|
И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих,
И ветер пах грецким орехом и не смел тронуть губ твоих,
И полдень длился почти-что тринадцатый час...
И ты сказал слово, и мне показалось, что слово было живым,
И поодаль, в тени, она улыбалась, как детям, глядя на нас...
И после тени домов ложились под ноги, узнав тебя,
И хозяйки домов зажигали свечи, зазвав тебя,
И, как иголку в компасе, тебя била дрожь от их глаз.
И они сходились под твой прицел, не зная, что видишь в них ты,
Но готовые ждать, что-бы почувствовать слово еще один раз.
Те, кто любят тебя, молчат - теперь ты стал лучше них,
А твои мертвецы ждут внизу, но едва ли ты впустишь их,
И жонглеры на площади считают каждый твой час.
Но никто из них не скажет тебе того, что ты хочешь знать:
Как сделать так, чтобы увидеть ее еще один раз...
|