в тишине своих квартир, облегчив тем самым бюджет.
В-шестых, Мизинцева-Пигмеева сам альфа-нацлидер назначил полномочным председателем международной организации ШОС (Шанхайское обиралово Сибири). На этом посту Митра Дорович Мизинцев подписал с Китаем намерения о контракте по продаже Иркутской области мелким и крупным оптом. Это явилось последней каплей в чаше всяческих достоинств Митры Доровича Мизинцева. Она переполнилась, и на обладателя столь многочисленных заслуг излился справедливый и благодатный дождь признания его заслуг перед Российской Федерацией. Злые языки утверждали, что заслуги губернатора Митры Мизинцева были признаны под давлением КНР на нацлидера. Но это было не так. Велимир Путов искренне даровал губернатору приставку к его фамилии «Пигмеев». А на физических и электронных страницах иркутских СМИ развернулась оживленная полемика на тему: «Пигмейское дело и влияние его на Восточную Сибирь и государство Российское».
В полемике живо обсуждалась столь высокая и никому еще не присуждаемая в истории новейшей капиталистической России награда иркутскому губернатору. Так, например, газета «Восточно-Сибирская поправда» в статье под названием «От пигмея до масая и Зураба Церетели» писала: «Несомненно, Губернатор Мизинцев заслужил столь высокое признание его заслуг перед отечеством. Но это не может ему служить основанием для возлежания на лаврах. Мы все знаем, что его дух настолько боевит и молод, что пока плохо представляем, какую еще высокую награду может предложить за его будущие заслуги альфа-нацлидер В.В. Путов. Мы надеемся, что нацлидер положится в очередной раз на гений скульптора Зураба Церетели и продаст памятник его работы Мизинцева-Пигмеева благодарным жителям Приангарья».
Полемизируя с «Восточно-Сибирской поправдой» газета «Байкальские двести» писала:
«Конечно же, губернатор Митра Мизинцев заслужил столь высокое признание его заслуг перед Иркутской областью. Но все-таки не надо забывать, что пигмеи – это низкорослые племена в Африке, рост их едва достигает метра двадцати сантиметров.
«Пигмеи, - читаем мы в Большом энциклопедическом словаре, - группа народов, относящихся к негрилльской расе, коренное население тропической Африки, многие пигмеи сохраняют бродячий образ жизни». Конечно, губернатор не имеет права обижаться на нацлидера, и мы отнюдь не пропагандируем какое-то неправильное отношение к пигмеям, но какой-то осадок все равно остается».
К ним подключилась газета с названием «Д-Облестная газета».
«Совершенно не стоит обращать внимание на низкорослость пигмеев, - можно было прочесть в «Д-Облестной газете», - последние генетические исследования ученых доказывают, что люди не только произошли из Африки, но именно от пигмеев. Некогда именно древние пигмеи отличались повышенным содержанием головного мозга в черепной коробке. Они им пользовались для выживания в условиях жесткой рыночной конкуренции среди прочих высокорослых неандертальцев. И именно пигмеи дали начало всем остальным непигмеям. Таким образом, присваивание нашему Губернатору приставки к его фамилии «Пигмеев» говорит о его древнем и благородном происхождении. Более коррэктной награды нельзя было придумать. В свою очередь наша газета выступает со следующей инициативой: закрепить правилами русского языка написание слова коррэктный через букву «э». Все желающие могут проголосовать «за» на сайте нашей газеты www.dog.virk-nhirk.rf письменно, а своим прихождением в редакцию – устно, через подпись под обращением. Таким образом, пока будет жива письменная речь, Губернатора Митру Доровича Мизинцева-Пигмеева будут помнить в веках и даже тысячелетиях, если мы выбьем слово «коррэктно» на Шишкинских писаницах рядом со скачущими лосями».
Подвела итог полемике пресс-служба губернатора, которая распространила заявление. В заявление в частности говорилось: «Приставка «Пигмеев» никоим образом не относится к африканскому народу под названием «пигмеи». «ПИГМЕЙ» - это аббревиатура. Ее следует расшифровывать следующим образом: «предельно интеллигентный гмей». Слово «гмей» будет расшифровано в дальнейшем в зависимости от несомненного величия заслуг Губернатора Митры Доровича Мизинцева-Пигмеева и находится исключительно в компетенции Национального Альфа-Лидера Велимира Путина.
- Признание заслуг будет адекватно их превышению, - заявил Велимир Путов, награждая Губернатора Иркутской области».
Мизинцев-Пигмеев поблагодарил нацлидера за присвоение высокого звания «предельно интеллигентный гмей».
Впрочем, для пресс-службы губернатора новое звание обернулось новыми повышенными производственными объемами. Теперь вместо трех информационных сообщений в день о себе самом Мизинцев-Пигмеев приказал журналистам изготавливать девять их штук в день. Журналисты смотрели в рот своему шефу и растаскивали каждую его фразу на цитаты, которые рассылали по информационным агентствам и прочим СМИ.
Каждый рабочий день Мизинцев-Пигмеев начинал с молитвы «Да святится Имя Твое, о Аллах Акбар!» и обзора СМИ за предыдущий день, который ему готовил целый специальный отдел пресс-службы. Он сильно огорчался, если рейтинг его упоминаемости в региональных СМИ был меньше 99%, за это он бил свою пресс-службу словами и тут же надиктовывал от девяти до шестнадцати новостей со своим участием. За это почти все журналисты Иркутской области были благодарны Мизинцеву-Пигмееву, потому что писать больше было не о чем – ведь на дворе стояла «Эпоха коррэктности». А те журналисты, которые еще не были благодарны губернатору Мизинцеву-Пигмееву, просто любили его за предельно интеллигентное гмейство – пигмейство. «Что взять с пимгея? - Говорили они. – О пигмее, как о гее – либо хорошо, либо никак».
Понимая всю важность дальнейшей расшифровки слова «гмей», Митра Дорович Мизинцев-Пигмеев решил самолично принять участие в выполнении демографической политики и в партийном проекте партии «Единая Россия».
*** Глава 8
В Сером доме, где засело колониальное правительство Иркутской области, от еды скрипели ножки столов. Все блюда были со смыслом, и каждое из них напоминало о великой миссии, которую предстояло выполнять бойцам СОПОТа. Бойцов обслуживали грудастые мгэйопки и епэрэсэтовки, вид которых угнетал пищеварительный процесс, но возбуждал половые инстинкты, чем помогал выполнению дальнейшей задачи – предстоящему оплодотворению.
Были здесь и депутаты и депутатки Соглашадательного собрания. И представители партийной элиты партии «Единая Россия». И члены предпринимательского сообщества, которое привела с собой депутатка Щекатилова. Чиновники из администрации губернатора, пресс-служба под предводительством Алины Пенькиной, которая дала задание своим подчиненным осветить в корректной форме процесс оплодотворения первых дам области и города. Были здесь и чиновники из мэрии Иркутска под предводительством мэра города Вата Кондрашкина. А жен чиновников и молоденьких, хорошо откормленных чиновниц городской администрации возглавляла супруга мэра Вата Кондрашкина, которая специально по такому случаю опробовала новый афродизиаковый дезодорант, составленный личной знахаркой.
Сто пятьдесят сопотовцев заняли места за столами в актовом зале на первом этаже Серого дома. Вход в Серый дом перекрыли полиционеры. А обслуживающий персонал Серого дома в чиновничьих кабинетах на всех этажах установил кушетки и раскладушки. Даволина посадили рядом с женой губернатора Мизинцева.
Молодая жена губернатора Мизинцева, Фекла Дормидоновна, поднесла в туфле бокал с шипучим напитком Путину, как наследнику многомиллиардного состояния, и предложила выпить на брудершафт. С губернатором Мизинцевым Путин пить на брудершафт отказался наотрез. Потому что Путину не очень нравилась приставка к фамилии «Пигмеев», которую Мизинцеву присвоил Путов.
«Так, кажется, началось», - подумал Даволин.
Он выпил глоток напитка и нехотя поцеловал в губы молодую жену губернатора.
- Я уверена, что вы корректно со мной поступите, - успела шепнуть на ухо Даволину Фекла Дормидоновна и влажно и волооко посмотрела в глаза Путина. – Я уверена, что забеременею от самого Путова! – И доверчиво положила руку на колено Даволину.
Алина Пенькина закрыла фотообъектив сотрудника пресс-службы, который рьяно снимал Даволина с Феклой Мизинцевой.
- Об этом писать не надо, - мягко наглому сотруднику пресс-службы сказала Алина Пенькина. – А тем более выкладывать фото в Интернет.
- Послушайте, Алина Клюевна, это же деньги живые! Любой порносайт отвалит кучу бабок за эти фото! К тому же, таким образом мы действуем в векторе национальной идеи – все на продажу, и идем курсом национальной продажной экономической политики. Продав фото Мизинцевой и Путина, мы повысим валовой региональный продукт – ВРП – Иркутской области через повышения нашего личного благосостояния.
- Ну ладно, уболтал, чертяка языкастый! – Согласилась Алина Пенькина. – На счет процента позже поговорим. – Фотай. Особенно когда народ на кушетки заляжет.
*** Глава 9
Накануне перед торжественной попойкой в Сером доме Мизинцев-Пигмеев пришел в номер гостиницы, где они жили с женой. Митра Дорович не хотел прирастать к Сибири и Иркутской области. Проживание в гостинице создавало ощущение, что он здесь в командировке. Что вот-вот придет приказ, и он вернется в Москву к телу национального лидера.
- Фекла Дормидоновна, - обратился Мизинцев-Пигмеев к своей молодой красивой жене. – Я тебе вот что хочу сказать. Ты в Москву хочешь?
- Ну ты спросил, Митрофанка (так ласково супруга называла Мизинцева в кругу семьи), ты бы еще спросил, хочу ли я миллион долларов на карманные расходы в месяц! Я в этой Сибири хуже всех вместе взятых жен декабристов.
- Феклушка, ну чего ты ругаешься, я же в честь тебя на 350-летний юбилей Иркутска уже купил памятник у Зураба нашего Церетели сразу шести женам декабристов. И даже его копию установил в нашей спальне.
- Только я не всосала, почему там с этими статуями еще девочка маленькая идет?
- А вот об этом я и хочу с тобой поговорить, Фекла Дормидоновна Мизинцева-Пигмеева!
- Чего ты опять придумал, корректный ты мой чертила ватный?!
- Ты меня не черти, а то архиепископ Имам-Дадим Ангарский и Иркутский на нас наложит ептиматью.
- Совсем заработался ты, Пигмеев. Не ептиматью, а епитимью.
- Это ты, дорогая моя декабристочка, совсем политинформацию по правительственному каналу связи не слушаешь. А надо бы…
- Да некогда мне, вся в трудах на ниве народного просвещения, детей аборигенов обучаю премудростям продажной экономики… Что там опять?..
- В соответствии с православным исламом, который принимают истинно верующие православные христиане, которыми мы с тобой, безусловно являемся, епитимью теперь следует называть ептиматью.
- Во как!.. Ты кончил?
- Вот-вот, по поводу «кончил». Кончать теперь буду не я, и может даже не ты. – Митра Дорович смущено отвел глаза от вопросительно-проницательного взгляда супруги.
- Это что еще ты придумал?!.
- Феклушка, я на счет девочки в памятнике женам декабристов.
- Далась тебе эта девочка…
- Нет, не мне далась, а тебе. Ты, как жена губернатора, первого областного лица, просто обязана стать участницей ПолПота.
- Это что, ты меня под малолеток-сопотовцев подкладываешь?!. – У Феклы хищно сузились глаза. – Да я… да ты… да мы…
- Кончай заикаться, – посуровел Мизинцев-Пигмеев. – Ты же знаешь, за просто так приставку «Пигмеев» к фамилии не дают. Я пообещал национальному лидеру, что ты станешь ПолПоткой. А еще (и это самое главное), когда ты забеременеешь от сопотовца, мы сможем уехать из проклятой Сибири, из этой уродской Иркутской области! Мне сам лично Велимир Велимирович Путов это пообещал… Ты что, здесь на корню сгнить хочешь?!.
Фекла Дормидоновна закрыла рот, она только всхлипывала. Мизинцев-Пигмеев прекратил всхлипывания жены ротовым поцелуем.
- Ну хорошенькая моя, ну помоги нам выехать из этой страны, мы же здесь подохнем, как дохнут рабочие на БЦБК. Ну дружочек, ну пожалуйста… - Уговаривал Мтирофанушка свою Феклушку и гладил ее по спине и по другим, только ему известным, зонам. – Тут же территория условно пригодная для жизни, тут же повышенный радиационный фон, тут же несколько метров не хватает до высокогорья, тут меня никто не слушается, тут меня обзывают всяко… - Слезы навернулись на глаза губернатора от жалости к себе.
- Вот сам бы и лег под этих вонючих сопотовцев, - всхлипывала Фекла, сопротивляясь чисто по инерции из остатков женской гордости, а внутренне согласная на связь пусть хоть с самим Чекотилой, только бы - вон из Сибири… Она расслабилась и смирилась. Чужой, холодный до промозглых костей Иркутск с его древней азиатской непонятностью, убивал жену Мизинцева-Пигмеева с жестокостью и неотвратимостью, с каким убивает время все то, что не оно само.
- Но самое главное, Фекла Дормидоновна, - голос Мизинцева-Пигмеева приобрел несгибаемую эрегированность, - процесс твоего оплодотворения должен быть освещен в СМИ. Все в стране и, особенно, в области должны видеть, как, чем и какими частями тела жена губернатора принимает участие в создании величия Российской Федерации.
- Ладно, я все сделаю, Митра Дорович, - уже вытирая потекшую краску с лица согласилась жена губернатора Фекла Мизинцева-Пигмеева. И была она очень хороша в этот момент давания согласия.
- Вот и ладушки-ладушки, где были у бабушки, - развеселился губернатор Мизинцев-Пигмеев. – А я все сделаю, чтобы ты возвысилась над собой и над временем.
- Да, пожалуйста, закажи памятник мне у Зураба нашего Церетели.
- Обязательно, и еще у самого Гамадрила Мун-Дяева благословения для тебя истребую. Теперь в соответствии с православным исламом ты совершено спокойно можешь гордиться своими связями с сопотовцами, если эти связи ведут к зачатию и рождению ребенка. И памятник закажем, и бюджетные деньги я уже на него выделил, и назовем мы этот памятник «Женщина-Губернаторша дающая сопотовцу вдохновение». И, конечно же, тебя оплодотворять будет не какой-нибудь рыжий Николашка, а сам Путин!
- Ой, миленький, неужели! – Глаза Феклы Мизинцевой-Пигмеевой радостно заблестели.
- Умоляю, Феклушка, только будь с ним корректна… - смахнул слезу умиления губернатор.
*** Глава 10
Итак, Фекла Мизинцева-Пигмееева надеялась, что Путин будет с ней корректен.
- Дорогой Путин Владимирович, - потихоньку трогая его за рукав Мизинцева-Пигмеева обращалась к Даволину, - нам с вами предстоит открыть сезон оплодотворения на иркутской земле. И показать всем женщинам, как надо оплодотворяться.
- Не сезон оплодотворения, а эпоху возрождения. – Подмигнул Путин губернаторше.
- Ой, какой вы умный Путин Владимирович! – Хихикнула Фекла Дормидоновна.
Служба есть служба. Да и губернаторша Даволину показалась ничего себе женщиной. Лет тридцати пяти, холеная кожа, грудь третьего, а то и четвертого размера, ноги совсем даже не кривые, пахнет как настоящая женщина – возбуждающе и многообещающе. Почему бы губернаторше, как истинно верующей православной мусульманке, не начать процесс возрождения Иркутской области с себя? Да и другие сопотовцы уже потянулись в кабинеты Серого дома, оборудованные временными, но современными кушетками и постоянными диванами. Перед некоторыми кабинетами выстраивались очереди на оплодотворение. И больше всех работы было у архиепископа Имам-Дадима. Он, данной ему властью священника по обычаю православного ислама освящал соитие ради размножения каждой последующей пары.
Таким образом, дети, зачинаемые сегодня в кабинетах Серого дома, имели бы все обязанности граждан Российской Федерации и считались бы законнорожденными при последующей жизни. Поэтому Имам-Дадим очень старался соблюсти все церковные необходимости православного ислама.
Пространство в здании правительства наполнилось стонами, вздохами, смешками, выкриками, разговорчиками. Мужская часть Иркутской элиты пила водку-текилу, потому что по половой принадлежности не подходила для целей ПолПота. А женская, подходящая по параметрам, выстроилась на процедуру оплодотворения. Изголодавшиеся за долгую дорогу сопотовцы с похвальной ревностностью исполняли свои служебные обязанности. Все пенки в очередной раз достались элитному населению Иркутской области. Голодные до женщин сопотовцы с удовольствием оплодотворяли женскую половину элиты иркутского общества.
***
- Я вам хочу сказать предельно корректно, - начал Мизинцев-Пигмеев свою речь в окружении министров и депутатов Соглашадательного собрания. – Важность однозначная и серьезная лежит на нас, на всей Иркутской области как составной части Российской Федерации. – Мизинцев-Пигмеев мог говорить долго и особенно долго, если говорил по делу. Цель всех его речей сводилась к тому, чтобы заболтать проблему, так будто ее и не было совсем. В этот раз он больше обращался к молодым министрам, жены которых обязаны быть подвергнуты оплодотворению и уже оплодотворялись. А также к пожилым министрам, у которых были молодые дочери. А в лице министров Пигмеев обращался ко всему мужскому населению Приангарья.
- Коллеги министры, - обратился Мизинцев-Пигмеев, - все мы люди государственные, поэтому должны принять действительное и действенное участие в партийном проекте партии «Единая Россия» и лично Велимира Велимировича Путова. Православный ислам говорит нам о том, что все наши жены и дочери, возрастом с 18 до 35 лет должны стать той основой, через которую возродится Россия, многократно увеличится ее народонаселение и, самое главное, человеческий капитал. Я сам видел, насколько серьезно отбирают в СОПОТы бойцов. Это золотой генетический фонд нашей страны! Производители с большой буквы. Они свой отменный генофонд распространят при помощи наших женщин. Следуйте за моим примером, коллеги. Отдавайте своих женщин на поруга… на поруче… на получение нашей страной дополнительных дивидендов!
Вот сейчас моя жена проходит процедуру оплодотворения. И я счастлив. И, согласно православному исламу, ребенок, родившийся у нее в результате оплодотворения, будет иметь все права и обязанности гражданина Российской Федерации. Он будет иметь право родиться и будет иметь обязанность повысить мощь нашей страны. Дети, родившиеся в результате ПолПота, заселят Иркутскую область до плотности 20,8 человека на квадратный километр. Представляете, коллеги, тогда никто не сможет сказать, что в Сибири живет полторы молекулы на один километр. Отсель грозить мы будем КНР!
Министры недовольно перешептывались: «Свою-то губернаторшу Путину отдал, а наших кто будет пользовать? Шваль всякая люмпенизированная». Министрам очень не хотелось отдавать своих жен под ПолПот. Они заготовили справки, но Мизинцев-Пигмеев предельно корректно отверг все корявые отмазки своих подчиненных. Направил их жен на обследование к своему личному гинекологу, который признал министерш годными к размножению. Против ПолПота и национального лидера, а особенно против губернатора Мизинцева-Пигмеева члены правительства ничего сделать не смогли. Правда, многие из них накануне прибытия поезда с сопотовцами всю ночь старались со своими женами на опережение. А те члены, которые постарше, срочно и на скорую руку повыдавали своих дочерей замуж, и напутствовали: плодитесь и размножайтесь прямо сейчас, пока СОПОТ не приехал! Впрочем, доподлинно неизвестно, сколько тогда было зачато детей от сопотовцев, а сколько нет. Доподлинно на тот момент было известно только одно – ПолПот по всем отчетам выполнялся, а Приангарье наполнилось вздохами, всхлипами, которые транслировались подконтрольными губернатору СМИ. И вообще область наполнилась каким-то непонятным движением. В мире что-то менялось безвозвратно и навсегда. Только в Сером доме пьющем, жрущем, лгущем, совокупляющемся никто этого не замечал.
*** Глава 11
- Может, шампанского? - Кокетливо улыбаясь, предложила губернаторша Путину.
- Вы же знаете, что на службе алкоголь употреблять запрещено, - ответил он. – Вы что, хотите, чтобы будущий ребенок родился с отклонениями в физическом развитии?
- Ой, ну что вы… я же это так, для установления контакта, - испугалась губернаторша.
- Ладно уже, - смилостивился Путин над молодой женщиной, - давайте приступим к процедуре. Справка при вас?
- Ой, я, кажется, забыла ее в гостинице, в номере на столике, где мы живем….
- Не понял, вы что, на столике живете? Удивительно у вас бессвязная речь, госпожа губернаторша. – Нахмурился Путин. – И как только ваш муж губернатором работает… Может ему на пенсию уже того?
- Ой, нет-нет, - испугалась Фекла Дормидоновна, - он у меня мужчина еще крепкий.
