|  | 
                   
      
       И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих,
 И ветер пах грецким орехом и не смел тронуть губ твоих,
 И полдень длился почти-что тринадцатый час...
 И ты сказал слово, и мне показалось, что слово было живым,
 И поодаль, в тени, она улыбалась, как детям, глядя на нас...
  И после тени домов ложились под ноги, узнав тебя,
 И хозяйки домов зажигали свечи, зазвав тебя,
 И, как иголку в компасе, тебя била дрожь от их глаз.
 И они сходились под твой прицел, не зная, что видишь в них ты,
 Но готовые ждать, что-бы почувствовать слово еще один раз.
  Те, кто любят тебя, молчат - теперь ты стал лучше них,
 А твои мертвецы ждут внизу, но едва ли ты впустишь их,
 И жонглеры на площади считают каждый твой час.
 Но никто из них не скажет тебе того, что ты хочешь знать:
 Как сделать так, чтобы увидеть ее еще один раз...
  
   
 
 |