|
Осенний холодок. Пирог с грибами.
Калитки шорох и простывший чай.
И снова
неподвижными губами
короткое, как вздох:
"Прощай, прощай..."
"Прощай, прощай..."
Да я и так прощаю
все, что простить возможно,
обещаю
и то простить, чего нельзя простить.
Великодушным я обязан быть.
Прощаю всех, что не были убиты
тогда, перед лицом грехов своих.
"Прощай, прощай..."
Прощаю все обиды,
обеды у обидчиков моих.
"Прощай..."
Прощаю, чтоб не вышло боком.
Сосуд добра до дна не исчерпать.
Я чувствую себя последним богом,
единственным умеющим прощать.
"Прощай, прощай..."
Старания упрямы
(знать, мне лишь не простится одному),
но горести моей прекрасной мамы
прощаю я неведомо кому.
"Прощай, прощай..." Прощаю,
не смущаю
угрозами,
надежно их таю.
С улыбкою, размашисто прощаю,
как пироги, прощенья раздаю.
Прощаю побелевшими губами,
пока не повторится все опять -
осенний горький чай, пирог с грибами
и поздний час -
прощаться и прощать.
1964
|