- Ладно, обойдемся без бумажных прокладок, - смилостивился Путин, - вот одежду как раз снимать не обязательно, - строго глянул он на губернаторшу.
Такой поворот дела совсем не устраивал фоторепортера, который спрятался в шкафу в губернаторском кабинете и готовился продать полную фотосессию Феклы Мизинцевой-Пигмеевой и тем самым повысить ВРП Иркутской области. Можно сказать, одетая губернаторша сразу опускала цену фотоснимков. Начальник пресс-службы губернатора Алина Пенькина находилась тут же в шкафу и строго контролировала фоторепортера. Она сразу же на цифровом фотоаппарате удаляла все неформатные по ее мнению кадры, в которые попадало лицо Путина Даволина. Если бы фото с его лицом попали на всеобщее обозрение, был бы идеологический скандал. Жена губернатора по своему статусу должна была быть оплодотворена неким безликим сопотовцем, олицетворяющим собой весь СОПОТ. Жене губернатора следовало принять в себя некую всеобъемлющую вертикаль власти и пропустить ее через себя, тем самым олицетворяя собой всех женщин иркутских, на которых лежала почетная обязанность. Вот эту почетную обязанность «давать любому сопотовцу» и следовало запечатлеть фоторепортеру, который прятался в платяном шкафу вместе с Алиной Пенькиной. Таким образом соблюдалась идеологическая выверенность фотоснимков и достигался рост ВРП. Жена губернатора должна была давать так, чтобы всем другим жительницам Иркутской области тоже захотелось оплодотворяться. А тут такое: «вот одежду снимать как раз не обязательно»!
- Чертова баба, - ругнулась Алина Клюевна, - чертов Путин! Мы так с тобой толком ничего не снимем!.. Подожди снимать. – Приказала Пенькина фоторепортеру и, хлопнув дверкой, покинула платяной шкаф.
- Фекла Дормидоновна, Путин Владимирович, - обратилась она к паре, выходя из шкафа. – Вам надо это делать!.. Не так!!! Фекла Дормидоновна, вы это должны делать так, как потом будут оплодотворяться все женщины, которым предстоит эта почетная обязанность! Вы должны стать образцом, на который будет равняться все женское население Иркутской области. Вы должны отдаваться без задних ног!!!
- Ой, Алина, дорогая моя, а как же это? Я только молиться по православному исламскому обычаю умею и всякой благотворительностью заниматься, а тут такое дело! Я в первый раз вот так этим занимаюсь.
- Фекла Дормидоновна, расслабьтесь, делайте это так, как будто вы в своей жизни ничем другим заниматься больше не умеете. Кстати, а вы уметете чем-нибудь еще-то заниматься?.. С полной отдачей и замозабвением. И разденьтесь же, наконец! Путин Владимировоич, - обратилась Реньшина к Даволину, - скажите же Фекле Дормидоновне раздеться, ведь нельзя же так – прямо в одежде под одеяло! Мы же не американцы какие-нибудь косорылые, чтобы в кроссовках на кровать!
- Короче, блин, - не удержался и сматерился Путин, - вы чего, совсем мизинцем деланные?! Я вам тут не там! - И повалил первую леди области на губернаторские шелка.
Губернаторский диван скрипнул дорогой кожей. Алина Пенькина с замиранием сердца слушала этот скрип. Фотокамера стрекотала электронным затвором. Фотосессия первой леди Восточной Сибири получалась. Во славу российского оружия и на продажу тоже.
«Можно даже не на порносайт, а в сам Плейбой продать эти снимки будет! - Удовлетворенно подумала начальник пресс-службы губернатора Иркутской области. – Поправим обнищавший валовой региональный продукт – ВРП Иркутской области».
Оплодотворение Мизинцевой-Пигмеевой прошло в ударном темпе. Алина Пенькина мечтательно задумалась о том, как ее после такой фотосессии повысят в должности, а может, и в Москву переведут на ПМЖ.
- А вы что, Алина Клюевна, как не родная? – Обратился Путин к начальнику пресс-службы, смахивая пот со лба.
- Нет-нет, Путин Владимирович, я на работе, к тому же ни по какому критерию не подхожу…
Через пятнадцать минут Алина Пенькина показывала Мизинцеву-Пигмееву фотосессию его жены.
- А вот по этой фотографии мы закажем статую моей жены для благодарного сибирского народа у Зураба Церетели, - отложил Митра Дорович Мизинцев-Пигмеев особо понравившееся фото, очень напоминавшее картинку из Кама-сутры. По вдруг созревшему замыслу в голове Мизинцева-Пигмееева, памятник, изображавший жену губернатора в позе из Кама-сутры, во много раз поднимет авторитет их семьи среди современников, а далекие благодарные потомки по этому памятнику станут изучать историю Иркутской области и даже всей России. А кто-нибудь даже потом напишет рассказ «Как одна губернаторша двум мужчинам услужила»! Один из которых он, сам Мизинцев-Пигмеев, а другой – безымянный сопотовец, поднимающий женщину-Россию с колен в акробатическом этюде.
«Черт, - предельно корректно подумал Мизицнев-Пигмеев, - а на фото-то только один мужчина – безымянный сопотовец!..» Мизицнев-Пигмеев интенсивно шевелил усами и мыслями. «Во, придумал! – Осенило Мизинцева-Пигмеева. – Памятник назовем так: «Губернатор на заседании правительства». Митра Дорович справедливо полагал, что уже одной позы из Кама-сутры с двумя разнополыми телами будет достаточно, а если к ним еще прибавить третье, то это уже порнография получится и пропаганда полигамии, а то и еще хуже - промискуитета. А губернатор был мужчина высоконравственный и соблюдал все заповеди и правила православного ислама – от обрезания бюджета до воздержания от непослушания. А так благодарным потомкам все будет ясно: пока сам губернатор на заседании правительства поднимает с колен Россию в Иркутской области, жена его делает то же самое, только с безымянным солдатом.
«Я еще попрошу Ника Сереговича Мигалкова фильм-эпопею снять «Противоснимание 3: Как одна губернаторша двух мужчин уложила». «А может ублажила? – Подумал Мизицнев-Пигмеев. – Хотя нет, это опять что-то непристойное получается». И Митра Дорович решил посоветоваться насчет названия памятника с архиепископом Иркутским и Ангарским Имам-Дадимом. Имам-Дадим очень тонко разбирался в вопросах нравственности и мог дать дельный совет касательно названия будущего памятника. «Ну а потребуется, так и до патриарха Всея Руси дойдем, до Гамадрила Мун-Дяева. Уж этот-то точно за Россию никакой нравственности не пожалеет, всех продаст, а кого не продаст, того в аренду сдаст!»
*** Глава 12
После банкета в Сером доме, Даволин задержался в Иркутске на несколько дней.
Здесь ему предстояло отслужить по полной. К нему выстроилась очередь из дочерей и жен чиновников, которые хотели детей не от кого-то там, а от самого Путина. Это они почитали за высшую честь и подгоняли и всячески мотивировали своих женщин, пока Даволин находился в Иркутске. Путину было непротивно оплодотворять холеную женскую элиту. Видно было, что эти женщины хорошо питались и увлажняли свою кожу разными пахучими и дорогими кремами, возможно даже изготовленными из китовой амбры. Ему выделили номер супер-супер-люкс-люкс в правительственной гостинице на улице Карла Маркса, еду возили из ресторана, приготовленную по особым афродозиаковым рецептам. Запомнилась Путину дочь крупного местного бизнесмена. Юля приходила на процедуру каждый день. Ее отец, местный олигарх, давал дочери такие карманные деньги, что она с легкостью раздавала взятки только за то, чтобы снова и снова пройти процедуру оплодотворения.
- Слушай, чего-то ты зачастила? – Как-то спросил Путин молодую девушку. – Тебе что, секса не хватает?
- Да мне надоел уже секс просто так. – Ответила Юлия Даволину. – Я с подружками на пачку сигарет поспорила, что буду тебя каждый день иметь.
- Вообще-то я на службе. Мне некогда тут с тобой в развлекашки играть. Знаешь, что тебе за это может быть? – Сурово спросил Путин.
- Ой, напугал! Ты знаешь, кто мой папа? А кто я? Я здесь самая крутая. Это там ты в своей Москве Путин, а здесь всего лишь самец-производитель, и твое мнение никого и тем более меня не интересует. Будь ты хоть Иисус Магометович Будда. Делай то, для чего тебя сюда прислали. – Все это Юля говорила, раздеваясь для очередной процедуры оплодотворения.
- Так вот, - продолжал Путин, не слушая девушку, - тебе за это пояс девственности на три года наденут. Из нанотитана – никакой нанонапильник не распилит.
- Ух ты! Здорово! - Восхитилась Юля, - я еще ни разу в поясе девственности не занималась сексом! А когда мне наденут пояс девственности? Можно поскорей, ну чтобы в следующий раз ты мне уже процедуру с поясом проводил! – Глаза девушки вспыхнули блядским экспериментаторским огоньком. – Ой, Путинчик, а можно прямо сейчас пояс?! Я уже хочу!..
Юля скинула с себя последний предмет одежды и накинулась на Путина с разбегу. Можно было подумать, что это девушка оплодотворяет Путина, а не наоборот.
«Черт с ней, - подумал Путин, - только бы до ушей не стерла».
Когда процедура была закончена, Юля, одеваясь, сказала Путину:
- Ты, миленький Путиничек, не бойся насчет наших детей. Дети мне от тебя на фиг не нужны.
- А какого «хэ» ты тут все эти дни околачиваешься?
- Я же говорю, поспорила на тебя на пачку сигарет. Что каждый день с тобой оплодотворяться буду. Балуюсь я так. Ха! Ну а чтобы без последствий для моего юного организма все наши процедуры прошли, я под противозачаточными таблетками с тобой этим делом занимаюсь.
- Оба-на. Так ты закон нарушаешь, может тебя в полицию сдать? Таких стерв надо стерилизовать! – Пригрозил Путин.
- Ух ты, здорово! Давай! – Восторженно согласилась Юля. – С полиционерами я еще этим не занималась! Полиция, полииициия! – закричала девушка, высунувшись в окно.
- Ладно, иди отсюда, - сказал Путин Юле. – Завтра не приходи, а то всерьез за тебя возьмусь!
- Возьмись, дорогуша, возьмись! – Мечтательно закатила глаза девушка. – А я тебя всю жизнь целый день любить буду. Чао, Путиничек, до завтра.
После ухода Юли Путин почувствовал себя паскудно. Будто на самом деле он служит проституткой, а не членом СОПОТ – специального отряда по оплодотворению территорий. Будто его используют как последнюю шлюху во всех мыслимых камасустровых позах без всякого на это его согласия и без всяких противозачаточных и антисептических средств. А отказаться, спрыгнуть с темы он не мог, не имел права. Путин заподозрил, что и другие холеные женщины просто пользуются ситуацией, чтобы без всяких последствий поблудить. Сколько из них на самом деле забеременеют? Кто проверит их? Какие отчеты уйдут национальному лидеру в Москву? Сколько детей родится от Путина для обновления России?
Чего-то недодумали хваленые кремлевские идеологи. А может, Даволин чего-то не знал об их замыслах?
Ему захотелось убежать от развратных столичных женщин в глубинку. Он подал рапорт сержанту Бугаеву о переводе в один из ближайших к Иркутску районов, подальше от рисковых дам. Тем более что и по плану депутатов и депутаток Соглашадательного собрания ему предстояло выехать в область. Остальные боевые коллеги Даволина уже разъехались по огромной Иркутской области.
Часть II
*** Глава 1
Помещение выделили Путину, – десятиместный номер древней деревянной гостиницы в центре районного поселка. Номер настолько отличался чистотой, насколько был убог. Поцарапанный колченогий стол, стулья, которые, возможно, знали мозолистые зады самых первых депутатов в истории России. Массивные половицы с проплешинами вытертой до древесины коричневой краски. Полутораспальные панцирные и скрипучие кровати, сдвинутые друг к другу, явно не предназначеные для ударно-забойного труда на ниве оплодотворения. А вот самодельная резная тумбочка с икебанистыми цветами в вазочке не была лишена вкуса. Почему-то огромные окна защищали китайские жалюзи, с высокого потолка струились новые шторы. На нитке проводов висели, будто приклеенные к беленому потолку, лампочки, которые разбавляли кипяток вечерних сумерек жиденькой заваркой уюта. Несколько больших бирюзовых мух приземлились на стол и нагло уставились на Путина.
Были здесь телевизор, радиоточка, настольная лампа, компьютер, дребезжащий холодильник и пожилая вахтерша на рецепшене в каморке, которая застелила чистым постель, выдала покрывала. А после отправилась смотреть телепередачу «Поле Мудес».
Мухи приклеились к высокому потолку и, в предвкушении дармового ужина, потирали лапы. Где-то в дальнем углу невидимо спикировал в тишину комар.
И тишина раздавила Путина. Такой тишины он не знал никогда. Тишина пугала еще и тем, что она была вовсе не пуста. Она была наполнена чем-то неизвестным. И Даволин пока не мог разобрать враждебно ли ему это неизвестное или дружественно. Даволин утонул, захлебнулся пока что в одном-единственном ощущении – своей ничтожности в сравнении с этой тишиной. Было страшно, жутко страшно. Но в то же время возникло непреодолимое желание заглянуть в эту бездну тишины, броситься в нее и стать частью ее – это как стоять на шатком краю горной пропасти. Страшно, но нестерпимо хочется сделать шаг вперед. И если ты этот шаг не сделаешь, то так и не узнаешь чего-то самого главного, того, ради чего ты стоишь на краю бездны… Встрепенувшись, Даволин, стряхнул с себя оцепенение. И, как ответственный солдат православного ислама, быстро прочел «Аллах Акабр иже еси на небеси» и плюхнулся на сдвинутые две кровати и нашел, что они нуждаются в некотором усовершенствовании. Он вышел из комнаты.
- Таисия Ивановна, - обратился Путин к пожилой вахтерше. – Мне нужны доски.
- Это для чего? – Недоуменно посмотрела на Путина женщина.
- Плацдарм подготовить, - интригующе ответил Даволин.
Женщина-вахтерша отперла Путину комнату со всяким, в том числе и деревянным, старьем. Несколько полуразобранных тумбочек вполне подходили для воплощения его замысла. Даволин без видимого усилия голыми руками разобрал четыре тумбочки и взял от них боковые ровные стенки. Доски он подложил под панцири кроватей.
- Ну вот, теперь сетки не будут проваливаться, а кровати скрипеть во время службы, - сказал довольно Путин Даволин женщине. – Ну что, опробуем? – Путин озорно подмигнул Таисии Ивановне.
- Да ну вас, молодой человек, еще напробуетесь, - добродушно и, как показалось Путину, жалеючи сказала Таисия Ивановна и вернулась на свой боевой пост.
Путин проверил дребезжащий холодильник – забит экологически чистыми продуктами, повышающими работоспособность. Еще раз попрыгал на панцирных сетках кроватей – они не проваливались и не скрипели. Поправил икебану на тумбочке, проверил шторы, достал из аптечки женскую виагру. Вытащил из рюкзака портативный принтер и подключил его к казенному компьютеру, которым был оборудован гостиничный номер. Прислушался к своему организму. Все было готово. Можно было начинать.
***
Путин сразу заметил, что деревенский контингент отличался от городских дам. Прежде всего, служба начиналась рано – в девять утра. Удобства были во дворе, а водные процедуры приходилось принимать в бане, которую специально по этому случаю очень быстро построили во дворе гостиницы. Служба объективно изматывала. Путин научился париться в бане, обливаться холодной водой и пить квас. Только так можно было выжить на адской работе и пройти через солдатские будни, которые мелькали за окном со скоростью улитки на склоне.
Норма оплодотворяемых женщин – не менее пяти в сутки. От этого дни слились в один длинный половой акт. Путин уже не различал лиц женщин, не задумывался об их возрасте, не спрашивал их имена. Он только служил, служил, служил и собирал бумажки с анализами, исправно распечатывал справки – свидетельства о временном заключении брака всех этих женщин с ним – Путиным. Шлепал на свидетельство о временном заключении брака личную печать сопотовца, и вот уже следующая женщина лежит на его казенной кровати.
В соответствии с православным исламом свидетельство о временном заключении брака с сопотовцем выдавалась всем женщинам после контакта. Это был серьезный документ. Этот документ, подкрепленный данными ультразвукового исследования, давал право на получение материнского капитала.
Оплодотворяемые женщины слепились в одно большое многорукое, безголовое, влажное тело. Через три недели Путин стал отлынивать от службы. Он старался выдавать свидетельства уже вместо, а не после процедуры оплодотворения. Вертикаль власти стояла все слабее, не за горами было то время, когда она совсем рухнет в неподъемную горизонталь. Путин, подобно своему выдающемуся тезке, «пахал как раб на галерах». Он за несколько недель превратился в машину, в автомат для оплодотворения. Путин не видел конца этой каторге.
***
Случалось, что к Путину захаживал староста района Сан Саныч. Он хитро прищуривался на Даволина, заваривал крепкий пахучий чай только по ему одному известному рецепту и, довольно щурясь, пил его из блюдечка вприкуску с карамельками. Даволин тоже полюбил чай и неспешные беседы с районным старостой Сан Санычем.
- Ну что, паря, - сказал как-то раз Сан Саныч Путину, - смотрю, укатали сивку крутые горки. Небось, ехал сюда как на курорт, а тут…
- Да есть такое.
- У нас сегодня праздник намечается. Полиционеры сделку провернули. Приглашаю.
- Что за сделка такая?
- Китайцев оприходовали.
- Это как?
- К нам братья-китайцы приезжают лес заготавливать. Это ты уже и сам знаешь. Им наши полиционеры выписывают разрешение на пребывание в стране. Китайцы счастливые разъезжаются с этими бумажками, скупают лес, вывозят его на нижний склад, готовят к отправке. А тут наши доблестные полиционеры из отдела по борьбе экономическими преступлениям к китайцам подъезжают: а покажите-ка, добры люди-человеки, ваши документики. А документики оказываются недействительными, ибо не хватает в этих документиках то одной, то другой печати. Вот и выходит, что китайцы незаконно пребывают на территории страны. Посему лес у них изымают, а самих в 24 часа за казенный счет на китайскую границу доставляют… Хотя на самом деле мы их вместе с лесом в 24 часа доставляем на границу, потому что Сибирь, это тебе, паря, не Россия, а совсем другая страна. И вот смотри, Пинька, для Российской Федерации получается, что лес украден. А на самом деле нет, лес – продан китайцам, налоги с него заплачены на общественные нужды района. И сверх того, у китайцев вырабатывается хорошее отношение к сибирякам. А деньги идут на нужды нашего района. Ну сам понимаешь, что наш районный бюджет, это совсем не тот районный бюджет, за который наш мэр перед оккупационными властями отчитывается – в том бюджете давно уже все тараканы повесились.
- Лихо…
- А то!.. Это у вас в ваших столицах родину продают, а мы ее приумножаем! Деньги все здесь, у нас остаются и служат для развития нашей родной Сибирской страны.
Мэр района показывает оккупационным властям нищий бюджет. А из настоящего бюджета мы сегодня бюджетникам зарплату заплатили. И, заметь, зарплату, а не подачку на нищету. И еще, у моей дочери день рождения… Приглашаю. А то совсем тут скоро на сперму изойдешь. Вон глаза уже провалились и блестят как у чахоточного.
Сан Саныч попрощался с Даволиным, взяв с него обещание прийти на день рождения дочери. А пока во вторую смену к Путину на процедуру пришли еще две женщины.
***
Одна из них, совсем молодая, едва лет 18-ти. Худая и долговязая, совсем угловатая. Она насмотрелась порнографических фильмов и все время изобретала какие-то немыслимые позы, которые противоречили самой процедуре оплодотворения. С ней пришлось долго провозиться. Путин прикрикнул на нее и пристегнул наручниками к кровати за руки и за ноги, чтобы сбить пыл юной порнофантазерки. Кое-как перекусив холодным мясом из дребезжащего холодильника, Путин стал ждать последнюю на сегодня женщину.
Второй клиентке было лет тридцать. Она была так потрепана нездоровым образом жизни, что Путин не поверил, когда прочитал в паспорте, что женщине всего 23 года. От нее пахло мятым бельем. Путина тошнило, ему хотелось блевать, а не оплодотворять. Он уже хотел выдать молодой бичихе свидетельство о временном заключении брака и отправить ко всем православным чертям и исламским шайтанам.
Женщина зажала свидетельство и не уходила.
- Ну, чего тебе еще? – Недовольно буркнул Путин. – Бумажка у тебя есть, иди уже отсюда. Я свою вертикаль не на помойке нашел!
- Ой, ты посмотри-ка, оне брезгуют честной женщине ребенка заделать. И чего это вы, господин Путин, совсем силу свою мужскую порастратили, ась? Вы здеся для чего поставлены? Нечего бздеть, делай то, для чего я пришла. – Заорала-запричитала помятая бичиха.
Даволин уже хотел кинуть в нее тапком и выставить за дверь. Но женщина неожиданно быстро накинулась на Путина, повалила его на кровать и подвергла таким изощренным ласкам, что он, вопреки отвращению, довел процедуру оплодотворения до логического конца. Вернее женщина сама довела Даволина до логического конца. Путин чувствовал себя последней шлюхой, которую использовали и выбросили как одноразовый презерватив.
- Ну что, мальчик, - ехидничала женщина, - это тебе не столичных барышень на шелках за силикон тискать. Знай наших!
Женщина, виляя похотливым задом, ушла. Даволин лежал навзничь и тупо смотрел в потолок, на котором оплодотворялись мухи. Вообще, Путину приходилось оплодотворять таких экземпляров, с которыми он раньше даже за десять майбахов в один туалет бы не пошел. Даволин чувствовал себя так, будто его окунули в деревенский сортир с опарышами по самую фиолетовую чакру.
Он попросил Таисию Ивановну истопить баню. Раскаленная баня, казалось, очищала не только тело, но и отстирывала колючим хвойным жаром саму душу Даволина, отмывала мысли так, что они приобретали неизвестные ему ранее направленность и чистоту. После бани Путин Даволин бесповоротно решил устроить себе назавтра выходной и принять приглашение Сан Саныча на день рождения его дочери.
*** Глава 2
Во дворе дома районного старосты собрался цвет местного общества. Столы составили во дворе и уставили едой и выпивкой. Были здесь свежая вареная картошка с лучком и укропчиком. Свежеколотый баран источал пар. Прекрасная закуска под прозрачную, как горный ручей в знойный день, самогоночку – квашеная капуста с клюквой и постным маслом. Малосольный омуль и еще какие-то, неизвестные Путину закуски, салаты, овощи-мясо-травы.
- Мы ваш солидол не употребляем, - сказал староста, наливая Даволину стопку самогона тройной очистки.
Местная элита сидела поодаль от старосты. А ближе к нему расположились неизвестные Путину люди. «Наверное, родственники», - подумал Даволин. Многих из так называемой чиновничьей элиты Даволин знал, некоторые их жены и дочери приходили к нему на процедуру. Всего набралось человек сорок. И мэр района приехал поздравить дочь старосты. Путин плохо разбирался в устройстве этой страны, поэтому он никак не мог понять, чем староста района отличается от мэра района. Да и вообще все его знания, полученные в МГИМО, здесь ничего не стоили и никак ему не помогали.
- Ты послушай, - объяснял Путину систему общественного устройства в Сибири Сан Саныч, - мэр района – это тот, кого при помощи демократических выборов избрали. То есть через Иркутскую областную комиссию по назначению мэров и депутатов. Там, как ты знаешь, назначают того, кого надо тому, кому надо. Это для кремлевских барыг делается пыль в глаза. А для людей всем этим мэрам и депутатам цена – задаром в базарный день и то пакостно взять. Мы их только и терпим, чтобы вид пока что перед вашей Москвой делать. Ну а староста района, то есть я, это человек авторитетный, назначенный самим народом на эту должность. Мэр района – это что-то вроде Мизинцева-Пигмеева, только щеки раздувать, усами шевелить, да про корректность рассуждать… Хотя, вообще-то, наш мэр мужик нормальный, за то мы его и терпим, пусть клоуном пока поработает для антуража. А власти он никакой не имеет. Мы ему даже воровать запретили. Живет на одну свою клоунскую зарплату. Один раз, правда, взятку вымогал, так мы его на площади около памятника Ленину плеткой высекли. Ну не отдавать же его под суд, хоть и говно, да свое, а свое – не пахнет. Да и что это за анархизм тогда получается, если мы всем обществом своего мэра перевоспитать не сможем! – Сан Саныч довольно ухмылялся. – В нашем районе мэр честный теперь. Вон, видишь, какой благообразный мужчина, сам черт ему не брат. Мы своих в обиду не даем. Потому что сами, если надо, обидим в воспитательных целях. Путин все больше понимал, что он совершенно ничего не понимает про страну, в которой оказался.
- Это как назначенный? – Спросил он, округлив глаза.
- Да как-как… Собрались люди, да и назначили меня старостой района. – Равнодушно ответил Сан Саныч.
- И как вы при таком двоевластии живете?
- А нет никакого двоевластия. Я же тебе толкую, что мэр района никакой власти не имеет. А скоро его, этого мэра, вообще не будет … Потому у нас есть анархизм и народовластие. Народ меня назначил, народ меня, если надо будет, и снимет с должности. – Хитро подмигнул Сан Саныч Путину. – Ты, паря, лучше самогоночки откушай за здоровье моей дочки.
Дочь Сан Саныча Анна в праздничной одежде сидела рядом с отцом. Даволин без всяких передних (от передней работы уже тошнило) мыслей разглядывал девушку. Анна отмечала свое двадцатитрехлетие. Среднего роста, с упругуми округлостями грудей, с точеными крепкими ножками, с быстрыми порывистыми движениями и гибкой тонкой талией, она являлась замечательной представительницей сибирской нации. Слегка скуластое с правильными чертами лицо скрывало такие тайны и глубины золотой дремотной Азии, на разгадывание которых не хватит жизни всех нобелевских лауреатов. А глаза, самое главное – глаза, еще немного и Даволин навсегда растворился бы в них. «Сибирская принцесса» - неожиданно для себя подумал Даволин. Это было так ново и дико для Даволина, что он, испугавшись таких своих мыслей, с усилием, барахтаясь и задыхаясь, вынырнул из глубины Аниных глаз.
Вообще Сибирь делала, лепила из Даволина другого человека. Многое, что было важно для него в Москве, поблекло и потеряло смысл. И, напротив, он теперь мог восхищаться древними соснами, которые вдруг сменялись желто-синими степями. Дождевыми тучами, рвано покрывающими скалистые плечи Прибайкальского хребта. А пронзительно чистый воздух позволял видеть все, что происходит высоко в небе – взгляд достигал самых звезд и еще дальше – проникал в их ядра… И еще в ясную погоду Даволин с отрешенным выражением смотрел на вечные снега Хамар-Дабана, о хребет которого, брызгая хвойной пеной, разбивался темно-зеленый прибой тайги.
- Ну, будем?!. – Вывел из каталепсии Даволина Сан Саныч. Даволин выпил с Сан Санычем. От старосты не укрылся восхищенный взгляд Даволина, которым тот едва не утонул в Анне.
- Ты спросишь, почему Анна к тебе на процедуру не приходит? – Хитро прищурил глаз староста.
- Нет, не спрошу. – Даволин ужаснулся, когда представил, что вдруг случись такое и Анна придет к нему на процедуру.
- И не придет. Она у меня как кошка, ну или как тигра – ходит сама по себе. Ей никто не указ. Тем более какой-то там ПолПот. Если честно, - продолжал Сан Саныч, - мы ваши законы видали сам видишь где. На самом деле к тебе приходят те, кто хочет или кому очень надо.
И Даволину стало как-то спокойно, что ПолПот никак не коснется Анны. Что все законы, которые издаются в Москве – измышления прыщавых перезрелых мальчиков с потными руками, зачатых от похотливых родителей – на этой земле абсолютно не действуют. Даволин как-то особенно почувствовал свою причастность к этой стране с названием, хотя и созвучным с названием Россия, но другой, настолько другой, насколько Анна была другая, чем вся предыдущая жизнь Даволина. Если рассуждать о счастье, то Даволин сейчас был счастлив. Он был счастлив, потому что сидел и смотрел на Анну. И ему от ощущения счастья не хватало воздуха, и казалось, что счастье навсегда оставит его, когда он видел, как Анна куда-то на время исчезает из-за стола. Он боялся, что она не вернется. И будто глоток свежего воздуха прорывался в Марианские глубины Даволинских легких, когда Анна вновь появлялась за столом. Даволин мог сидеть вот так полторы, а то и две тысячи лет не выходя из-за стола, то взлетая к вечно заснеженным вершинам крыши мира, то погружаясь в расплавленный центр Земли.
- Ты думаешь, она у меня вся такая деревенская?.. – Потешался над смущением Даволина Сан Саныч, - типа «университетов с консерваториями не кончали», жили в лесу, молились колесу?
- Я тут, Сан Саныч, вообще уже ничего не думаю. – Отозвался сквозь себя Даволин.
- Это ты зря, паря, думать всегда надо. – Поучительно сказал староста. – Вот кем бы я был, если бы не думал? А? Голой обезьяной и бестолковой общипанной скотиной… А дочка моя в вашей Москве училась, да и еще кое-где и кое-чему, что вашему министру образования никаким образом не снилось...
- Ну ты совсем гостя затерроризировал, как ваххабит какой-то, - обратилась к старосте его жена Нина Ивановна. – Вы его не слушайте, - улыбнулась она Даволину, - он как в хорошем настроении, так любит всяко-разно поговорить. Слышь, Сан Саныч, да угощай гостя-то, а то он у тебя какой-то квелый сидит, чай не заседание областного правительства, а праздник у нас.
***
В то время, пока Даволин переживал чувства ему настолько непривычные, насколько и сладостные, среди молодых селян мужеского пола, приглашенных на день рождения Анны, вызревал план по замесу сопотовца.
- А чего, давайте отоварим москвича. Он тут наших девок оплодотворяет, а нам чего? Не грех пощупать его на предмет крепости его убеждений, - предложил Вовка, деревенский заводила. – Посмотрим, какого цвета его голубая кровь.
Праздник вступал в кульминационную фазу. Гости разделились на компании, размякли. Даволин старался не смотреть на Анну, что у него плохо получалось. Сан Саныч пошел угощать прочих гостей. На какое-то время Даволин остался без внимания. К нему подошел местный парень по имени Серега, по кличке Шкет.
- Там это… поговорить с тобой народ хочет, - сообщил доверительно Шкет Даволину. – Пойдем, что ли. – Нагло теребил за рукав его Шкет.
Они (как показалось Даволину) незаметно покинули праздничный двор и оказались в зарослях ивняка на берегу местной реки. Замужним женщинам и незамужним девушкам, готовым к оплодотворению, запрещалось вступать в половые связи со всеми, кто не служит в СОПОТе. Понятно, что никто не соблюдал никаких законов, изданных за тридевять земель в какой-то виртуальной Москве. Но ребятам, разгоряченным праздником и вдохновленным присутствием Анны, требовалось что-то вроде разрядки. Сразу в зарослях Вовка беззлобно, больше для порядка, зарядил Даволину в глаз. После этого предложил драться один на один. Даволин сам отличался незаурядной силой, но и соперник был достойный. Вовка был широк в плечах, крепок, как гвоздь в крышке гроба, и гибок, как ивняк, окружавший поляну, в центре которой начиналась битва Вовки с Даволиным, а по краям стояли в предвкушении зрелища пацаны. Решено было драться до последней крови. Даволин, когда прошли искры в глазах, пробил Вовке своей коронкой – двоечкой. Резкий прямой пружинистый в челюсть и тут же слева крюком подцепил теряющего почву под ногами противника. Вовка упал, но тут же вскочил. Дальше действо больше походило на пьяную драку в коммунальной квартире. Поединщики катались по земле, грызли друг друга зубами, колошматили в куда придется, несильно пинали – да и как пнешь, когда замаха нет. Пацаны вокруг вдохновенно орали, подсказывая открытые места для удара. В конце концов, Вовка стал побеждать. Все-таки усиленная служба в СОПОТе изрядно подорвала силы Даволина. В это время на поляне появилась Анна. Стало так тихо, будто тут было собрание благородных рыцарей при дворе короля Артура за круглым столом. Вовка и Даволин резко вскочили с земли.
- Ну, вы прям самцы какие-то, - Анна оглядела бойцов, напряженно блестя глазами. – Члены себе покалечите, на всю жизнь охолостеете.
- Да мы так, беседовали, - оправдывался Вовка, - Когда еще с Путиным вот так вот, будто с самим Махатмой Ганди, поговоришь… - Сообщил парень, инспектируя взглядом последствия дуэли.
- Беседы разговаривать будете, когда хвосты ваши обезьяньи отвалятся. А пока вперед, к великому маканию ваших безликих голов в воду.
И девушка взяла за руки парней и повела к реке умываться. Зрители расступились. Связываться с девушкой никто не решился. Всем известно, что лучше сразу под асфальтовый каток, чем разгневать Анну, и дело тут было даже не в том, что она дочь старосты. Дело было в том, что им просто в голову прийти не могло перечить Анне. Это было все равно, что орать грозе, что она дура. Буре, что она стерва. Наводнению, что оно стирает города с лица земли. Пожару, что он сжигает лес. Так что самое грамотное – сделать так, чтобы все эти стихийные бедствия миновали поляну.
- Ну а теперь, к столу, - сказала Анна, когда Вовка и Даволин привели себя в человеческий вид. – Синяки и шрамы украшают мужчину, - потешалась Анна над парнями, - да и что за праздник без драки. Молодцы, поздравляю вас, можно сказать, что день рождения удался.
Когда кулаки перестали саднить, а пульс вернулся к нормальному, Сан Саныч, посмеиваясь, угощал Даволина и Вовку сибирскими разносолами.
- Ну что, теперь миритесь. Лучшая дружба через честную драку возникает. В моей юности всегда так было. – Староста был в явном расположении ко всему происходящему. Даволин смотрел на Вовку уже без всякой злобы. Он даже завидовал парню, что тот так долго, наверное, всю жизнь, жил в этом поселке, а значит, рядом с Анной.
*** Глава 3
На следующий день в дверь путинского номера постучали. Солнце стояло уже высоко. Тело Даволина наливалось забытой силой и ощущением здоровья. Ему после дня рождения Анны хотелось петь и глупо, по-дебильному, улыбаться. Хотелось любить весь мир и даже совокупляющихся на потолке перламутровых мух.
- Войдите, - откликнулся Даволин на очередной стук в дверь.
Вошла женщина, на вид лет тридцати пяти. Под левым глазом просвечивал неумело замаскированный синяк. Ветхая одежда была чистой и опрятной. Глаза блестели то ли от возбуждения, то ли от голода. А может, и от невозможности самой ситуации – она еще ни разу не попадала под ПолПот. Даволин внимательно изучал женщину. Как человеку любознательному и от природы одаренному аналитическим умом, ему были интересны любые опыты, в том числе и над людьми. Женщина была довольно привлекательна. Под одеждой угадывались округлости все еще упругих грудей. А ее бедра говорили о том, что она уже рожала.
- Как тебя звать? – Спросил Даволин.
- Зинаида. – Явно смущаясь, едва слышно ответила женщина.
- Выпей, - Даволин налил Зинаиде женской виагры.
Женщина выпила и поблагодарила. Подала Даволину справку:
- Вот, справка о медосмотре и анализах. Я здоровая…
- Зинаида, сколько тебе лет?
- Тридцать пять.
- Паспорт покажи.
Путин открыл паспорт гражданина Российской Федерации на третьей странице.
- Зинаида, тебе вчера исполнилось 36 лет. Знаешь, что это значит?
- Но это же всего один день, - женщина умоляюще посмотрела на Путина.
- По закону я не имею права тебя оплодотворять. Ты не объект закона.
На самом деле Путину было глубоко фиолетово на законы, особенно на тех, кто эти законы пишет. Ему было интересно, что заставило эту женщину прийти на сеанс оплодотворения. И еще ему нравилось наблюдать за действием виагры на женский организм. Его мужское существо раззадоривало, когда женщина сама просила его об акте оплодотворения, настаивала на нем. Хотя в последнее время эти опыты Даволину поднадоели изрядно. Теперь он оплодотворением занимался скорее по инерции – Путин продолжал хотеть если и не быть образцовым солдатом, то хотя бы казаться им. Держать марку. А марку держать становилось все сложнее. Совершать половые акты с пятью женщинами в сутки ежедневно в течение месяца не по своей охоте, а по надобности – это совсем не то, что представлялось из Москвы. Да и Сибирь была совсем не Москва, и даже не Россия. Путина Даволина вначале придавили огромные расстояния и отсутствие сообщения. Порой на дорогу в какую-нибудь отдаленную деревню нужно было потратить весь световой день. А были и такие деревни, до которых сухопутным путем добраться можно было только зимой…
Но вскоре на смену подавленности расстояниями пришло какое-то болезненное восхищение бесконечностью и суровым величием страны, которая выбрала Даволина. И в начале этой бесконечности Даволин представлял себя. Без него эти пространства навсегда останутся холодной неуютной безжизненной пустыней. Путину его миссия казалось благородной и, как любили повторять по телевизору, социально значимой. Ведь именно ему предстояло заселить своим потомством эти громадные пространства от южных границ Сибири до северных вечно ледовитых морей. И заселить его, Путинским потомством, Даволинскими людьми. Значимость его миссии пока еще как-то мирила Даволина с нарастающим отвращением к службе. Но все чаще, вопреки заклинаниям и обращениям к вертикали власти, его личная, Путинская, вертикаль – олицетворение и персонификация вертикали власти – не стояла. Она не стояла даже после усиленного питания, вливания биостимуляторов, поедания супервозбуждающих лекарственных средств. В такие моменты Даволина охватывало почти отчаяние. Ему хотелось кричать: «Караул, теряем Россию!» Ведь без вертикали власти и его личной вертикали Россия была обречена на вымирание, и, как следствие, на завоевание Китаем. Такие безрадостные мысли и настроения все чаще посещали Путина, и никак не способствовали выполнению ПолПота…
- Так зачем ты пришла, Зинаида? – Нахмурился Путин. – И почему у тебя синяк под глазом?
Зинаида расплакалась и разделась. На ее теле кое-где виднелись синяки. После этого, кое-как накинув на себя платье, поведала Путину свою историю.
- У меня трое детей.
- Тем более зачем тебе еще?
- Мне нечем их кормить. А после оплодотворения, если я забеременею, обещают материнский капитал выдать. На эти деньги я их иуду кормить.
***
А синяки у Зинаиды взялись от мужа. Он уже год перебивался случайными заработками и все чаще пил водку. Когда стало известно, что на территорию прибыли сопотовцы, муж Зинаиды стал пить еще крепче, а на работу вообще забил. Как-то раз ему по пьянке собутыльники рассказали, что, мол, после оплодотворения, «деньги бабам положены».
- И кое-кто эти деньги уже получил и благополучно пропивает. – Показал Зинаидиному мужу собутыльник на их третьего товарища по бутылке. – Вон, Серегина баба залетела от сопотовца, и ей дали какие-то деньги, на то и бухаем седни. Завтра моей бабе выдадут, на мои колтырить будем. Так что, дорогой, за тобой очередь. Чо, у тебя Зинка – баба справная, к размножению приспособленная. Один раз ноги раздвинет, а нам – ин вино веритас!
Приползя домой, муж двинул Зинаиде кулаком в лицо. А наутро, мучимый похмельем, снова бил ее, приговаривая:
- Дома жрать нечего! Давай быстро на медкомиссию и на оплодотворение!
Насчет «жрать» муж Зинаиды был прав. Беременным выдавали талоны на усиленное питание и спецпаек по партийному проекту «Единой России» - «Голод не тетка». С этого пайка можно было какое-то время кормить троих детей.
- Хорошо, раздевайся, ложись, - сказал Путин Зинаиде.
- Можно я сначала поем?
Путин кивнул.
- А можно я не буду есть? – Снова спросила женщина. – Можно я с собой заберу?
- Ешь сама, – Даволин с удивлением обнаружил в себе способность к жалости к этой женщине. Он достал из холодильника продукты, составил на стол и пододвинул к Зинаиде, - а вот это с собой возьмешь.
Он ждал, женщина ела. Потом она попросила зачем-то выключить свет. Разделась и легла на сдвинутые кровати.
- Только вы старайтесь, пожалуйста, - сказала Зинаида, лежа на спине. – Очень старайтесь… Так, как если бы от этого зависела жизнь вашего собственного ребенка…
И Даволин старался. Он почувствовал, что от беременности Зины зависела жизнь ее троих детей и, возможно, их будущего ребенка. В нем впервые зашевелились сомнения – а правильно ли все это? Так ли велик Путов и его ПолПот? Зачем все это? Зачем эта женщина здесь? Это что, у меня совесть, что ли, есть? Неужели я тоже человек, и моя голубая кровь такая же красная, как у этих женщин и мужчин? И я так же могу голодать, и мне тоже может быть холодно? Я что, тоже могу умереть?!.
Путин усилием воли запрудил чувством долга поток сомнений и вопросов в себе. Он ссредоточился только на одном – нельзя было обмануть надежды этой женщины, тело которой пахло чистотой и будущим. Каким будущим?.. И Даволин старался. Зажав справку, выданную Путиным, в руке, Зинаида возвращалась из гостиницы. По ее лицу трудно было что-либо разобрать. Главное, теперь, в соответствии с православным исламом, бумажка, которая выдавалась всем женщинам после контакта сопотовцем, была вроде как свидетельство о браке. И называлась она – свидетельство о половом акте с бойцом СОПОТа, форма № 007. И она, подкрепленная данными ультразвукового исследования, давала право на получение материнского капитала, который на самом деле давно уже был поделен депутатами Соглашадательного собрания Иркутской области.
*** Глава 5
Женские тела, предназначенные для оплодотворения, смешались в половом сознании Путина и стали неразделенными и синкретичными. Причем смешались как в мясорубке, когда нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящее. Если бы не железный организм, закаленный в столичных сексуальных оргиях, то Даволина приходилось бы домкратом поднимать. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что все его прошлые сексуальные оргии мало что общего имели с его теперешней работой. Путин точно пахал как раб на панели, нарушая массу статей Трудового кодекса РФ. Вся экзотика закончилась после пятого десятка женщин, которые прошли через его постель. А после первой сотни он с тоской и сожалением размышлял о судьбе своего организма. А еще после декады забойного труда Даволин обратился к сержанту Баугаеву-Замилыймой с рапортом, потому что вставлять никак не получалось – вертикаль мялась, гнулась и морщинилась. В рапорте Путин просил у Бугаева спецдомкрат или отпуск на худой конец. Даволин обрадовался, когда к нему в гостиницу пришел Сан Саныч.
- Ну что, паря, доконала тебя государева служба. Даром что сынок олигарха путовского. Кровь-то у тебя обыкновенная, человеческая.
Путин так устал, что даже не мог выказать радость от визита районного старосты. Только вяло поздоровался.
- Совсем ты худой, Пинька, стал, худой, как ящерица. Заездили тебя наши тетки… Ну это ничего, они таковские…если выживешь, так до смерти как-нибудь уже доживешь. – Сан Саныч был в балагурном расположении духа. – Вот в других районах уже случаи дезертирства имеются, а ты, ничего, держишься. Бегут твои коллеги из Сибири. Да только ловят их и норму увеличивают. Так, мол, положено.
- Сан Саныч, чего-то мне и так нехорошо, как Горбачеву в Форосе, может про что-нибудь светлое и доброе поговорим и не очень далекое, - взмолился Путин.
- А я к тебе для чего пришел, – как будто вдруг вспомнил Сан Саныч. – Поедем в тайгу на недельку? Шишка поспела, заготовим на зиму, ну и еще там чего-нибудь. Отдохнешь по-человечески, а то совсем в скота-многостаночника превратился.
Путин многократно обрадовался. Он вдруг представил, что ему целую неделю не надо будет пахать, как рабу с гантелей.
- Сан Саныч, завтра Бугаев-Замилыймой приедет, я с ним этот вопрос решу обязательно.
Староста собрался уходить, но малость замешкался, и немало смущаясь, передал небольшой сверток Даволину.
- Это тебе от Анны посылочка. Ну, прощевай покуда. – И Сан Саныч загородил своей спиной дверной проем гостиничного номера.
В бумажном свертке лежало что-то вроде амулета: на сыромятной коже кусок древнего окаменелого дерева с непонятными Путину знаками. А на небольшом листе бумаги упругим почерком было выведено: «Солдат спит – служба стоит». Даволин повесил на дверь гостиничного номера табличку с надписью: «Не тревожить. Технический надрыв» и начал писать рапорт Бугаеву. Ссылаясь на неотложную необходимость в отдыхе и крайнее переутомление, он просил неделю отпуска. После того как смс-ка с рапортом ушла, и от Бугаева пришло подтверждение в получении рапорта, Даволин с отвращением убрал табличку на двери в свою комнату. Надел подарок Анны на шею, лег на кровать и уставился взглядом умертвия в потолок. Даволин смотрел на потолок и хотел, чтобы в его номере завелся паук, а он, Даволин стал бы смотреть, как паук ловит и ест наглых перламутровых мух. Даволину даже не показалось странным, что в этот день никто не пришел на процедуру. Он задремал. В ранних сумерках дверь распахнулась, и в проем ввалился Бугаев-Замилыймой.
- Смотри-ка, живой еще, – нагло блестя блядским глазом, приветствовал Бугаев-Замилыймой Путина. – Я тебе, замилыймой, разрешение на отпуск привез, ну и приехал посмотреть, как идет выполнение демографической политики партии.
Даволин открыл ноутбук с отчетом, в котором значилось, что вертикаль власти побывала в 153 точках роста благосостояния Российской Федерации.
- Это что, правда?! – Выпучил глаза Бугаев.
- А то, - ответил отдохнувший Путин, - я не как некоторые, я тут не вид делаю, а служу Конституции РФ и ее многонациональному народу, как единственному источнику власти в государстве.
Бугаев-Замилыймой достал из походной сумки бутылку водки-текилы, и по-хозяйски стал рыться в Даволинском холодильнике. На колченогий стол полетели продукты из спецпайка.
- Чего-то голодный я с дороги, - ухмылялся Бугаев.
- Ты, вообще-то, герой, - разлил по стаканам водку-текилу Бугаев-Замилыймой, - уже третий месяц пашешь. Многие наши после месяца в бега ударились. А зря. Нам даже ловить их не пришлось – местные переловили. Тем дезертирам, которых мужики поймали, повезло больше, руки связали, по морде надавали и к месту приписки доставили – худо-бедно дальше служат. А вот которых местные бабы поймали, тех комиссовать пришлось.
- Это как? – Даволин посмотрел на прозрачную жидкость в стакане.
- А так. – Давай выпьем за Конституцию. – Сказал Бугаев, а Даволин машинально проглотил спиртное. – Одного бойца бабы поймали и в тайге на заимке закрыли. – Закусил Бугаев и задумался. – За три дня, пока его полиционеры не стали искать, через него половина женского населения района прошла, ну там еще гомосексуалисты тоже…брр, какая гадость. – Поморщился Замилыймой. – И никакого членовредительства, они его электрическим током только самую малость подбадривали. Нашли какую-то эрогенную точку и аккумулятор и подбадривали. В общем, так подбадривали, что все стояло и звенело. Но теперь даже Родину-мать и ее мистическое, требующее оплодотворения лоно, как женщину он перестал воспринимать… Ну и другие подобные случаи тоже были – всех комиссовали условно-досрочно под подписку о невыезде. Теперь они потерянные для России сыны ее.
Бугаев-Замилыймой прислушался к булькам, с которыми водка-текила наполняла собой стакан. Ему взгрустнулось, вспомнилось среднерусское детство и архетипическая картина Петрова-Водкина про коня.
- …так что лучше не убегай, не дезертируй, – вышел из задумчивости Бугаев. – А отпуск - это пожалуйста. Только в Москву не получится слетать – деньги на билеты для СОПОТа кончились. – Бугаев доедал тушенку, выскребая остатки по железу. – Как его, холеру, ну этот, гибридис финансовый и мировой тоже…
- Как кончились?.. А впрочем… - остановился Даволин. – Мы же знаем, что не в деньгах переводы почта нам шлет…
- А вообще, если дослужишься вот как я до сержанта, так в свое удовольствие сможешь оплодотворением заниматься. – Потянулся Бугаев. – Хочешь я тебя сегодня подменю?
- А давай, - махнул Даволин и вышел вон из гостиницы.
*** Глава 6
// Сибирь – это женщина прямо с мороза. Холодное тело и горячая кровь. Если любишь, то в мире есть только любовь //
Осень готовилась перемешать желтое с синим. Будто рассеянный художник задумавшись мазнул кистью, и на пока еще сочной зелени берез вспыхнули желтые пятна. Воздух, еще насыщенный летом, готовился стать прозрачным. Природа, которой никогда не было ни в Москве, ни на Канарах кольнула Даволина, и где-то в самом подземелье его мозга пока еще неприятно зашевелились неизвестные ему чувства и воспоминания. Калейдоскоп ощущений складывался в картинки, которые Даволин никак не мог разгадать, хотя чувствовал, что когда-то раньше он их уже видел. Все чаще его взгляд становился отсутствующим. Где он был в это время, вряд ли мог кто-то (да и сам Даволин) сказать.
Он все чаще называл СОПОТ спецотрядом по оплодотворению тварей. Ему до кровавых танцующих мальчиков обрыдла битва на передовой. Он видел, что войну с вымиранием страна проигрывает. Все чаще и больше вопросов посещали голову Даволина.
Даволин понимал, что мало оплодотворить территорию, мало родить детей. Их надо было кормить, одевать, учить, воспитывать истинными путовоидами. Было ясно видно, что этого никто делать не собирался, да и не было на это денег в бюджете Российской Федерации.
Вопросы роились в голове и разрушали его уверенность в завтрашнем дне, в правоте великого Пу, в курсе партии «Единая Россия». Отсюда, из Сибири, вся подкремлевскоковерная возня выглядела не более чем забава кучки олигофренов, уверовавших в то, что завтра им дадут нобелевскую премию по херомантии. Путин мучился загадкой, как это сборище алчных неумных барыг до сих пор управляло страной. И сам же себе отвечал, что великому Пу и всей слабоумной кремлевской команде только кажется, что они управляют государством и страной. Даволин чувствовал, видел, что альфа-нацлидера, президента Российской Федерации здесь воспринимают как досадное недоразумение, от которого недосуг избавиться, поскольку каждый день приходится решать более важные задачи, чем Путов в телевизоре. Каким чудом кремлевская перхоть держалась у власти? Ответ напрашивался только один: на самом деле у кремлевских тлей не было никакой власти. Впрочем, по здравому рассуждению, Даволин приходил к мнению, что власти в стране ни у кого не было, она валялась на земле, и ее мог подобрать кто угодно…
Даволину все меньше хотелось возвращаться в бардак под названием «Российская Федерация». Его взгляд остановился и увидел, что незаметно за своими мыслями дошел до местной реки, за неглубокой протокой которой был остров. Он разулся и перешел по предосенней обжигающей воде, скользя на твердых булыжниках, протоку и оказался на нем. Полузаросшая дорога проходила через причудливую тенистую аллею из неизвестных Даволину деревьев. Невероятным было то, что среди дикой малотронутой тайги могла появиться эта аллея.
Навстречу шла девушка. Лет двадцати. «Красивая», - издали подумал Даволин. Даволин устал воевать, ему вообще не хотелось думать о женщинах как о сосудах для спускания в них планов Путова. Фарш из женских тел порядком утомил, хотелось чего-то другого. «Я на тебе как на войне, а на войне как на тебе», - вспомнилась строчка из древней популярной песни. Когда Даволин увидел Анну (а это была она, дочь Сан Саныча) ему страшно захотелось закончить войну. Он потом не помнил в точности, о чем они говорили, сколько раз прошли по нерукотворной аллее, и сколько времени прошло до сумерек. Молодые люди как-то сразу прониклись друг другом. Ничего банальнее для описания их случая и придумать нельзя, но именно так – они разговорились, будто знали друг друга всю жизнь. Они, наверное, просто забыли, что раньше знали друг друга. А теперь вот встретились и вспомнили, и удивились, как это они могли забыть? Ну и вообще, как это они так долго могли жить один без другого?!
Удивление, а потом и недоумение от осознания этого факта быстро прошли. Даволину хотелось писать стихи и посвящать их Анне. И это было так непривычно для него, что оказывало на него такое же воздействие, какое 500 лет назад оказали на западную цивилизацию Великие географические открытия. Он вдруг понял, что Путин Даволин состоит не только из Путина Даволина, но в нем много неизведанных территорий, с множеством открытий и бесконечными перспективами, где за одним горизонтом сразу же открывался другой. И совершать эти открытия ему хотелось только с Анной – для него она станет воздухом в этом бесконечном путешествии к самому себе.
- Какое странное у тебя имя, - говорила Анна Даволину. – Разве можно человеку с таким именем?
- Раньше думал, что можно, - отвечал, глупо улыбаясь Даволин.
- Раньше ты думал, что можно жить так, как ты живешь? – Спрашивала, улыбаясь, Анна.
- Раньше я не помнил, что ты есть у меня, – отвечал смущенно Даволин.
- Ты сегодня останешься со мной?
- Я всегда буду с тобой, - отвечал Даволин, будто стыдясь самого себя.
- Зачем же всегда. Всегда это значит – никогда.
- Если с тобой, то это значит всегда…
Была ли это любовь? Была ли это любовь с первого взгляда? Даволин не знал. Ему было просто, хорошо и уютно с Анной. Так тепло и мирно, будто он вернулся домой, как блудный сын из библейской притчи… Оказывается, у него есть дом, про который он даже не подозревал. Дом, в котором хотелось остаться навсегда. Дом этот был там, где Анна, ну или рядом с ней.
…В гостиницу возвращаться не хотелось. Даволин вспомнил про подарок Анны. Он спросил девушку про талисман.
- Это чтобы ты знал, что сколько бы у тебя ни было женщин, я всегда первая, и всегда главная, и всегда единственная. – Ответила Анна. – Первая, главная, единственная.
- И тебе не стыдно быть со мной, вот с таким? – Почему-то пряча глаза, спросил Даволин.
- Ты же знаешь, есть такое волшебное слово – «надо». А на войне как на войне. Сейчас ты на войне, но скоро война закончится, и начнемся мы. Ты и я. – Улыбнулась как-то совсем по-матерински Анна, будто разъясняя неразумному дитяти древнюю и простую, как загорающиеся на небе звезды, истину.
Два человека сидели на светящейся Млечным Путем кромке мироздания.
- Скажи, Анна, - волнуясь, начал Даволин, - а я вот такой, какой я есть. Ну там, ревность… и все такое, и я уже не знаю, сколько у меня было женщин, и уже не отличаю где ты, а где сон, я будто сплю, и только рядом с тобой просыпаюсь. И я боюсь из-за того, что я вот такой вот весь несовершенный, вдруг потеряю тебя.
- Друг мой, когда ты просыпаешься, куда уходят сны? Ты знаешь, куда уходят сны? Ты проснешься, страшный сон уйдет, милый мальчик, останусь я.
- Да?
- Да. А пока ты должен делать то, что должен делать. Вслед за ночью приходит утро.
- Анна, я, наверное, не должен был этого делать, не должен был идти на эту службу…
- Ты и правда у меня глупенький. – Ласково теребя его пряди, говорила девушка, - мы же тогда могли бы не встретиться. Или встретились и не узнали бы друг друга и прошли бы мимо. Ведь важно не только встретиться, но и важно где, когда и как. Вот, скажи, Путиничек, - развеселилась девушка, - вот только честно скажи, ты бы на меня обратил внимание в своей Москве? А?
- Ага, обратил бы…
- И что бы ты увидел? Еще одни экземпляр, самку, достойную попасть в твою постель.
- Нет…
- Не зарекайся. Я знаю, что ты тогда был другой. Ты тогда, Путиничек, был только возможность тебя сегодняшнего, не более. Может, ты был плохой? Может, был хороший? Да нет, Путиничек, я думаю, не бывает вполне отморозков, как и кристально замечательных людей. Все мы сегодня только возможность нас завтра. И плохие мы или хорошие, так это зависит, может быть, от того, в какие обстоятельства мы попадаем…
- А я попал в обстоятельства тебя, - сказал, счастливо улыбаясь Даволин, - и ты знаешь, я доволен… Даволин доволен. – Снова улыбнулся он. – Аньк, я и не жил до этого, я хочу, желаю, озвереваю, как хочу дышать тобой, твоими глазами, твоим лицом, твоим телом, твоим теплом и холодом, твоей единственностью.
Девушка обняла Даволина, прижала его голову к своей груди, и так они сидели. Им было бесконечно тесно в огромном звездном небе. Ведь они сидели на крыше Вселенной, в центре будущего, их будущего, их будущего мира, зарождающегося здесь и сейчас.
Даволин слышал, как звучали полузабытые строки из песни древнего сибирского барда: «…Сибирь это женщина прямо с мороза, холодная кожа и горячая кровь, если любишь, то в мире есть только любовь».
- Ань, я больше не хочу. – Поежился Даволин, - Ань, так не может, не должно быть, почему все так неправильно? Эти женщины, этот православный ислам, отец-олигарх, национальный альфа-лидер. Много всего, а по-настоящему и нет ничего…Ань, мне страшно. Мне сегодня стало страшно от мысли, что я могу умереть, Ань.
- Глупый, маленький, трусливый мальчик, - Анна нежно коснулась губами горячего лба Даволина. – Тебе стало страшно от того, что ты умрешь, а это небо останется. Но ты не умрешь, как не умрет это небо… Пойдем, я тебя провожу.
Анна взяла за руку Даволина и повела к поселку. Что-то безвозвратно изменилось в фигуре Путина Даволина, сына олигарха, надежды национального альфа-лидера.
*** Глава 7
// Я ходил в тайгу, но вернулся не весь. Душа скитается там, тело мается здесь.//
Самодельный трехколесный вездеход на шинах низкого давления вез троих людей прочь в тайгу. Сан Саныч, Вовка и Даволин отправились, чуть рассвело, в неизвестность леса на промысел. Трехколесная машина урчала, плевалась дымом и упорно ползла по едва намеченной колее все дальше в места, известные, пожалуй, одному богу. Зимовье, возле которого выгрузились путники, было древнее, но отличалось прочностью. Внутри оно оказалось крепче, основательнее, чем вначале привиделось Даволину. Сосновые стены лежали на периметре из листвяка и уходили под землю, а крыша проросла и задерновалась так, что совершенно не отличалась от остального пейзажа. Тайга ворвалась и взорвала мозг Даволина своей нереальностью. Не могло быть вокруг столько жизни, воздуха и бесконечных деревьев. Эта жизнь лезла в нос, пыталась отведать даволинской крови, набивалась в глаза, цеплялась за брезентовые штаны, и прочую экипировку, которую для Даволина подобрал Сан Саныч. Даволин не предполагал, что на планете, на которой он живет уже достаточно лет, может быть такое, и все это в одном месте и в одно время.
- А до Байкала здесь километров полста, - посмотрел на восток Сан Саныч. – Приехали, разгружайтесь. Ну что, костер-то умеешь разводить? – Обратился к Даволину староста.
Даволину стало стыдно. Он был абсолютным дикарем в этой цивилизации, переплетенной коричневыми кедрами, оранжевыми соснами, тяжелыми, крепкими, как гранит, лиственницами и непрекращающейся вечностью.
- Вижу, Пинька, что ты полный дикарь. Ну да в тайге либо цивилизованным человеком станешь, либо так и помрешь Путиным. Без имени, без роду. А пока что учись костер разводить. – Староста подал спички Даволину.
Даволину урбанизированным дикарем быть не хотелось. И он под руководством Вовки все-таки разжег костер, и вскоре мужчины запивали таежный обед крепким, с запахом хвои, чаем.
- Ну что, пробежимся, посмотрим, что у нас с шишкой нынче. – Сан Саныч достал откуда-то из зарослей огромную деревянную кувалду, подал связку капроновых мешков Даволину, и троица растворилась в тайге.
Бить кедровую шишку занятие, конечно, увлекательное, но несколько травматичное. Урожай шишек в этом году обильный. После удара деревянным молотом по стволу кедра шишки разлетались метров на 10-15 от дерева. Главное, чтобы крепкий увесистый плод, набравший силу от падения с 20-40-метровой высоты, не попал в голову. Пару вольтов Даволин все-таки поймал. В сумерках мужчины вернулись к зимовью с тремя полными мешками.
Нары в зимовье выстелили свежими пихтовыми лапами, железную печь истопили, темнота зимовья пропиталась полуденным летним зноем. Пока готовился ужин, буржуйка прогорела и просушила зимовье. За ужином мужчины приняли пахучей самогонки. Неведомая истома разлилась по телу Даволина. Он наслаждался моментом. И ему сегодня и, еще, может быть, несколько дней не придется заниматься оплодотворением. Блаженство, радость бытия и мысли об Анне делали Даволина равным если не богу, то уж полубогом он себя точно ощущал. Он неким звериным чутьем уловил, что весь этот огромный мир его, и что он сам часть этой бесконечности. Что он никогда не умирал и никогда не рождался, он был всегда, как эта тайга, как этот староста, как Вовка, как Анна. Они были всегда, и всегда был Даволин, и всегда горел костер, и всегда журчал неподалеку таежный ручей, и всегда были эти горы, за которыми Байкал, который тоже всегда был. Даволин мог поклясться, что слышал дыхание древнего озера, хотя до него ходу дня полтора-два.
- Ну что, паря, как тебе хоромы таежные? Против них все ваши белокаменные виллы – карточные домики на ветру. Дунь - и даже фундамента не останется.
- Сан Саныч, расскажи, как ты стал старостой? – Очнулся Даволин, вынырнув из своей личной тайги.
- Чего-то, это, тебя расперло, Пинька. – Благодушно сказал Сан Саныч. – На политику потянуло. Ну так, все верно, о чем еще могут говорить мужики, собравшись числом более одного.
Вовка после ужина все больше молчал, а может, о чем-то мечтал, а может, умножал в уме четырехзначные числа. Просто Вовка был тутошний, местный, таежный житель, для которого тайга – это и стол, и дом, и храм, и вообще – альфа и омега. Вовка не умел это сказать, но он это знал, просто знал… и подбрасывал в печку сухие полешки. Тайга пропитывалась сумерками, они густели, крепкая, настоянная на свете лампы-керосинки темнота сцементировала пространство вокруг.
«Стены из воздуха, потолок из неба», - пришло на ум Даволину. – «Воздушные стены, звездная крыша», - робко заметил в себе поэтические наклонности Пин.
- А Сибирь, паря, древняя страна. – Сан Саныч говорил будто самому себе. – Она древнее России. Так часто бывает, что древнюю страну захватывает более молодая, вот и теперь так случилось. Молодая Россия оккупировала древнюю Сибирь. И древняя страна Сибирь подумала, что молодая Россия сможет когда-нибудь стать тем, чем было предназначено стать Сибири.
- Чем?
- Местом сбора новой человеческой цивилизации, совсем другой. Местом рождения нового человека, совсем другого. Теперь древняя Сибирь в полной мере расплачивается за то, что переложила свою миссию на молодую Россию. Но вечны, Пиня, в этом мире только перемены. Время собирать камни. Кому-то нужно стать хранителем времени сбора камней.
- А я про старосту спрашивал, Сан Саныч.
- А я и отвечаю. Власти продажных оккупантов приходит конец, Пиня. Древняя Сибирь просыпается, чтобы исполнить свою миссию. А мы ее народ, часть ее древности, мы не убегаем от изменений, но встречаем их лицом к лицу. Мы готовимся к ним. Власть России больше не властна над Сибирью… Пришло время вернуть нашей стране возможность будущего.
Даволин не подозревал в районном старосте такого напряжения внутренних духовных сил, столь глобального постижения основы всего-превсего. Ноль цена была всей прежней жизни Даволина. Ноль долларов, ноль центов.
- Сан Саныч, а вам-то самому все это зачем? Зачем такие высокие слова, цели, чувства?..
- А из внутренней потребности. Кто-то страну грабит из своих внутренних потребностей, а я из внутренних потребностей ею созидаю. – А про то, как я стал старостой, - вдруг повеселел Сан Саныч, - Так я тебе сказал: народ меня назначил старостой, народ меня и снимет, если сочтет нужным. И выборы здесь ни причем, как и вся ваша импортная демократия. Люди пришли ко мне и попросили быть старостой, вот и вся недолга.
- …Ну а если попроще тебе объяснить, - сказал староста, - так чего-то не хочется вымирать. Сам видишь, барыги кремлевские делают все, чтобы Сибирь стала куском промерзшей земли. Им выгоднее сюда гастарбайтеров завезти на добычу нефти, угля и прочая. Вахтовым методом дешевле. По их российской национальной идее все должно быть продано, а мы, сибиряки – досадная им помеха в этом деле. Ну да это все политэкономия паскудная, от нее портится аппетит, и сны всякие снятся. Поэтому политэкономия – это оружие, которым мы кремлевским оккупантам отплатим по сусалам…
Путин вспомнил, как Путов в очередной раз провозглашал национальную идею: «Все на продажу» на одном из внутренних съездов партии «Единая Россия», который не показывали по телевизорам и не писали о нем в газетах, но идеями оного съезда усиленно руководствовались.
***
- Только через продажу и развитие продажных рыночных механизмов Россия сможет занять достойное место в мировом сообществе. – Выступал перед единороссами национальный альфа-лидер. – Все препятствия на пути национальной идеи должны устраняться самым серьезным образом. Позволю вам напомнить, коллеги, что когда встал вопрос о новом наполнении национальной идеи, некоторые губернаторы воспротивились. Они, вопреки народу, всеобщему устремлению к продажности, хотели сделать свои регионы самодостаточными, и, страшно подумать, – в каждом регионе ввести свою национальную идею, противную нашей общечеловеческой кремлевской морали. Вы, конечно, помните, - продолжал национальный альфа-лидер Велимир Велимирович Путов, - несколько терактов, расстрелянная школа в Беслане, после которых я сказал, что с терроризмом могут бороться только назначенные лично мною губернаторы. И весь народ меня поддержал, потому что только укрепленная назначаемыми губернаторами вертикаль эффективна в разного рода борьбе у корыта. Некоторые не особо умные, а проще сказать, глупые либерасты в новой процедуре назначения губернаторов увидели только произвол власти. Но, пардон, мы застраховались от целого ряда моментов достаточно идиотских. Извините, культура у нас пока не та. Не то что кто-то не доверяет народу. Но нам не хватает еще, чтобы в Дагестане избрали какого-нибудь там ваххабита! А в Сибири какого-нибудь Монгол Шуудана…
И далее альфа-лидер говорил о Сибири: «В Сибири же мы будем назначать таких губернаторов, которые поведут такую политику, от которой в этой стране не останется местного населения. Оно, это местное население, мешает прирастать могуществу России Сибирью. Нет, конечно, мы будем всячески умножать и разводить местное население, но в итоге через глубокую селекционную работу Сибирь наконец-то опустеет, и там никто не помешает нам воплощать национальную идею обогащения России через продажу всего, что могут у нас купить. А что не купят, бесплатно отдадим под угрозой локальной ядерной войны…
Я еще раз повторяю: модернизация, борьба с коррупцией невозможна без крупномасшбатной распродажи Российской Федерации. По существу, Российская Федерация – это ликвидационная комиссия наследия тоталитарного, сталинистского режима, который существовал в Союзе Советских Социалистических Республик и сковывал частную инициативу и не давал формировать финансовую элиту страны, от которой зависит благосостояние народа и его обреченность на счастливую жизнь…»
Даволин хорошо помнил ту программную речь национального лидера. Он ее произносил еще до введения вертикали власти в тело страны через СОПОТы. Тогда все выкладки Велимира Велимировича Путова ему казались единственно верными. И правильными, как сто миллиардов баксов его отца. А сам Даволин ощущал себя частью финансовой элиты, которому можно все и за это ему ничего не будет – даже в угол не поставят.
Трое мужчин улеглись на пахучих и невероятно мягких пихтовых лапках в зимовье. Если и были еще какие тараканы в голове в Пина насчет того, что Россия и Сибирь – одна страна, то они корчились и покидали Даволина, не выдерживая плотного дезинфицирующего и колючего пихтового эфира. Приятная истома разлилась по уставшему телу. Сан Саныч и Вовка уснули. Путин же долго прислушивался к могучему дыханию тайги, в который раз его тело застряло между сном и явью. Оно сделалось деревянным, а сознание… Сознание оставалось ясным и четким, так что выбивало слезу. А все существо Даволина оказалось бездонным, как небо в безлунную ясную морозную ночь над тайгой. Вы, живущие в каменных джунглях, видели когда-нибудь такое небо? Видели упругую темноту, скрипуче перемешанную с бесконечно белым снегом? Видели, как лунные пауки серебряными лапами из звездной пыли ткут тончающую паутину вакуума и подвешивают на невидимые нити новые звезды и планеты?..
Даволин осторожно выбрался из зимовья. Солнце на западе, зацепившись за частокол елей, истекло кровью, кровь запеклась и почернела. Если бы Даволин точно не знал, что завтра солнце появится, свежее и умытое Байкалом, он бы поверил, что наступил тот самый конец света, о который последние пару тысяч лет только ленивый и глухонемой не испачкались. Ему отчаянно хотелось туда, в еще совсем недавно кровавый сгусток догоревший зари. Даволин пошел в тайгу, прочь от зимовья и умершего костра. Ветки гладили его лицо, трава каким-то поразительным образом расступалась под ногами. Внутри тайги было так жутко, что все чувства внутри Даволина свернулись в плотный клубок, сравнимый по насыщенности с плотностью Черных дыр. Но его все равно тянуло туда, в неизбежность, где еще так недавно умерло сегодняшнее солнце. Даволин растворялся в призрачной теперь тайге. Внезапно под его ногой хрустнула ветка, и Пин провалился в темноту, которая, очевидно, была еще до того, как Создатель планеты Земля, Люцифер, отделил свет от тьмы, а небо от не неба. Сан Саныч предупреждал Даволина, что в тайге множество пещер, и не все они известны науке спелеологии. Видимо, Пин провалился в одну из таких пещер.
*** Глава 8
Путин прислушался к темноте. Он ударился головой о камни во время падения, расцарапанная щека была мокрая. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, как огромное тело сидело в глубине грота в позе, в которой сидят Будды в дацанах и спиной к Путину. Перед статуей зажегся зеленый свет. Даволин прислушался, темнота заговорила голосом статуи, а волосы у Путина встали на голове.
- …в Сибири формируется генотип новой человеческой расы. Думаешь, это Путов придумал СОПОТ? Нет. Ему никто не позволил бы сделать СОПОТ и запустить его на территорию Сибири. Он всего лишь тупая марионетка, потому что другой петрушки, поумнее, не нашлось. Сибирь – мировая кузница, в которой куется новая человеческая цивилизация, принципиально отличная от всех предыдущих цивилизаций. СОПОТ – один из механизмов по перемешиванию генотипа. В котле сварится генотип другого человека – основы другого человечества – основы Другой Цивилизации.
Как оказалось, тело, сидящее в позе Будды, читало вслух огромную книгу, которую резко захлопнуло и повернулось на 180 градусов.
- Ну, здравствуй, Путин Владимирович Даволин. – Поприветствовала статуя Даволина. – Вот сижу тут, никого не трогаю, перечитываю Книгу Жизни. А может, переписываю… Пока не решил… А тут ты свалился.
- Здравствуйте, - выдавил из себя Путин, и страх его прошел.
- Ты думаешь, я кто? – Спросила статуя.
- Думаю, что вы…. А кто вы?
- Во-во, так я и думал, что у тебя есть вопросы. – Повернулась статуя к Даволину, отложив книгу на каменную столешницу. – Валяй.
- Тогда зачем независимость Сибири? Ну и как без СОПОТов будет кипеть варево нового генотипа? – Первое что пришло в голову Даволину.
- СОПОТы выполнили свою задачу – лучшая часть взята, правда и шелухи изрядно получилось. Ну дык, стерильность только в морге бывает. И то не всегда. А независимость нужна Сибири, чтобы сохранить и приумножить эту часть. Носители Генотипа должны формироваться в свободной стране. Человек Другой Цивилизации – это ответственность, независимость от авторитетов, стремление к жизни на Земле… Сам добавь, что еще, не все же тебе на блюдечке в разжеванном виде подносить. Трудиться надо, Даволин, трудиться, ибо лень – двигатель интеллекта. – Пошутил тот, кто был статуей. – Впрочем, Сибирь может остаться колонией в составе России и вымереть. У Вечности нет прошлого времени, а есть только начало. Все начнется снова в другом месте. Сибирь вымрет, как вымерли США. Впрочем, сегодня, пройдя через сито природных катаклизмов и цивилизационных катастроф, когда от американцев осталось пара сотен тысяч человек, лучшая их часть переселится в Сибирь, смешается с сибиряками. А если и в Сибири не получится облагородить косную материю рентгеном сверхсознания, мы оставим свои эксперименты, и, может, даже найдем другую планету, и другую, отличную от человека форму организации материи для просветления…
- Но ведь США сегодня процветают, все за доллары покупают, Америка рулит.
- Это у вас она процветает, а у нас уже вымерла. Пин, скажу тебе честно, хуже всякой нирваны надоело с вами возиться, тратить на вас запасы вселенской энергии. Этот мир уже давно исчерпал свой лимит, и теперь живет в кредит. У вас тут на Земле Перекресток Вселенных, едрена помидора. Те, которых вы лемурийцами называете и те, которых атлантами называете – все они шастали по Вселенным, пользовались всеми правами полубогов, а про обязанности поддерживать порядок на Земле – Перекрестке Вселенной – забыли. И много им дано было, и много они напортачили. – То ли намеренно, то ли случайно переигрывая, статуя сбилась на возвышенный эпический стиль. – Кстати, часть лемурийцев, пока Перекресток был открыт, успела смотаться в соседние Вселенные. А последние атланты так достали, что им уже поставили шлагбаум – Млечный Путь превратился для них из коммуникации в метафору. Но они еще помнили о том, что по Млечному Пути когда-то можно было путешествовать по Галактике, а вы и это забыли…
Даволин отметил про себя, что кем бы ни была эта статуя, она не прочь пообщаться на разные темы. И сложно было точно определить, где статуя говорит серьезно, а где шутит.
- … и вот уже примерно пять миллионов лет, как Перекресток закрыт вообще. Ваша цивилизация отрезана от тонких энергоинформационных полей, пронизывающих мироздание. Вы не то что в соседние Вселенные не в состоянии выйти, но даже по собственной Галактике путешествовать вам заказано… хочешь по-честному?.. – Спросила статуя.
- Хочу по-честному… - Сознался Даволин. – А еще про Китай хочу спросить…
- А по-честному, выходит, что если в Сибири не сформируется этот самый генотип нового человечества, о который вы уже себе стерли не только все языки, но и мозги, то не будет никакого другого места. Исчезнете, как Атлантида с Лемурией вместе взятые. Но только ваше человечество будет последним. Я лучше у крокодилов буду абстрактное мышление развивать и способность к самопознанию. А что, забавно: рефлексирующий крокодил…
- А про Китай?.. – Напомнил Даволин.
- А Китай… Что Китай? Мировая фабрика всего-превсего, причем под боком у Сибири. Это очень удобно, сибиряки возьмут у Китая все необходимое для жизни и всяческого дальнейшего развития. Древний мощный сегодня Китай, одно из начал которого расположилось где-то у подножия египетских пирамид – обречен стать защитой для другого человечества, которое зарождается в Сибири. По правде сказать, Пин, метафизический смысл существования Китая сегодня заключается только в том, чтобы обеспечить защиту молодой независимой Сибири. С Китаем Сибири никакая Россия не страшна. Экономические мощь и сила Китая перетечет в духовные силу и мощь новой Сибири… Я тебе больше скажу: могущество Сибири Китаем прирастать будет. – Впечатывались в мозг Путина слова того, кто был статуей.
- Ну вот, я с тобой тут уже предсказаниями занялся, - почесал затылок тот, кто был статуей, - не по чину мне предсказаниями заниматься, я же не Ломоносов какой-нибудь сибирский. А про Китай это я так, слегка подготовил тебя к твоей длинной и интересной жизни. Чтобы ты правильно понимал любую идеологическую диверсию ваших россиянских барыг насчет завоевания Китаем Сибири. Ну и еще, чтобы у сибиряков, как когда-то, не возник соблазн Китай завоевывать. Китай не предназначен для завоеваний, запомни это, кто Китай завоевывает, тот сам китайцем становится. Если Сибирь завоюет Китай, то я точно ферму по разведению крокодилов открою…А вот когда Сибирь станет свободной и независимой, когда она станет готова, Китай сам отдаст ей свою физическую силу, накопленную за последние сто тысяч лет. Сам, понимаешь, не с целью завоевания Китаем социально-освободительное движение в Сибири идет.
- Да, и еще, Пин, ты мимо Китая не проедешь… - Сказал, проникая взглядом прямо в Даволина тот, кто был статуей. – А еще вот что… Смотри, Пин, вам дали планету-рай. Вы из нее сделали помойку. Извольте произвести обратную метаморфозу. Ваши чертовы попы и прочие ксендзы угробили эту планету. Звери алчные, пиявцы ненасытные. Читал такую книгу Радищева «Путешествие из Иркутска в Примонгольск»? Это оттуда цитата.
- Еще не читал пока… А то что? Ну, а если не превратим в рай?
- Вот ты со мной сейчас разговариваешь, как бы разговариваешь, а между тем тысячи цивилизаций жили на Земле. Вы о них даже не подозреваете. Неужели ты полагаешь, что ваша цивилизация хоть в чем-то уникальна и достойна большего, чем другие? Разочарую тебя до невозможности. Она уникальна только в том, что ей меньше дано, а спросят с нее и с каждого из вас больше. Пакостные вы очень, нынешние люди. За пакости и спросят. А кое-кого и вовсе спрашивать не будут – сразу в котел с протоплазмой. Помнишь песенку «Я леплю из пластилина» или вот еще «Я тебя слепила из того, что было», - видимо, тот, кто был статуей, развеселился. – Вот ты был, а вот тебя нет. – Статуя протянула ладонь, на которой стоял маленький Даволин, а потом дунула на фигурку, и фигурка исчезла. – Вообще нет, даже в нирване нет! Многих из ваших в чан с протоплазмой на переплавку закину – даже кварков не останется, не то что шкварков.
- Получается, что независимость Сибири – это шанс всего человечества на выживание?
- Да уж. Много сил потрачено на вас, людей. Жалко бросить этот чемодан без ручки. Только поэтому я сейчас с тобой говорю. Думаешь, почему в Сибири «холода-холода-холода», как в песне поется? А ведь когда-то тут «Баунти» росли прямо на деревьях и падали с веток. А все потому, чтобы раньше времени ваша жадная прозападная цивилизация не сожрала Сибирь – землю, на которой вырастет другое человечество. Тут выживают и выживут лучшие, те, кто достойны стать основой другого человечества. А представь, были бы тут тропики или хотя бы субтропики, а, Пин? Тут давно бы уже все загадили, золото выгребли, нефть выкачали, Байкал в сточную канаву превратили, тайгу на пять метров под землю спилили бы. А ведь Байкал – это будущий океан обновленной Земли, обладающий разумом, который будет связан с разумом каждого отдельного человека. Да что уж там говорить, Байкал – источник жизни на планете, которую вам в рай предстоит превратить… - Казалось, статуя задумалась. – Нет уж, лучше меньше да лучше. В Сибири будет жить людей столько, сколько нужно. Людей, у которых этот суровый край будет формировать качества, необходимые для другого человечества. Ну и насчет рая мои слова близко к сердцу не принимай, это метафора. Статуя замолчала, заполнив пещеру внутренним светом.
- …Чего-то, Даволин, заболтался я с тобой. Ну да бывает это со мной. Вот так сидишь в своей Вечности, и скучно становится, да и случай такой неординарный – смена цивилизаций. Почему бы не поговорить с хорошим человеком, - Даволину показалось, что сам БОГ подмигнул ему каменным глазом статуи.
- А Вы кто, Бог?
- А кто же еще. БОГ. Какой еще дурак поперся бы в это подземелье с тобой, поцарапанным и ударенным головой о камни, разговаривать. С вами же, людями, по-другому нельзя, не поверите иначе.
- А православный ислам говорит, что ты есть всеблагой и вселюбящий, и что тебя любить надо и молится тебе всегда. – Сказал Даволин.
- Я тебе что, красна девка, что ли, чтобы меня любить? Брось это мракобесие. Это вашим попам надо, чтобы народ через МЕНЯ их любил и ублюдков, которые правят народами и странами. Типа всякая власть от БОГА. Я тебе вот что скажу, Пин, я лично никого не назначал ни президентом, ни царем, ни даже губернатором Иркутской области. Всякая власть от людей. Это сугубо ваше личное человеческое дело, в какой позе из камасутры и какие Путовы и Гамадрилы вас иметь будут. Я в эти ваши дела не вмешиваюсь.
Бог задумался о чем-то о своем, божественном, а потом продолжал:
- …Было, правда, как-то вмешивался, Иисуса к вам посылал, Будд там всяких отправлял, пророков. Сам видишь, сколько вони из ваших религий до сих пор источается. И сектантов – духовных паразитов расплодилось, как глистов на тухлом слоне… Кстати, все они сейчас, и Иисус, и Будда и прочие Кришны, отбывают срок за совращение человеков и сбитие их с пути истинного. Наказаны и осознали свои ошибки, и даже немного вас, человеков, жалеют. Религия, Пин, скажу я тебе – это самый опиумный опиум для народа. Если человек с религиозной иглы не соскочит – даже косточек от него не останется, все попы с муллами перемелют и на костную муку пустят. Религии ваши человеческие превратили планету из рая в ад. Что вы там напридумывали насчет юдоли страданий, тюрьмы для души, про метемпсихоз, про нирвану? А?.. Выпороть бы вас, как я Иисуса выпорол, и Будде досталось – теперь не рвет, не штопает и не ранит, и даже не нирванит. Ну а Магомет у меня на специальной планете свинопасом карму чистит. Про сектантов и говорить нечего – в таком одномерном захолустье сидят, что мягкое от кислого отличить не могут.
Так что, Пин, мой дорогой, я в ближайшие пару миллионов лет к вам – ни-ни. Слово дал. Пока рабов из себя по капле не выдавите… Мне с рабами общих дел не с руки иметь. Мне нужны равноподобные. Так что работайте, время у вас есть. А кроме времени – голова, руки, сердце, печень, желудок, прочий ливер, мысли в мозгах… Даже любовь у вас есть, как мощный критерий естественного отбора. Любишь Анну, старостову дочь? А?! – подмигнула статуя каменным глазом.
- Ну, это мое сугубо человеческое дело, - полез в бутылку Даволин.
- Да ладно, ты не обижайся. Анна – это Анна, и это ты без меня хорошо понял… Может, выпить хочешь? – Дружески предложил БОГ. – Коктейль «Смерть тараканам» называется, сам изобрел, мозги на раз прочищает, - протянула статуя Даволину ярко-голубую, иззелена клубящуюся жидкость в граненом стакане. – А от тараканов тебе, Пин, надо избавляться, жизнь тебе предстоит долгая, интересная и совсем не заочная. И не переживай – это ничего, что ты головой ударился, когда в пещеру падал.
Даволин выпил, бирюзовая жидкость, минуя желудок, сразу же заполнила мозг небывалой доселе легкостью, и с ясностью отчетливой он увидел планету, висящую на серебряной нитке паутины, свитой из пустоты. Увидел бисером рассыпанные по Галактике миры, а вся Вселенная уместилась на Даволинской переносице.
- А чего же тогда ты со мной разговариваешь, это же типа вмешательство в жизнь человечества? – Вытерев рот рукавом, спросил Даволин у БОГА.
- Так я же объясняю тебе, скучно стало, цивилизации меняются. Помнишь, как в песне вашей поется: «Бог един, а мне слышится, что Один»…Один я, поговорить не с кем. И потом, я же БОГ, сам слово дал, сам его и взял. Кроме того, ты не человечество, а человек. А если ты вздумаешь кому-то рассказывать, как ты с БОГОМ беседовал, так тебе прямая дорога в сектанты. Не хочешь? Вижу, что не хочешь в сектанты… А, впрочем, если хочешь, рассказывай, кому надо, те услышат тебя, а остальные пусть пока подрастут над собой. А вообще, ты ничего парень, Пин, и дурь из башки у тебя быстро улетучивается, вместе с именем твоим, по совокупности тебе данным.
- А вдруг ты Дьявол на самом деле, а не БОГ? – Даволину захотелось похулиганить.
- Тебе-то что с того. Правду хочешь знать? – Пространство в пещере сузилось до красноватых зрачков, которыми БОГ засветился на Пина. – Будет тебе правда… - Голос БОГА сделался грозным, как Шива из Махабхараты. – И она заключается в том, что сейчас в пещере плюс четыре градуса по шкале Цельсия… И еще помни, Даволин, могущество Сибири Китаем прирастать будет…Китаем прирастать будет… прирастать будет… будет…
Затихающее эхо погасло в каменных лабиринтах, пространство сузилось вообще до размеров метр на два и в глубину – полтора, откуда-то сверху пробивалось полыхающее закатом солнце. Поцарапанная щека саднила. Даволину хотелось наверх, пусть к закатному, но солнцу.
***
Сан Саныч с Вовкой, проснувшись, обнаружили, что Даволин исчез. Когда они его нашли, поцарапанного, в неизвестной пещере, то не докучали вопросами, и, переночевав в зимовье, отправились все вместе в поселок с грузом кедровых шишек.
- Сан Саныч, - обратился Даволин к старосте, когда их трехколесная машина остановилась на перекур, - а, Сан Саныч!
Староста замер и пристально посмотрел на Даволина.
- Сан Саныч, я в пещере с БОГОМ разговаривал, - сказал он старосте, глядя при этом куда-то мимо.
- М-да, хорошо тебя приложило. Целый день искали, - отозвался Сан Саныч. – Ну с богом, так с богом, чего только не бывает в тайге…
- Вы мне не верите? – Задал риторический вопрос Даволин, которому на самом деле было все равно, верит кто-нибудь в то, что он разговаривал с БОГОМ или нет…
Часть III
Глава 1
Партийный проект ВПП «Единая Россия» «Контрольный всем в лоб» не только работал, но и был составной частью Плана Путова По Оплодотворению Территорий (сокращенно – ПолПот). ПолПот в свою очередь состоял из двух частей – явной (ПолПот-СОПОТ). А главная, окончательная часть ПолПота, была засекречена на пентагоновских серверах.
Явную часть плана, СОПОТ, для общего пользования, постоянно крутили по зомбоящику, пиарастили по всем прочим СМИ. Между тем, в явленном народу плане СОПОТ никак не описывалось строительство детских садов и школ, которые потребовались бы для увеличившегося почти в 20 раз – до трех миллиардов – населения Российской Федерации. Ничего не говорилось о строительстве поликлиник и больниц. Непонятно, чем стала бы заниматься такая масса населения, появись она вдруг через девять месяцев. И, главное, ничего не было сказано, чем кормить эти три миллиарда некитайцев.
На первых порах еду обещали подкинуть США, причем по низкой ленд-лизовой цене. Срок хранения на американских военных складах стратегического продовольствия подошел к концу. Поэтому Россию ждала вторая волна экспансии «ножек Буша», просроченной тушенки, сублимированной картошки и кукурузы урожая времен Карибского кризиса. Китай тоже готовился поучаствовать в выполнении продовольственной программы Российской Федерации.
Китайские ученые вывели новый сорт ГМО-овощей, фруктов и сои, которые росли со скоростью сверхзвуковой и предназначались для поставок в РФ с такой же скоростью. В КНР специально для этого разработали и построили сверхзвуковые грузовые самолеты. Самолеты предполагалось продать РФ. Топливо для сверхзвуковых грузовиков китайцы договорились с официальным Кремлем производить из сибирской нефти. И хотя самолеты предполагалось продать в РФ, летать на них все равно должны были китайские летчики. Ведь в России уже давно не было пилотов такого класса, которые могли бы управлять сверхзвуковыми стратегическими продуктовозами.
Тем не менее, главный посыл идеологов промискуитетного Кремля: «Главный капитал Российской Федерации – человеческий капитал», – очень удобно, идеологически выдержанно ложился во вторую, скрытую пока часть плана СОПОТ. Путин точно не знал, но догадывался, что есть и засекреченная часть плана Путова. Вряд ли даже сам Велимир Велимирович Путов точно знал про вторую часть. Очень многое национальному лидеру знать не полагалось. Его хозяева с Уолл-стрит берегли тонко организованную психику изгнанного в свое время из органов чекиста. Тем более что нацлидер в последнее время пахал как раб на галерах, мудро надувая щеки в телевизорах, целуясь в ухо с белыми медведями и ездя одновременно на четырех «Ладах Калинах» по Замкадью. Это позволяло без лишних скандалов растаскивать и распродавать страну всем кому не лень под лозунгами: «Задача власти – обеспечить комфортные условия для населения!», «Россия великая наша страна!», «Россия будет великой!» и прочей дребедени. Главное, чтобы народонаселение вдруг не осознало себя народом, а по-прежнему оставалось человеческим капиталом.
А рабу на галерах полагался усиленный калориями паек и украшенный бриллиантами унитаз. Поэтому нацлидер мог вести все свои бизнесы безналогово. Ему также разрешалось бессистемное оплодотворение разного рода олимпийских чемпионок и вообще кого он сам захочет…
Итак, вторая часть ПолПота лежала на хитровогнутовыпуклых пентагоновских серверах.
Единственный, кто мог до него добраться, это был хакерный друг Пина Даволина – Борька Захотел. Борька Захотел, хакер, происходивший от самого Бога. Если бы захотел, то мог бы взломать и сам божественный замысел относительно не только РФ, но и всего человечества. Основная проблема заключалась в том, чтобы Борька Захотел захотел. У Пина (так между собой Борька называл Путина) были основания полагать, что на самом деле Борька Захотел все-таки однажды захотел и узнал божественный замысел, только упорно об этом никому не говорил. Вместо этого он пил пиво и вел такой хакерский и асоциальный образ жизни, что его не могли выловить никакие службы «Э», «К» и даже отделы «Зю» и «Фас». Почему? Потому что Борька работал сам в этих всех секретных службах и имел их в… и видал на… Пин открыл ноутбук и вышел на прямую связь с Борькой по засекреченному и известному только им двоим каналу. И застучал по квавиатуре.
«Привет, Захотел! Хакерный ты бабай!»
«Доброго времени суток! Как выполняется ПолПот великого Пу? Потом и прочими жидкостями человеческого тела еще не истек в пространство?»
«Есть такая буква. И дело есть к тебе… Вообще, много чего тут происходит. И все совсем не так, как из Москвы это было видно. Вернее, из Москвы вообще ничего не было видно».
«Чего ты хотел? Это сразу было ясно-понятно. Только ты же в бой рвался, руками себя в грудь и прочие места колошматил: да я, да мы, да ПУ! Ну что, гламур столичный поистерся? (Смайлик)».
«Не то слово. Оказывается, там, под этим гламуром, я какой-то совсем другой».
«Пин, мы все другие, чем кажемся себе. Понимаешь, БОГ спит, а мы ему снимся. Скажи, Пин, от кого зависит, какой ты будешь в этом сне БОГа? От тебя? Но ты всего лишь ЕГО сон. Может, от БОГа? Но он же спит!»
«Борька, я думаю, что сегодня, здесь и сейчас все зависит от того, в какие обстоятельства сна ты попадаешь. А еще – можно разбудить БОГа. Натолкать ЕМУ между пальцев ног бумагу и поджечь – велосипед называется».
«Ого, взрослеешь, дружище! (Смайлик) Давай, излагай твое дело».
«Борька, друг ты мой хакерный! Мне нужна секретная часть ПолПота».
Через полчаса Пин получил письмо от Борьки. Он открыл первую страницу. На ней стоял гриф: «совершенно сверхсекретно» и далее «План Путина по оплодотворению территорий – ПолПот», издательство Нью-Йорк, Уолл-стрит, под редакцией Баруха Рускова.
«План ПолПот. Секретная часть», - начал читать Путин… Потому что после того, как Даволин вернулся из тайги, он хотел разобраться во всем сам.
*** Глава 2
В то время когда Путин Даволин находился на службе в сибирской земле, на кремлевском политическом олимпе шли идеологические изыскания. Барух Русков, главный имперский идеолог, готовил к очередной победе на ближайших выборах обновленную Всероссийскую политическую партию власти «Единая Россия». По задумке Баруха, следовало подкорректировать название партии в связи с глобальным партийным проектом «Контрольный всем в лоб» и ПолПотом. Корректировка должна была учитывать и подразумевать отмену бездействующей армии, и в связи с этим и перемену военной доктрины РФ: вместо армии – СОПОТы, вместо войны – глобальное размножение. «Партия всегда должна и может находиться в крайней передней точке всего общества, - рассуждал Барух Русков. – А концентрацию в точке нахождения следует обозначить в самом названии партии». Барух Русков отправил депешу в идеологический отдел Уолл-стрит в США для согласования нового подкорректированного названия партии и пошел к национальному лидеру доложить об изменениях. Как известно, Велимир Путов ничего не решал в РФ. Поэтому никто его не приглашал для обсуждения судьбоносных для страны решений. Впрочем, роль марионетки недочекиста вполне устраивала. За это ему хорошо платили и позволяли быть национальным лидером и не платить налогов со взяток.
Также Путов перед лицом своих хозяев дал страшную клятву, что не то что ни одним своим членом, но даже ни единой капелькой мозга не будет вмешиваться в дела государства. Такую клятву дал и президент Медведефф на тайной инаугурации в кремлевских застенках.
«Клянусь, - сказал Митра Анатомович Медведефф, стоя на коленях перед патриархом Гамадрилом Мун-Дяевым, - ни одним движением не вмешиваться в дела возглавляемой мною страны. Никого не наказывать, ни за что не отвечать, не принимать никаких решений. Клянусь и дальше всячески способствовать продаже возглавляемой мною страны, как в розницу, так и оптом. Клянусь всемерно поддерживать процесс глобализации путем капитализации долларовой массы в Стабилизационном Фонде, который есть основная составная часть Федеральной резервной системы Соединенных Штатов Америки. Клянусь всячески отлизывать, отсасывать и не указывать. А если я нарушу клятву, то пусть меня постигнет справедливая кара – мне больше не дадут отлизывать, отсасывать и заставят указывать! Аминь Аллах Акбар!»
Итак, Барух Русков зашел к национальному лидеру в кабинет. Там уже стояли телекамеры партийных электронных СМИ. Началось рабочее совещание.
- Велимир Велимирович, - обратился Русков к нацлидеру, - мы с коллегами обсудили и приняли судьбоносное решение. Давайте поделимся им с нашими жителями Российской Федерации – с россиянами.
- Давайте, Барух Рукавович, поделимся, - отвечал нацлидер.
- Наша партийная составляющая предполагает новый модернизационный нанопуть развития России. – Начал речь Барух Русков. – Цель одна – сделать комфортные условия для россиян. В конце нанопути, по которому идет Россия, нас уже ожидает Анатом Кидайс с нанонапильниками для распиливания совсем не наномиллиардов долларов, которые сделают нашу жизнь еще лучше. А если они сделают нашу жизнь лучше, то и жизнь народонаселения автоматически улучшится. Для ускорения нам необходимо идеологическое нанообновление. Тем более что сегодня запущен беспрецедентный проект СОПОТ, который заставит весь мир уважать Россию.
- Что вы предлагаете, Барух Рукавович?
- Следуя логике нанообновления и наноускорения, а также глобального проекта СОПОТ, следует нанообновить партию «Единая Россия». Нанообновление сразу не заметишь, оно касается всего одной буквы в названии партии. Теперь она будет называться «Ебиная Россия».
- Хорошо. Мы обсудим на заседании партийного правительства вашу инициативу и сообщим вам наше положительное решение.
«Таким образом, в скором времени Всероссийская политическая партия «Единая Россия» будет называться «Ебиная Россия», – закончил диктор телерепортаж со встречи Велимира Путова с Барухом Русковым».
Так был объявлен по всем телевизорам курс – наномодернизация России. А президенту Медведеффу от хозяев поступил новый приказ – написать следующую статью «Россия – нановперед!» Напевая: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней такая наностать, что микроскопом не проверить!» Митра Анатомович отправился выполнять приказ.
*** Глава 3
В псевдогосударстве Эрэфии обстоятельства складывались таким образом, что настала пора возвестить народонаселению и вторую, секретную, часть ПолПота. Как известно, всякую свободу забирают частями. Вот и теперь хозяева Российской Федерации увидели, что народ страны притерпелся и худо-бедно лег под СОПОТ. Рождаемость хоть и не на порядок, но все-таки (по статистическим данным) стала неуклонно расти, и выросла на полтора процента по отношению к тому времени, когда размножались по старинке, без СОПОТов. А поскольку нечем было кормить уже имеющееся население России, не говоря уже о Сибири, то следовало приступить ко второй части ПолПота.
В самом деле, план наномодернизации страны и нанотемпы развития экономики страны подразумевали перевод экономики РФ на исключительно сырьевые рельсы. Народонаселение в соответствии с национальной экономической политикой должно было самым активным образом включиться в мировую систему разделения труда. А поскольку в Российской Федерации что-то делать уже давно разучились, а умели только продавать, перепродавать, пилить, откатывать, воровать, грабить, то народонаселение РФ могло занять достойное место в мировом разделении труда и получать от этого деньги. Также народонаселению следовало понять, что множество вновь рожденных в ходе ПолПота детей экономика страны не то что воспитать достойными гражданами, но и прокормить-то не сможет. Вот для этого депутаты Государственной Думы РФ в очередной раз собирались на сессию – от имени народа ободрить, принять, ну, в общем, ратифицировать секретную часть ПолПота.
Еще бы, ведь в демократической России выборы депутатов были до такой степени всенародными, что за кандидата в депутаты мог проголосовать любой бомж, если у него была прописка, и любой бичара, если не потерял паспорт. Поэтому депутаты, в принципе, представляли и действовали в интересах и от имени народа, хотя в последнее время голосовать ходили исключительно пахучие бичи и бомжи – более-менее вменяемые граждане просто забили на выборы. А вообще депутаты – это и есть народ, причем лучшая его часть, следовательно, им, депутатам, лучше знать, что народу надо.
- Уважаемые депутаты, коллеги! – Обратился с трибуны председатель Госдумы РФ Загрыз-Козлов к лучшей части народонаселения. – Мы сегодня опять примем судьбоносный закон.
Раздались длительные депутатские аплодисменты, потому что всем госдумовцам очень нравилось принимать судьбоносные нормативно-правовые акты.
- Позволю себе напомнить вам, - пустился в ретроспективу Загрыз-Козлов, - что мы уже приняли с вами ряд законов, которые подготовили наномодернизацию нашей страны. А именно Закон о бюджетных организациях, который позволил перевести на коммерческую основу школьное образование, медицину и культуру, что значительно повысило комфортность для людей за счет того, что многократно облегчило бюджет страны. Как известно, облегчение бюджета ведет к тому, что в нем появляется много свободных денег, которые планируется потратить на создание комфортных условий. Хочу вам напомнить, что главная комфортная составляющая народонаселения – это создание основного ресурса. Как вы знаете, основной ресурс, которого не хватает России – это климат. Свободные деньги из бюджета будут потрачены на коренные исследования по изменению климата в сторону потепления в Российской Федерации. Так вам уже известно, что для процветания Российской Федерации мы уже уменьшили в нашей стране количество часовых поясов до одного. Мы ясно видим, что солнце теперь восходит и заходит согласно нашему закону о сокращении часовых поясов – одновременно во Владивостоке и в сердце нашей родины. Таким образом, нам подвластны силы природы. А в ходе наномодернизации и «России вперед!» мы придем и к изменению климата в стране. Если потребуется, мы построим утепленную наноматериалами крышу над всей страной, чтобы тепло не уходило в космос, а все города осветим нанолампочкой, которую нам обещает Анатом Кидайс и Госкорпорация «Роснано». – Загрыз-Козлов очень любил рассказывать коллегам про то, как будет комфортно жить в наномодернизированной стране. Спикер выпил воды из фильтра Петрика и продолжал.
- Также мы с вами приняли закон о полиции, который разрешил полиционерам самим зарабатывать себе деньги. Теперь на полицию не только не тратятся бюджетные деньги, но и сами полиционеры платят налоги с того, что добывают при помощи своего пистолета.
Загрыз-Козлов любил слушать то, как его выступление слушают коллеги-депутаты. Поэтому он все продолжал и продолжал свою речь. Особенной гордостью Загрыз-Козлов пропитывался, когда вспоминал, как коллеги под его предводительством приняли законы, повышающие многократно, кардинально и бесповоротно комфортность. Спикер снова с удовольствием выпил воды из фильтра Петрика и продолжил:
- Мы с вами приняли закон о налоге на недвижимость, что опять-таки привело к наполняемости бюджета, а, следовательно, к повышению комфортности для народонаселения. Кроме того, вслед за законом о налоге на недвижимость, мы приняли закон о банкротстве физических лиц. Теперь все, кто не может платить налог на двух- и трехкомнатные квартиры, становятся банкротами, и их приватизированные квартиры переходят социально ответственным бизнесменам. Социально ответственные бизнесмены их продают, и опять-таки наполняют бюджет. А те, кто остался без двухкомнатных и трехкомнатных квартир очень быстро вымирают вследствие сурового климата нашей страны, опять-таки облегчая бюджет страны. То есть куда ни кинь – всюду гниль! – Улыбнулся коллегам Загрыз-Козлов, выпив пива из фильтра Петрика.
- Все эти и ряд других не менее хороших законов позволяют откладывать деньги на черный «День Независимости» – в Стабилизационный Фонд, который, как известно, находится у наших хозяев в США, и служит благородному делу – поддержанию стабильности доллара, краеугольного камня нашей наномодернизации и гегемонодемократии. Не стоит забывать, коллеги, что бюджет страны – это еще и партийная касса партии власти, которая тоже сегодня претерпела изменения и теперь называется «Ебиная Россия». Сегодня, когда вертикаль власти тверда как никогда, пришло время об этом прямо отразить и в названии правящей партии и задать вектор дальнейшего партийного развития. «Ебиная Россия» - это звучит твердо, и это значит, что мы вертикаль власти введем в мистическое тело России, чтобы всем стало хорошо. Так хорошо, как, например, Ксении Собачкиной в Доме-2 и так же хорошо, как жене моего сына, когда они поженились…
Спикер воспрял усами, готовясь закончить свое выступление, и продолжал:
- И вот теперь настал срок не просто сделать комфортными условия для наших людей, но многократно и кардинально повысить благосостояние россиян в самые короткие сроки. Правительство внесло на наше принятие законопроект о продаже детей на органы. Теперь каждый, кто захочет, сможет продавать детей, рожденных ПолПотом, на органы. А тех, кто не захочет, того мы свободным демократическим и в соответствии с законом путем заставим это делать – продавать детей на органы. Рынок, коллеги, все отрегулирует. – Загрыз-Козлов снова выпил теперь уже водки-текилы из фильтра Петрика. – Таким образом, благосостояние россиян вырастет многократно. Вырастет потребительская корзина, оживится экономика, все начнут покупать себе разные блага цивилизации, такие как фильтр Петрика, изобретенный в том числе и мною, и прочие наноламопчки, полученные путем развития научно-технического прогресса. За счет продажи детей наше общество станет, наконец, постиндустриальным обществом с нановысоким уровнем потребления Hi-Fi-технологий.
Тут Зыгрыз-Козлов напрягся и задрожал как вертикаль власти перед мистическим, но обнаженным телом Российской Федерации:
- Коллеги, - на глазах спикера заискрились слезы благолепия и причастности, - мы, вслед за президентом Российской Федерации Митрой Анатомовичем Медведеффым, должны, просто обязаны повторить: «Россия – нановперед!» и «Без демографии – не будет орфографии!» Закон о продаже детей на органы – это наш ответ на все вызовы современного мира! – Взвизгнул Загрыз-Козлов.
Депутаты залились единодушными аплодисментами. Но слово у микрофона в заднем проходе взял депутат Жира Новский.
- Мы все знаем, что народ уже давно торгует своими первенцами. Нужно легализовать эту торговлю. Вспомните, вспомните, - закатил глаза к потолку Жира Новский, - когда наступают трудные времена, кого в первую очередь спасают? Правильно – депутатов. А детей, детей всегда в первую очередь – хрясть по шее для облегчения бюджета племени! Во все времена и во всех племенах всегда на еду убивали детей!
- Жира Вольгович, но мы же не в древние времена живем, не варвары какие-нибудь, а в демократическом Российской государстве! – Осадил слегка коллегу председатель Загрыз-Козлов. – Я бы попросил в духе демократии высказываться!
- А что вы не даете мне сказать! – Завопил Жира Вольгович. – Либеральная демократия – это основа любой моей фразы! Однозначно, я знаю, что делать с детьми. Мы их будем усыплять героином, а потом делать из них полуфабрикаты: котлеты разные, пельмени опять же, языки запекать детские в тесте... Сами знаете, сколько героина полиционеры изымают из незаконного оборота, и этот героин-то бесплатный! И попрошу вас не забывать, что, как гласит российская народная либерально-демократическая мудрость: человек есть то, что он ест. Тот, кто будет есть детей, будет питаться экологически чистым диетическим мясом. А еще употребляющий в пищу детей продлит себе молодость. На этом, да, на этом мы построим рекламную кампанию детской еды!
Жира Новский, выступая перед коллегами, как всегда гордился своей неоспоримой мудростью и великолепием своих мыслей: «И более того, я предлагаю принудить при помощи полиции забирать новорожденных от сопотовцев детей в специальные дома-приемники, а оттуда централизовано поставлять их за границу на органы по либерально-демократическим ценам!»
- Ну, Вы не очень-то… - обратился Загрыз-Козлов к коллеге Новскому. – Про демократическую мудрость, это хорошо сказано, и про спасение в первую очередь депутатов трудно не согласиться с Вами. Потому что мы лучшая часть россиян, и нас спасать всегда надо в первую очередь. А вот про забирание детей при помощи полиции - не очень. Надо обосновать населению, что от такого забирания всем, и в том числе населению, будет счастье. Не, не так, а вот так: «Каждому члену населения будет счастье!» Я же говорю, коллеги, рынок все отрегулирует.
- Да чего там с народом вокруг да около, наш народ готов уже, и надо ему прямо сказать о том, что он готов… - подвел итог своей речи Жира Новский.
- А мы против будем голосовать, - вдруг взял слово без спроса Зя Ганин, лидер коммунистической фракции в Госдуме.
- Зя Андович, - обратился Загрыз-Козлов к Ганину, - настаиваю на конструктивизме в нашей работе.
- Что может быть конструктивнее, чем мое предложение?! – Воодушевился Зя Андович. – Только национализация органов может сделать счастливыми все население России. Вся продажа органов должна стать монополией государства, и, чтобы там не было коррупции, надо создать депутатскую комиссию по прозрачности торговли человечиной. Иначе у нас опять все деньги мимо простого человека пройдут и осядут в карманах у олигархов на Каймановых островах. И не будет никакой социальной справедливости!
- Мы рассмотрим Ваше предложение, коллега, но сразу хочу сказать, что пересмотр итогом приватизации не будет, - ответил Загрыз-Козлов. – А пока… перед нами хочет выступить президент Российской Федерации Митра Анатомович Медведефф. Похлопайте, коллеги, аплодисментами, пожалуйста.
Коротконогий президент, покачиваясь непропорциональным туловищем, шел к трибуне, ярко улыбаясь красным ртом, в котором были белые зубы.
- Здравствуйте, уважаемые коллеги, - излучая скромное обаяние под углом 180 градусов, сказал президент РФ. – Первое, я буду краток. Второе, талантлив. Талантлив, талантлив наш народ. Я в это верю, и эта моя вера – есть главный наш человеческий капитал. И поэтому я, руководствуясь верой, стану всегда и везде произносить мантры и заклинания про инвестиции и модернизацию и про наш народ. Вот что я вам скажу, коллеги, наш народ талантлив, но не умеет единственного – продавать свой талант, не может найти смычку между талантом и превращением таланта в деньги. И мы, и вы обязаны ему помочь. Помочь инвестициями и модернизацией. Третье, кто не найдет смычку, того на гусеницы тан… - тут президент поперхнулся и выпил воды из фильтра Петрика, - в общем, есть закон, перед которым все равны, несмотря на коррупцию. Скажу больше (и это обращение к тем, кто еще не хочет искать смычку). Им надо понимать, что рыночные либеральные механизмы отрегулируют их нежелание. Наша задача создать такие условия, чтобы у них возникло желание. Я верю в возникновение желания и приход инвестиций, поскольку без вашего желания, без желания каждого из вас вертикаль стоять не будет! Призываю вас, коллеги, поддерживать и впредь все мои инициативы коллегиально. Потому что демократия у нас в общих чертах уже построена. И это четвертое.
Ну а правительство Российской Федерации по заданию нацлидера Путова готовило следующий проект закона – о продаже взрослого населения на органы. И другие законодательные акты, позволяющие сделать жизнь в стране лучше. Так, например, закон, легализующий фирмы, которые занимаются вывозом российских женщин в иностранные бордели и понуждающий эти фирмы платить налоги в бюджет РФ. В качестве контрибуции за поражение в Чечне, правительство РФ по настоянию президента этой Северо-Кавказской республики Замарана Куда-Тырова, разрабатывало закон о легализации рабства на территории Северного Кавказа, и о беспошлинной работорговле в Чечне. Также руководство псевдогосударства РФ выполнило требование Замарана Куда-Тырова снизить налог кавказским рабовладельцам, умножив его на ноль процентов налоговой ставки. Ну, так, чтобы еще налоговая служба оставалась должна работорговцам. Взамен Замаран Куда-Тыров обещал не выходить из состава РФ.
*** Глава 4
Мизинцев-Пигмеев склонился над унитазом, после чего засунул два пальца в рот. Он только что вернулся с дегустации. На губернаторском приеме пробовали новую продукцию Баба-Егского мясокомбината из самой Москвы. И Мизинцев-Пигмеев переусердствовал, желудок был у него не то, что в двадцать лет – плохо переваривал большое количество еды, пусть и вкусно-деликатесной.
А переесть было с чего. Первая партия Баба-Егского мясокомбината – это мясные блюда из плоти младенцев, родившихся от СОПОТа. После непродолжительных споров Госдума РФ приняла Федеральный Закон «О возможности утилизации (в том числе кулинарной) и использования непригодных (и пригодных) для органов несовершеннолетних, рожденных в результате проведения ПолПота и (или) рожденных до ПолПота». Теперь детей, которые не годились для продажи на органы, можно было использовать для выполнения продовольственной программы партии «Ебиная Россия». Программа предполагала накормление народонаселения страны мясом. А тех детей, которые годились на органы, но по каким-то причинам не были проданы, тоже можно было увозить на мясокомбинаты.
В рамках партийного проекта партии «Ебиная Россия» первую партию мясных деликатесов из утилизированных детей разослали по регионам для презентации детской, экологически чистой еды. Причем презентации проходили на уровне глав регионов. Вот и в Иркутск федеральная фельдъегерская почта привезла рефрижератор с детской едой.
Даволина тоже пригласили на областную демократическую вечеринку по случаю дегустации детских деликатесов. Он сидел по левую руку от Мизинцева-Пигмеева. За П-образным столом собралась так называемая общественная элита. Мизинцев позвал множество журналистов и операторов многих каналов. Поедание мясных деликатесов следовало растиражировать и тем самым побудить народ к поеданию новорожденных. Жар от софитов и микроволновок, в которых разогревали деликатесы из Москвы, струился маревом над столами и превращал пир каннибалов в нереальное, и даже фантастическое действо. Еще год назад трудно было представить, что сибирякам станут рассказывать, что есть человечину – это их почетная демократическая обязанность.
- Я поднимаю бокал за нашу мудрую власть, которая вняла голосу народа, и главное – голосу Бога, - поднял бокал с «Христовой кровью» владыка Имам-Дадим. – Сплотимся же вокруг власти, которая единственно есть от Бога, а все остальное – мерзкая оппозиция. Я благословляю эту божественную пищу, ибо нет ничего лучше для организма человеческого, чем поедание себе подобных. Тысячи лет Церковь Христова, погрязшая сегодня в православном исламе, причащала телом Христовым и поила Его кровью людей. И от этого люди становились духовными и безгрешными, как младенцы. Теперь же наш, любимый Богом и народом альфа-лидер России, которая будет великой, сделал так, что мясо младенцев можно есть во всякое время. Я уверен, что от этого наш любимый народ станет поелику духовным, и аз есмь здоровым, влюбленным в божественную власть и вертикаль ее. Я благословляю пищу эту, ибо всякая пища от Бога, а всякое отсутствие пищи от лукавого. Угощайтесь господа, ибо аминь!
Мизинцев-Пигмеев подал Путину лопатку трехмесячного младенца под хреном, только что вынутую из микроволновки:
- Угощайтесь, Велимир Велимирович… Ой, извините, коллега. – Смутился Пигмеев. – Я хотел сказать, что хорошую и очень корректную речь сказал владыка. – Заискивающе посмотрел Путину в глаза самоуничтожившийся перед ним губернатор Мизинцев. – Я вот знаю, что в Африке (откуда родом пигмеи) тоже многие племена живут по заветам православного ислама, читают Библию и Коран и едят человеческое мясо. И я каждый день живу с ощущением того, что мы люди цивилизованные и пошли дальше в своем развитии в отличие от пигмеев, поэтому мы едим мясо младенцев невинных и кроме физического роста, получаем рост духовный.
Во все время корректной речи Мизинцев заискивающе смотрел и подобострастно ласкал глазами Путина. Его речь, будто липкая корочка рвоты, покрыла Даволина. Он брезгливо поморщился и отвернулся от Мизинцева-Пигмеева. Губернатор пришел в отчаяние, но не показал этого.
- Гарсон номер два! – Окликнул Даволин белоснежного официанта. – Принеси минеральной воды.
Воды за столом не было. Весь ассортимент напитков состоял исключительно из разной степени крепости алкогольных жидкостей. Мизинцев-Пигмеев перестраховался, опасаясь того, что приглашенная элита откажется, ну или покажет плохие показатели поедания мяса младенцев. Поэтому губернатор приказал подавать к столу только алкогольные напитки. Мизинцев-Пигмеев надеялся, что пьяный сброд, в который очень быстро превратится элита, схарчит с удовольствием человечину. Официантам было велено следить за тем, чтобы стаканы быстро наполнялись водкой-текилой и «Кровью Христовой». Вино «Кровь Христова» было освящено святейшим Гамадрилом, поэтому выносило мозги не хуже заряда картечи, выпущенного из ствола двенадцатого калибра. Есть хотелось как из пушки после употребления уже стакана «Крови Христовой».
Даволин наблюдал за пиром людоедов, естественно, не принимая участия в этом действе.
Он видел, как Мизинцев-Пигмеев выпил «Крови Христовой», наклонился к владыке Имам-Дадиму и уставился на владыку кровавыми белками:
- Скажите, отец святой, а что есть главная книга для православного мусульманина, Библия или Коран? – Болезненно пунцовея щеками спросил Мизинцев.
Ивам-Дадим вкусно обсосал от остатков мяса маленькую детскую ручку с умилительно игрушечными пальчиками, вынутую из корытца с заливным. Смахнул укроп с бороды, надулся от чувства собственной значимости будто комар, насосавшийся крови пьяницы, и ответствовал: «Сын мой Мизинцев-Пигмеев, следуя теологическим книгам, кои есть мудрость Божия, пропущенная через скудные мозги рабов Его, надо сказать так. Книгу есть не стоит, ибо невкусная она и не полезная для организма человеческого, который есть сосуд для помещения божественной сущности Бога. Ибо сказано в Священном писании, не оскверняй сосуд сей поеданием всякого рода скверны. Поэтому главное для православного мусульманина – не есть книг как таковых, а есть то, что ему говорят кушать святые отцы, а именно – мясо младенцев. Поелику аз-есмь тебе, холопу Божьему, нет никакой разницы насчет главности книг, и паки-паки – Аминь!»
Мизинцев-Пигмеев прослезился от великой мудрости владыки, и захотел его поцеловать в губы. Губернатора от проявления такой детской непосредственности уберегли только полный самоконтроль в виде корректности и возможные последствия от ревности со стороны Феклы Дормидоновны. Поэтому Мизинцев-Пигмеев поцеловал владыку в руку. Между тем пати-вечеринка набирала силу. Мы не видим особой нужды описывать все безобразия, творимые на этом празднике живота и торжестве здравого смысла.
Остановимся только на некоторых фактах, заслуживающих внимания.
***
Даволин присутствовал на празднике исключительно из проснувшегося в нем натуралистического любопытства. Он попивал минеральную воду и наблюдал с энтузиазмом Чарльза Дарвина и Миклухо-Маклая за апогеем демократии в отдельно взятом Губернаторском зале на пятом этаже Серого дома в центре Иркутска, где когда-то он имел честь вместе с другими сопотовцами торжественно отобедать по случаю прибытия на Иркутскую землю. Ему было интересно наблюдать каких духовных низин может достичь существо человеческое (скажем, губернатора Мизинцева-Пигмеева) в жажде обладать другими существами, заталкивая их в свой рот и запивая «Кровью Христовой».
Кабинет министров областного правительства, разомлевший от съеденного и выпитого распался на свою компанию. Главы ведомств и их заместители пьяно, но очень пристойно, беседовали о судьбах Приангарья. Министр сельского хозяйства Сириус Жбанов умилялся на возможность решения продовольственной программы через людоедство и доказывал министру разрушительства Клаусу Болтунову необходимость строительства комплексных родильно-кулинарных домов (сокращенно – РКД).
- РКД, - рассуждал министр Жбанов, тыкая одним пальцем в жаркое из лодыжки младенца и обращаясь к министру разрушительства, - поможет сэкономить бюджетные деньги. А Вам, дорогой коллега, мы дадим денег на разработку типового проекта РКД. Депутаты нас поддержат. Ведь поддержат? – Повернулся Сириус Жбанов к депутату Соглашадательного собрания Налейчику.
Налейчик потер бритый подбородок, сузил взгляд и погрузился им в глубины своего мозга, потом повеселел и изрек:
- А чего, поддержим. Сириус Иванович, а на сколько, вследствие строительства РКД, возрастет производство мяса-молока в регионе?
- Настолько, что мы вполне сможем сообразить на троих. И еще женам на шубы останется. Только Вы, коллега, лоббируйте поправки в закон. Ага?
- А что министр разрушительства скажет? – Распахнул глаза на Болтунова Налейчик.
- А то и скажу, что мы разрушать завсегда готовы. Это же не строить. – Отозвался министр Болтунов. – Не зря же я министр разрушительства. Тем более все роженицы захотят переселиться из ветхого и аварийного жилья в комфортабельные условия для обеспечения продовольственной безопасности Иркутской области.
Фраза про рожениц привлекла оживленное внимание министра здравоотменения Егора Голикова, который уже устал оттопыриваться и потому вяло ковырял вилкой в рагу из мозгов младенца.
- Коллеги, это вы здорово придумали, а то я весь измучился поиском наиболее эффективных вариантов по здравоотменению. – Присоединился к компании министр. – Я тоже думал про РКД.
- Ну-ка, ну-ка, поделитесь-ка с коллегами. – Повернулся к Егору Голикову Болтунов. – Коллеги, давайте послушаем коллегу и его клон-гениальную мысль. – Сострил министр разрушительства.
Министр здравоотменения Голиков стал нудно с обилием медицинских терминов объяснять свою конгениальную мысль. Главный же смысл его предложения сводился к следующему. Родильно-кулинарные дома – РКД (или еще вариант – родильно-кулинарные центры) должны быть организованы по принципу максимальной эффективности, при максимально минимальном расходовании бюджетных средств. А именно, следовало все РКД оборудовать транспортерами, так, чтобы с родильного стола новорожденных в разделочный цех доставляли автоматически. Опять-таки по пути обмывая автоматической мойкой.
- А еще я поговорил с владыкой Имамом-Дадимом, - хватался перед коллегами Егор Голиков своим умением работать на опережение и предвидеть все вызовы современности, - он обещал направить во все РКД святых попцов, которые при выходе младенцев из материнского чрева сразу же их покрестят в православный ислам по упрощенно-ускоренной процедуре – УУП.
Министр предлагал автоматическое обмывание в моечной машине новорожденных считать маканием их в купель. Попцы-священослужители в этот момент будут произносить молитву над новорожденными. Таким образом, все они окажутся крещеными, и, что очень важно, уже на этапе где-то между цехом разделки и цехом заморозки, их души попадут в православно-исламский Рай.
- … куда, как известно, вход нехристям запрещен, - закончил владыка Имам-Дадим вместо министра Голикова, присоединяясь к разговору внезапно и стремительно, по всегдашней своей привычке присутствовать лично в каждой дырке и подставлять свою под каждую затычку.
- И еще сыны мои, внемлите мне, - нес пургу насосавшийся «Крови Христовой» владыка, - внемлите мне, ибо все в Приангарье мне обязано внимать по указу Его Святейшества Гамадрила. Негоже крещеным христианам вкушать мясо некрещеных младенцев, ибо, прежде чем вкусить мясо младенца, младенца следует окрестить. И окрестить непосредственно перед забоем и последующим разделыванием на деликатесы. Только очищенные обрядом крещения младенцы могут служить нам пищей! Ибо некрещеный младенец уподобляется свинине, а, пожирая свинину, мы потеряем жизнь вечную в Раю одесную с Богом Иисусом Христом! Аминь и Аллах Акбар и Магомет пророк обеего двумя Бога, поскольку на самом деле он один!
- И какие же имена им давать при крещении? – Спросил министр Голиков.
- Господь-Аллах заповедовал нам давать имена в соответствии с предназначенным жизненным путем, который человеку Бог наказал пройти, - отвечал владыка Имам-Дадим. – Потому младенцев, предназначенных для высокой цели выполнения продовольственной программы, будем называть так: Холодец Министерский, Гонина По-Путовски, Заливное С Хреном Премьера, Нарезка Президентская, Котлета По-Христиански, Суп Харчок МВД, Антрекот С Кровью, Колбаса-на-рыло, Завтрак Монаха, Гуляш Церковный, Мозги По-Спикерски, Седло Мэра… Ну потом еще чего-нибудь из Святцев свеженаписанных возьмем.
Владыка Имам-Дадим, довольный собой, пухлыми волосатыми пальчиками перебирал под рясой четки из церковния 999,999-й пробы. На груди его висел такой же церковниевый крест на церковниевой же цепи. Металл Церковний, поместился в периодическую систему элементов Менделеева аккурат под порядковым номером 666. Он был произведен в нанолабораториях под руководством Кидайса в нанограде Осколково. Это был самый мощный проект под предводительством нано-реформатора Кидайса по построению инновационной экономики в РФ. По значимости он шел сразу после энергосберегающей «лампочки Кидайса», которую изобрели ученые Осколково для экономии электроэнергии народонаселением. Ученые получили за «лампочку Кидайса» награду от олигарха Деришкурки. Нанопремию, которой как раз хватило на наночаепитие с нанотортом. Широкое и потому добровольное внедрение «лампочек Кидайса» в Прианагрье позволило олигарху Гнилогу Деришкурке наконец-то сравнять местные цены на электроэнергию с общероссийскими для людей и понизить цену на электричество для алюминиевых заводов, которые он в свое время украл у народа. «Теперь никто даже не почувствует, что я подниму цену за киловатт, - счастливый, рассуждал Гнилог Деришкурка посылая множество воздушных нанопоцелуев Кидайсу. – Ведь «лампочка Кидайса» потребляет так мало электричества, что люди спокойно могут платить за него много денег. Эх, еще надо мега-нано-счетчики заказать Кидайсу нашему, чтобы они считали даже малейшие нанокиловатты, - мечтал Гнилог Деришкурка»…
Церковний же отличался замечательными свойствами. Он с легкостью впитывал в себя несколько годовых бюджетов такого нерезинового города как Москва, а уж бюджет Иркутской области он впитывал даже не меняя цвет с церковниевого на багровый. Впрочем, справедливости ради и для объективного описания свойств металла надо заметить, что резиновый бюджет нерезиновой Москвы на треть состоял из денег, украденных у Иркутской области и на две третьих – из награбленного в остальной Сибири.
Ученые из Осколкова под предводительством Кидайса не остановились на достигнутом. Дальнейшие исследования вновь изобретенного нанометалла принесли массу открытий. Собственно, одно из таких открытий и дало название церковнию.
- Слушай меня, сын мой, - тыкал в лицо Даволину церкониевым крестом в конец очертеневший владыка Имам-Дадим, - слушай, чадо великочеловеческое…
- Чего вам, святой капец? – Отхлебнув глоток минеральной воды, Даволин брезгливо посмотрел на обожравшееся человечины существо в рясе.
- Смотри, какой мне церковниевый крест подарил Гамадрил. Хочешь поцеловать? – Имам-Дадим борзел не по часам, а по секундам, будто сам хотел подвергнуться оплодотворению в соответствии с ПолПотом.
«Вот свинья церковная», - подумал внутри себя Даволин, а вслух сказал:
- Шел бы ты спать, святой капец, с женой какой-нибудь.
Но святой отец явно хотел поведать историю про церковниевый крест и такие же четки и историю, связанную с изобретением церковния.
- Грешно с женами спать, - самоуверенно сказал святой капец. – Но не грешно с Господом-Аллахом.
- Чего с ним не грешно – спать, что ли?.. – Спросил Даволин перепитого в хлам святого капца.
- Не-е… – промычал владыка, - общаться! Засовываешь церковниевый крест себе в одно специальное место и сразу начинаешь с Господом Аллахом общаться.
Как известно, работу нанограда Осколково курировал сам патриарх Гамадрил.
Изобретение нового химического элемента периодической системы Менделеева и последовавшие исследования его свойств, привлекли пристальное внимание Гамадрила. Патриарх заказал себе крест из нового металла, долго рассматривал его, а потом плюнул нафиг, и случайно засунул его себе в одно место. И сразу же произошло подключение к единому порталу Господа Бога!.. Причем коннект со Всевышним не требовал ни паролей, ни дополнительных капиталовложений, ни абонентской платы, ни соблюдения закона об авторских правах, ни отчислений авторских гонораров от цены болванки в фонд Ника Мигалкова… Церковниевый крест из нового нанометалла позволял общаться с Богом!
- И тогда патриарх Гамадрил даже не ложась спать, а вдоволь предавшись исследованию волшебных свойств церковниевого креста, отслужил службу великую заутреннюю, обед себе заказал праздничный, выпил водки-текилы и пошел к альфа-лидеру с благой вестью о чуде, ему явленном. – Хлюпая носом, вытирая благие слезы, рассказывал Имам-Дадим историю о церковнии.
Даволин и без обожравшегося владыки знал эту историю. Ученые по приказу свыше быстро провели исследования полученного нанометалла. Исследования доказали, что любая антенна, а равно и православный исламский крест, а тем более полумесяц, сделанные из нового металла и засунутые в одно место способны подключаться к некоему энергоинформационному полю Вселенной, а через это поле напрямую – к Богу, который есть творец всего, в том числе, и самого себя. Вопрос о названии нового нанометалла вынесли на всенародный референдум. Народонаселение большинством голосов (поэтому совершенно добровольно) решило назвать новый нанометалл – церковний, какое название и дал ему накануне референдума патриарх Гамадрил. После этого все судьбоносные речи и выступления патриарха Гамадрила начинались со слов: «И вот я засунул себе крест в одно место и было мне откровение Господа Нашего Аллаха, чады мои. И вот что он велел, чады мои, вам передать…» Теперь все речи Гамадрила велено было воспринимать как слова самого Бога, с которым, как известно, спорить не о чем. А чтобы связываться по защищенному самим Господом-Аллахом каналу связи с подчиненными, патриарх велел Чубайсу подарить многим святым копцам по кресту и четкам из церковния. Девайсы получили все святые капцы званием не ниже генерал-майора.
- Хочешь, я тебе дам попользоваться? – Пожирал глазами Даволина владыка Имам-Дадим и махал крестом. – Хочешь, даже я сам вставлю тебе его куда надо?!
Даволин уже хотел было ответить озабоченному старикашке и даже успел сверкнуть на него глазами, но в это время рядом с Мизинцевым-Пигмеевым присела Фекла Дормидоновна. Ела она плохо, ее тошнило прежде намерения положить себе в рот что-нибудь из человечины. Нет, конечно же, она не была против партии «Ебиная Россия» и партийного проекта ПолПот, и она по поручению президента любила кушать человечину. Но, возможно, что она была беременна. Поэтому она сказала владыке:
- Святой капец, а святой капец, Вы почему не закусываете?
Владыка в поте лица своего переключил внимание на прекрасную губернаторшу и дал ей поцеловать крест из церковния и свою шаловливую ручку. Даволину стало скучно, и он, незаметно для пирующих человечиной, покинул Губернаторский зал. На улице стояли понурые и голодные оппозиционеры с плакатами «Долой людоедский режим!» Хотя внутри себя они тоже хотели попасть на торжественный обед, как и их московский лидер Немчин Басурманов с группой товарищей. Оппозиционеры стояли в митинге по тайному заданию Мизинцева-Пигмеева с единственной целью – отвлечь народ Приангарья от настоящей борьбы за право жить на своей земле так, как ему, народу, это требуется.
А подробный отчет о губернаторском приеме показали все местные телеканалы во всех подробностях. До сих пор во всемирной сети Интернет в рубрике «КаКоГде это было» можно найти видеоотчет с той людоедской вечеринки.
*** Глава 5
Даволин сидел в своем номере в гостинице и пил чай. Водки-текилы ему не хотелось вовсе. Он прочитал Секретную часть ПолПота. Еще прошлой осенью он полностью согласился бы с этой секретной частью плана Путова. Но сейчас, после жизни в Сибири, Даволин никак не мог смириться с таким раскладом. Вся его интуиция вместе с мозгом говорила о том, что Эрэфии больше нет. Есть только Сибирь, у которой, может быть, есть большое будущее. И это будущее, в том числе, зависело от него, Даволина. Принтер молчал, впрочем, как и компьютер. СОПОТ растворился, как и все планы кремлевского правительства. Ректифицированный спирт реальности, залитый в оптические приборы, давал четкую картину. Оплодотворять больше не было нужды. И печатать справки тоже отпала необходимость.
Даволин встретился с Анной в Районном Доме культуры. В РДК шло собрание. Местные жители выбирали делегатов, которые отправятся в областной центр на конференцию представителей территорий. Такого аншлага районный дом культуры не видел с советских времен. РДК бурлил всеми возможными способами. Закипела, забурлила сибирская земля. Очухавшись, люди обсуждали телепередачу с пати-вечеринки по дегустации мясных деликатесов из человечины. Если весь район, а вслед за ним и вся область извергала из себя накопленное за 20 с чем-то лет демократии, то районный дом культуры, несомненно, был кратером этой тектонической жизнедеятельности.
- Христопродавцы, - возмущался сухонький Клавдий Иванович Просенков, лет семидесяти, - и звери алчные, пиявцы ненасытные! Жрут-жрут, ЖКТ, а не люди.
Бабка Ефросинья молилась и плакала. Ей вдруг представилось, как ее годовалого внука перерабатывают в котлетный фарш. Бойкая, молодая и огненная Верка злобно щурясь в пространство, грозила кулаком в сторону запада. Да и весь общий настрой говорил о том, что позорной колониальной истории Сибири вот тут, на этом собрании, и объявят конец. Массовый поток телепередач с мясного пати в Сером доме, что на сквере Кирова в Иркутске, вызвал прямо противоположное действие, чем ожидал Мизинцев-Пигмеев, чем ожидала Москва. Сибиряки не только отказались поедать своих детей, но и стали социально активными. Как-то внезапно и с облегчением слетел морок, навеянный опиумом демократической пропаганды. Либерально-демократическая сказка, рассказанная на ночь, кончилась вместе с липким кошмарным сном. Люди увидели, что жили они как стадо серых и никчемных двуногих скотов, годных только для производства тушенки. На трибуне выступал староста. Сан Саныч говорил о том, что выйти замуж не напасть, и приобретение независимости – это только начало громадного пути, и что ничего заранее не решено и не предопределено…
- А вот что будет завтра, зависит, граждане свободной Сибири, от нас, - выпил воды Сан Саныч и продолжал. – Поэтому сегодня наши делегаты отправятся в Иркутск на областную конференцию. Вопрос у нас, сибиряки, один – платить или не платить налоги в Москву. А теперь давайте наказы делегатам, как голосовать.
Говорили много и охотно – наболело. И после собрания расходились впервые за двадцать лет с ощущением правильности выбранной дороги. Почти единогласно выступающие на собрании дали наказ делегатам на областную конференцию голосовать за оставление налогов и вообще всех денег в Иркутской области. Кроме того, решено было выступить с предложением создать свои, сибирские деньги.
*** Глава 6
Губернатор Иркутской области Митра Дорович Мизинцев-Пигмеев вернулся из Москвы. Денег у него не было, где их взять он тоже не знал. Глупо улыбаясь, как подбитый помоечный пес, изображающий льва, но мертвого, он собрал иррегулярное заседание регионального правительства. Собрал депутатов Соглашадательного собрания. Созвал Иркутскую областную Безобщественную палату.
- Деньги на выполнение обязательств у власти кончились, – рапортовали министры. – У народонаселения кончились деньги, ему нечем платить за образовательные и прочие услуги, которые мы ему оказываем. Электронное правительство ушло в отставку из-за отсутствия энергомощностей для нанокомпьютеров – все электричество продано заграницу, деньги от продажи ушли на остров Мэн в Великобритании. Люди объелись борзоты и всячески не платят налоги.
- Бюджет пуст, Митра Дорович, - отрапортовал министр финансов Лопоухов-Запоротый. – Мы ждали, что вы привезете деньги из федерального центра. Мы же никогда не умели и не умеем работать над наполнением бюджета, ибо Вы нам сами сказали: не сметь работать над бюджетом, ибо Деришкурка – это больше чем Деришкурка, а столп демократии, потому трогать его миллиарды неможно… Спасите бюджет, Митра Дорович, - склонил голову Лопухов-Запоротый.
Мизинцев-Пигмеев сделался зеленого цвета, как картофелина на солнце.
- Люди не ходят на митинги. Люди ничего не требуют от власти, – доложила председатель Соглашадательного собрания Немила Сбрендина.
- Надо вывести на улицу тоталитарного лидера, - предложил Ташан Ароматов, - который железной рукой покажет каратэ!
- Нет, лучше давайте пойдем на улицы городов области и покурим, поговорим с людьми, - предложил депутат Талий Закурилов, - забьем в папиросы вместо табака гашиш!
- Наркоконтроль против! – Воскликнул начальник по борьбе с наркоманией Дымников-Пыхалкин…
- А где налоги, где?! – Спросил Мизинцев Лопухова-Запоротова.
- А там… ну все говорят… что, - отвечал, заикаясь министр финансов, - что вот все налоги заплатили, мы повысили налогоэффективность по программе повышения налогоэффективности, но…
- Что «но»?! – Сматерился усами губернатор. – Что «но», где деньги?
- Все налоги поступили, но только их почему-то нигде нет. – Промямлил Лопухов-Запоротый. – Век свободы не видать, Митра Дорович, по бумагам все, что можно было, собрали, и даже перевыполнили, но денег нет. Я ничего не понимаю. Наверное, я заболел, мне больничный надо, - понуро глядя в гладкий пол, сказал министр финансов. – Их бин кранк!..
- А почему люди на митинги не идут? – Спросил губернатор у Немилы Сбрендиной.
- Они больше не верят нам и ничего от нас не хотят… ну мы тут, а они там, параллельные мы стали, - сказала Немила Сбрендина. – А еще говорят, что случилось страшное… У них появились какие-то свои источники доходов, и им больше не надо просить денег у нас… Я думаю, что все пропало, Митра Дорович, разрешите мне домой идти, чтобы борщ варить?..
- Что значит, все пропало?! – Воскликнул губернатор, все более делаясь похожим на Фантомаса. – Что это значит?! Выражайтесь предельно корректно!..
- Я хочу сказать, что теперь я смогу спокойно варить борщ, - сказала Немила Сбрендина, - потому что надо и честь знать.
Мизинцев-Пигмеев после присвоения ему почетной приставки к фамилии «Пигмеев» предполагал, что теперь режим будет вечен. А тут все его предположения рушились. Причем в самый неудобный момент. Он в своих голубовато-розовых снах видел, как он и его оплодотворенная жена возвращаются в Москву к Велимиру Велимировичу Путову, как он их защищает и дает большую пенсию и присваивает дальнейшую расшифровку приставки «Пигмеев». Как его портрет занимает почтенное место среди губернаторов Сибири. Он был взбешен, но по всегдашней своей корректности не показывал бешенства, а только белел взъерошенной лысиной и матерно топорщился стрижеными усами. Впрочем, именно наличие усов делало его вновь и вновь похожим на Фантомаса.
- Да что вы все, мизинцем, что ли деланные?!. – Это восклицание Мизинцева-Пигмеева ознаменовало собой конец «Эпохи коррэктности» в Иркутской области. - Народ должен сам добывать деньги на исполнение обязательств власти. Вместо денег я вам привез новый закон, принятый совсем недавно Государственной думой РФ. Я вам коррэктно говорю, что теперь люди начнут повышать индекс человеческого капитала. Теперь налоги потекут водопадом во все уровни бюджетов. Я привез вам не рыбу, а сеть, с помощью которой можно наловить много рыбы, и мы еще долго с вами будем коррэктно править народонаселением, и оно будет нас любить и отдавать нам свои налоги!..
А оккупационное правительство, и правда, было делано мизинцем. Ибо вокруг себя Мизинцев-Пигмеев по большей части подобрал безграмотных, маловразумительных и глуповатых кадров. Он на их фоне видел себя не мизинцем, а большим пальцем, поднятым вверх. Большим пальцем большой руки, который корректно указывал, куда двигаться Иркутской области, чтобы всем ее жителям было комфортно. Только Мизинцев-Пгимеев не мог сформулировать критерии комфортности даже могил на кладбище. Его настоянное на тщедушном травянистом чае воображение представляло только одно – рай с разнополыми гуриями, про который рассказывал православный ислам. А разнополые гурии должны были заменить его оплодотворенную жену. И там, в Раю, так же живет благодарный народ, ибо в Раю-то Бог уже не допустил бы такой ситуации, в какой сейчас находилась Иркутская область. И Бог мог бы обеспечить всей области комфортные условия райской жизни. Мизинцеву-Пигмееву хотелось плакать.
- Митра Дорович, - обратился к губернатору министр по производству таблеток для счастья Саксаул Ибрагимович, - давайте уйдем в отставку или в Москву уедем?!
- Нет! Меня сюда назначил президент Российской Федерации, и только… и я тут буду сидеть до самого конца, несмотря на мое здоровье и глубокий ум!
- «Самый конец» уже наступил, Митра Дорович, - в зал вошли солдаты народного ополчения, впереди них шел Сан Саныч, районный староста. – Собирайтесь уже, переодевайтесь в женскую одежду, отправим вас спецрейсом в Кремль, а то как бы чего не вышло. – Сан Саныч приблизился к губернатору и продолжал. – Сибиряки хотя и не кровожадный народ, но под запарку и для вас граната найдется, хотя на фонаре вы, несомненно, эффектнее смотреться будете как олицетворение конца оккупации Сибири... А то еще провокации бывают – укокошат вас ваши же из Кремля, а свалят на нас. А нам чужого не надо – и так есть много всего. Так что собирайтесь уже. Вот платье, вот бюстгальтер. – Сан Саныч передал губернатору целлофановые пакеты с женским туалетом.
Мизинцеву снова захотелось плакать. Ведь вместо триумфального возвращения в Москву с торжественным отчетом о всеобщей победе ПолПота на просторах Иркутской области, ему предстояло незамеченным покинуть Иркутск. Да еще и в женском платье, будто трансвеститу какому!
«Ка пали, ка пали, ка пали слезы, прямо на белые, красные, желтые розы», - бормотал про себя Митра Дорович популярную в Эрэфии песню, внутренне изнемогая от жалости к себе.
- А где милиция и, например, федеральная служба охраны? – Вдруг очнувшись, спросил губернатор. – Почему меня не охраняют?
- Митра Дорович, давайте без истерик, - обратился к губернатору староста. – У вас же нечем платить милиции, поэтому милиции давно уже нет, осталась только полиция. Ну а полиции, которую отрегулировал рынок, вам тем более платить нечем. А бесплатно вас никто охранять не будет. За бесплатно мы можем только обратно вас отправить, да и то только на вертолете. Собирайтесь уже, а то чартерный рейс без вас улетит. Ничего лишнего – только бизнес…
- А Фекла Дормидоновна, жена моя единоутробная? – Закатывая глаза к небу спросил губернатор.
- Единоудобная?.. Она уже в вертолете вас ждет. Впрочем, мы люди незлопамятные. Если хочет, пусть останется. Беременная она у вас все-таки. – Ответил Сан Саныч.
- Ну я же беспокоюсь летать на вертолете, - губернатор умоляюще посмотрел на старосту. – Они плохо летают и падают. Может, хотя бы на ТУ-154, а?..
- Для губернаторов у нас самолетов нет. – Отрезал Сан Саныч. – Один только вертолет остался. Если правильным курсом полетите, то, глядишь, до смерти как-нибудь доживете. – Пошутил Сан Саныч.
Губернатор плакал. Мизинцев-Пигмеев вдруг остро, как от удара кирзовым сапогом по гениталиям, захотел жить. Весь его животный организм эмпирически хотел жить, жаждал этого процесса. Губернатор рыдал.
– Утрите слезы, Митра Дорович, будьте корректны как никогда. Настоящие, демократически выстраданные губернаторы летают исключительно на вертолетах и, как правило, долетают, куда им на роду написано. Да не беспокойтесь вы так, он совсем новый, только вчера списанный, всего 49 лет отлетал, он даже вас моложе, а вы мужчина – хоть сейчас на гмей-парад!
В сумерках Митра Мизинцев-Пигмеев скрюченно грузился в вертолет, который стоял в зарослях ивняка на одном из островов Ангары, замаскированный под пепелац. Его тараканья фигура с унылыми усами и в женском платье скорбно растворилась в металлическом чреве винтокрылой машины. Без фонарей и опознавательных знаков, без гравицаппы и без рации машина взяла курс на Москву. Хотя там Мизинцева-Пигмеева никто не ждал. Но и в Сибири он никому не был нужен. Феклы Дормидонтовны внутри летательного аппарата не оказалось… Чихая и кашляя, как обожравшееся нечистот насекомое, вертолет оторвался от земли и, отчаянно цепляясь лопастями за рыхлый и рваный воздух, тщетно погнался вслед за умирающим солнцем…
На следующее утро после отлета последнего губернатора Иркутской области, Путин Даволин проснулся. Российской Федерации больше не было. Она исчезла из голов людей, испарилась как дурной сон при ярком свете древнего сибирского солнца. Даволин стоял на этой Земле, совсем первозданный и голый, как солнце над Хамар-Дабаном.
*** Глава 7
Далее следы наших героев теряются в ветвистом многообразии будущего. Будущего, которое мы выбираем ежесекундно. И выбором этим мы, люди, творим это будущее.
Эпилог
О том, что стало с нашими героями потом, доподлинно известно немного. Анна с Даволиным сочетались законным браком. Даволин поступил на дипломатическую службу в молодом Сибирском государстве. Все, что нам удалось найти, это несколько упоминаний в новостях о том, как это было и что было.
«Путин Даволин, сын миллиардера, выпускиник МГИМО, теперь дипломатический представитель Сибирской Конфедерации. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, господин Даволин отправился в Китай устанавливать дипломатические связи с КНР. Напомним, ранее между молодым Сибирским государством и сопредельной Монголией уже был достигнут ряд принципиальных соглашений о сотрудничестве. Дипломатическую миссию в Монголию также возглавлял Путин Даволин».
«Бывший федеральный центр Российской Федерации обратился за помощью к Сибирской Конфедерации. По словам министра иностранных дел Кремлевской Республики, Москва терпит социальную катастрофу: продовольствия осталось на три дня, запаса топлива осталось на неделю, в городе орудуют банды мародеров. Совет Сибирской Конфедерации принял решение оказать гуманитарную помощь бывшей метрополии. Сроки и объемы поставок продовольствия, топлива и медикаментов уточняются. Основное условие предоставления гуманитарной помощи – справедливое и честное ее распределение. Каким образом это будет достигнуто, во временном правительстве Кремлевской Республики не поясняли».
«Дивизия интервентов под командованием генерала Ермакова бесследно растворилась в сибирской тайге. Как сообщает авторитетный источник информации, часть солдат-интервентов была замечена на строительстве нового поселка неподалеку от административного центра Байкальской республики. Наш корреспондент побывал на стройке. Бывшие солдаты либерально-демократической российской армии на поселковом сходе решили назвать построенный своими руками поселок – Московщина. Они там будут жить».
